Рассказ без названия

Рассказ без названия
Рассказ Альберта Морозова

Рассказ без названия. Вот как он, черт подери, назывался. Просто без названия. И я все же нашел его. Мне даже не верится, что я, наконец, держу его в руках… Вот в этих самых руках.
Черт, руки все в крови! Надо бы вытереть обо что-нибудь. Но обо что? В руках у меня только этот лист бумаги. Можно об рубашку… Моя белая рубашка. Теперь я похож на доктора из операционной или на мясника. Черт, что подумают люди!.. Да о чем я думаю?! Разве в такой момент меня могут волновать какие-то люди.
Я стаю на грани... Балансирую… Стоит мне сделать шаг вперед и…
А что потом?.. Да хрен его знает, что потом?!
Боже мой, я ругаюсь, как дешевый герой в третьесортном боевике, но я ведь счастлив?!.. Я нашел его!.. Он у меня!.. Я счастлив!.. Да?
- ДА! ТЫ СЧАСТЛИВ!
Я машу им над головой. Вот так. Пусть все видят.
- Смотрите! Смотрите, Вы - жалкие, непонимающие люди! Он у меня… у меня…
- Я рад за тебя, приятель! – говорит какой-то парень, проходя под руку с очаровательной спутницей.
Я не могу удержаться и кричу ему вслед:
- Да хрен тебе в задницу, сранный урод, ты ничего не понимаешь!
- Иди, лечись, придурок!
- Сам иди… козел!
Девушка придерживает кавалера за руку:
- Отстань от него, милый, посмотри он весь в крови.
- Иди! Иди!
Меня уже не интересует эта глупая пара. Я смеюсь. Громко хохочу. Безудержно.
Я счастлив… он у меня! (смех пропал) И я безумен! Боже мой, мне страшно, я точно безумен.
Я судорожно опускаю взгляд на белоснежный лист бумаги. В глазах все плывет. Сколько я уже не спал? День? Два? Руки трясутся. Я не чувствую пальцев… Подмывает! Ой, как подмывает прочитать!
- ХОТЬ ОДНИ ГЛАЗКОМ… ОДНУ СТРОЧЕЧКУ. ПРОЧТИ… ПРОЧТИ ЖЕ СОПЛЯК… НЕУЖЕЛИ У ТЕБЯ НЕ ХВАТИТ СМЕЛОСТИ?
Я разговариваю сам с собой! Сколько времени я уже разговариваю сам с собой? Я точно сошел с ума. Люди оборачиваются. Смотрят. Смотрят, как на идиота. Но какое мне дело до этих жалких неудачников? Ведь он у меня!
- НУ ЖЕ! ДА-ВАЙ!.. ДА-ВАЙ!.. ДА-ВАЙ!.. ПРО-ЧТИ!
- Хорошо!.. – кричу я и уже тише, чтобы успокоиться, убеждаю сам себя. – Хорошо, я прочитаю… прочитаю.
Нет! Нельзя, я видел, что было с остальными!
Поздно!
Я читаю заголовок, выделенный полужирным шрифтом.
«Рассказ без названия»
И стало уже слишком поздно!

Пока у меня есть время, я поведаю вам все с самого начала. Все началось неделю назад. И началось все с женщины. А как же, ни один рассказ не обходится без нее, и мой не попал в исключение. Однако сейчас я уже очень сомневаюсь, что она была просто женщиной.
Первого апреля, в понедельник, в редакцию еженедельной газеты «Новое время» вошла девушка. Судьба давала мне шанс принять это все за первоапрельскую шутку, но я был слеп.
Наша встреча напоминала гангстерский детектив сороковых, в котором в пустой полутемный кабинет частного детективного агентства, где свет проникает лишь через тонкие щели жалюзи, входит красивая женщина в черном облегающем платье, милая шляпка с вуалью скрывает ее божественно-красивое личико.
Все так и было за исключением небольших неточностей.  Во-первых - я не хренов Дик Трейси, а во-вторых - вместо собственного кабинета у меня жалкий рабочий столик со старым монитором, заклеенным кучей заметок, стэплером и набором карандашей разной длины и заточки, но в остальном параллели довольно-таки тесные.
Девушка, словно сбежала со съемок фильма, действие  которого происходит в Америки во времена Великой депрессии. Стрижка каре. Старомодный фасон платья. Шляпка с вуалью. Однако если весь костюм в целом говорил об экстравагантном, хотя и несколько эпатирующем вкусе, то длинный мундштук сводил все старания к нулю, превращая имидж девушки во второсортную пародию. Чтобы объявиться в таком виде на улице, надо сойти с экрана черно-белого телевизора… или с ума.
