2004

События и персонажи вымышленные, любые совпадения случайны.

Анне снился сон, в нем она ехала по туннелям, кажется, это было метро, монотонное движение  продолжалось бесконечно, давно уже укачало и подташнивало. В ушах стоял гул, в глазах отражались мелькавшие за темным стеклом, пятна. Сквозь шум она, слышала голоса, но сконцентрироваться, выделить их, не получалось.
 Еще, было ощущение, что произошло что-то очень плохое, ей хотелось кричать, было невыносимо больно.
Затем картинка сменилась. Она была дома в теплой пастели, был выходной, и не надо было идти на работу. Ей было так хорошо и уютно, словно никакого кошмара не было. Все ужасы, боль и отчаянье, которые она совсем недавно чувствовала, всего этого не было, это просто дурной сон.
Наконец она смогла различать речь, кто-то совсем рядом говорили шёпотом, два женских голоса.
- Да, досталось ей, и как только она выжила.
- И не говори, просто мистика, все вокруг по частям, а она целехонька.
Анна задумалась, кто может разговаривать у нее дома, может это радио. Голоса продолжали.
- Как подумаю, что произошло, это  кто ж мог такое сотворить, души у них нет что ли.
Анна попыталась открыть глаза, но ей это почему-то не удалось. Девушка задумалась, попыталась снова, - ничего, Странно, наверно я все еще сплю.
Голоса переключились на обсуждение предстоящих выборов, Точно радио, агитационная программа.
 Анна попробовала пошевелить рукой, дотянутся до приемника, но не смогла. Все тело, словно окутали миллиарды тончайших нитей, невесомые, неощутимые, они плотно удерживали её. Что происходит, где я?
Девушка изо всех сил силилась открыть глаза, снова, и снова, и снова, наконец, на какой-то короткий миг, ей это удалось. Она лежала на спине, слева от нее, вверх, уходила стена из белоснежного кафеля.
 Нет, не может быть, неужели это был не сон. Воспоминания нахлынули огромной волной и погребли ее под собой.

Яркий, режущий глаза свет, словно смотришь на солнце, оглушительный грохот, и, потом, мертвая абсолютная тишина. Сильный толчок, она падает назад, пытается удержаться, но что-то большое и тяжелое наваливается, острая боль в затылке,  а дальше темнота, только бесконечные туннели и подкатывающая тошнота.
 Яркие светлые пятна плавают перед глазами, не освещая, но ослепляя, беспрерывный звон в ушах, ей кажется, что ее голова раскололась, мозг, и кровь, мягкой теплой кашей выливаются из треснувшего затылка. Неимоверная тяжесть давит, и дышать нестерпимо трудно. Она пытается освободиться, но не хватает сил, ей удается только повернуть голову, рядом лежит человек, темно она не может увидеть кто он, что с ним, она пытается позвать на помощь, закричать, но губы, лишь еле слышно шепчут. «Помогите»
Ей холодно, и страшно, она не понимает, что случилось, неужели она умерла.
Издали слышатся голоса, они приближаются, вот уже совсем рядом, луч фонаря бьет по глазам, - «Здесь живая».
Спасена, луч перемещается на фигуру рядом, и она видит лохмотья, залитые кровью, взгляд пытается отыскать лицо. Шея, подбородок, нос, она не понимает, что она видит перед собой, выше носа ничего нет, девушка кричит и  дальше опять темнота.


Кто-то трясет ее за плечо, Анна хочет сказать, что бы ее оставили в покое, но поучается только сдавленный стон, её мучитель не отступает, снова и снова повторяет слова:
- Вы слышите меня, ответьте, вы меня слышите,
Анна хочет ответить, - Да, слышу, отстаньте от меня, я так устала, я так хочу спать, она прокручивает эту фразу в своей голове, но губы не слушаются.
- Вы слышите меня,
Надо собраться с силами и ответить, Анна повторяет Да, да, да, да, да, наконец ей удается  еле слышное.
-Да
Облегченный голос.
- Хорошо
Наконец, ее оставляют в покое. Спать, как же я устала.

Вернулась головная боль и звон, он все нарастает, и сводит ее с ума, это невыносимо, Выключите, выключите, выключите.
- Выключите
- Доктор, она очнулась.
- Вы меня слышите?
- Выключите.
- Вы меня слышите?
- Да. Выключите!
- Что выключить?
-Звук.
- Владимир Сергеевич, что с ней.
- Последствие контузии, 4 кубика Трамала, и каждый час сообщайте мне о ее самочувствии.
- Выключит, выключите, выключите...
Чьи-то холодные пальцы, прикосновение к сгибу локтя, и боль затихает, а с ней уходит и звон.
- Спасибо.
- О, в ее состоянии помнить о вежливости. Значит, поправится.
Анна хочет ответить, но мягкая уютная темнота наползает, растворяет в себе, лишает чувств и желаний, девушка забывается сном.

Немного болит голова. Похмелье? Разве был праздник, ничего не помню. Девушка открывает глаза, небольшая комната, белый кафель на стенах, напротив кровати, дверь, над ней часы. Она пытается увидеть который час, но часы словно прыгают, цифры ускользают.
 В воздухе чувствуется коктейль из хлорки и спирта. Где я, это больница? Что случилось? Открывается дверь и входит молодая девушка в белом халате, Медсестра?
- Где я? Что случилось?
- Вы в больнице, не волнуйтесь, все будет хорошо.
Девушка подходит к кровати, холодные тонкие пальцы прикасаются ко лбу, как приятно.
- Жар спал.
Медсестра достает шприц, пальцы пробегают по коже, едва заметно царапнул укол «Легкая рука».
- Что случилось?
- Вам не стоит разговаривать.
-Что со мной?
- Сейчас придет ваш лечащий врач, он вам все расскажет.
В приоткрытую дверь, входит мужчина, нет парень, ему и тридцати наверно нет, веселый прищур глаз, обаятельная улыбка, Красавчик, и это врач,? А я наверно ужасно выгляжу.
- Ну как чувствует себя наша новорожденная?
Он подходит и садится на край кровати.
- Как себя чувствуете?
- Голова немного болит, и часы прыгают.
- Вот как? Какие интересные часы.
- Доктор что со мной?
- Сейчас проверим, давай начнем с легких вопросов, как тебя зовут?
- Анна.
- Анечка, красивое имя. Какой сегодня год?
- 2004
- Хорошо, месяц?
- Август, или нет, должно быть, Сентябрь.
- Умничка, а число?
- Не помню. Сколько я здесь?
- Не долго, а скоро поправишься и домой.
- Доктор, что со мной случилось?
- Ты попала в аварию.
- В аварию? Я ничего не помню.
- Это последствия шока.
- Что со мной будет, я так странно себя чувствую, все время тошнит, голова болит, и этот постоянный звон. Я останусь инвалидом?
- Не волнуйся, будем, надеется, что все будет хорошо. Но на это надо время. Внешних и внутренних серьезных повреждений, нет, это просто удивительно. А тошнота и звон это последствия контузии. Полный покой и только положительные эмоции. Завтра переведем тебя в общую палату, а пока отдыхай.
Он похлопал Анну по руке, еще раз улыбнулся.
- А я буду заходить.
- Спасибо.
Все ушли, Анна закрыла глаза, так было легче справляться с тошнотой. Авария. Почему я ничего не помню? Надо вспомнить, она вновь проваливалась в дремоту. Может, надо было рассказать доктору о сне, мерный стук колес, ей не нравится этот сон, но он настойчиво ее преследует. Что, же произошло?

Она очнулась от резкого шума, из окна яркий свет слепит глаза, в дверях стоит незнакомый мужчина. Тоже врач? Совсем неприятный тип, щетина, видно не брился дня два-три, а одеколон жуткий,  от одного этого запаха уже наизнанку выворачивает. И почему на нем нет белого халата?, мужчина подошел к ней и представился.
- Старший лейтенант Тробов, ФСБ, скажите, что вы можете рассказать о происшествии 2 октября в Московском метрополитене.
- Не знаю, ничего. А что там случилось?
-  Вы хотите сказать, что ничего не знаете? А как в таком случае Вы оказались здесь?
- Я попала в аварию.
- Какую аварию?
- Я не помню.
- Не стоит вводить в заблуждение следственные органы, погибло 20 человек, еще 80 ранены, интересно, как Вам удалось выжить?
- Я не понимаю, о чем Вы говорите.
- Все вы прекрасно понимаете, это в Ваших интересах сотрудничать с внутренними органами.
Дверь открылась, на пороге появилась медсестра.
- Как Вы сюда попали? Кто Вас впустил?
Мужчина полез в карман, вынул красную корочку и помахал ею в воздухе.
- Старший лейтенант Тропов, федеральная служба безопасности.
- Вам нельзя здесь находиться, я позову врача.
Медсестра вышла из палаты.
- Еще раз повторю Вам вопрос, что Вам известно о взрыве в метро.
Дверь с шумом распахнулась, на пороге стоял врач, заходивший к ней вчера, только сегодня он не был так мил, льдом светятся зрачки.
- Немедленно покиньте палату.
Голос  спокойный и твердый, голос человека уверенного в своих силах. Как же он хорош.
- Я офицер федеральной службы…
- Меня не интересует, из какой Вы службы, это мой пациент, и Вы не подойдете к нему близко, пока я Вам не разрешу.
Взгляды встретились, температура в комнате, казалось, упала до нуля, первым сдался майор.
- Хорошо, ну вы за это еще ответите.
Прошипел сквозь зубы ФСБшник, вышел, хлопнул дверью.
Врач улыбнулся, снова заплясали солнечные зайчики за стеклами очков.
- Доктор, он говорил о взрыве, это правда.
- К сожалению, да.
- Я думала, это был просто кошмар. Все было так нереально, этот свет, и гром, мне казалось, что я падаю в пропасть, и меня заваливает камнями, я задыхаюсь, а потом кто-то поднял меня и понес, и еще там везде была кровь, она стекала по стенам, и капала сверху, и этот запах, смерти.
Анна закрыла лицо руками, ладони с силой надавили на глазницы, словно желали выдавить неприятные воспоминания.
- Неужели это все было на самом деле?
- Хотите, останетесь здесь еще на сутки, а перевод в общую палату оставим на завтра?
- Да, спасибо доктор.
- Постарайтесь поспать.
- Хорошо.
Её оставили одну. Мерно тикали часы, десять двадцать, наконец, она смогла сфокусировать взгляд на стрелках. Интересно, какое сегодня число, сколько я уже здесь, надо было спросить, мама наверно волнуется,  надо позвонить, я же забыла кинуть деньги на телефон... По телу пробежал холодок. Какой телефон, был взрыв, и я была там, и осталась жива. Осознание происшедшего никак не хотело укладываться в голове, внутреннее я повторяло Это неправда, этого просто не может быть.
Зашла медсестра, Анна лежала со спокойной отрешенностью, когда медсестра уже направлялась к двери, девушка спросила.
- Мне можно позвонить? Мама наверно страшно волнуется, а я потеряла свой телефон и теперь не знаю что делать.
Её начало трясти, как от озноба, слезы застилали глаза, она пыталась остановиться, но не могла, еще хотелось выть, протяжно, по волчьи, медсестра выбежала из палаты, и почти сразу вернулась со шприцом, тонкий укол в руку и истерика отступила, оставляя лишь тихие всхлипы. Вскоре все затихло, девушка погрузилась в сон.

