150 лет украинскому Шолому Алейхему

Марк Твэн: «Я американский Шолом Алейхем»


В 1915 году, незадолго до смерти Шолом Алейхем встретил в Нью-Йорке своего любимого писателя Марка Твэна и, как бы извиняясь, сказал автору Тома Сойера «Меня здесь называют еврейским Марком Твэном, как вы к этому относитесь?». «Они неправы, - сказал Марк Твэн, - это я - американский Шолом Алейхем». В Америке вышли самые трогательные рассказы и повести скитальца и рассказчика, которые показали всю трагическую судьбу Европейского еврейства.

«От Шмулика к Шмулику» - не знаем мы такого рассказа, в котором повествуется о поиске друга детства, который однажды исчез из местечка и никто не знал, успел ли он избежать смерти в погроме или нет. «Я рассказываю читателям простую историю, как я ищу своего друга по плохо освещенным ночным улицам Праги…. Но путь каждого еврея, где бы он не оказался, скитаясь, лежит от Иерусалима к Иерусалиму и от… Шмулика к Шмулику».

Мы знаем Шолома Алейхема (3 марта 1859-1916) как классика «российской» литературы, писавшем, в основном, на идиш, который «показал тяжелую судьбу трудового еврейского народа, загнанного царским империалистическим режимом в резервации» (местечки, штретл, на идиш).

Однако не публиковались и до сих пор неизвестны труды классика о нарождающемся антисемитизме в Европе и о том, что 1-ая мировая война, как бы она не завершилась – победой ли Антанты с Россией или Германии с Австро-Венгрией разрушит мир, расколов его на неравные части по степени антисемитизма.

Литература на идиш в начале 20-го века не была в больших тиражах, и мало кто заметил идишских писателей в Европе, готовящейся к войне и воевавшей уже в первое десятилетие века тотально. А вот в Америке, наоборот, идиш, на котором говорили и читали миллионы иммигрантов российский местечек, получил новое «второе» дыхание.
 
Правда, ненадолго…. И вовсе не из-за каких-либо ограничений и преследований со стороны государства. В США и других странах, мощь которых рождалась и крепла за счет привлекаемых иммигрантов, в компактных этнических поселениях до такой глупости как «единый государственный язык» не доходили во все времена. Просто таких «катализаторов» сохранения и возрождения культуры и гордости народной, как Шолом Нохумович Рабинович (Шолом Алейхем), не все эмигранты имели. Быстро перешли на общедоступный и нетрудный английский язык…. Хотя не так все просто было, но не об этом сейчас речь.

Как попал скиталец Шолом Алейхем из Переяслава (Переяславль-Хмельницкий) в Нью-Йорк?  На всю жизнь выучил Шолом «нежную» присказку, которую в детстве часто слышал, - его мачеха беззлобно ворчала: «Чтоб тебя скрутило, творец небесный, чтоб тебе и болячки, и колики, и ломота, и сухота, и чесотка, и сухотка, и чахотка, чтоб тебя кусало и чесало, трясло и растрясло, и вытрясло, и перетрясло, боже  милостивый, отец небесный святой и милосердный!» В тринадцать лет мальчик лишился матери и жил в большой разоренной семье. Тут были и его родные братья и сестры, и дети отца с мачехой, и дети мачехи от первого брака. Первым его «произведением» был список проклятий, расточаемых мачехой, составленный в алфавитном порядке!
Сверхталантливость мальчика позволила ему «попасть» в русскую школу, но несмотря на отличные оценки в учительский институт Житомира путь был закрыт. Начались скитания и частные уроки для детей богатых евреев. В возрасте 28 лет в Лубнах он на некоторое время «останавливается». Влюбляется в девочку Ольгу Лоефф, её папа прогоняет Шолома, в 1883 году он становится государственным служащим – рабби города Лубны. В это же время появляется его первый рассказ на иврите под названием «Мир вам». В переводе – Шолом Алейхем, что и стало его псевдонимом на всю жизнь. Это всё хорошо известно….

Равно, как и то что в 1883 году Шолом Рабинович и Ольга Лоева снова встретились. Они поженились, несмотря на проклятие отца. История любви завершилась счастливым
концом. В год свадьбы были опубликованы произведения Шолом-Алейхема — «Два камня», «Выборы» и «Перехваченные письма».
 