Самое время представить читателю главное действующее лицо. Я – студент пятого курса журналистики, Олег Панфилов. Фамилия геройская, но героизма во мне мало. Подрабатываю тем, что пишу для жалкой газетенки жалкие статейки. Какая только галиматья не выходит из-под моего пера. Стыд и позор, что можно еще сказать? Мне достаются самые ничтожные, самые повседневные темы. Единственное что я не пишу это некрологи, а так все тяготы холопского труда ложатся на мои узкие плечи. Когда же в нашем несчастном городишке происходит что-нибудь существенное, и кажется вот он – шанс выбиться наверх, об этом пишет Мордюков – наш редактор, наставник (каковым он себя считает) и ко всему прочему редкостная сволочь (это уже от себя). В итоге все лавры, соответственно, пожинает его величество. Возможно, именно поэтому я и уцепился за это дело, как за соломинку. Но все по порядку.
Продефилировав по редакции, девушка подошла к моему столу. Пододвинула стул и села напротив. Сняла шляпку, и я впервые увидел ее глаза. Не отрывая от нее взгляда, я продолжал стучать по клавиатуре. Что вследствие этого отображалось на мониторе, я понятия не имел. Девушка вставила в мундштук сигарету и многозначительно посмотрела на меня. Я спохватился, достал из кармана зажигалку и потянулся к ней. Она глубоко затянулась и выпустила дым мне в лицо.
- Пишешь? – спросила она.
- Что простите?
- Я спросила, пишешь?
- Пишу! - мои пальцы инстинктивно отбивали чечетку на клавиатуре.
Девушка медленно положила свою ладонь на мою руку. Я замер. Неловкая тишина недолго длилась.
- Хочешь написать кое-что стоящее?
Я улыбнулся. Тогда я считал, что она попала прямо в точку.
- Можешь не отвечать, по глазам вижу, что хочешь!
Вдруг открылась дверь, и из кабинета вышел Мордюков. Я даже и забыл, что этот жирдяй все еще на работе, что несвойственно для такого позднего времени. Мы оба посмотрели на него, только сделали это по-разному: я посмотрел с большой неохотой, а она с нескрываемым любопытством. Газетный король сенсаций остановился, своим похотливым взглядом просканировал мою гостью, скорее всего, поражаясь тем фактом, что такая девушка могла обратить свое внимание на такого неудачника как я, и выдал:
- Панфилов, все свои личные проблемы я попрошу решать во внеурочное время.
- Валерий Игнатьевич, эта девушка не моя личная проблема… она по делу.
Девушка вдруг пришла в неописуемый восторг. В ее возбужденных глазах загорелся отчаянный интерес к этой жирной туше с ужасной фамилией Мордюков.
- Валерий Игнатьевич?! – вскрикнула она. - Ах, это вы тот самый Валерий Игнатьевич, пишущий под псевдонимом Острослов?!
На физиономии Мордюкова приятным румянцем выделились зардевшиеся щечки, а на устах вспыхнула смущенная улыбка.
- Неужели вы читаете мои статьи? – Властный, начальственный тон сменился заискивающим пением. Меня чуть не стошнило прямо на клавиатуру.
- Конечно же, Валерий Игнатьевич, все до единой!
- Ну и как они вам?
- Отвратительней я еще ничего не читала! Плагиат в чистом виде! И как вам не стыдно, Валерий Игнатьевич, эксплуатировать такие молодые таланты! – И индюку было понятно, что под словом «такие» она подразумевала мою персону. Мордюков потух, а я от взрыва удовольствия чуть не упал со стула.
- Ну все, Мордюков, идите… Идите домой, уже поздно, не мешайте нам.
Подавленный Мордюков, ничего не ответив, скрылся за дверью.
Я просто был ошарашен. Меня разрывало от любопытства. Кто эта милая, хрупкая девушка, которая позволила себе в таком тоне разговаривать с его величеством Мордюковым, который своим криком может задавить даже таракана.
- Ну, так что? -  спросила она.
- Что?
- Я задала вопрос.
- Простите, а какой?
- Ну, не хочешь ли ты написать…
- Ах, да! – перебил я. – Я помню…
- Ну и?
- Почему вы обратились ко мне? Ведь есть куча других журналистов, намного лучше меня.
- Раз обратилась, значит обратилась!
- Вам что-то от меня нужно взамен! Этой сделки есть цена?
- Ты действительно хорош, Олежек, она была права.
- Кто она? И откуда вы знаете, как меня зовут?
- Не важно! Важно, что ты прав… Цена… цена есть!
- Мне надо будет расписаться кровью? – я улыбнулся, наша беседа стала меня потешать.
- Не надо.
- А… я понял… цена - моя бессмертная душа? Да?
- Да кому нужна твоя никчемная душонка! Цена - твоя жизнь!