Новости: После, произошедшего неделю назад взрыва, Москва переживает траур. Следственно-оперативная группа продолжает опознание тел погибших.  До сих пор не сообщают подробности расследование, пресс секретарь Федеральной Службы Безопасности заявил, что в качестве основной версии рассматривается версия о действиях террориста-смертника, хотя пока следствие не исключает и других возможных версий теракта. По последним сведениям при взрыве погибло 19 и ранено 69 человек, 5 из них в тяжелом состоянии. Следователи продолжат допрашивать потерпевших об обстоятельствах трагедии.

Ее перевели в общую палату на 6 человек, здесь все были «из метро», женщины тихо переговаривались, косились в её сторону, но подойти никто не решался. Анна лежала, смотрела в потолок.
Что мне теперь делать, говорят, что серьезные потрясения меняют человека, могут даже свести с ума, а я осталась такой же, медсестры все жалеют, сочувствие в глазах уже начало раздражать. Как мне вести себя теперь. Почему все смотрят на меня, утром к двери подходили люди, смотрели, и уходили. Сколько людей пострадало, чем я такая особенная, тем, что была в том вагоне и выжила, это просто совпадение. Или нет, может судьба спасла меня, потому, что я должна сделать в этой жизни что-то важное. Эти мысли сводят меня с ума.
- Анюта, - в палату зашла мама, бросилась к кровати, - Солнышко мое, живая, как ты себя чувствуешь, болит что-то.
Мама улыбалась, а по щекам текли слезы.
 -  Мама ну что ты, все хорошо, успокойся, не плачь.
- Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что ты была в том поезде, а они ничего не говорили, и не пропускали, - слезы потекли ручьем, и мама закрыла глаза платком.
- Мам, успокойся.
Соседки по палате смотрели на сцену и качали головами.
Анна приподнялась на кровати и обняла мать за плечи, та сразу перестала плакать,
- Солнышко, тебе наверно еще нельзя вставать, ты лежи, отдыхай.
- Мне разрешили, голова только немного кружится.
Видя, что мама опять готова расплакаться, Анна улыбнулась,
- Правда, мам, все хорошо.
Это подействовало.
- Ой, я же тебе тут вкусненького принесла, разве больничной едой наешься, вот, - женщина зашуршала пакетами, начала выкладывать на тумбочку привезенный припасы - вот творожок, котлетки, картошечка, сок, яблоки и бананы, ты скажи, если тебе чего-то еще захочется, я сбегаю.
- Спасибо, но пока ничего не хочу, правда, а потом меня скоро выпишут.
Голова наливалась тяжестью, шум в ушах становился все громче, Анна откинулась на подушку.
- Анюта тебе плохо, позвать медсестру,
- Мам нет, все хорошо, я просто полежу, и все пройдет, голова немного разболелась.
- Ну, ты лежи, отдыхай, а я завтра к тебе приду, скажи, что тебе принести.
- Мам не надо ничего. Только если нормальную одежду, чувствую себя как чучело.
- Хорошо, но наверняка что-то хочется, может курочку тебе принести.
- Мам, пожалуйста, не надо, если мне что-то захочется, я скажу.
- Ты позвони тогда обязательно.
- Хорошо.
- Давай я тебе свой телефон оставлю, чтобы тебе в коридор не ходить, там сквозняки, простынешь еще, вот, ты с собой его носи, не оставляй только.
Головная боль стала почти нестерпимой, Анна тихо застонала,
- Солнышко что с тобой?
- Голова болит.
- Я сейчас медсестру позову.
Женщина быстро выбежала из палаты, Анна закрыла глаза, в висках стучало, словно сердце находилось в голове, тук-тук-тук, этот шум заглушал все звуки. Зашла медсестра, быстро ввела лекарство, и боль отступила, как отступает с отливом море, уже на грани сна девушка услышала слова матери.
- Солнышко, отдыхай, я приду завтра.
- Да мама.
Синие волны унесли её в другое место, здесь было хорошо, сердце наполнялось радостью и умиротворением, рядом плавали стайками разноцветные рыбешки, и она, словно гибкая проворная рыбка, скользила, то поднимаясь вверх, к прозрачной поверхности, то опускаясь в чернильно-темные глубины, кружилась в танце стихии. Рядом проплыл дельфин, его холодная гладкая кожа на секунду коснулась руки. Дельфин устремился вверх к поверхности, и исчез, взлетев в небо, девушка испугалась, что он не вернется, грудь её сдавило, она не могла дышать, неужели она умрет здесь, нужно всплывать туда, где спасительный воздух. Девушка барахталась изо всех сил стараясь плыть, но море не отпускало, и когда сил уже не было, дельфин вернулся, он подплыл к ней и его тело снова коснулся её кожи, но теперь его прикосновение было теплым, она обняла его за шею и они устремились вверх. Спасена.
Она снова могла дышать. Что за чудесные существа дельфины, руки её крепче обвили своего спасителя.
- Спасена.
- Я рад, – услышала она тихий шепот.  Неужели дельфин может говорить, Анна открыла глаза, её руки обнимали кого-то, сон сразу отступил, девушка разорвала объятья. Взгляды их встретились, и девушка покраснела.
- Я рад, что Вам стало лучше.
Доктор улыбался, и на душе становилось так тепло и хорошо. Девушка не знала, что сказать, ей было неловко, сон сыграл с ней шутку. Она отвела взгляд, напротив, на кроватях сидели две женщины, они удивленно смотрели на нее.
- Я не хотел бы Вас беспокоить, но я должен спросить, это действительно важно, Ваши показания могут сильно помочь следствию, но если вы еще плохо себя чувствуете, я не позволю им.
«Вот в чем дело, опять этот неприятный тип из милиции.»
- Я хочу помочь, если смогу.
- Я буду рядом.
- Спасибо.
Какой все-таки он милый, это наверно моя награда, за то, что со мной случилось, какие дурацкие мысли крутятся в голове.
В палату зашли двое мужчин, одно из них Анна уже видела, это был тип с ужасным одеколоном,  даже если бы она ослепла, то легко узнала его по запаху, на этот раз он все же побрился. Второй был явно моложе, высокий, стройный, в хорошем костюме, он мог оказаться приятнее, но образ портила надменная маска на лице, он повернулся к доктору.
- Мы благодарим Вас за содействие, но хотели бы побеседовать со свидетельницей наедине.
Голос этот явно принадлежал человеку, который привык повеливать, но доктор не сдался.
- Мне необходимо наблюдать за состоянием пациентки. 
На лице секундное замешательство, промелькнуло, и сменилось привычной маской.
- Хорошо, но другие пациенты должны покинуть помещение.
При этих словах «Скунс», как в мыслях Анна окрестила владельца одеколона, бросился исполнять приказание начальства, и довольно бесцеремонно выставил женщин за дверь. Его начальник, подошел к кровати.
- Семёнова Анна Владимировна?
- Да
- Майор Мерзеев, мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
Майор сел на соседнюю кровать, «Скунс» как верный телохранитель встал у него за спиной.
- Куда вы направлялись 2 сентября.
- На работу.
- Вы работали секретарем в торговой фирме «Фарфор-люкс» не так ли.
- Да.
- И вы уволились оттуда 23 августа.
- Да
- Тогда зачем вы 2 сентября ехали на работу, на которой Вы больше не работали?
Интересно откуда им все это известно, и за чем им это, ведь не думают же они в самом деле, что это я устроила  взрыв?
- Я ехала забрать свои вещи.
- Можно узнать какие?
Майор смотрел на неё в упор, не мигая, как кобра перед броском.
Анна не знала, что сказать, на самом деле её увольнение по собственному желанию совсем не было таковым, у неё просто не осталось выбора.
 После школы, она собиралась поступить в институт, но провалилась на экзаменах и в последний момент подала документы в колледж секретарей.  Единственным выходом было пойти на работу, что бы оплатить обучение в институте.
В эту фирму она устроилась год назад, сразу после колледжа. Платили не очень много, но без опыта работы и это было удачей, к тому же была перспектива перейти в менеджеры по продажам, а там были неплохие проценты.
Молодая симпатичная девушка сразу привлекла внимание мужской половины коллектива. Посматривали на нее как коты на сметану и коммерческий директор, за полтинник уже, а все туда же, по отечески похлопывая её по плечу «Ну как дела Анюта, как личная жизнь?», и юнец – курьер, тощий вертлявый юноша, с веснушками, присущими всем рыжим, целыми днями простаивающий под дверью приемной. 
Но, конечно, вне конкуренции был менеджер по продажам Вадим – молодой человек, двадцати пяти лет, обаятельный, остроумный, а его взгляд из под густых черных ресниц, с первого мгновения ранил девичье сердце. Он держался с достоинством, не приставал, не пытался, как бы нечаянно, коснуться рукой пониже спины, всегда найдется у него и хорошая шутка и шоколадка, «Да вот, зашел в магазин, смотрю – шоколадка, надо взять Аленушку для Аленушки».
Почему-то он звал её Алёной неясно, но выходило это у него так нежно, слегка растягивая гласные, словно тягучий мед, что Анна и не думала его поправлять.   
Когда все началось? Когда дружеские знаки внимания стали чем-то большим? Анна не смогла бы сказать, для неё все было по-настоящему с первого взгляда. Вадим был внимателен, всегда готов выслушать, они говорили часами, гуляя по ночным улицам, хотя собирались только дойти до метро после рабочего дня.
Зима завьюжила, закружила в идеальном романе, и девушка потеряла голову. Анна как-то не заметила, что он ей ничего не обещал, не клялся в вечной любви. Им просто было хорошо вместе. Она же знала, что любит его, но не хотела торопить события.
 Прошла весна, лето пролетало незаметно, в начале августа он уехал в отпуск на 2 недели к родным в Краснодар, Анна считала дни, минуты до его возращения. Когда Вадим вернулся, она поняла, что больше не может ждать, они стали близки. Всю следующую неделю она парила в небесах, строила планы на будущее, не замечая ничего вокруг, до телефонного звонка.
Была пятница, до конца рабочей недели оставалось пара часов, Анна собирала в папку документы, на автомате сняла трубку:
- Добрый вечер, компания «Фарфор-люкс», слушаю вас.
- Здравствуйте, позовите Вадима к телефону.
- Он сейчас на совещании, вы можете оставить для него сообщение.
- Передайте, пусть он позвонит домой.
У Анны замерло сердце, сколько вечеров они проговорили по телефону, она прекрасно знала, что Вадим снимает комнату и живет один. Сердце падало в пропасть.
- Возможно, Вы ошиблись номером, это фирма «Фарфор-люкс», вы не могли бы назвать фамилию.
- Вадим Смолин, он работает менеджером.
Ошибки быть не могло, но Анна все равно не понимала, что происходит.
- Простите, не могли бы Вы еще раз повторить сообщение.
- Скажите, что звонила жена, пусть он перезвонит домой.
- Хорошо я передам.
Анна положила трубку, но почему-то та упорно не хотела ложиться на место, с четвертой попытке это, наконец, удалось. Надо попить воды, девушка встала и вышла в коридор, потом вернулась в комнату, надо взять кружку, она подошла к буфету с посудой. Где ее кружка, перед глазами все плыло, никак не удавалось навести резкость, было трудно дышать, сердце сжалось от боли.
В комнату зашла Мария Ивановна из бухгалтерии,
- Анюта, не приходил факс из Оскола?
Но увидев девушку, остановилась,
- Анюта, милая, что с тобой, что случилось.
Больше сдерживать слезы она не могла и разразилась рыданиями, Мария Ивановна подхватила девушку под руку и повела к себе в кабинет.
- Деточка, ну что ты, успокойся, что случилось?
- Я не знаю… жена звонила Вадиму… сказала позвонить домой…. Я просто не знаю…
Женщина усадила Анну на стул и всучила кружку с водой
- Пей.
Пока девушка пила, Мария Ивановна гладила ее по спине и говорила.
- Все же видели, что у вас что-то затевается, я хотела сказать, да только как скажешь, вы ведь все сами взрослые. Не путевый он, не стоит из-за него реветь, бабник, это как помешанный, он бы и рад остановиться, да не сможет. Вот и молчала, дура старая. Любит он баб, каждый день их меняет,  раньше и в офис приходили, а теперь звонят только, он трубку снимет и в коридор, говорит звонок деловой, а я что не слышу, стены то сама знаешь какие, за неделю имен с пяток наслушаюсь. Если б я знала, что у вас уже так зашло, предупредила бы, да вот только заранее не знаешь где упадешь, а то б соломки подстелить. Да ты не убивайся, глаза оботри, а то красные все.
Анна не хотела верить сплетням, но только себя не обманешь, если бы она внимательнее смотрела, сама бы давно догадалась, сколько всего было, то трубку не берет часами, то пропадает на все выходные, говорит заказы, но потом, ведь обязательно звонил, извинялся. Сколько было лжи.
Что теперь делать, впереди выходные, надо все обдумать, Анна вытерла лицо,
- Спасибо Мария Ивановна.
- Вот и правильно деточка, не стоит он того.
Анна быстро собрала сумку, и раньше времени ушла домой, видеть Вадима сегодня было свыше ее сил. Как он мог так со мной поступить, эта фраза не давала ей покоя, ночью она не могла заснуть и плакала в подушку, днем, что бы мама не видела ее состояния,  ушла гулять в парк. Девушка ходила по аллеям. Главное не останавливаться, все время идти, в груди щемило, словно все внутренности сплелись в один тугой клубок. Телефон она отключила еще вчера, что бы Вадим не дозвонился, сейчас она просто не могла слышать его голос. Что теперь  делать обида, злость, отчаяние ржавчиной разъедали сердце.
Вечером она решила, что должна дать ему шанс объясниться, может все ошибка, она не знает всей ситуации. Верить в предательство не хотелось.
Когда Анна в понедельник пришла на работу, Вадим был уже в офисе, он прошёл мимо,  отвел взгляд, словно не заметил ее. В обед зашла Мария Ивановна.
- Деточка ну как ты?
- Все хорошо, спасибо.
- Ох, уж я ему все высказала, ишь какой подлец.
- Мария Ивановна, ну зачем Вы?
- Вот, помогай Вам, всегда все лучше знаете.
Женщина развернулась и вышла. Так вот в чем дело, он все знает, и не хочет ей ничего объяснять. Слезы предательски лезли в глаза. Ну уж нет, она не доставит им такого удовольствия.
Анна взяла лист и быстро написала заявление, правда придется выдержать две недели положенной отработки. Но отрабатывать её не заставили, видимо и тут уже побывала Мария Ивановна. До конца рабочего дня остался час, время ползло со скоростью черепахи, каждая секунда, словно цеплялась за деления циферблата. Вадим так и не подошел, все было кончено.
Маме Анна сказала, что уволилась из-за сокращения, но, кажется, мама догадалась, в чем дело. Целыми днями девушка сидела перед телевизором, переключая каналы, мать несколько раз пыталась её накормить, но есть не хотелось совершенно, - Спасибо мам, я не голодна, - фраза повторялась как из заведенной шарманки, девушка и сама стала похожа на робота, глаза смотрели в никуда, пальцы нажимали на кнопки пульта.
Только не думать о нем, о чем угодно, только не о нем, но это заклинание не помогало, в памяти всплывали картинки прошлого, его глаза, улыбка, в ушах звучал его голос. Она хотела его ненавидеть, но не могла. Больнее всего, когда придает близкий человек, ощущаешь, что мир рушится, никому нельзя верить, ты совсем один, и неважно, сколько людей находятся вокруг.
К выходным мама начала не на шутку беспокоиться, подойдет, встанет рядом и смотрит. Мама не виновата, я не должна ее мучить, Анна выключили телевизор, улыбнулась маме,
- Что у нас вкусненького?
Мама обрадовалась, поспешила на кухню накрывать на стол.
Жизнь продолжается, надо купить газету  и поискать работу.


