Люба-Любушка-Любашка. Часть 16

                Люба-Любушка-Любашка.
                Повесть. Часть 16 (всего частей 22).

                Обычный рейс.

   Владимир снова стал летать. Жизнь текла то более-менее умеренно, то, вдруг, ни с того ни с сего, переходя на «галоп», а то и вообще – «закручивалась» мощным вихрем, завлекая заодно «по пути» в свои крутые водовороты и Владимира.

         «Аннушка».

Летел Ан-2 в бензиновом угаре               
Пилот в руках штурвал зажал
Слегка в кабине пахло гарью
Вращаясь, винт на солнце радугой играл
И стрелки на приборах чуть дрожали
И горизонт вдали загадочно мерцал.

Хрустальный воздух мирно режут крылья,
Чуть-чуть капот от напряжения дрожит,
Степь под крылом, слегка прибита пылью,
Весенним солнцем пригретая лежит.
И голубой уже подернут дымкой,
Далекий горизонт к себе манит.

В салоне мирно дремлют пассажиры,
Время от времени слышны казахские и русские слова,
Тишь и спокойствие царят в огромном мире,
Все хорошо: надежный самолет и о пилоте добрая молва,
И небо синее, и мысль о доме полей всех этих шире,
И просит песни ласковой уставшая душа.

                В.П.Рубцов.