Я поперхнулся и долго не мог откашляться. Она сидела и смотрела с абсолютным безразличием.
- Вы похожи на смертника в газовой камере.
Шутки шутками, но меня это уже напрягало.
- Ладно, девушка, приятно было познакомиться, у меня много работы.
- Десять тысяч долларов за то, что вы напишите рецензию на один рассказ.
К моему огромному изумлению она достала из сумочки огромную пачку денег и бросила на стол.
- Еще столько же, когда рецензия выйдет в газете… Но… За то, что этот плевый заказ я даю тебе – никчемному неудачнику, жалкому писашке, ты мне будешь обязан жизнью…
- Вы, конечно же, шутите?   
Она рассмеялась, но смех мне этот пришелся не по нраву.
- Конечно же, шучу…
- В чем подвох, можно поинтересоваться? – спросил я.
- Можно. Ты прав, Олежек, он есть. Подвох небольшой, тебе придется найти этот рассказ.
- Его потеряли?
- Да, он утрачен. Единственная копия сейчас находится, бог знает где.
- А почему вы уверены, что она еще существует.
- Олежек, такие рассказы уничтожить невозможно… Это самое лучшее, что было написано за всю историю человечества, включая и лживую Библию.
Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
- Кто вы?
- Я ангел! Разве ты не видишь?
Я улыбнулся, но улыбка далась с трудом.
- Я согласен, вы чертовски красивы!
Мой комплимент остался без внимания.
- И как мне найти ваш рассказ?
- Что ты слышал об Алексее Заснежине?
Я покрутил ручку между пальцев, пытаясь припомнить знакомую фамилию.
- Э… По-моему он наш земляк… О нем пишут… Вроде он неплохой начинающий автор, подает огромные надежды. Я его, если честно, не читал, но о нем говорят.
- Ясно! Я вам расскажу немного больше. Все его рассказы яйца выеденного не стоят, но… есть один – последний, который он написал перед самой своей смертью, специально для меня…
- Он умер?!
Она продолжала, словно не слышала моего вопроса:
- Рассказ пропал. И я хочу, чтобы ты его нашел, написал к нему рецензию и опубликовал.
- Но как?! Как я его отыщу?!
- Ты же журналист! По горячим следам! Он умер вчера!
Глупая улыбка проявилась на моем лице.
- Умер вчера? Вы шутите?
Она встала и пошла на выход.
На столе осталась мозолить глаза огромная пачка денег.
- Как я вас найду? – крикнул я вслед.
- Я сама тебя найду, не сомневайся! – отрезала она и вышла за дверь.
Тогда еще был шанс все исправить, и я поспешил им воспользоваться.
- Стойте! – закричал я и бросился за ней, хватая со стола пачку денег.
Выскочив за дверь, я замер. Длинный коридор был пуст. Я бросился к лестнице и уставился в пролет. Куда она делась, я не представлял. Я поспешил вернуться в кабинет, забрал курточку, закрыл редакцию и спустился вниз. Вахтер спал. Я не стал его будить, тихо повесил ключи и расписался. И только сейчас меня осенило.
- Сергеич! – я пихнул в плечо вахтера. – Сергеич!
Он заерзал и приоткрыл сонные глаза.
- Что случилось, Олег? Вешай ключи и ступай себе с богом!
- Сергеич, девушка в черном платье выходила?
Он недовольно посмотрел на меня сонными глазами.
- Какая девушка, как она могла выходить, если она не могла войти. В такое время двери-то закрыты. Ступай с богом, захлопни только за собой.
Тот факт, что девушку не видел охранник, заставлял усомниться в реальности произошедших событий, но зажатая в руках пачка денег начисто опровергала любые сомнения.
Наконец я оказался дома. В спокойной, уютной обстановке я расписал на бумаге все плюсы и минусы. Плюсов оказалось много: самый большой – десять тысяч долларов и остальной гонорар в размере еще десяти тысяч. На эти деньги можно было основать свою газету. Но был и минус. На чем он основывался, я не знал, но его я чувствовал нутром. Что-то меня пугало, настораживало, говорило: не лезь в это дело, живи, как жил… Но пачка денег была весомым аргументом, который проигнорировать было невозможно.
Узнать адрес Заснежина не составляло никакого труда. Уже утром я отправился к нему домой, надеясь, что он жив и все это – идиотский, первоапрельский розыгрыш. Но почему-то я не удивился, когда дверь мне открыла пожилая женщина в накинутом на голову черном платке. Ее глаза были печальны. Скорбь добавила свой отпечаток к старости.
- Здравствуйте! – сказал я, запинаясь. – Примите мои…
Она отошла в сторону и распахнула дверь.
- Я на минутку, можно?