- Так какие вещи Вы собирались забирать с бывшей работы? – ФСБшник смотрел в упор, Анна отвела взгляд, она просто хотела в последний раз увидеть Вадима, но открывать душу перед этими людьми не собиралась.
- Я хотела забрать свою кружку.
- Вы поехали за кружкой? – голос Майора звучал ровно, лицо оставалось непроницаемой маской, Анна не могла понять верит он ей или нет, но оправдываться не собиралась.
- Да.
- Во сколько вы вышли из дома?
- Я не запомнила точно, где то около десяти.
-  Что было дальше?
- Дошла до метро, села в вагон.
- На какой станции вы сели в поезд?
- На Каширской.
- Что было дальше?
- Поезд проехал Коломенскую, потом Автозаводскую, а потом, я не помню. – Анна пыталась вспомнить, представить картинку, начала болеть голова, все эти люди, лица, толстый мужик, заваливающийся на нее, девочка с белыми бантиками, парень, уступивший ей место, напротив несколько мужчин.
- Вы запомнили, кто находился с вами в вагоне?
- Люди, женщина с ребенком, несколько мужчин.
- Могли бы вы точнее описать их.
Голова просто раскалывалась, гулко отдавались в голове звуки, девушка зажмурила глаза, руками растерла виски.
- Думаю, на сегодня хватит, пациенту необходим отдых.
Доктор подошел и встал напротив майора, «Скунс» взорвался:
- Она важный свидетель, нам необходимы ее показания.
- Вы можете придти завтра.
Голос доктора звучал спокойно, но твердо.
- Хорошо, спасибо, мы продолжим завтра.
Майор поднялся и направился к двери, «Скунс» засеменил следом, перед дверью майор обернулся.
- Постарайтесь вспомнить подробности, до свидания.
Парочка вышла за дверь, доктор присел на край кровати,
- Как Вы себя чувствуете?
- Голова болит, сильно.
- К сожалению, я больше не могу назначать сильных обезболивающих, Ваш организм начинает к ним привыкать, максимум, что я могу вам дать это анальгин, старайтесь не переутомляться, больше отдыхайте, лучше поспите.
- Это так страшно, все эти люди погибли, а я осталась жива.
Анна отвернулась к стене.
- Это не Ваша вина, пути Господни неисповедимы.
Доктор ушел, и Анна осталась одна. Какие мелкие беды и обиды были раньше, смерть все ставит на место, теперь поведение Вадима его подлость казалась детской забавой, невинной шалостью, пустяком по сравнению с тем, что произошло. Кто был тот человек, кто отправил людей на смерть. Верил ли он во что-нибудь, боялся или ненавидел. Почему он решился на такой шаг.
Анна села на кровати, внезапная мысль ошеломила ее. Он был там. В этом вагоне.
 Дверь открылась, и в палату вошли женщины, которых выгнали перед допросом, они с недоверием посмотрели на Анну.  Девушка накрылась одеялом и отвернулась. Следователи приходили ко мне, потому, что я должна была видеть убийцу. Но кто он.
Анна перебирала обрывки воспоминаний, парень в черной куртке с капюшоном, или мужчина кавказец, а если это женщина. Мысли путались, Нет, надо успокоиться и вспомнить все по порядку, тот день.

