6. Мама

     Глухой удар и скрип тормозов вышиб из состояния вспышкой яркого и слепящего света, опрокинув приятные видения, смешав все краски мира в единое грязное месиво. Боль обожгла плоть, взорвав череп у самого основания, расколов его на мелкие части. Кровавый туман залил глаза, тело забилось в истерических конвульсиях. «Унылое и серое существование подошло к концу, - пронеслось в голове, - все и никаких дротиков».
     Он очнулся в поту, тело выворачивало и горело, по лицу леденящими струйками стекал пот, глаза заволокло пеленой, мешающей четко видеть окружающие предметы. Он с трудом разомкнул отяжелевшие веки. Свет слепил зрачки, заставляя их сужаться, вынуждая смотреть на мир через узкую щель боли и страха.
     Он напряг слезящиеся глаза, прищурившись, разглядел занавешенные окна, в щелку между штор пробивался одинокий луч света, безуспешно пытающийся осветить полумрак душной комнаты.
 - Очнулся? Ну, слава Богу, - тихо, боясь потревожить больное дитя, произнес женский голос, тепло и бережно заключив в свои объятия.
Он узнал свою мать. Как давно он ее не видел, родное улыбающееся лицо, мягкий голос, ласковые руки. Он так соскучился, что слезы нескончаемым потоком хлынули из глаз.
 - Тише, тише, Мишенька, все хорошо, я рядом, - взяла на колени расплакавшегося ребенка молодая женщина. Она бережно погладила его по головке, укутав одеялом, защищая от холода.
 - Мама… - детский голос был тихим и сиплым, в горле пересохло, потрескавшиеся губы не слушались, - только не уходи, больше не оставляй меня.
 - Да, мой дорогой, я здесь и никуда не уйду, - женщина еще крепче прижала к груди бледное ослабевшее дитя, снимая жар мягкими и нежными поцелуями.
 - Обещай мне, - не успокаивался мальчик, что больше никогда – никогда ты меня не оставишь.
 - Обещаю, Мишенька, я всегда буду с тобой, я всегда буду в твоем сердце, -  ласково поглаживая по голове говорила его мама, - Если мне придется отлучиться, за тобой присмотрит Архангел Михаил, ты не должен забывать о нем, всегда ему молись.
 - Нет, я не хочу никакого архангела, я хочу, чтобы ты всегда была рядом! - кричал мальчик.
 - Тише, зачем ты так говоришь. По воле Господа Бога мы приходим на эту землю и уходим, извлекая определенные уроки. Полагаться можно только на Бога и своего Ангела – Хранителя. Не гневи Его понапрасну. 
     За окном раздался тревожный колокольный звон, словно подтверждение слов матери свыше. Звук монотонно гудел в голове, причиняя нестерпимые муки однообразного завывания. Звон был повсюду: он кричал за окном и вибрировал в висках, больно ударяя в череп. Михаил никак не мог понять, почему он так не любит этот звон, назойливо преследующий его всю жизнь.
     На рассвете была свежевыкопанная могила, заваленная бесчисленными венками с красно-черными ленточками. Солнце не спешило показывать свой лик, скрываемое тяжелыми унылыми тучами, отражающими как в зеркале толпу ревущих серых существ, причитающих о нелепости скоропостижной смерти, смешивая слезы страха перед неминуемостью собственной кончины с мелким промозглым дождем, колко хлеставшим по щекам.
     Маленький мальчик бегал среди людей, не переставая звать маму. Ботинки промокли, набравшись грязи, мешающей свободно передвигаться. Толпа со слезами и сожалением смотрела на него, пытаясь успокоить поминальными лакомствами. Какая-то незнакомая женщина, обняла его, нежно поцеловав в лоб. Холод губ больно уколол, отрезвив сознание, он вырвался из ее объятий, подбежав с надеждой и мольбой к отцу.
 - Папа, где мама, я не могу ее найти? - дрожащим от страха и слез голосом спросил мальчик.
     Ответом был холодный и безразличный взгляд черного как тень сурового отца. Он долго и пристально смотрел стеклянными глазами на сына. Тяжелой рукой отодвинув мальчика в сторону, отец шаркающей походкой побрел в глубину комнаты.