Мы прошли в полутемный зал. Я обратил внимание на странный интерьер. Вся комната была обвешана иконами и распятьями. По углам горели свечи. В помещении витал запах благовоний. Старушка все время что-то шептала, словно повторяла молитву. Руки ее дрожали.
- Присаживайтесь! – она указала мне на кресло, а сама села на диван.
- Алексей как-то сказал мне, что пишет рассказ, я хотел бы написать на него рецензию. Так сказать отдать последние почести.
Старуха мгновенно переменилась. Из дряхлой пассивной старухи она превратилась в зверя. Она буквально набросилась на меня с угрозами.
- НЕ СМЕЙТЕ! СЛЫШИТЕ МЕНЯ, НЕ СМЕЙТЕ ЭТОГО ДЕЛАТЬ!
Я отшатнулся от нее.
- Успокойтесь. Я друг Алексея, он сам этого хотел.
Старуха немного пришла в себя.
- Вы врете, молодой человек, у моего сына никогда не было друзей.
- Хорошо… вы меня поймали. Но мне очень нужен этот рассказ.
- Он – зло! Не пытайтесь искать его, вы умрете!.. У вас темные глаза.
- Причем тут мои глаза?
- У Алешки тоже потемнели глаза, когда она пришла. Мне сразу не понравилась эта барышня...
- Какая барышня?!
- В черном платье и в шляпке с вуалью!.. Она и вас нашла, так ведь?!.. Ваша судьба предрешена, молодой человек.
- Расскажите мне все, что знаете, прошу вас!
- Она пришла два дня назад, поздно вечером, без приглашения. Зашла к сыну в кабинет. Мне это не понравилось, я ждала, когда они выйдут, но вскоре заснула. Утром выскочил Алешка и закричал во все горло: «Мамуля, это лучше, что было написано за всю историю человечества, включая и лживую Библию». Он протянул его мне. Он хотел, чтобы я первая прочла его. Но я все видела. На этом листе было что-то не из мира сего. В каждой строчке было зло. Я наотрез отказалась. Тогда он помчался к Нике, это его невеста. Вечером он вернулся, на нем лица не было, а потом это случилось…
Старушка зарыдала горькими, тяжелыми, незнающими утешения слезами.
Я не мог найти нужных слов. Я подождал несколько минут и попросил адрес.
У порога, когда старушка уже закрывала дверь, я осмелился спросить:
- А как это случилось?
- Застрелился из отцовского охотничьего ружья…
Я покинул ее в довольно скверном состоянии духа. Поверить старухе, сходящей с ума от горя, было глупо, но в ее словах что-то настораживало, что-то обращало на себя внимание. «Не ищите его, он – зло. Он убьет вас». Бррр.
Ника жила недалеко. На дорогу я потратил не более получаса, но уже было довольно поздно. Под каким предлогом мне следовало зайти, я не представлял. В подъезде Ники оказался домофон. Я нажал кнопку ее квартиры, не представляя, что скажу.
Из динамика послышался нежный женский голосок.
- Ника, здравствуйте… я друг Алексея… у меня к вам очень важное дело!
- Друг Алеши?... А вы знаете, что у него никогда не было друзей?..
Во второй раз я так глупо прокололся.
- Ника, мне очень надо с вами поговорить…
После недолгой паузы послышалось:
- Заходите!
На пороге меня встретила красивая девушка. На ней был коротенький черный халатик.
- Проходите на кухню… Вас не смущает, что я в таком виде?
- Нет!.. Нет! – ответил я, стараясь не пялиться на ее ножки.
- Чай будете?
Она была еще та штучка. Ее короткий халатик всячески пренебрегал допустимыми рамками приличия. Когда она потянулась за кружками, мне открылись прекрасные очертания женских, упругих ягодиц.
Она поставила чайник, села за стол, закинула ногу на ногу и подтянула к себе пепельницу с зажженной сигаретой.
- Ну и что вас привело ко мне? – спросила она, понимая, что я еще долго не осмелюсь заговорить.
Я положил портфель на стол, достал сигареты и тоже закурил.
- Рассказ!.. Последний рассказ Заснежина… Вы его читали?
- А чем он вас заинтересовал? ... Ну, читала? И что?
- Он хорош?
Ника пренебрежительно сморщилась.
- Знаете… когда пишешь гениальные вещи, а тут приходит с улицы какая-то особа и подкидывает тебе идею рассказа…
- …стоп, стоп, стоп… Вы имеете в виду девушку в черном платье?