Когда Анна проснулась, мама уже ушла на работу, на кухне на столе лежал завтрак, яичница, бутерброды, вареный рис, жареная курица. Мама всегда считала, что дочь чересчур стройная и ей необходимо хорошо питаться. А то жених убежит, кому нужна жена – кожа да кости, не на что посмотреть, не  за что подержаться. Напрасно Аня пыталась объяснить, что стандарты красоты очень изменились, и толстушки теперь не в моде, а молодые люди предпочитают стройных девушек. Мама стояла на своем, если человек действительно любит, он будет заботиться о здоровье девушки, а морить себя голодом, словно самому капать себе могилу.
Анна съела яблоко, в пакет отложила несколько ложек риса и кусок курицы, выбросит по дороге, пусть мама думает, что она поела.
На улице было пасмурно. Может вернуться взять зонт, тогда дождя точно не будет, и придется таскать эту палку с собой. Сразу вспомнился Вадим, это он убедил купить зонт-трость, сказал, что так она выглядит,  изыскано. Нет, лучше промокнуть, девушка уверенно зашагала к метро.
В это время людской поток стихает, кто трудится – уже на работе, а у кого выходной еще дома в кровати. На входе каблук попал в решетку, и только чудом не сломался, но потянутая щиколотка противно ныла. Может зря она это затеяла, вернуться домой, по дороге купить газету и поискать новую работу. Ну, увидит она его еще раз, видеть его безразличие, только больнее будет, надо забыть и не вспоминать.
 Пока она рассуждала, ноги сами привели ее на платформу. Подъехал поезд, когда Анна входила, каблук зацепился за порожек. Да что ж это такое, нога заныла сильнее. Ей навстречу встал парень. Может ему выходить, а я у дверей застряла, снесет и не заметит, но парень отошел и встал у противоположных дверей. Надо же место уступил, не перевились еще джентльмены.
Настроение сразу улучшилось, Анна улыбнулась парню и села. А он симпатичный, спортивный, хорошо познакомится с ним, и что бы Вадим увидел их вместе, пусть не думает, что разбил ей сердце, она не будет сидеть дома и реветь в подушку, он еще пожалеет, что потерял её.
Двери уже начали закрываться, когда в вагон входил мужчина, двери прищемили подол куртки, мужчина дернулся, зло стукнул по стеклу кулаком. Из под козырька кепки оглядел вагон, не увидев свободного места, встал у дверей, с усилием откинулся назад, облокотившись на поручень,  девушка, сидящая с краю, потирала придавленную руку, мужчина даже не обернулся.
А с виду интеллигентный, Анна оглядела хама, мужчине было немного за сорок, аккуратная прическа, волосы чуть тронуты сединой, черная куртка, черные тупоносые ботинки, черные брюки, черные вязаные перчатки. И это в сентябре, как странно, черная кепка, как на похороны собрался, из общей гаммы выбивалась ярким пятном белая картонная коробка перевязанная скотчем.
Вот оно, коробка, и перчатки, наверно, что бы не оставлять отпечатков.
Анна встала с кровати и поспешила в ординаторскую, доктор сидел за столом.
- Простите, я не знаю, как Вас  зовут.
Доктор увидел Анну и улыбнулся,
- Владимир Сергеевич, как чувствует себя больная.
- Кажется, я вспомнила.
- Да?
- Того человека, который мог это сделать, мужчину с коробкой.
- Анюта Вы уверенны, что это он?
- Я не знаю, но он так злился на людей, словно он всех ненавидит, и еще у него была коробка, обвязанная скотчем, небольшая такая, белая. Девушка огляделась, ища сравнения, но не найдя ничего подходящего, развела руки изображая размер коробки.
- Хорошо я сейчас позвоню, и Вы им все объясните.
Владимир Сергеевич вытащил из кармана визитку, набрал номер, голос в трубке принадлежал майору, что приходил утром, Анна как могла описала ситуацию, тот задал еще несколько вопросов, вежливо поблагодарил и попросил обязательно звонить, если она вспомнит что-то еще.
Анна дошла до палаты и села на кровать, у противоположной стены на тумбочке стояла белая коробка. Анна оцепенела.

Девушке снился сон, в нем она была мужчиной под пятьдесят, который все утро ругался с женой, почему та забыла купить хлеба. Женщина оправдывалась, красными опухшими руками теребила фартук. Вчера, когда она собиралась идти в магазин, приехала дочь Ирина, няня заболела, и ей не с кем оставить Галочку, а сейчас надо сдавать баланс, и если дочь не приедет на работу, её уволят. Галочке нездоровилось, а соседка уехала к внукам, и некого было попросить сходить в магазин.
Мужчина не хотел ничего слушать, Анна чувствовала, как внутри он радуется, что нашелся повод взорваться. Мало того, что он их кормит, жена уже пятый год не работает, руки у неё видите ли отнимаются,  она должна быть благодарна, что он зарабатывает ей на кусок хлеба с маслом, так еще и его самого без хлеба оставили, как он будет завтракать без хлеба.
Женщина смотрела в пол и вздыхала.
- Дармоеды, а еще Ирка, как дите заводить так взрослая, а как смотреть за ним, так мамочка папочка помогите, сама родила, сама и расти, своих он сам вырастил, никого не просил.
Женщина подняла глаза.
 - Как ты можешь, это же внучка твоя, и Ирина всегда нам помогает, вот телевизор новый купила, чайник.
Ярость поднялась из глубин и захлестнула с головой, да кто она такая, что бы указывать ему. Сама лимита, приехала в Москву в пальто дырявом, и одежды приличной не было, в общежитии жила.  Говорила ему мать, что все они едут, чтобы облапошить какого-нибудь простачка да в квартире прописаться, а он не послушал, даже женился, когда она забеременела, и вот после всего, что он для неё сделал, еще учить вздумала.
Женщина села и зарыдала, вытирая слезы передником.
- Телевизор, да кто его смотрит, мне то некогда, я работать должен, кормить тебя и сынка твоего, пока ты телевизор целыми днями насматриваешь. Что я не знаю, что Юрка опять к тебе таскался, а ты ему деньги даешь, мною между прочим заработанные, не хочет нормально работать, рок-звезда хренов, нечего на родительские деньги жить, все, совершеннолетний, сам себе и зарабатывай. А чайник этот и трех лет не проработал, вот, сегодня, в свой законный выходной, придется ехать на другой конец Москвы. Вчера весь день обзванивал ремонтные мастерские, самую дешёвую нашел, итак двести рублей за ремонт сдерут. Тоже мне благодетели.
Он вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.  Как же ему все надоело, если бы он тогда послушал мать, не пришлось бы всю жизнь вкалывать, жил бы себе припеваючи в свое удовольствие. Чайник, уложенный женой в пакет бил по ногам. Вот, ничего нормально сделать не может, он разорвал пакет, шнур обмотал вокруг корпуса. Лучше уж в руках нести, зашагал к метро. Как же все достало, проходящие мимо люди раздражали, дети, бегающие с воплями по площадки, хотелось взять пулемет и расстрелять всех вкруг. Вот так кормишь их, а они вырастают и плюют на отца, мерзавцы.
Прежде, чем зайти в метро, он достал из кармана перчатки, сколько он себя помнил, боялся подцепить, какую-нибудь заразу в общественном месте. Мать, которая работала медсестрой в кожно-венералогическом диспансере рассказывала с какими ужасными кожными заболеваниями приходят люди. А в метро кого только не бывает и бомжи и калеки, лучше перестраховаться, чем потом всю жизнь лечится. Мужчина направился к приветливо распахнутым дверям, Анна рванулась, нет, только не туда.

Анна сидела на кровати, и смотрела на белую коробку на дальней тумбочке, стоявшая рядом с тумбочкой женщина вынула из нее маленький телевизор. Вот муж принес, что бы не скучно было, женщины оживились, расселись вокруг с нетерпением ожидая любимое мыльное лакомство.
Что это было, сон? Но я даже не ложилась, просто присела на кровать, на сколько я отключилась. Голова была тяжелой, клонило в сон.
Утром, после обхода пришли фсбшники, девушка не хотела, что бы из-за неё всех больных снова выгоняли из палаты, и согласилась пройти в ординаторскую. Майор сразу перешел к делу, протянул фотографию,
- Это человек, о котором Вы вчера говорили?
- Очень похож.
Анна не хотела рассказывать про сон, хотя была уверена, что именно этого человека видела вчера в своем видении, и в тот день в метро.
- Ясно. Это Снигирев Павел Константинович, жена говорит, что в тот день он поехал в мастерскую ремонтировать чайник, мы это проверим. В любом случае, благодарим Вас за информацию, если вы вспомните еще что-нибудь, что поможет опознать преступника, сразу свяжитесь со мной.
Майор протянул визитку,
- Можете звонить в любое время дня и ночи.
- Спасибо.
Фсбшники вышли, девушка осталась сидеть, глядя в пространство. Неужели это был не сон, ведь это не может быть простым совпадением. Определенно я схожу с ума, еще чего доброго до конца дней в психушку упекут.
В этот день больше происшествий не было, чему она была рада. Может все обойдется, и это просто дурной сон. Приехала мама, привезла одежду и полные сумки еды,
- Мам, ну кто это все будет есть, тут же на роту солдат хватит.
- Солнышко, тебе нужны силы, что бы быстрее поправиться.
- Ты меня до бегемота откормишь.
Мама улыбалась, и гладила ее руку, девушка не стала спорить, отдаст потом медсестрам.
Мама ушла, и ей стало грустно. Соседки по палате тихо беседовали в углу, они так и не приняли Анну, все они ходили на перевязки, раны под бинтами болели и чесались, а «эта», как они между собой переговаривались, отделалась легким испугом, хотя была ближе всех, неспроста.
Странных не любят ни в одном обществе, люди, они как звери, чуют чужаков, раньше бы сожгли на костре или забили камнями, сейчас толкнут или ругнуться в след, и на том спасибо.
Девушка легла на кровать, и, как всегда, отвернулась к стене. Скорее бы ее выписали, находится здесь просто невыносимо. Владимир Сергеевич обещал, что если не будет ухудшения, то на следующей неделе она будет дома, но впереди еще выходные. А сейчас, надо снова попытаться вспомнить, самый подозрительный человек  оказался не причем, а значит, убийца,  остался в том вагоне, и ключ к поиску ее память.

