Узелок-память

Узелок-память порой возвращает в далекий сорок четвертый год. Грохот войны катится на Запад. Наша станция Крымская освобождена от немецких войск, все в развалинах, но наш домик в глубине сада уцелел и по весне аллея роз, тянувшаяся от дороги к крыльцу, расцвела, и красота радовала детскую душу.
Перед сентябрем, услышав, что начинается учебный год, я сам, один пошел и записался в первый класс. В ноябре мне должно будет исполниться десять лат.
Занятия начались в здании рядом с вокзалом, недалеко от нашего дома. Принесли кто табуретку, кто небольшую доску, на которой сидели, положив на табуретки. Парт, безусловно, не было.
Уроки вела старенькая-престаренькая учительница. Первые буквы, слова начинали писать между строк старых газет. Чернила заменял сок ягод бузины.
Следующий учебный год начал на далеком снежном Урале, в школе барачного типа на окраине города Еманжелинска. Помню длинный коридор и круглые, черные, обитые жестью печи.
Жили тогда с мамой в общежитии для шахтеров. Голодным для нас был сорок шестой год. По весне ходили на картофельные поля и в оттаявшей земле отыскивали сгнившую, мороженую картошку. Стояла страшная вонь, обычно это было в ночные часы, когда мама парила ее в кастрюле, но, плеснув молочка, месиво поедалось, т.к. другого съедобного к столу подать было нечего. Что было привезено из вещей с Кубани, уже давно обменялось на кусок хлеба или селедку. Следующий этап наших мытарств в краю, где родилась мама - станция Егоршино, где мной и окончена была школа в пятьдесят четвертом году.
Чудесным подарком для нас были наши учителя, о каждом сказать можно много хорошего. И дольше всех, даже уже живя за границей, я с радостью встречался с нашей любимой Екатериной Федеровной Пищальниковой, преподававшей нам математику, которая до последнего приходила на каждую  нашу школьную встречу, на которые наш выпуск двух десятых классов собирался периодически через пять лет.
Как не хочет рука писать о ней в прошедшем времени. Екатерины Федоровны уже нет со всеми нами.
Поблекли белоствольные березы и цветы, которые она так любила. Ее свеча будет возжигаться столько, сколько будет угасать.  Наша дорогая Екатерина Федоровна. Со школьной скамьи знакомы мы с ней. Теплота ее сердца, разговоры откровения и жизнерадостная веселая улыбка, как ни тяжело порой было на ее жизненном пути. И нежный, бархатистый голос? Русская натура, русская душа, русское сердце ! Сила, испытуемая русской душой ! Это надо иметь столько душевной, искренней теплоты, чтобы в наши юные сердца вложить пламень свечи любви к матери, к жизни.
Рождение учителя. С чего оно начинается? Задаю я себе сейчас вопрос. Когда приходит это волшебное призвание? Не вдруг, не внезапно сегодня или вчера возникает ощущение кровной причастности к миру воспитания: Воспитания с большой буквы. Осознать степень нужды, заложить в юной поросли добрые, чистые семена и видеть, созерцать ростки свежей поросли и радоваться или быть опечаленным плодами своего труда, творчества.
С каким уважением произносится и остается в душе навсегда гордое определение - учитель. Учитель - человек с открытой душой - в сумме этих слов Екатерина Федоровна представляется как яркое, даровитое явление. Сколько поколений прошло перед ее глазами. Сколько нежных слов благодарности она получила заслуженно от своих питомцев за свой нелегкий, но почетный, нужный труд. Мне не хватает слов, я понимаю, за свою преподавательскую деятельность ей было высказано много, и мои строки как последние осенние листья, покинувшие крону когда-то столь любимого дерева.
Пересказать добрые дела нашего дорогого учителя нельзя никакими словами. Ощутить, понять, постичь это деяние - красоту, можно лишь сердцем. Екатерины Федоровны нет теперь рядом, а как она любила эту жизнь, как боролась за нее и как любила она нас, своих учеников.
Ее свеча будет всегда гореть в ночи, пока мы, ее воспитанники, бродим по этой грешной земле.
Верю, в тот траурный день текли прощальные слезы и по белой березе, которую она так любила.


Александр Самохвалов.