 - Папа! - кричал вдогонку Михаил пронзительным детским голосом, дергая отца за рукав серого потертого пиджака, - папа, подожди, не уходи!
     Отец не останавливался и не обращал на сына никакого внимания.
     Тошнота подступила к горлу в поисках выхода удушающего отчаянья. В глазах потемнело. Михаил на ощупь искал знакомые предметы в комнате, за которые можно было ухватиться, чтобы предотвратить падение. В голове больно зазвенело, выстреливая в самое темя. Звук перерос в оглушительный колокольный звон поминальной службы, доносящийся со всех сторон.
     «Опять этот звон…», - эхом пронеслось в сознании. Мальчик заткнул уши, не желая слышать гул колоколов. Он зажмурил что есть мочи глаза, закричав во все горло от боли.
 - Тише, молодой человек, не престало так орать всего лишь от обычного укола.
 Перед взором возникло худощавое морщинистое лицо в очках с тонкой оправой, в белом халате и перчатках, с селеконовой трубкой стетоскопа, свисавшей с плеч, и огромным шприцем с длинной тонкой иглой, внимательно смотрящее немигающим взглядом голубых глаз.
 - Температура спала, скоро пойдет на поправку, - констатировало лицо сухим мужским голосом, шевеля тонкими бледными губами. 
 - Спасибо Вам большое, - поблагодарила усталая молодая женщина, ласково обнявшая мальчика, осторожно поглаживая его по голове, успокаивая и вытирая пот с влажного лба.
 - Как себя чувствуешь? - участливо спросил доктор, поменяв суровое выражение лица на лучистую улыбку добрых и напряженных глаз.
 - В горле пересохло… трудно говорить… - из последних сил непривычно низким голосом ответил мальчик.
 - Ничего, молодой человек, - сказал врач, улыбаясь, - самое дурное позади, - похлопал он парня по плечу.
 - Я зайду завтра, - добавил он провожающей до двери матери ребенка, - думаю, опасность миновала, Ваш сын пойдет на поправку.
     Мальчик попытался встать с кровати, боль метко выстрелила в самые виски, отозвавшись гулом в ушах. Превозмогая неприятные ощущения, он подошел к окну распахнул тяжелые шторы, дав простор хлынувшему в комнату световому потоку, резко ударившему в глаза, от чего перед взором запрыгали разноцветные картинки.
     За окном во дворе играли дети, они весело бегали по детской площадке, с криком и шумом догоняя друг друга под причитания сердобольных мамаш, не способных унять своих разыгравшихся чад.
     В песочнице девочки лепили домик, старательно выкладывая кирпичики из игрушечных формочек. Самая маленькая из них в розовом платье принцессы с огромным белым бантом на голове внезапно подняла голову вверх, от этого движения резко звякнул маленький колокольчик, пришитый к банту. Она посмотрела в сторону мальчика, улыбнулась и помахала ему рукой:
 - Майкл, привет, - беззвучно через оконное стекло донесся детский крик.
 - Привет, - прошептал пересохшими губами мальчик, - и пока, - добавил утробный голос взрослого внутри.
     Голова закружилась, очередная волна тошноты била в ноздри, опрокидывая в обморочное состояние. Разрывающий душу холод пронзила до основания, взорвавшись пожирающим внутренности пламенем, исторгнув последний выдох физического тела. Последняя вспышка яркого света озарила пространство, погрузив все в темноту.
 - Молодой человек, - откуда-то сверху донесся еле слышный голос, - с Вами все в порядке?
     Звон в ушах не давал возможности сосредоточиться и хорошо расслышать сказанные слова. Он до боли напряг глаза, силясь их открыть. Заботливо подавая руку, предлагая на нее опереться, на него смотрело строгое и вместе с тем добродушное лицо мужчины средних лет высокого роста и атлетического телосложения.
 - Как это Вас так угораздило споткнуться на ровном месте? – поинтересовался он, - Больно ударились?
     Михаил попытался улыбнуться, пересохшие губы не слушались, он силился разжать зубы, чтобы поблагодарить оказавшегося рядом случайного прохожего, но слова рождались с трудом, не поддаваясь усилию мысли.   
 - Ничего, все обойдется, обопритесь на меня, вы в полном порядке.