Он пишет исключительно на идиш, который до сих пор имеет спорный статус в мировом
языкознании. Его называют жаргоном восточноевропейских евреев, созданном на
базе одного из диалектов немецкого языка (так считал и сам Шолом-Алейхем). Над
идишем смеются как над «недоязыком», как над символом жизни в «черте оседлости».
Но благодаря Шолом-Алейхему идиш становится языком нерелигиозной книги для народа России (сначала), а потом Европы и Америки. Шолом Алейхем в мировую литературу вошел на равных правах с другими, подарив яркую, необычную манеру разговорного идиша, в которой перемешаны юмор и слезы еврейского народа. Дети и взрослые из «черты» стали учиться читать, чтобы прочесть произведения Шолом-Алейхема.

С 1887 года он в Егупеце (Киеве). Здесь созданы образы Бланка-рассыльного, Йоселе Соловья, Стемпанья. Журнал «Die Yiddishe Folksbibliotek» приносит ему известность, но… денег не хватает, он вынужден работать на бирже. Обанкротившись, переезжает с семьей в Одессу, затем обратно в Киев. В период с 1890 по 1903 г.г. создаются «Письма  Менахема-Мендла, рассказы из Касрилевки и Тэвье».

После 1905 года и «революционных погромов» семья Рабиновичей покидает Россию. Опять скитания – Швейцария, Италия, Германия, в 1914 году – высылка из Германии в Данию.

Все, что написано в изгнании, а также эпизоды жизни писателя нам известны мало. Книга его дочери   Waife-Goldberg, Marie, My Father, Sholom Aleichem, к сожалению, на русский или украинский язык не переводилась.

Начиная с 1907 года, Шолом Алейхем приглашается в США, Австро-Венгрию и другие страны Европы в так называемые reading tours. Его считают знаменитостью. Отмечается его 50-летний юбилей и 25-летие творческой деятельности. Австро-Венгерские студенты на руках несут его со сцены к карете. Он пишет пьесы, которые ставят во многих театрах, но пиратски, без выплаты гонорара. Переиздания и переводы его книг также часто не оплачиваются, и семья влачит жалкое существование. В 1914 году он вынужден обратиться к европейскому еврейскому сообществу, и ему жертвуются средства для эмиграции в США.

В «Истории евреев Польши и России» он прямо говорил, что угроза антисемитизма обозначилась еще до начала первой мировой войны. Шолом-Алейхем в своих «Сказках тысячи и одной ночи» – летописи страданий евреев в первую мировую войну – писал: «Это еврейская война, какая же еще: ведь ее цель – уничтожение евреев».
Он не предвидел, что евреев ждали еще более страшные потрясения: погромы в
Польше, массовая (пострашнее погромов) резня на Украине при Петлюре. А в не
очень отдаленном будущем, за передышкой, ненадолго наступившей в Польше и России,
последовало гитлеровское нападение, закончившееся полным уничтожением идишского
мира, вернее того, что от него осталось.

Дух времени и бегство евреев из Европы, в котором и он участвовал, сделали свое дело: его организм, десятилетиями боровшийся с туберкулезом и диабетом, перестал сопротивляться  болезням; смерть сына он воспринял как грозное предвестие своего ухода.

Странствия Шолом-Алейхема оборвались в субботу, 13 мая 1916 года в маленькой квартире района Бронкс в Нью-Йорке. Шолом-Алейхем уже столько повидал на своем веку, что дольше смотреть был не в силах – и закрыл глаза.

Он писал на языке, на котором уже почти никто в мире не говорит и совсем никто
не пишет стихов и прозы. Но в переводах до сих пор его знают во всем мире. Снимают
фильмы, ставят драматические спектакли и мюзиклы… Его самоирония, его
трагикомический талант народного еврейского писателя до сих пор служит мощной
прививкой от антисемитизма на территории по обе стороны нашей всеобщей «Черты оседлости».

Библиография:
 Waife-Goldberg, Marie, «My Father, Sholom Aleichem»,  Simon and Schuster, London, 1968.

http://www.youtube.com/watch?v=RBHZFYpQ6nc    песня Тэвье «Если бы я был богачом»
их мьюзикла «Скрипач на крыше»


Теодор Буки,
правнук Теодора и Сэмьюэла