Двери закрылись, и поезд медленно вполз в туннель, постепенно разгоняясь, словно спеша окончить свой путь в точке Х, принеся кровавую жертву богам. Мягкий свет с потолка, плавно покачивающиеся вагоны. Застывший в блаженном покое мир, за мгновения до катастрофы.
У дверей, с разных сторон, мужчина с белой коробкой, и симпатичный парень. Рядом с Анной сидит девчушка лет девяти, белые банты в тоненьких косичках, розовые лакированные туфельки, она держит за руку мать, женщину с усталым лицом, и тонкими поджатыми губами, та явно погружена в свои проблемы, время от времени тяжело вздыхает и стискивает руку дочери.
 Анне нравилось наблюдать за людьми, смотришь и словно заглядываешь в их жизнь, и испытываешь облегчение, что эта жизнь не твоя, так много горечи и безысходности в глазах. 
 Напротив сидят мужчины, удивительно, но они, почти всегда, выглядят счастливее, словно дети, не знающие еще тягот бытия.
Женщины всегда сосредоточены, спешат, суетятся, ими движет какая-то цель, они бегут домой, к семьям, из последних сил тащат огромные сумки с продуктами, игрушками для детей, полочками, тазиками и бог знает еще какими необходимыми для уюта, мелочами. Из-за вечной усталости нервные, озлобленные, всегда на грани истерики.
Мужчины чаще расслаблены, словно вышли на прогулку после сытного обеда, в руках у них может быть газета, или небольшой пакетик с батоном хлеба, словно они насыщаются духовной пищей. Ходят медленно, степенно, их не ждет дома не кормленный ребенок, им не надо оббежать все магазины и закупиться продуктами, им не надо готовить ужин, они словно на экскурсии в этом мире. В метро они предпочитают заслоняться газетой «Советский спорт» или дремать, они не смотрят по сторонам, опасаясь столкнуться с усталым взглядом стоящей рядом женщины с неподъемными сумками или еще хуже, маленьким ребенком на руках. Это может испортить им все благостное настроение, заставит думать о том, как несовершенен общественный транспорт, и сами женщины, зачем они вообще здесь находятся, да еще таскают с собой этих маленьких вечно ноющих созданий.
Вот и теперь, ровно в ряд, словно вставшие плечо к плечу перед лицом врага, сидели мужчины. Все как один, дородной комплекции, даже внешностью отдаленно похожие, как братья, мощные шеи, круглые лица, пожалуй, различить их могли бы только их жены.
На Коломенской вошли две старшеклассницы и объемного вида мужчина, девушки встали у дверей, о чем-то шептались, хихикали и строили глазки парню, который уступил Анне место, когда та вошла. Парень действительно был симпатичный, такие, обычно, не обделены женским вниманием, Анна сама  с удовольствием познакомилась с ним, если бы он подошел, но навязываться вот так,  она считала неприличным.
Школьницы явно не видели в своем поведении ничего предосудительного, Анна наблюдала за развитием событий, но панораму загородил вошедший мужчина, он встал напротив, и при малейшем движении поезда норовил завалиться на девушку. Может пьяный, Анна подняла глаза, и встретилась с маленькими глазками-бусинки, которые жадно пытались залезть ей в вырез кофты. От резкого взгляда девушки, мужчина отстранился, и сделал вид, что читает рекламу на стенах вагона.
Никуда не денешься, в этом главный недостаток общественного транспорта, некоторые типы только рады давки, что бы потереться о какую-нибудь девушку, невзначай задеть рукой, прижаться, навалиться, как бы случайно. Многие стараются не обращать на это внимание, все равно никуда не денешься, личного автомобиля нет – терпи, но Анна не могла смириться с таким отношением. Если еще раз завалится, лучше перейду в другой вагон. Но толстяк пока соблюдал дистанцию.
На следующей станции зашли двое, парень лет тридцати разодетый как рокер, косуха, кожаные штаны, щетина и серьга в ухе, однако, образ крутого мачо сразу стирался, стоило посмотреть ему в глаза, большие, грустные, глаза маленького потерявшегося щенка.
Второй вошедший мужчина еще не старый, но какой-то потерянный, неухоженный, потертая кожаная куртка, линялый джемпер, сбитые ботинки, мужчина взялся за поручень, на грубой в шрамах руке татуировка, несколько перстней и имя Коля.
Поезд дернулся и покатился по рельсам, толстяк не удержался и взялся за старое, его пухлые ноги мягкой подушкой ткнулись в острые девичьи коленки. Все с меня хватит, Анна встала, намериваясь пройти по вагону как можно дальше от этого извращенца, тот увидел, что облюбованная жертва спасается бегством и предпринял отчаянный шаг. Когда девушка вставала, он всем телом, как бы оступившись, прижался к ней, и в этот момент раздался взрыв.
 Анне показалось, что она вдруг ослепла, как от вспышки фотоаппарата, уши заложило, и в следующую мгновение её швырнуло на пол, придавив весом толстяка.
Сейчас, вспоминая все это, Анна поняла, что обязана ему жизнью, его необъятное тело закрыло её от смерти. Если бы она встала на минуту раньше, она была бы мертва.
К горлу подступил ком, слезы дрожали на ресницах. Как такое вообще возможно, почему люди убивают себе подобных, и еще считают себя цивилизованными? Сколько стоит жизнь человека? Есть ли смысл в таком мире, ведь для чего-то мы все пришли сюда, неужели это просто соревнование, убей или убьют тебя, обмани, или обманут тебя, укради или украдут у тебя, разве не на этом строится вся человеческая цивилизация. Неужели это и есть наше истинное предназначение. Но если я не хочу так, есть ли другой выход.
Анна вышла из палаты, о чем бы ни говорили, разговор сводился к теракту и к ней, девушка искала уединения, в холле смотрели сериал, и она вышла на лестницу, там было немного прохладно, девушка остановилась у окна. На улице шел дождь и капли чертили на стекле ломаные линии. Природа оплакивает нашу участь.
По лестнице спускался доктор, увидев Анну спросил,
- Как себя чувствует наша любимая новорожденная?
Он покраснел, или ей только это показалось. Доктор был единственным человеком в больнице, которого по-настоящему волновала судьба пациентов, это было видно по тому, как он общался с больными по его глазам, для других врачей и сестер пациенты были лишь неприятной, но обязательной работой.
- А у меня хорошая новость, пришли результаты обследования, завтра поедешь домой.
Ей кажется, или он немного огорчен. Сегодня я вижу эго в последний раз, я должна узнать.
- Владимир Сергеевич, можно Вас спросить.
Анна замялась, не посчитает ли он ее сумасшедшей, но больше никому довериться она бы не смогла, и девушка решилась.
- Может ли человек видеть вещие сны.
- Я бы не стал этого исключать, способности нашего мозга, к сожалению, еще очень мало изучены, мы и понятия не имеем на что способны.
- А если человек не спит, и видит что-то, что, оказывается, уже было?
- Видения? Возможно, - он серьезно посмотрел на девушку, было в этом взгляде столько доброты, что Анна не заметила как начала говорить, и остановиться уже не могла.
- Понимаете, тот человек, с коробкой, милиция сказала, что он в тот день ездил чинить чайник, помните вечер, когда я вам рассказала про него и про коробку, когда я вернулась в палату, я видела этого человека, словно сама была у него в голове. Он все утро сорился с женой, а потом с чайником спустился в метро.
Анна говорила быстро, мысли перескакивали, опережая одна другую, наконец, она закончила и замерла в ожидании реакции на свой бред. Доктор медлил, задумавшись, хмурил брови, затем резко выдохнул,
- Анна, как я уже говорил, мозг человека не исследован и наполовину, мы не знаем истинной его силы, у Вас была серьезная травма головы, это могло вызвать незначительные изменения в структуре мозга или нейронных связях, что привело к открытию новых способностей. Этот мир удивительный, здесь воистину возможно все, человеку даны безграничные возможности, за последние двести лет прогресс полностью изменил окружающий реальность, и скорость развития увеличивается в геометрической прогрессии. Через лет сто наши потомки наследуют такой мир, который сейчас не могут представить себе самые смелые фантасты.
Анна решила вмешаться в радужные перспективы нарисованные доктором.
- Если к тому времени не перебьют друг друга.
- Да, очень хотелось бы верить, что в будущем человечество научится лечить ненависть.
- Владимир Сергеевич, так Вы не считаете меня сумасшедшей?
- Анюта, конечно нет. Хорошо бы понять, как происходят эти видения, что служит катализатором, давай не будем стоять на сквозняке, пойдем в ординаторскую.
- Я не уверена, но в тот раз я увидела коробку, как у мужчины в метро.
- Думаю это возможно, зрительный образ открыл путь к подсознанию. Хочешь чаю?
- Нет, спасибо, не хочется.
- А вот это очень зря, нужно восстанавливать силы,  крепкий горячий чай лучшее средство, что бы взбодриться, и главное не жалеть сахара, глюкоза очень полезна для мозговой деятельности.
Доктор всучил ей в руки кружку с чаем, не оставив ей выбора. Странно, этот человек имел над ней удивительную власть, девушка просто не могла сопротивляться исходящему от него обаянию.
- Давайте проведем эксперимент, попытайся вспомнить какую-нибудь яркую деталь.
Анна закрыла глаза, пытаясь вновь вспомнить пассажиров вагона.
- Там был мужчина с татуировкой, парень в капюшоне, у него еще была такая короткая черная челка, маленькая девочка с белыми бантиками, парень в косухе.
- Насколько я понимаю, нам нужно найти идентичный предмет и сфокусировать на нем взгляд. Татуировку можно попробовать ручкой нарисовать, справишься?
- Наверно.
- Правая или левая?
Девушка задумалась,
- Правая.
Доктор положил руку на стол, другой протянул ручку,
- Рисуй.
Минут десять девушка выводила ручкой кресты на пальцах, сделав последнюю надпись –КОЛЯ – отложила ручку,
- А она смоется, а то неудобно как-то врач и с татуировкой?
- Ничего, я всегда мечтал сделать, только вот не решился пока, а теперь может, сделаю, только не такую, конечно.
Он улыбнулся, и Анна улыбнулась в ответ.
- Вижу, лечение дает положительный результат. Как держать руку?
- Сверху, на перилах.
Доктор достал из-за шкафа железную трубку,
- Все в хозяйстве сгодилось.
Встал напротив зеркала, что бы видеть, что происходит с девушкой,
- Я готов, можно начинать.
- Я попробую.
Анна смотрела на руку, и пыталась вспомнить, как выглядела та рука в вагоне метро. Через несколько минут доктор повернулся,
- Ну, как результат?
Девушке было неловко, она изрисовала ему руку, и все зря, теперь он подумает, что она все выдумала.
- Не получается, у него шрам на руке был а белого халата не было.
Доктор быстро снял халат, протянул красную ручку.
- Рисуй шрам.
Девушка неуверенно провела линию, она уже и сама начала сомневаться, было ли на самом деле то видение, или ей все приснилось. Доктор не замечал её нерешительности, взял в руку трубу, поднял над собой.
- Дубль два.
Анна изо всех сил старалась представить того человека из метро, но безуспешно, когда она уже решила отказаться от этой затеи, доктор слегка качнулся и Анна увидела.
Доктор в зеркало наблюдал за девушкой и сразу заметил, как она замерла, глаза ее на несколько секунд словно сфокусировались в одной точке, а затем зрачки начали дергаться, как в фазе быстрого сна, он развернулся, что бы удобнее было наблюдать, но Анна уже очнулась. Девушка улыбалась.
- Получилось?
- Да. Там такая странная история. Мужчина угонял отечественные автомобили, снятые с производства, разбирал их и продавал запчасти, а когда он в последний раз угнал Москвич, тот заглох перед самым постом ГАИ. Три года пришлось потерять в тюрьме, только вчера освободили, он пришел домой, а там посторонний мужчина в трусах по квартире ходит. Горе-угонщик подумал, что жена не дождалась, хахаля завела, и отделал его по-мужски, соседи милицию вызвали, и его в отделение забрали.
 Оказалось, что это жилец, комнату снимал, жена на новый телевизор копила, пришлось все накопленные деньги пострадавшему отдать, что бы он заявление забрал.
Они ведь так и не увиделись, жалко, ведь любили друг друга.
Анна вздохнула,
- Что со мной было?
- Как я и думал, это похоже на фазу быстрого сна.
- Я надолго отключалась?
- Нет, всего секунд на двадцать. Считается, что в этой фазе сон длинною в год может занять лишь несколько секунд.
- Я вижу только утро, в день гибели.
Девушка опустила голову.
- Это тоже не тот, кого я ищу. Значит он все еще там, в моей памяти.
- Хочешь, попробуем еще раз? Или лучше потом, а сейчас отдохни.
- Нет, я не хочу отдыхать, я хочу найти его.
- Хорошо, что там у нас еще осталось. Косуху я думаю смогу одолжить, но это в другой раз, бантики мне не к чему привязывать, остается капюшон и челка.
Доктор, по-видимому, всерьез увлекся следственным экспериментом. Достал из шкафа кусок темной тряпки, оценивающе посмотрел «на свет».
- Шарф, кто-то оставил, запылился, и моль местами прогрызла, уже второй год здесь валяется, теперь пригодился.
Он подошел к зеркалу, накинул на голову,
- Так похоже?
- Да немного.
- Ну что, попробуем? Мне стоять или сесть?
- Он сидел в самом конце лавки, в пол оборота.
Доктор оттащил стул в дальний угол комнаты, сел и перестал дышать. Анна рассмеялась, он был так забавен, с платком на голове.
- Что, непохож? Так я и думал, что ж нужны кардинальные методы, ты говорила короткая челка?
- Да она так топорщилась, сантиметра два не больше.
Доктор взял со стола ножницы, подошел к зеркалу, и не успела Анна ничего сказать, как раздалось короткое – вжик – и чудесная челка оказалась острижена под корень.
- Теперь похож?
- Да.
Девушка не понимала, зачем он это делает, помогает ей. Она хотела спросить, но в этот момент она увидела парня из метро, темный капюшон, короткая челка.