   Бывало разное, но один случай запомнился Владимиру на всю жизнь. Рассказывая о нём кому-либо, Володля всегда начинал свой рассказ со слов «Обычный рейс». Тогда еще жив был Майстер Георгий Кондратьевич, его коллега по бывшей работе, да и по хобби – это было радио, тоже. Мастер спорта международного класса, он имел позывной UL7BG, его наставник, можно сказать – учитель, да и просто – товарищ. Работал он сменным инженером базы ЭРТОС. Решили они как-то совместно провести связь «самолет – земля» по договоренности.      Мероприятие очень интересное и заманчивое, так как для них это было впервые. Ну, так вот, как-то весной выполнял Владимир рейс Целиноград – Карагаска с посадкой в Баршино на самолете Ан-2. Рейс как рейс, ничего необычного. Маршрут знал как исхоженную тропу. QSO, как говорят радиолюбители, что означает – связь, было договорено провести в конце рейса. До Карагаски долетели без происшествий, да и возвращаясь назад, включая и посадку в Баршино экипаж не испытывал особых трудностей. Все было, как говорят, штатно. А вот когда взлетели в Баршино и направились домой в Целиноград, вот тут-то все и произошло. Самолет был загружен под завязку: двенадцать пассажиров, багаж, да ещё почта. Взлетели нормально, набрали высоту, заняли разрешенный эшелон, провели радиосвязь с диспетчером Целинограда, доложив ему, что у них на борту всё в порядке. Подходило время связи по договоренности с UL7BG – радиолюбители на своём жаргоне такую связь называют словосочетанием «SKED». Погода была, как говорят летчики, миллион на миллион, подразумевая под этим дальность видимости и высоту облачности. Небо было голубое и чистое. Весеннее солнце ласково светило и радовало душу. Болтанки почти не было. Самолет летел плавно, как утюг по ровной поверхности. Ничто не предвещало опасности. Рейс был последним на сегодня, да и рабочее время не такое большое, как обычно, всего десять часов (у летчиков довольно часто рабочий день начинается с восхода, а заканчивается с заходом солнца), а это значит, что еще можно будет успеть погулять с дочуркой Танюшкой перед сном, а если ещё к этому времени не заснул младшенький Димка, то и его прихватить с собой, одним словом - немножко отдохнуть. Вообщем настроение было хорошее. Пассажиры мирно дремали, второй пилот занимался бухгалтерией, то есть заполнял полетное задание, а Владимир «крутил» штурвал – управлял самолетом. Когда много летаешь, то это совсем не трудно делать, вроде как на велосипеде, подсознание само работает, само следит за приборами, само даст руке команду дать газ или повернуть штурвал в нужный момент, а сознание в это время следит за внешней обстановкой, одновременно любуясь бескрайними просторами голубого воздушного океана. Второй пилот закончил заполнять задание на полет и протянул его командиру для проверки. Тот достал из внутреннего кармана пиджака авторучку, внимательно осмотрел вокруг воздушное пространство, быстро бросил взгляд на приборы, намереваясь взять на проверку задание на полет, а управление самолетом на это время передать второму пилоту, но так и не успел последнего сделать. И вот в этот самый момент раздался громкий, очень резкий звук, похожий на тот, который издает огромная стеклянная витрина, сброшенная с большой высоты на бетонный пол и разлетевшаяся от удара вдребезги. Одновременно снизу Владимир почувствовал сильный удар по самолету, какой-то надсадный и со звоном. Огромная сила вдавила его в кресло, даже в глазах потемнело. Стрелки приборов вразнобой заскакали по шкалам, указатель скорости достиг максимума и застыл на упоре. Владимир с большим трудом снял правую руку со штурвала, перенес ее на сектор газа и она уже под собственным, ставшим непомерно большим, весом  надавила на рычаг, убирая газ. Скорость несколько уменьшилась. И тогда последовал новый удар, не менее сильный, но уже откуда-то сверху. Появилось отрицательное ускорение. Это очень странное ощущение для обычного человека. Ранее Владимиру много раз рассказывали об этом. Но совсем другое дело ощутить это самому. Особенно когда визуально горизонт остается на месте, а верх и низ (направление силы тяжести) мгновенно меняются местами. Сознание в первые секунды отказывается понимать это. Его резко рвануло к потолку кабины, и хотя ремни безопасности выполнили свое назначение, он всё же ощутил удар головой и ясно почувствовал, как аварийная крышка фонаря сильно прогибается. Огромная сила повернула его голову, и он увидел второго пилота висящего на ремнях в таком же положении, как и сам. Тот ладонями прикрывал лицо, из под пальцев капала кровь, и хотя причиной этому была небольшая царапина, кровь, размазанная на лице создавала зрелище совсем не для нервных. Наушники с пилотов сорвало мгновенно. Теперь Владимир понял, почему в экстренных ситуациях лётчики часто не успевают доложить диспетчеру о случившемся. Он напряг силы, повернул голову прямо и посмотрел