Растрёпанные волосы. Сон IX

 

                Сон I X.

 

Я сидел на полу и смотрел на растрёпанную, разбросанную постель, с чуждым мне бельём и остывшими складками : горами, равнинами, изгибами, оставленными её телом.

В комнате было холодно; через распахнутую дверь в темноту вкрадывался белый ледяной воздух из прихожей. Стёкла покрылись наледью, и даже свет от фонарей не хотел светить мне на лицо.

Всё вокруг было как-то зыбко, мутно, неощутимо. Пугающе брошено, оставлено.

Я не мог понять , что случилось со мной.

   После её отъезда осталась только гарь от сожжённых, скомканных листов бумаги, красный воск от любимых ею свечей, и запах её волос. От кончиков её волос пахло сигаретным дымом, как и от воротничка белой рубашки. Её волосы пахли неповторимо, легко уловимый растворённый сладкий аромат, дурманящий и заставляющий отказаться от самого себя.

Ко мне она не желала прикасаться. Я же старался уловить момент и прикоснуться губами к её рукам, локтям, шее, мочке уха, волосам. «Вкус губ мне не суждено узнать», - написано высокопарно и глупо. Одеваешь пенсне; поправляя фрак, садишься в кресло, стараясь не помять костюм и смотришь со стороны…на самого себя.

   Без неё в эти дни моё существование было невозможно. Открывая утром глаза, я не мог понять, зачем я проснулся, вообще, зачем я? Я вставал, завтракал и шел в постель – прятаться обратно в сон, прятаться от самого себя и от всего безразличного вокруг, замкнутого на минутную стрелку. Я брал несколько таблеток сильного снотворного и глотал их с ледяной водой из-под крана, царапающей горло…и вновь исчезал отсюда.

   Это бездонное слово «надежда». Ждать или жить? Выложили на стол таблички со словами, два зеркала, сигареты, а свет от лампы в потолок, как луна, упавшая в неизвестность и не знающая о тех, кто прыгнул в бездну вслед за ней, осудивших себя на бесконечное преследование и неопытность только что прорезавшихся крыльев.

   В детстве я любил, когда меня гладили по волосам, трепали и перебирали их.

Теперь, каждый раз, когда обладательница души с острыми краями прикасается к ним, как ветер или небо, испытывающее содрогание, касается моих волос, с нежностью перебирает их, я испытываю трепет и растворяюсь в движениях её рук. Сейчас я говорю о другой…

  Она же ни разу не прикоснулась к моим волосам; лишь один раз, будучи пьяна, она соизволила погладить меня по щеке. Отвращение?   

(…какой-то господин из зала крикнул что-то про деньги, но я сделал вид, что не услышал фразы «А к деньгам у неё отвращения нет?)

   Я очнулся в шумящем поезде, летящим сквозь ночь и туннели, неизвестно где.

Я шел по ковровой дорожке, вагон был слабо освещён, все купе были сонными. За окном проносились станции, названия которых невозможно было разглядеть в свете полуживых, горящих через один-два фонарей.

На мне был мой старый, болотного цвета, пиджак, о существовании которого я уже успел забыть, и потёртые джинсы. Мне было уютно, комфортно и на меленькую пригоршню тревожно. Я чувствовал себя расслабленным и умиротворённым. Проходя через очередной спальный вагон, я заметил, что дверь одного из купе открыта. За столиком сидела цыганка. Как положено в звенящем разноцветном платье и платке, из-под которого были видны вьющиеся, чёрные как смоль, волосы. Она перебирала в руках карты и, не бросив на меня даже взгляд, сказала:

«Ну, заходи, раз первый сегодня, то отпущу, не трону…заходи. Хочешь узнать, что с тобой случиться?»

Я молча вошёл и почему то чисто инстинктивно закрыл за собой дверь. После щелчка она, отложив карты, сказала:

«Сядь рядом со мной, я на тебя посмотрю».

Я покорился.