Было раннее утро, часов пять, солнце еще не успело показаться на горизонте, только легкое розовое зарево поднимающегося светила размывало темно-синюю шаль ночи.
 Анна сидела на кровати, хотя кроватью это можно было назвать с трудом, тонкий матрац на полу, без постельного белья, колючее шерстяное одеяло, в сине-белую клетку, вместо подушки  - толстый брусок дерева. Как странно.
Тело, в котором она находилась, встало, прошло по коридору и, войдя в ванную, занялось привычным утренним ритуалом, Анна наблюдала в зеркале незнакомое, видимое мельком лицо, круглое как блин, с бледной кожей, слегка миндалевидные серые глаза, темные жесткие волосы. Парню было около двадцати двух лет, из одежды на нем были лишь плавки, тело двигалось легко и свободно, чувствовалось, что  под кожей перекатываются стальные мускулы.
Парень облачился в спортивный костюм, кроссовки и вышел на улицу. Прохожих еще не было, только редко проезжающие машины нарушали предрассветную тишину. Анна впервые видела этот район, пятиэтажки сменялись более поздними девятиэтажными стандартными постройками, вдалеке виднелся новый, сверкающий своей рыжим кирпичом высотный дом, улучшенной планировки.
Ветерок легко пробирался сквозь тонкий барьер ткани, холодил кожу, парень перешел на неспешный бег, мышцы с радостью впитывали энергию движения. За ближайшей девятиэтажкой обнаружился парк, маленький водоем, заключенный в бетонную блокаду, куцые кусты, за которыми начинался смешанный лес.
По телу разливалось тепло, мелкий гравий похрустывал под тонкими подошвами. Анна сбилась со счета после двадцатого круга, наконец, когда солнце вползло на небесный свод, тело удовлетворилось разминкой, и повернуло к дому. Дыхание не сбилось ни разу, словно это была легкая прогулка, а не марш-бросок.
Дома ледяной душ и продолжение, теперь в ход пошли гантели, отжимания, подтягивания и прыгалки. Наверно он спортсмен, зачем еще так истязать себя.  В девять часов, после еще одного ледяного обливания, пытка закончилась. Завтрак, более чем скромный, тарелка геркулесовой каши без молока и соли. Как такое вообще можно есть.
Только тут Анна осознала, что все время мысли в голове, принадлежали ей, раньше, она чувствовала, что думает и чувствует другой человек, а теперь – ничего, словно это был робот, машина, без чувств и мыслей, лишь короткие призывы к действию – умыться, - бежать, - стоять, - сесть, - поесть, - вымыть посуду.
Зазвонил телефон, женский голос, с неприятным тембром резанул слух.
- Аличка?
- Да мама.
Ответило тело, и Анна впервые ощутила эмоции, они были так слабы, что девушка не сразу смогла узнать их.
- Аличка, ты поел?
- Да, мама.
- Хорошо, милый, сегодня сходишь в магазин, список, что купить на холодильнике, затем поедешь к тете Зине,
Анна пыталась угадать эмоции, это было раздражение, и еще что-то, от чего сжимались в клубок внутренности, страх? Голос продолжал,
- отвезешь ей мое старое пальто, оно в большом пакете в коридоре на стуле.
- Хорошо мама.
- Я еще позвоню.
- Хорошо мама.
Трубка легла на рычаг, и ощущения снова пропали, словно их стерли ластиком, тело продолжило жить своей почти растительной жизнью.
 – Список взять, - магазин.
Анна была в шоке. Он, что зомби, как можно быть таким?, напрасно она прислушивалось, тишина, пусто.
 Еще раз эмоции появились в магазине, на этот раз сильнее. Тело стояло в очереди в колбасный отдел, в списке значились сосиски. Впереди стояла спина в темно-бордовом буклированном пальто. Спина повернулась, и превратилась в женщину за пятьдесят, но хорошо сохранившуюся, очки в роговой оправе, голубые, по старой моде, тени на морщинистых веках, и ярко-алая помада.
- Молодой человек, я отойду на минутку
Резко застучала в висках кровь, рот приоткрылся, жадно глотая воздух. Четкая картинка перед глазами:
 (Женщина в очках и кровавой помадой возвышается, визг закладывает уши, - Алик, ты понял, что тебе говорят?! Ну-ка повтори! Губы сами складываются и шепчут слова – Никогда не перечить матери, складывать игрушки на место. – Сейчас же иди в угол, и будешь там стоять, пока я не скажу, что хватит).
Спина удаляется в сторону другого отдела,
- Она вернется, - уйти, - нельзя, - остаться, - не могу,
 тело разворачивается и выходит из магазина, по дороге к дому  страх сходит, выравнивается дыхание. Возвращается блаженная пустота.
Что это было? Неужели, это его детство. Неудивительно, что парень стал таким.
- Лифт, - квартира, - взять пакет, - отвести тете Зине.
В квартире раздается телефонный звонок.
- Аличка?
- Да мама.
- Ты сходил в магазин?
- …
- А спрашиваю, ты сходил в магазин?
В тоне появляются угрожающие нотки, с ними возвращается чувство тревоги.
- Так, значит, ты платишь матери, которая тебя вырастила, ночей не спала, не доедала, заботилась о тебе, какова значит твоя благодарность!
В трубке слышен визг, картинка перед глазами:
(Темная комната, свет из коридора заслонен огромной фигурой, звук сотрясает стены - Ты неблагодарная скотина, ты недостион жить на свете, гаденыш, будешь стоять в углу до утра, и только попробуй выйти. – слезы щиплют кожу, закушена до крови губа, маленький червячок внутри – Ненавижу! Хоть бы она умерла!)
- Ты немедленно идешь в магазин, понял меня?
- Да мама.
Гудки в трубке, облегчение,
- в магазин.
Тело разворачивается и выходит из квартиры.
 Сидя в пустой черепной коробке Анна размышляла. Что за мать могла сделать такое со своим собственным ребенком. Как вернусь, сразу позвоню маме, надо сказать ей какая она у меня замечательная и как я ее люблю.
В этот раз посещение магазина обошлось без происшествий
 – Домой, - пакет, - к тете Зине.
Руки берут объемную сумку, звонок.
- Аличка?
- Да мама.
- Ты сходил в магазин?
- Да мама.
- Хороший мальчик, езжай к тете Зине.
- Хорошо мама.
Прогулка до метро занимает минут 10, ступени вниз во чрево земли, Анна Нет, не хочу.