через фонарь. Кругом видна была только земля. Очевидно, они падали вверх колесами. Собрав все силы, он потянул штурвал на себя, пытаясь вывести самолет в горизонтальный полет. Штурвал на удивление легко подался, самолет не слушался рулей управления. «Сорвало поток или оборвались тросы управления» - мелькнула мысль у него в голове. «Но еще есть триммер» - подумал Владимир и нажал на тумблер его управления. Триммер – это такое маленькое крылышко, устанавливаемое на рулях управления и позволяющее снимать нагрузки со штурвала. В случае обрыва управляющих тросов он (триммер) работает как маленький руль. Какой-никакой, а все же резерв! Но, увы! И этой последней палочки-выручалочки самолет не слушался, а за бортом приближалась земля. Владимир уже видел угол поля, куда должен упасть, зеленую пшеницу на нем и идущую по диагонали поля дорогу.  Кто его знает, о чем думают другие люди в такие моменты, а ему, почему-то, ясно представилось, как после катастрофы его строгое начальство соберётся в эскадрильи и начнёт скрупулёзно разбирать действия «стрелочника», то есть виновного, а еще точнее – его самого. Все его ругают, на чем свет стоит и только один защищает – Володя Ситников, человек с мягким и добрым характером. И что самое интересное: он не испытывал страха! Ему раньше казалось, что в таких ситуациях человек должен непременно испугаться, но страха почему-то не было ни капельки. И вдруг штурвал ожил. Он сам медленно отклонился вперед. Владимир дотянулся до него и потянул на себя. На штурвале уже была изрядная нагрузка. Пилота сразу вдавило в кресло (все это время он висел на ремнях). Взглянув на землю, Владимир увидел, как она  быстро уходит под капот, а через некоторое время уже показался и горизонт, заработали приборы, крен был градусов тридцать. Повернув штурвал вправо, командир вывел самолет и из крена. И, вдруг, штурвал резко пошел на него, нагрузка на рули сразу уменьшилась. «Тросы лопнули, что ли» - подумал Владимир, но, повернув голову ко второму пилоту, понял, что это он, придя в сознание начал помогать ему, ибо нагрузки на штурвале были довольно приличными. Владимир перевел взгляд на высотомер. Высота была чуть более ста метров над землей, а до этого шли на высоте порядка девятисот метров. Скорость начала падать, необходимо было дать газ и набрать прежнюю высоту. Он протянул руку к сектору газа, но она натолкнулась на чей-то чемодан, удобно устроившийся на пульте управления. Пилот снял чемодан, опустил его на пол, дал газ, перевел самолет в набор высоты и только потом заметил, что творилось в кабине. А обстановка была как после нашествия татар. В воздухе висела плотная пыль, от чего хотелось чихать. По кабине летали разные бумажки, вентиляция-то была включена. На коленях у командира экипажа лежала чья-то сетка с огурцами и помидорами, а так же буквы, вырезанные кем-то из фанеры и покрашенные яркой голубой краской, от чего рябило в глазах. Наушники с вырванными проводами валялись аж за педалями управления рулем поворота. Солнцезащитные очки второго пилота остались целыми, но застряли в левой приборной доске между арретирами. Вынуть их лётчики смогли только на земле, отвернув несколько болтов с приборной доски. Володина шариковая авторучка оказалась во внешнем кармане пиджака. Как она туда попала – непонятно! Он её машинально обычно всегда ложит во внутренний карман. Радиостанция была сорвана с места и болталась на проводах. Владимир подсоединил наушники (это не так трудно было сделать радиолюбителю) и позвал диспетчера. Как ни странно, но диспетчер ответил. Радиостанция осталась цела и исправно работала даже в таком висячем положении. Второй пилот осмотрел пассажиров, и после этого командир самолёта обо всём произошедшем доложил диспетчеру. Так как внешнее состояние пассажиров было неплохое и на вопросы второго пилота жалоб от них не поступило, скорую помощь экипаж вызывать не стал. Правда, у одной девочки было покарябано лицо и пришлось воспользоваться бортовой аптечкой. Царапина была небольшой. Прилетели в Целиноград благополучно. После посадки и заруливания все пассажиры высыпали на перрон. Кто-то из них спросил командира: «Что это было»? Владимир честно ответил: «Не знаю». Позже начальство упрекнуло его за такой ответ, но ведь он тогда сказал правду! А что ещё можно было ответить на такой вопрос?
   Подошел автобус, пассажиров и их багаж увезли в аэровокзал. А экипаж, совместно с подошедшим техническим персоналом, приступили к осмотру самолета. В салоне произошел настоящий погром. Некоторые детали были оторваны вместе с заклепками, на некоторых из них были прилипшие человеческие волосы. Дюралевая вентиляционная труба квадратной формы в сечении, с размерами стороны около пятнадцати сантиметров, и длиной до трех метров была закручена в «бабочку». Обшивка крыльев кое-где порвана, некоторые приборы сорваны со своих мест. Да, … все-таки надежный и довольно прочный самолет Ан-2, хотя и не совсем комфортабельный.