- Не знаю, в каком она платье была, я ее никогда не видела… Я только и слышала о ней: «Ника – ты не представляешь, кто она, какую идею она мне подарила!»… Раньше я была его музой! А что он написал для нее? Этот никчемный рассказ, который является бредом свихнувшегося идиота?.. Нет, она не хотела, чтобы он прославился, она хотела его этим рассказом погубить, вот почему он покончил с собой. Ему было стыдно за свою бездарную попытку пробудить этим рассказом в людях совесть.
Я слушал ее и удивлялся. Мне было чуждо такое хладнокровие. Она говорила так, словно с момента гибели Заснежина прошел не один долгий томительный год.
- Он у вас? Вы дадите мне его прочитать?
- Я бы с радостью отдала его, чтобы ничего больше не напоминало мне о нем, но рассказ у моего любовника
- У вашего любовника?
– Ну, да. Он сумасшедший поклонник Заснежина. Согласитесь, глупая ирония жизни. Мой любовник – страстный поклонник творчества моего Алеши… Что-то вы побледнели…
- Извините, я просто не каждый день сталкиваюсь с такими ситуациями.
- А что тут необычного? Я молода! Красива! Я хочу жить полной жизнью! А он? Он писал, писал, писал… все эти чертовы рассказы. Он не занимался со мной сексом. Знаете, сколько я терпела его? Не знаете!.. Вам меня не понять!
- Я вас не имею права судить. … Ника, вы бы не могли дать адрес вашего любовника.
- Конечно… этот урод буквально час назад отправился домой вместе с рассказом, оставив меня в таком состоянии… Меня променять на чтение никчемного рассказа… Вы бы пренебрегли сексом со мной ради этого?
- Нет, конечно. Вы очень привлекательная женщина.
- Вы льстец! А больше даже лгун! Вы уже в его власти!
- В чей, простите?
- Рассказ держит вас! Вы бы не раздумывая, смылись, как и этот придурок…
Ника начиркала на пустой сигаретной пачке адрес и протянула мне. Когда я взял пачку, она схватила меня за руку.
- Оставайтесь, и у вас будет ошеломительный секс, которого еще никогда в жизни не было!
Свободной рукой она распахнула халат. У меня отнялось дыхание. Ее грудь была великолепна, чертовски привлекательна. Таких женщин с первого взгляда хочется бросать на кровать и овладевать ими грубой силой, но я отдернул руку.
- Извините, мне надо идти.
Я поспешил к двери.
- Ну и вали! Ты такой же жалкий ублюдок, как и они! Иди, ищи свой вонючий рассказ.
Она схватила пепельницу и швырнула в меня. Я успел выскочить за порог и закрыть за собой дверь. Пепельница разлетелась на куски о дверной косяк.
- Жалкий урод! – донеслось из-за двери.
Я бежал подальше от этого дома и думал только об одном: «Рассказ! Что же в этом чертовом рассказе?». В руке я комкал пачку с адресом, потом вдруг остановился и замер. Мелкая дрожь пробежала по спине. В моих руках чего-то не хватало.
- ЧЕРТ ПОБЕРИ! ТВОЮ МАТЬ! ТВОЮ МАТЬ!
Я стучал каблуком по асфальту, пытаясь продолбить дыру в ад. Я забыл у нее свой портфель. Как я мог забыть свой портфель? Пришлось возвращаться. На мое счастье из подъезда выходила молодая пара. Я поднялся на пятый этаж. Дверь ее квартиры оказалась не заперта. Скорее всего, я не захлопнул ее, когда убегал.
- Ника!.. Ника, я забыл у вас портфель!
Никто не ответил. Я зашел внутрь. Тихо прокрался на кухню. Девушки нигде не было. На столе лежал мой портфель. Я схватил его и бросился наутек, но как только я обернулся, меня парализовал страх. Душа моя чуть не убежала без меня. Только нечеловеческими усилиями я переборол в себе желание закричать. Передо мной стояла обнаженная Ника. Она держала нож. По рукам стекала кровь и капала на кафельный пол. Кровавый след тянулся от самой ванны.
- Вы вернулись? – прошептала она и сразу же рухнула на пол.
Не теряя ни минуты, я аккуратно переступил через нее и бросился на лестничную площадку. Я позвонил соседям и как только услышал шаги, кинулся вниз.
Открылась дверь, кто-то вышел на площадку и закричал:
- САША, ВЫЗЫВАЙ СКОРУЮ! НИКА ВЕНЫ ПЕРЕРЕЗАЛА!
Я бежал по дворам, выбирая самые темные переулки. Мне было до безумия страшно. Дрожь в руках. Она не унималась. Мою совесть успокаивала только одна мысль. Соседи вызвали скорую помощь.
Надо было подумать. Я присел на лавочку. Нервишки сдавали, я еле-еле мог совладать с собой. В руках я нервно вертел пачку из-под сигарет. Не знаю, сколько я так просидел. Наверное, было уже за полночь. Я решил, чтобы не случилось, дойти до конца.
