Избранный

Ника помнила прошлую школьную вечеринку, как будто это было три минуты назад. Танцы как танцы, помещение обычное, светомузыка и даже Ди-джей – всё как каждую пятницу, но только не для неё.  Переполнявшее её тогда с ног до головы чувство, не имеющее объяснения, оно имело цвет, запах и даже голос, голос того, кого выбрала Ника ещё в пятом классе в качестве мужчины своей мечты. Писала стихи, посвящённые ему, письма, рисовала картинки с двумя вечными силуэтами, мечтала в одиночестве холодными зимними ночами и длительными летними каникулами. Это продолжалось уже пять лет, вплоть до позавчера… Они танцевали, танцевали каждый медленный танец вместе, болтали, смеялись, и Нике было легко-легко. Она не думала ни о стихах, ни о своих мечтах… как ни странно, ни о чём. Было просто и весело.
А потом Ника пришла домой и поняла, что настал тот момент, когда всё должно произойти или навсегда исчезнуть. Нежно поглаживая себя по недетским уже формам, Ника вспоминала, где же были его руки во время танца, но как не пыталась даже вообразить, его руки ни на сантиметр не спускались ниже линии талии.
Сейчас Ника сквозь тёплые капельки лёгкого дождика бежала по знакомой с пятого класса дорожке. Вытоптанной её ножками от камешка до камешка, от кустика до кустика, когда следила за ним и сопровождаемой им очередной дамой или просто гуляла, вдруг загрустив. Ника никогда не ревновала, ему можно было всё на свете. Только иногда, залезая поздно ночью к окну его спальни, на третий этаж пятиэтажки, по тонкой газовой трубе, висела и плакала по пол часа до полного затекания рук и слушала чужие женские стоны и возню, сопровождаемую его короткими фразами. Такого голоса она никогда не слышала от него в повседневности, даже в шутку. Нике очень хотелось услышать этот голос чуть ближе, над своим ухом, посланную ей оборванную фразу, от которой сладко ныл низ живота, глаза грозились томно прикрыться, тело – расслабиться, а из её ротика жаждал выпорхнуть слабый томный выдох.
Думать ни о чём не хотелось, только надежда без даже плохонького планчика пряталась у неё в голове. Вот его дом, подъезд, этаж… Квартира. Сегодня он был один, это Ника знала точно. Немного отдышавшись, полу мокрая девушка нажала на кнопку звонка. В вечерней тиши коридора только шестнадцатилетнее сердце стучало как ненормальное: А что дальше?
Дверь открылась и в дверях показался он. Даже дома он ходил в ботинках и в лёгких домашних брюках. Он улыбнулся, уставшие глаза его преобразились блеском, и он произнёс
- Какие люди! Ну, заходи, заходи, мокрая кошка. Посмотришь мою берлогу. Проблемы с математикой? А?
Он обернулся. Ника глядя на него уже стаскивала со второй ноги туфлю и мотала головой в разные стороны так, что не возможно было понять ДА или НЕТ.
- Что-то случилось? – встревожено спросил он.
- А можно мне горячего чаю, Александр Палыч? – робко произнесла Ника, а про себя подумала, что появится время осмотреться, пока он ставит чайник. – Я сейчас всё вам расскажу.
Да, он – это Александр Павлович Кораблёв, их учитель по математике, и классный руководитель с пятого класса. Невысокий широкоплечий, всегда чисто выбритый и причесанный, тридцати двух летний мужчина, фигуру которого невозможно было разглядеть под вечными брюками и рубашками. Только ботинки довольно  огромного размера говорили всем девушкам 10-го класса «В» уже о многом. Неимоверно строгий добряк, участвующий в жизни каждого своего ученика, и очень любимый всеми родителями, как прошлого своего выпуска, так и этого класса.