   Владимир сделал соответствующие многочисленные записи в технических журналах, хотя и забыл занести в книгу одну из них, за что и получил впоследствии выговор. При благоприятном исходе рейса этого бы никто и не заметил, но в данном случае все комиссией проверялось досконально. Затем передал самолет авиатехнику и отправился в штурманскую проводить послеполетный разбор. В штурманской было тихо и прохладно. Владимир сел за свободный стол и спокойно, как в замедленном фильме, прокрутил все происшедшее заново. По спине пробежал холодок. «Испугался, что-ли?» - мелькнула мысль. Кажется, он понял, чем это могло закончиться. Но тут же ему стало обидно и одновременно смешно. Обидно, что он оказался обыкновенным человеком, не лишенным чувства страха, хоть задним числом, но испугавшимся, а смешно, потому, что уже все было позади и глупо было после всего этого пугаться. И, наверное, из-за этих мыслей страх сразу же прошел. Вдруг открылась дверь штурманской. На пороге появился с недовольным видом UL7BG. «Ну ты что? Не слышал меня что-ли?» - и, осекшись на полуслове, тихо добавил – «Что случилось»? Очевидно, внешний вид Владимира многое ему рассказал. Как ни печально, но запланированная связь (или QSO – на жаргоне радиолюбителей) в этот день так и  не состоялась. Закончив все дела, Владимир уехал домой. А на следующее утро, приехав на работу, узнал о том, что двое «его» пассажиров уже в такси, недоезжая до города, потеряли сознание. У одного был расколот череп, вывих правой руки и поломано четыре спинных позвонка без смещения, а у другого поломаны отростки двух шейных позвонков. Оказывается люди, находящиеся в шоке, не сразу чувствуют боль. Владимир этого раньше не знал. Его это сильно удивило. Ведь еще вчера у него на глазах все самостоятельно, держа в руках свои увесистые чемоданы, покинули борт самолета. А потом были неоднократные встречи со следователем. Володя представлял следователя грубым и строгим мужчиной. Но следователь, беседовавший с ним, оказался добродушным и вежливым человеком. Интересен был у него прием снятия показаний. Он вежливо просил описать все на бумаге и командира экипажа, и второго пилота, а через несколько дней повторял свою просьбу, и так делал несколько раз подряд. Владимир даже запомнил, где стоят все запятые в тексте. Потом пилотам объяснили, что криминала в их действиях нет, и извинились за причиненные неудобства. Но еще долго после этого лётчиков разыскивали родственники потерпевших, пытаясь узнать их адреса. Они были не согласны с выводами следствия, считая что именно лётчики виноваты в случившимся, что они – пилоты, «дошутились до трагедии», и грозились наказать их. Владимир, чисто по человечески, мог понять их. У них горе. И что им за дело, что у него тоже шишка на голове, и она тоже болит так, что трудно повернуть шею, и зудят ободранные о штурвал коленки и что самолет не слушался его в данной ситуации, а второй пилот вообще был без сознания. Бывалые летчики удивлялись, выслушав Володин  рассказ об этом рейсе. А пожилые говорили, что при такой погоде «такого» не может быть потому, что не может быть вообще никогда. Долгое время Владимир не знал и даже не догадывался, что это было. Может, они столкнулись с защитным полем невидимого НЛО, или с еще непознанным атмосферным метеоявлением. Много позже, а точнее - несколько лет спустя, в Вишневском районе потерпел катастрофу самолет Ан-2 выполнявший авиахимработы. Он попал в аналогичную ситуацию. Пилоты погибли. Они работали на малых высотах. А экипаж Владимира, очевидно, спас большой запас высоты. И опять его просили все происшедшее снова описать, чтобы сравнить оба случая и пролить хоть какой-то свет ясности на это явление, но это уже были не следователи, а ученые. Кто его знает, помог ли рассказ Владимира им, или нет, но для себя он сделал следующий вывод: если мир этот необъятен, если пространство бесконечно, то и явлений в природе, непознанных человеком, должно еще оставаться великое множество. Но все равно, рано или поздно, случаю, происшедшему с Владимиром в этом полёте, люди найдут правильное объяснение!
   Шло время. Много лет спустя Владимир все же узнал, что послужило причиной данного случая. Как оказалось, его самолет попал в «сдвиг ветра». Это метеорологическое явление тогда еще не было открыто. Это сейчас его уже достаточно хорошо изучили. Попадая в него, самолет как бы оказывается в гигантских ножницах, в качестве лезвий которых выступают сильные воздушные потоки, действующие в противоположных направлениях. Пролетая через это, не видимое для человеческого глаза метеоявление, коварное и опасное, самолет как бы протыкает стену. Оно то и помешало проведению запланированного SKED (связь по договоренности, как говорят радиолюбители).

                Рубцов В.П. UN7BV. Казахстан, Астана.

                Продолжение следует.