Мне удалось поймать такси. Я продиктовал водителю написанный на пачке адрес.
В подъезде любовника Ники домофона не оказалось. Лифт тоже не работал. Я зажег зажигалку и пошел по лестнице. Рассчитывать, что на каком-нибудь этаже горит свет, было глупо. Найдя квартиру, я позвонил, но звонок отпал и остался качаться на проводе. Я забарабанил в дверь.
- Иду… Иду… Кого это там черти принесли…
- Здравствуйте, я от Ники. Я хотел бы…
- От Ники?
Любовнику Ники на вид было лет тридцать, он был чертовски хорошо сложен, мужественен, крепок, но какая-то недавняя беда наложила на него свой мрачный отпечаток. Лицо его было бледно, а глаза выглядели уставшими, словно он провел в мучениях не одну бессонную ночь.
- Что надо этой стерве? – поинтересовался он.
- Мне нужен рассказ. Ника разрешила мне его взять.
Он вдруг скорчился в ехидной улыбке.
- А-а-а! Ты хочешь получить рассказ?
- Если можно?
- Конечно, можно!
Он прошел в зал. Я остался ждать за порогом. Дверь он не закрыл.
Мое состояние напоминало подростковое возбуждения, когда ты знаешь, что вот-вот лишишься девственности. Что произойдет, когда ты получишь желанное? Окажется ли оно достойным пройденного пути? Мое желание узнать это превысило все допустимые нормы. Я безумно волновался.
Его долго не было. Я занервничал. Руки опять тряслись. Мое желание прочитать рассказ было невыносимо. Мною овладела какая-то зависимость. Я готов был даже убить этого человека, если он не захочет отдать мне рассказ. Ну, где же он? Он не выходил. Вдруг я услышал странный шорох и как будто кряхтение. Я медленно прошел в зал. Заглянул. Он висел на веревке, привязанной к багету. Руки, подчиняясь инстинктам самосохранения, пытались ослабить затяжку. Он задыхался. Я бросился к нему и схватил его.
- ДА КАКОГО ЧЕРТА?! – закричал я.
Я пытался ослабить давление. Опрокинутая табуретку лежала рядом, но я не смог до нее дотянуться. Я подпрыгнул и ухватился за багет, тот не выдержал нас обоих и оборвался. Герой-любовник рухнул на меня и закашлял. Я сорвал с него петлю.
- Зачем вы это сделали? Зачем?
Он все еще откашливался, и каждое слово давалось ему с трудом.
- Виденья… Я не мог больше этого выносить… Этот рассказ…
- Что рассказ?
- …он вызывает их!
- Кого их?
- …если ты слаб… они сожрут тебя… сожрут…
- ДА ВЫ ПРОСТО С УМА СОШЛИ! ВЫ ВСЕ СОШЛИ С УМА!
Я бросился к столу и стал рыскать в бумагах.
- ГДЕ ОН?! – закричал я.
- Оставь его! Он – зло! Он убьет тебя!
- СУМАСШЕДШИЙ ИДИОТ! – кричал я. – ПРОСТО ЧОКНУТЫЙ.
На столе я устроил погром. Рассказа там не оказалось. Я вертелся по сторонам. На глаза попадались любые мелочи: пачка старых газет, фарфоровая кукла, чайный сервиз, недоеденный завтрак на телевизоре. Попадалось все, кроме рассказа.
- ГДЕ ОН! – заорал я и схватил его за шиворот.
Он не отвечал, и тут я заметил, что он что-то жует.
- БОЛЬНОЙ УБЛЮДОК!!!
Я вцепился ему в горло, разжал челюсти и вырвал из его пасти пожеванный лист бумаги.
- Вы не понимаете! – кричал он.
Я разгладил лист – это был он – рассказ.
Я бросился к двери, но этот больной ублюдок вцепился в мою ногу.
- Не смей! Его надо уничтожить!
- Да отстань ты! - я вырвался и выскочил за дверь.
Я бежал по лестнице, не оглядываясь. И только, когда я оказался на улице, остановился. Взглянул на лист бумаги, и душа моя сладко вздохнула. Мое естество ликовало, праздновало победу. Я сделал это! Он был у меня. Однако моя радость долго не продлилась. В следующее мгновение произошло следующее: что-то громоздкое пролетело передо мной и шлепнулось на асфальт. У самых моих ног распласталось тело героя-любовника... Он безжизненно смотрел на меня, но в этом неживом взгляде я чувствовал укор. Я слышал голос – гулкое эхо в своей голове: «Оставь его! Он – зло! Он убьет тебя!».