«Вот так! Хорошо! – она повернула ко мне лицо. Чёрные, бездонные, завораживающие глаза стали смотреть на меня, сантиметр за сантиметром, осматривая моё лицо и шею.

«Терпимо, пока терпимо», -тихо сказала она. На вид ей было лет тридцать; для своего возраста она была очаровательно красива, только слишком большие глаза немного портили её лицо, мешали абсолютной, божественной гармонии.

Она погладила меня по волосам, поправила локоны, упавшие мне на глаза.

«Я знаю, что ты любишь, когда девушки касаются твоих волос. Я знаю…

твой взгляд скоро потухнет, хотя ты полон жизни, но она заперта в тебе, спрятана…вся твоя безграничная нежность, влюблённость и преданность, и я завидую той, на которую ты всё это потратишь!»

«Скажи…»

«Нет, молчи, - она коснулась пальцем моих губ, - Тш –ш-ш…я всё прекрасно знаю!

От неё достаточно только слова, только жеста, чтобы ты стал полностью её, хотя ты уже давно принадлежишь ей, а не себе, но ожидание пожирает тебя. Ты понимаешь, что оно может быть вечным. Дожидаясь вечности, человек обычно теряет своё тело.

 Не бойся…она полюбит тебя, оценит тебя, но ты не будешь с ней счастлив, а она с тобой, до конца ты не познаешь счастья, так зачем же мучить себя? Все жесты, все мысли будут замкнуты и обречены. Она не позволит тебе быть свободным, потому что она сама несвободна. Иногда ты понимаешь это и хочешь бежать, жить. Этим ты предашь свои чувства. Нельзя предавать любовь, её можно только убить в себе. Если ты её предашь, то любовь больше не вернётся к тебе, забудет твой телефон и адрес, и та жизнь, которая представляется тебе свободной, станет сырой тюрьмой, станет такой, что слово «жизнь» будет лишь ухмыляющейся маской на ней. И будет ещё хуже, чем сейчас…

Не замыкайся, ведь это только начало жизни…потом ты будешь или хохотать, или плакать над собой. Всё что ты мог, ты уже сделал, или ещё сделаешь. Люби, люби, искренне и бесконечно. Любовь не исчезает, не проходит без следа. Она всегда оставляет что-то после себя. Поэтому люби! А то, что ты хотел спросить – извини – я не знаю, скорее всего, она просто влюблена в него, это не любовь, это поиск, искупление выдуманных грехов, просто иступление. Но это не отношения – «Банга». Собачий влажный язык и …

Ты можешь быть доволен, теперь ты имеешь право злорадно улыбаться и потирать руки, ты услышал что хотел! Но знаю – ты не таков. Ты стараешься понят её чувства, ты видишь, что она разрушает себя, впрочем, как и ты себя, думая о ней, или когда она рядом, или когда её рядом нет. Две смерти для одного человека – это много. Она заберёт тебя  с собой. Хотя, где-то может выскочить femme посильнее её, которая просто притянет тебя к себе, но думаю – это фантазия, а не живая игра, - она рассмеялась, - вся жизнь – фантазия. Ты представляешь, мечтаешь, рисуешь, а всё оказывается не так. Жди! Жди её!

Жди! Будь силён и верен, раз любишь. А ты любишь – глаза выдают тебя! И пусть сгинут те, кто говорит, что мечта должна быть недоступной!!! Эти люди глупы! Прокатиться с Богом в трамвае может каждый! Билеты уже в продаже! Жди! Жди! Прощу тебя!

Скажи только напоследок – ты впервые встретился с настоящей цыганкой?»

Я кивнул.

«Тогда я подарю тебе кое-что, - она приблизилась ко мне, провело рукой по волосам,  сжала другой рукой мою руку и тихо зашептала, - закрой глаза и представь её губы».

И мы целовались, пока не кончился воздух.

 

Я проснулся около девяти вечера. Действие снотворного закончилось.

 

 

24.01.2006.