Хороший и плохой

– Давайте я вам помогу, – сказал он старушке, забирающейся в автобус с какой-то тележкой, и стал затаскивать тележку в автобус. Бабуля, не расслышав, видимо, его слов, не отдала ему тележку, а наоборот дернула ее на себя. Может там было что-то ценное, что она не хотела никому доверять ее, но Паша не стал сопротивляться и отпустил тележку – и бабушка вместе со своей драгоценной тележечкой полетела со ступеньки автобуса. Он, конечно, выбежал из автобуса и помог ей подняться, но впечатление уже было не то.
– Ты что, дурачина, тащишь меня?! Не видишь я лезу – ты дергаешь у меня…
– Я помочь хотел…
– Чего? – старушка вскинула на него голову и посмотрела стеклянными морщинистыми глазами. – Говори в другое ухо, я этим не слышу.
Падение явилось для нее словно зарядкой, ни о какой медлительности уже не было и речи, она быстро затащила тележку в автобус и села на ближайшее свободное место. Паша потом долго неумело извинялся, а старушка долго потирала спину и отряхивалась. И кто-то из пассажиров пытался ныть про какую-то животную услугу, – медвежью кажется. Хорошо было лето, и бабуля не испачкалась никакой грязью. А тележку она не выпускала из рук на протяжении всей дороги.

– Опять эти бабки тут – не пройдешь. Ща вот этой скажу: «Бабуль, не вы десять рублей потеряли?», – и пусть ищет, мается. Хоть поржу, – думал Женя, отдавая кондуктору за проезд.
– Бабуль, не вы десять рублей потеряли? – обратился он к стоящей рядом бабушке.
– Где, сынок? Не вижу. Подними, пожалуйста.
– Вот зараза, не подумал, – вскочила в голове мысль.
– А то я старая, уже не нагибаюсь, – обратилась она к следившему за всем кондуктору.
Женя не растерялся – засунул руку в карман, спрятал в кулаке бумажку, нагнулся и извлек ее откуда-то из-под кресла, где ее и заметить-то нельзя было.
– Спасибо, Сынок, – сияя от радости, говорила старушка, убирая купюру в кошелек.
– Не за что, – ответил он, смущенный и злой, и пока не вышел, выслушивал похвалы и одобрения своего поступка уже от сидящих неподалеку стареньких пассажиров.