     После этих фраз Михаил почувствовал, как по телу растеклось приятное тепло, оживив и распрямив неподдающиеся конечности. Он быстро встал на ноги, отряхнулся, удивляясь, как быстро пришел в себя. Он хотел было поблагодарить доброго человека, но никого не оказалось рядом. Он попытался его окликнуть, но не знал имени прохожего.
На улице моросил дождь, то и дело постукивая по одиноко стоящему старому фонарю, зловеще скрипящему от любого дуновения ветра. Улица была пустынна и темна, еле уловимые очертания окрестных домов утопали во влажном тумане. Небо темнело серой завесой тяжелых мрачных туч. 
 - Миша? – окликнул сзади знакомый бархатистый голос.
 - Кэтти? – озадаченно прошептал себе под нос Михаил.
     По тротуару навстречу ему приближалась фигура, закутавшаяся от промозглого дождя в серый плащ с низко опущенным капюшоном. Она семенила мелкими шагами, создавая впечатление легкого парения в воздухе. Одинокий уличный фонарь тускло освещал ее путь, скрывая очертания однообразных домов в темной мгле. 
     Она подошла ближе, коснувшись невесомой рукой плеча Михаила.
 - Здравствуй, мой дорогой! – произнес мягкий ласковый голос.
 - Мама?! – воскликнул Михаил. Смятение и восторг перемешались в голове, увлекая в мысленную головоломку невозможности подобной встречи.
Женщина скинула капюшон. Ее лицо светилось улыбкой и добротой.
 - Михаил, - кокетливо произнесла она, - мне очень приятно, если Вы считаете, что я похожа на Вашу маму. 
 - Кэтти, как ты здесь оказалась? – удивленно промолвил Михаил, щуря лоб у переносицы, пытаясь рассмотреть очертания лица девушки, казавшиеся расплывчатыми от недостатка уличного освещения.
 - Я забыла тебе передать одну вещь, но ты слишком быстро ушел. Я подумала, что смогу догнать тебя по дороге, - объяснила девушка.
     Михаил стоял приросшим к земле, не смея открыть рта, боясь, что любое неловкое движение одним махом развеет призрачный сон.
 - Михаил, что с тобой? Ты мне не рад? – улыбнулась Кэтти, слегка встряхнув молодого человека за рукав.
 - Кэтти, прости, - начал было оправдываться Михаил, - я не ожидал тебя увидеть. Я даже не заметил, как опять пошел дождь. Или он всегда шел, я просто не замечал? – озадаченно добавил он.
 - Так бывает. Ты же знаешь, в нашей полосе погода такая непостоянная. Сегодня снег, а завтра уже оттепель.
 - Да, ты, наверное, права, - Михаил улыбнулся, взяв оказавшиеся холодными ладони Кэтти в свои, - Да ты совсем замерзла. Давай зайдем в кафе, согреемся горячим чаем, - предложил он.
 - Нет, спасибо, - девушка крепко сжала его руки, - Ты разве не заметил, что уже за полночь? Мы вряд ли найдем какое-нибудь приличное заведение, - улыбнулась она.
Кэтти высвободила свои руки из ладоней Михаила, пошарив в складках своего широкого плаща, укрывающего ее стройную фигуру, делающего ее очертания призрачно размытыми. Она извлекла из внутреннего кармана миниатюрный золотой колокольчик, звонко брякнувший, нарушая странную тишину пустынной улицы, протянув его Михаилу.
 - Это тебе от меня подарок. Позвони, если станет плохо.
     Она вложила колокольчик в ладонь Михаила, крепко ее сжала, быстро развернулась и ушла мелкими легкими шагами, скрывшись за горизонтом. Михаил тупо смотрел на колокольчик, туго соображая, что произошло. Он хотел было расспросить Кэтти, но ее фигура испарилась вдали.
     Старый уличный фонарь тревожно скрипнул, замигал, неожиданно оставив в мучительной темноте. Михаил отчаянно стал трясти колокольчик, кристально чистым звуком пронзивший растворенное в темноте пространство. Звон нарастал гулом тысячи колоколов в ушах, превратившись в раскатистый оглушающий рев.
 - Кто-нибудь, - взмолился Михаил, - остановите все это!