Я посмотрел наверх. Окно его квартиры было распахнуто. Потом под ноги. Туфли и брюки были забрызганы кровью. Руки тоже оказались в крови.
Я пошел прочь. Сначала медленно, не спеша, чтобы не привлекать внимания, потом прибавил шаг. Я не оборачивался. Вскоре я уже бежал.
Я вышел на оживленную улицу, бросал нервный взгляд на каждого прохожего. Никто не обращал на меня внимания. Я был чуждый этому миру. Я немного пришел в чувства, аккуратно разгладил лист бумаги. Я обращался с ним слишком бережно. Он стал кусочком моей плоти, моей души, частью меня.
Я прочитал заголовок, выделенный полужирным шрифтом.
Рассказ без названия.
Вот, как он, черт подери, назывался. Просто без названия.

Вот так все и произошло. И теперь я ощущаю себя в полной его зависимости.
Мои глаза бегают по строчкам. Я чувствую каждое слово, проникаю в глубь поглощающей меня истины.
Все! Это случилось! Я его прочитал. Боже мой, я плачу?.. Я плачу!..
Человек не писал ничего подобного. Здесь суть мироздания. Естество бытия. Это портал сквозь наше невежество к истинным ценностям.
Надо бежать домой. Надо как можно скорей написать рецензию. Боже мой, сколько мыслей рвут мой мозг на части. Я не могу это выносить. Больно, как больно. Я чувствую себя суррогатной матерью. В мою голову кто-то вложил семя и плод созрел. Вот-вот он вырвется из меня. А-А-А. Как больно. Это шевелится во мне. Стучит ножками, толкает и брыкается – рвется на волю.
Беги, Олежка, беги со всех ног. Только бы успеть. Ты должен донести это людям. Ты должен поднять им веки, чтобы они увидели то, чего не могли и представить.
Я буду первый, кто напишет о нем.

Я ворвался в собственную квартиру и бросился к столу. Пододвинул к себе мою старенькую пишущую машинку и мгновенно принялся писать.
Пальцы стучали по клавишам и сладкий треск моей «старушки» проникал в каждую щель комнаты.
Первая попытка - к чертям под хвост. Я скомкал лист и бросил его на пол. Вставил новый.
Я писал, не вставая с места. Сколько прошло времени? Не знаю! Я не нуждался в пище - не чувствовал голода. Я не нуждался во сне - не ощущал усталости. Я видел, как за окнами вставало и садилось солнце. Ночь сменяла день, как декорация, меняющаяся на сцене театра, а я актер пьесы с одной ролью, ролью безумного писателя-неудачника, который без отдыху работает над тем, что вскоре положит ему вечную славу под ноги!
Я бросал на пол скомканные листы один за другим. Один за другим. Как только я заканчивал работу, скомканный лист летел на пол. Я все браковал.
- Я МОГУ НАПИСАТЬ ЛУЧШЕ! … МОГУ! … МОГУ! … МОГУ! – кричал я на свои стены.
Я постучал себя ладонью по лбу.
- Я МОГУ! … Я МОГУ!
Снова потрескивает моя старая пишущая машинка, и снова каретка бегает из стороны в сторону. Моя рука все тянется и тянется за новым листом.
- Я НЕ МОГУ!
Я не могу остановиться писать! Я не могу закончить! Но я вдруг остановился! Я замер! За спиной я чувствовал чье-то дыхание. Я не мог сглотнуть. Чувство страха осадило меня.
- Продолжай, чего ты остановился? – услышал я старый, знакомый голос.
Я медленно обернулся и от страха упал со стула.
- Чего, Олежка, испугался, не рад меня видеть, свою старую подругу?
Я полз от непрошенной гостьи, пока не наткнулся на стену.
- НЕТ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ЭТО НЕ ТЫ! ЭТО НЕ ТЫ!
- Как это не я, если это – я?! – Ее голос был спокойным, размеренным. Это еще больше сводило меня с ума. Я схватил себя за волосы и застонал.
- ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ТЫ УМЕРЛА! ТЫ УМЕРЛА!
- Я умерла?! Разве я умерла, Олежка? – голос ее насмехалася. – Почему-то я считала, что ты меня убил!
- ТЫ УМЕРЛА ПРИ РОДАХ! Я НЕ ВИНОВАТ! НЕ ВИНОВАТ!
- Ах, он не виноват! Позвольте же, господа присяжные-заседатели, представить вам первую улику.
Она подошла к серванту и достала два хрустальных бокала.
- Олеженька, а не из этих бокалов ты меня опоил?.. Что кстати ты мне подсыпал? Ведь я первые месяцы и не знала, что беременна, даже не могла подозревать. Откуда мне было знать, что мой лучший друг, которому я так доверяла, оказался ничтожеством, которое меня споило и изнасиловало. А ты знал, верный мой друг, Олеженька, что у меня оказалась редкая группа крови и, что аборт мне делать запретили, что отец выгнал меня из дома, и что рожать мне пришлось в захудалой, вонючей больничке и там же и У-МЕ-РЕТЬ?
- ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ?!
Я плакал, как маленький провинившийся ребенок.
- Инна, оставь его мне, девочка моя… будь спокойна… мы все получим сполна…
На пороге показалась девушка в черном платье. Теперь я понимал, что символизировал ее костюм - платье и шляпка с вуалью всего-навсего траурный наряд.
Они стояли, держась за руки, и сочувственно смотрели на меня.
- КТО ТЫ? – простонал я. – УМОЛЯЮ, ОТВЕТЬ!
- Мой мальчик, ты еще не догадался?
- Он до сих пор не знает кто вы, сударыня! Я же говорила: это ничтожество. Не стоит и пытаться.
Я жался в углу. У меня из носа пошла кровь. Я почувствовал дикую головную боль.
Девушка в черном платье наклонилась и подняла первый попавшийся скомканный лист бумаги. Я осмотрелся и только сейчас увидел, как много скомканных листов захламило мою комнату.
- А ты зря времени не терял! Ты выполнил свое предназначение! – сказала она.
- КТО ТЫ-Ы-Ы?
- Ты еще не понял?.. Я – ваша совесть! Совесть таких вот как ты – ничтожных, жалких людишек. Надоело быть на втором плане. Пришлось сочинять вот этот рассказ, который пробуждает в вас утраченное чувство. … Вы теперь мне за все ответите! Я все ваши долги соберу! Все до единого.
- Ну, раз уж ты пришла за моим долгом, не буду тебя заставлять ждать.
Я встал, подошел к окну и спрыгнул вниз…
Я умер ни сразу. Я еще подергивался в конвульсиях, а изо рта выплевывалась кровь, когда вокруг меня собиралась толпа. Кто-то посмотрел на мое окно и крикнул:
- Смотрите, там кто-то стоит!
Я постарался посмотреть наверх. Они обе стояли там. Стояли и улыбались…

Спустя некоторое время. Городской морг.
- Юра, ну кто следующий?
Юра вкатил койку.
- Вот, Петр Алексеевич, сиганул из окна.
- Так, а мы тут причем? Что нам устанавливать! Сиганул – разбился!
- Приказали все досконально проверить.
Петр Алексеевич приступил к досмотру. Юра открыл газету «Новое время» и умостился за столом.
Петр Алексеевич возился долго и с особым пристрастием. Прошло уже несколько часов. И когда погруженный в работу Петр Алексеевич нашел кое-что интересное, Юра вскрикнул, до чертиков напугав главного патологоанатома.
- Вот это да! Да это же он! Олег Панфилов! Вот так совпадения. Ну и дурак же! Зачем сигать надо было?
- Кто он?
- Ну, он, на койке у вас, Олег Панфилов, журналист, который эту нашумевшую статью написал.
Петр Алексеевич насупился:
- Ты знаешь, Юра, я как раз тут кое-что интересное нашел. Если бы он не сиганул, то все равно бы скоро концы отдал. Смотри сюда. У него в мозгу какая-то дрянь, личинка что ли?
- Жалко его, хорошую статью написал. Возьмите, почитайте, занятная статейка. Суть бытия, знаете ли. Про совесть нашу.
Петр Алексеевич взял газету:
- Хм… Рассказ без названия… и рецензия к нему… интересно! Ты, Юрка, сгоняй за пирожками, а я пока почитаю, да горячие только бери, а то Александровна-прохиндейка вечно тебе холодные подсовывает.
- Я мигом.
Петр Алексеевич уселся за стол. Зачитался. Спустя несколько минут в коридоре раздался дикий грохот. В кабинет, как ошпаренный влетел Юра. Лицом бледный, как труп на койке. Глаза испуганные, бегают из стороны в сторону. Он опрокинул тележку и забаррикадировал дверь.
- Что ты тут устраиваешь? Ты в своем уме?
- Петр Алексеевич, да не стойте вы так, помогите! – закричал он. – Они идут, идут!.. Не надо было читать этот чертов рассказ.
Петр Алексеевич вскочил из-за стола.
- Да кто идет?
- Тот бродяга, чьи органы мы продали и с ним какая-то женщина.
- Да ты в своем уме, он мертв давно! Отойди от двери!
Петр Алексеевич оттолкнул Юру и вышел в коридор. Он обомлел. К нему навстречу шел мужчина, за руку которого держала женщина в черном траурном платье и шляпке с вуалью. Петр Алексеевич уронил газету. Она упала заголовком вверх.
«Рассказ без названия».