Ординаторская, доктор сидит с шарфом на голове.
- Ужас.
- Что случилось? Ты нашла его?
- Нет, не думаю. Мама не говорила ему взрывать метро, а сам бы он до этого не додумался.
Девушка откидывается на спинку стула, трет виски.
- Устала?
- Да немного.
- Это я виноват, не стоило сразу нагружать тебя, просто это так необыкновенно.
Доктор присаживается, берет девушку за руку.
- Ты удивительная.
Теперь краснеет Анна. Он такой милый, я рада, что встретила его, он просто чудо.
- Пойдем, я провожу тебя до палаты, тебе надо отдохнуть.
-Да, спасибо.
Они идут по коридору, доктор так и не отпустил ее руку. Жаль, что это не может продолжаться вечно.
- Владимир Сергеевич, а Вы завтра будете здесь, я бы хотела попрощаться.
- Дежурство у меня до утра, так, что буду. Тебя завтра приедут встречать?
- Нет, я не хочу маму беспокоить, пусть сюрприз будет, только..
Девушка оборвала фразу, задумалась,
- Анюта, что-то случилось.
- Я боюсь. Завтра мне надо будет спуститься в метро, я не знаю смогу ли. Когда я видела этих людей в своих видениях, я не смогла пойти за ними в метро.
- Мы пойдем вместе, я помогу, если что случится.
- У Вас наверно свои дела есть, я буду обузой.
- Ну что ты, у меня нет никаких дел, я с удовольствием помогу.
Взгляды их встретились,  она снова не могла сопротивляться, да и не хотела.
- Хорошо.
- Вот и договорились, а теперь баиньки, и набирайся сил.
- Спасибо Вам.
У неё внутри порхали мотыльки. Как я могу быть счастлива здесь, сейчас, я ведь так и не узнала, кто виноват. Но думать о плохом не хотелось, завтра ее заточение окончится. Все будет хорошо, с этой мыслью девушка уснула.

Утро выдалось солнечное, или у неё было такое настроение, что все вокруг становилось цветным и солнечным. Быстро прошел завтрак и обход, она получила выписку, собрала вещи и вышла в коридор, доктор сидел в холле.
- Ну, что готова?
- Да, Владимир Сергеевич, я, правда, Вам не помешаю.
- Я уже не твой врач, так, что просто Володя и на «ты», хорошо?
Анна улыбнулась,
- Хорошо, я точно тебе не мешаю.
- Ну, как такая обаятельная девушка может мешать? Давай сумку.
- Она не тяжелая.
- Ничего, надо же произвести на девушку впечатления своим воспитанием.
Его улыбка наполняла ее сердце радостью. Девушка отдала пакет, взяла его под руку и они пошли к выходу, Анна успела заметить, какими завистливыми взглядами проводили ее соседки по палате.
На улицы было сказочно хорошо, листья только начали желтеть, в воздухе еще ощущалось тепло лета,  главное рядом с ней шел замечательный человек. Настроение зашкаливало за отметку «Превосходное», до того момента, пока они не дошли до входа в метро.
Перед ступенями девушка остановилась. Черным зевом опасного хищника зиял вход.
- Я не могу.
- Ничего, давай пойдем пешком.
- Но ведь это далеко, мы до завтра не дойдем.
- Ничего страшного, с удовольствием прогуляюсь, погода хорошая.
Очень хотелось поддаться страху, но тут она вспомнила парня-робота из вчерашнего видения, наглядный пример, во что может превратить человека страх. Нет, я не сдамся.
- Я пойду, сейчас, только соберусь.
- Это совсем не обязательно.
- Для меня обязательно. Я, правда, хочу.
Девушка снова посмотрела на вход в подземный мир, сжала кулаки, коготки впились в ладони, глубоко вздохнула, и сделала первый шаг. Мрамор под каблуком не рассыпался, и конец света не наступил. Второй шаг. Её руку обхватила теплая сильная рука,
- Меня не забудь.
Сердце бешено колотилось о ребра, глубокое медленное дыхание пыталось успокоить нарастающую панику. Шаг за шагом они спустились на платформу.
Медленно подъехал поезд, двери с легким шипением открылись, выпуская на платформу пассажиров, последним шел парень лет двадцати, высокий, стройный, легкая улыбка на губах. Совсем, как тот парень в метро, симпатичный, совсем еще юный и уже мертвый. Сердце кольнула болью.


Утро, будильник взрывает слуховые нервы. Какого черта, институт начинается только в октябре, да, блин, работа, не стоило вчера полночи сидеть за компом, и черт меня дернул именно на сегодня договариваться на собеседование, но оттягивать дальше просто некуда, и так все лето собирался.
Поток мыслей сметает, волны воспоминаний погребают под собой, не дают возможности почувствовать собственное «Я», девушка полагается на волю течений.
Как сладко спалось, в голове вертелись обрывки сна, явно предназначенные детям после 18, мягкие объятия пастели не хотят выпускать свою добычу, как здесь тепло и уютно.
Глаза сами закрываются, - еще минут десять, но оживший мобильник рушит все надежды.
- Да.
- Ты что, спишь?
- Костян, ты?
Руки пытаются стереть с глаз остатки сна.
- Какого, ты еще спишь, ты мне все лето ныл, что бабок нет, я две недели уговаривал отца, что им на фирму курьер нужен, что другу надо помочь, у него трудное финансовое положение, а ты подставляешь меня.
- Да не ори ты, все встал.
- У тебя десять минут на сборы, адрес не потерял?
- Нет.
- Зря я повелся, если ты не подойдешь - сам виноват, понял.
- Да понял, понял, отвянь.
- Отвянь? А где спасибо?
- Да будет тебе спасибо, сегодня вечером позвоню ей и все устрою, подваливай к семи.
- Светка и вправду такая классная как ты говорил?
- Еще лучше, нимфоманка.
- И не жалко тебе её отдавать?
- У меня уже новая на примете, на раскрутку деньги и нужны, все давай.
- Везет тебе, ладно увидимся.
- Презервативов купи, она девочка с принципами.
- Усек.
Парень встал, подошел к огромному, во весь рост, зеркалу.
Симпатяга. Анна любовалась рельефом мышц, плоский живой, широкие плечи, да его на подиум выпускать можно, просто секс-символ. Парень явно был о себе такого же мнения, принимая картинные позы, сверкал белоснежной улыбкой.
 Налюбовавшись вдоволь, красавчик, отправился на кухню, потребляемые им горы бутербродов, и литры чая, заставляли удивляться, как при такой «диете» можно сохранить такое совершенное тело.
Насытившись, парень вернулся к зеркалу, полюбовавшись еще минут десять, наконец-то оделся. Узкие, недавно купленные джинсы неприятно впивались в тело. Анна усмехнулась. Да, красота требует жертв, похоже, не только от слабого пола.
В этот раз, спуск в метро, хоть и был Анне крайне неприятен, все же не вызвал паники, и она продолжила путешествие в укромном убежище чужого тела. Путь оказался недолог, на улице сияло солнце, теплый ласково касался лица, и жизнь была прекрасна.
Парень достал из кармана лист бумаги, дом 11, вход с торца. Обогнув дом, он остановился, с торца дверь вела в подвал, правда ступени аккуратно выложены мраморной плиткой, и дверь массивная, из черного железа, больше походила на броню сейфа, Анна почувствовала, что парень немного разочарован.
За дверью охранник посмотрел документы и снисходительно махнул рукой,
- Проходи.
Небольшой коридор заканчивался приемной, за столом сидела женщина за тридцать, что-то набивала на компьютере. А секретутку мог бы и посимпатичнее найти.
Секретарь оторвала взгляд от экрана,
- Чем могу помочь?
- Я, это, на собеседование.
- Ваше имя?
- Максим.
Она посмотрела на парня, и по спине пробежал холодок.
- Фамилия?
- Онеев.
Женщина взяла трубку,
- Олег Иванович, к вам Онеев Максим на собеседование.
Выслушав ответ в трубке, она повернулась,
- Вы опоздали на полчаса, если Вы хотите работать у нас, этого не должно больше повториться. Можете войти.
Максим не был уверен, что хочет работать в этом концлагере, вернее был уверен, что работать здесь он точно не хочет. Он вошел, кабинет был небольшой, стол, пара стульев, компьютер, и несколько шкафов с папками.
 За столом сидел мужчина, отец его друга Костика, он был небольшого роста, с интеллектуальными залысинами.
- Добрый день Максим. Присаживайся.
- Здравствуйте.
- На сколько я понял, ты ищешь работу на неполный рабочий день?
- Да.
- Нам нужен курьер, развозить документацию, график ежедневно с 4 до 8, испытательный срок неделя, после этого определимся с твоей зарплатой.
- А можно подумать?
- Да, конечно, но недолго. Завтра жду твоего звонка.
И  мужчина погрузился в изучение компьютера, парень понял, что собеседование окончено. Выйдя на улицу, достал сигареты, затянулся. Ну, Костян, ну удружил. Хрена с маслом ему, а не Светку. Сейчас я ему все выскажу.
Максим достал телефон, вместе с трубкой из кармана выпала бумажка с адресом фирмы отца Костика. На обратной стороне вчера он записал телефон, с объявления на который наткнулся в интернете, объявление гласило, «Свободный график, высокая зарплата». Посмотрим, что там у них за высокая зарплата. Пальцы быстро забегали по кнопкам, набирая номер.
Несколько гудков и в трубке раздался мужской голос.
- Да?
- Здравствуйте, я звоню на счет объявления о работе.
- Национальность?
- Э, русский.
-  Работа конфиденциальная, кто еще в курсе, что Вы нам звоните?
- Да никого.
- Через час на станции Орехово, у входа в парк, как выйдете из метро, наберете этот номер.
В трубке раздались гудки, «Хрень какая-то, ну ладно я ничего не теряю, почему не скататься». Максим подошел к палатке, хотелось пива, но из-за предстоящей встречи пришлось купить сок.
Через 50 минут он был на нужной станции, снова набрал номер,
- Да?
- Я на Орехово.
- В чем одет?
- Джинсы и свитер, синий.
- Как звать?
- Максим.
По плечу хлопнула чья-то рука, Максим обернулся, перед ним стоят парень, свитер, джинсы, кроссовки, спортивная сумка через плечо, с виду студент, только посмотрев в лицо, можно было усомниться в возрасте, сетка морщинок и серая сталь глаз.
- Максим?
- Да.
- Работа простая. Я даю тебе пакет, ты отвозишь в указанное место, согласен?
- Ну
 Максим тянул, странная работа, не офиса, никаких гарантий, что он получит потом свои деньги.
Парень словно угадал его сомнения,
- Оплата 50 сразу, вторую половину по доставке.
Максим взял в руку новенькую, еще хрустящую купюру. «Сто баксов за доставку, это слишком щедрое предложение, надо бы валить отсюда», но расстаться с купюрой, которая уже была у него в руках, было свыше его сил.
- А что надо доставить?
Парень понял вопрос как согласие, достал из сумки сверток, размером как коробка из-под мобильника, содержимое надежно скрывала оберточная бумага.
- Доедешь до Сокола, там наберешь номер, скажу куда передать.
Наркота стопудово, если менты проверят, мне кранты.
- Нигде не останавливаешься, никуда не заходишь, едешь сразу на место, все ясно?
Максим все еще сомневался, «Да менты могут и не остановить, довезу, это пол-часа займет, и сто баксов навар, глупо отказываться, ну и подумаешь наркота, да хоть гексоген, какая разница, платят наличными»
Максим взял сверток.
- Смотри не роняй, пакет есть?
- Нет.
Парень из другого кармана достал сто рублей, протянул,
- На, купишь.
Максим взял купюру, засунул в карман,
- Ну, я пошел?
- Иди, не позже чем через час должен быть на месте, и смотри, не думай дурить.
Парень смотрел в упор, и от этого неприятные мурашки побежали по спине, взгляд парализовывал и лишал воли. Удовлетворившись произведенным эффектом, парень развернулся и пошел в сторону парка.
Максим еще несколько секунд приходил в себя, с чем же он связался, но выбор уже сделан, а жалеть – второй раз терять, да и не потерял он пока ничего, а только прибрел. Он еще раз достал баксы, что бы убедиться в их реальности. Зелененькая бумажка приятно похрустывала в руке, жаль, рядом нет обменника, надо бы проверить, может фальшивка. Сверток чуть не выскользнул из рук, надо купить пакет.
Максим вошел в переход, подошел к палатке, работу он уже получил, так, что можно побаловать себя пивом, он выбрал самое дорогое, одну бутылку попросил открыть сразу, вторую положил в пакет, вместе со свертком. Настроение было отличное, сегодня, ему определенно везет, он допил пиво, задумался, работа не волк, никуда не убежит, и открыл вторую бутылку.
Минут через двадцать парень, слегка навеселе, спустился на платформу.
Ну что ж, теперь можно и поработать, ехать по прямой, без пересадок, он сел в вагон и запрокинул голову, но почти сразу обнаружился дискомфорт, выпитое пиво требовало пространства, и джинсы больно давили. Через пару станций терпеть было невмочь, и он решил встать.
Немного отпустило, он привалился к двери, мерное покачивание вагона навевало сонное настроение, но выпитое пиво перешло во вторую фазу и стало проситься наружу.
 Зашли две старшеклассницы, стройные ножки кокетливо выглядывали из-под супер-коротких юбок, девчонки стреляли глазками и были явно не прочь познакомиться. При других обстоятельствах, он непременно бы подошел, но сейчас его мысли были поглощены другой проблемой.
Тот парень сказал никуда не выходить, ехать строго по прямой, но сейчас форс-мажорные обстоятельства, он явно не доедет, надо выйти, но тогда он опоздает, слишком долго простоял в переходе и теперь времени в обрез.
Что делать? Что будет, если он опоздает, ему не вернут вторую половину денег? Но это подло, так поступать с ним. Он им перевозит их поганую наркоту, а они ничем не рискуют, вот сволочи. Может забрать все себе, и фиг они его найдут, тут наверняка на сотню штук баксов, или даже больше, что бы он мог сделать с этими деньгами.
Максим представил радужные перспективы, можно вообще не работать, свалить с телками на дачу, а сколько бухла можно купить. Он никому расписок не давал, они  не докажут, что он что-то брал.
Тут, он вспомнил сверлящий взгляд парня, глаза убийцы. Нет, с такими лучше не шутить, эти обязательно найдут, и тогда уж не поздоровиться. Придется отдать.
Мечты разлетелись радужными осколками. Суки. Алкоголь бурлил в крови не находя выхода.
Хорошо бы посмотреть, что там под бумагой, может там не наркота, может там баксы, и тогда он смоется, например, в Питер, и никто его не найдет.
 Не понимая, что делает, парень раскрыл пакет и достал сверток. Бумага была перевязана тонкой веревкой. Тоже мне упаковщики, он посмотрит и так же завяжет, никто и не догадается.
Руки сами потянулись к узлу, тот не поддавался, тонкая веревка уворачивалась из-под пальцев. Зараза, думаешь, я с тобой не справлюсь. Наконец, узел поддался, обрадованный победой он с силой рванул веревку, не заметив, что часть веревки уходила под бумагу, и теперь, выскользнула, разорвав край обертки. На конце веревки болтался загнутый колечком кусок проволоки. Бумага расползалась, обнажая правду. Что за черт?
Анна почувствовала, как вихрь огня в секунду сжигает руки до кости, пламя вырывается столпом вверх, унося ее из разверзшегося вдруг ада.


Анна не могла пошевелиться, зрачки ее расширились, дыхание замерло, руки намертво вцепились в руку стоящего рядом парня.
- Анюта, что случилось?
- Нашла.
Девушка, захлебываясь рыданиями, упала на грудь Владимира.


 Звенящей нотой разбилась о кафель любимая чашка, словно в замедленной съемке Анна наблюдала, как тонкий фарфор покрывается сетью трещин, на мгновение замирает,  как бы втягивается внутрь, и тут же разлетается в стороны, орошая пол каплями воды и маленькими острыми осколками.
Девушка села на кровати, неужели сон, из кухни тянулся аромат жарящейся яичницы, тихо бубнил телевизор, мама вышла в коридор.
- Солнышко, я тебя разбудила?
- Нет мам, я сама проснулась.
- Ты меня простишь, я мыла твою чашку, и она выскользнула из рук.
- Да ничего страшного.
Девушка встала, подошла к матери,
- Ты же знаешь, я тебя очень люблю, а чашка – это пустяк.
Дочь и мать обнялись.
- Давай я помогу осколки убрать, а чем так вкусно пахнет?
- Ой, у меня же сейчас сгорит все.
Женщина поспешила на кухню, девушка взяла веник и совок и принялась убирать пол.
То телевизору шли новости, очередная показуха, в преддверии выборов, показывали одну из городских больниц, куда правительство пожертвовало несколько медицинских аппаратов.
Девушка домела пол, выпрямилась, глаза скользнули по экрану, среди врачей больницы мелькнул знакомый облик, Владимир Сергеевич, Анна замерла и впилась глазами в экран, но камера уже переключилась на другой сюжет.
Девушка стояла словно соляной столб, её мучил вопрос, как она оказалась дома. Она помнила, как её выписали из больницы, Владимир предложил проводить до дома, они спустились в метро, а потом видение.
Девушка растеряно огляделась, это все настоящее, или сон, последнее время реальность менялась так часто, что девушка не смогла бы ответить уверенно.
По телевизору показывали первоклашек с нарядными белыми бантами, и огромными букетами. Диктор говорил что-то о том, как хорошо прошел вчера праздник первое сентября.
- Мам, какое сегодня число?
- Второе.
- А месяц?
- Сентябрь.
- Ты уверена?
- Конечно, милая, что-то случилось.
- Нет, если сегодня второе сентября, то еще ничего не случилось.
Только как понять, реальность это или снова видения. Девушка ущипнула себя за руку, тело отозвалось болью. Значит, настоящая и еще ничего не произошло. То, что трагедия все же случится, девушка ни минуты не сомневалась, чувство нависшей опасности было слишком сильным, что бы его можно было игнорировать.
Мать поставила на стол тарелку с яичницей, Анна взяла вилку и начала есть, не стоит беспокоить маму, надо решить, что теперь делать.
Давно уже она так плотно не завтракала, все старалась фигуру блюсти, но теперь это не имело для нее большого смысла, есть дела и поважнее.
Когда девушка покончила с едой, у неё уже сложился план действий, она не допустит, что бы случилась трагедия, сейчас, только она может изменить предначертанное.
- Мамуль, спасибо, все было очень вкусно. Мне сейчас надо кое-куда съездить, вечером увидимся.
Она обняла мать, та просто не узнавала своей дочери, откуда в ней появилась эта внутренняя сила, наверно взрослеет, женщина улыбнулась.
Через десять минут Анна шла по улице решительным быстрым шагом, на её губах была улыбка.



2009г. Москва