Глава 2. Лавсан часть 1

Марк Стивенсон перевернулся на другой бок, тщетно стараясь устроиться поудобнее на жестком топчане и наконец-то заснуть. Получалось неважно – его подушка еще позавчера исчезла неизвестно куда, а тощего пледа и драной простыни явно не хватало для обеспечения того необходимого минимума комфорта, при котором человек с больной головой способен забыться… А голова болела страшно – еду им перестали приносить еще позавчера, и последней вещью, которую можно было бы назвать съедобной, была фляга с мутно-желтой жидкостью, которую американец Том – то ли бизнесмен из Питтсбурга, то ли беглец из Петербурга – с великодушным видом достал из-за пазухи. Жидкость имела противный мятный привкус, а эффект от нее оказался аналогичен удару булыжником по голове – столь же моментальным и болезненным после пробуждения. Боль сверлила висок подобно безумному монтажнику с дюжиной отбойных молотков, Марк осторожно попытался накрыться с головой пледом в напрасной попытке укрыться от этого кошмара, но не преуспел – топчан предательски скрипнул. Словно и ожидая этого, с верхней полки свесилась вихрастая голова Януша-полиглота, которого покинула его обычная жизнерадостность. На довольно неплохом шведском он обратился к Марку, выплевывая слова словно червей из яблока:
-Хегг тебя возьми, Марк! Какого черта я должен слушать в три часа ночи твои скрипы? Я безумно устал и хочу спать! Как же меня тошнит от всех вас!
-Януш, успокойся – Марк постарался чтобы его голос звучал не очень раздраженно, - у всех нас был тяжелый день, и нам нужен отдых не меньше твоего… Кстати, чо за Хегга ты все время поминаешь?
-Ага, нужен ему отдых, как же! – Януш был сама тихая ярость. – набрался этого мерзкого пойла, и теперь корчит из себя мученика!..
-Как, собственно и ты – огрызнулся швед.
Но закончить эту уже порядком надоевшую обоим перепалку им не дали. С противоположного конца каюты поднялась угрюмая фигура уже упоминаемого Тома, и он вежливо осведомился (насколько Марк смог понять его речь со своим школьным курсом английского), известно ли уважаемым попутчикам, который сейчас час, и чем все нормальные люди, каковых среди пассажиров сей «мясовозки» явно больше не осталось, занимаются в это время. Януш что-то пробормотал в ответ, но американец не стал слушать, продолжая гнуть свою линию. Марк только и мог что вздохнуть. Если сейчас проснется четвертый обитатель каюты – этот невозможный русский, то сон вообще отложится на неизвестный период времени. Поэтому, не дожидаясь проблем, он тихо (на этот раз все получилось) встал и прокрался к двери, надеясь хоть там найти тишину.
Коридор нижней палубы встретил его запахом плесени, пыли и каких-то животных. Однако это было лучше чем та гадостная атмосфера, которая подкарауливала его, вздумай Марк вернуться в каюту. Так что он вдохнул полной грудью затхлый воздух и пошел по коридору, изо всех сил стараясь забыть о долбящей боли. Ботинки неожиданно громко стучали по полу, и каждый шаг отдавался еще одним сломанным куском асфальта в голове шведа. К тому же он испугался, что перебудит своим топотом всех пассажиров, и тогда на покой ему рассчитывать будет нечего. Поэтому Марк снял порядком поизносившиеся башмаки, аккуратно поставил их перед своей дверью и продолжил свой моцион теперь уже в благословенной тишине, нарушаемой лишь шумом двигателя. Дойдя до таблички над лестницей «КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещается пассажирам нижних палуб подниматься в другие помещения, кроме случаев экстренной необходимости!», он повернул обратно, и вдруг остановился. Коридор выглядел… странно. Что-то в нем определенно было не на месте… но вот что?
Беглым взглядом окинув захламленное помещение, он не увидел в нем ничего необычно – те же паутинные завесы по углам, те же кучи хлама у стен, те же (правда, изрядно выросшие за ночь) штабеля пустых бутылок.. Но в то же время какая-то деталь постоянно колола Марку глаз, не прибавляя еще мучений и без того больной голове. Марк медленно прошел в противоположный конец коридора к круглому иллюминатору и взглянул наружу. За бортом ничего не изменилось – все тот же мерно вращающийся винт и бесконечные облака, насколько хватало глаз. Правда, за ночь облака набрякли черным, уже перестав напоминать тот «овсяный кисель», сквозь который они летели уже неделю. «Гроза будет» - отстраненно подумал швед, глядя на размеренное кружение лопастей. Как обычно, работа огромного пропеллера вкупе с монотонным гудением двигателя зачаровала его, заставив на некоторое время отступить саму всепоглощающую мигрень. Сколько он так смотрел, минуту ли, час – он не знал. Опомнился швед только тогда, когда удары боли в виски стали совпадать с взмахами винта. Застонав, швед отошел от смотрового окошка и снова взглянул в глубь коридора. К немалому его разочарованию, странное ощущение никуда не исчезло, сделавшись даже сильнее. Так как до утра оставалось еще часа два, а заняться в коридоре было решительно нечем (из каюты, которую швед так предусмотрительно покинул, до сих пор слышались голоса), помимо нарезания бесконечных кругов, то Марк разделил всю видимую часть коридора на квадраты и самым тщательным образом стал оглядывать каждый из них. Потратив на осмотр полтора часа и уже решив, что все эти странности были не более чем плодом его больного разума, Стивенсон внезапно увидел то, что привлекло его внимание. Это находилось на насколько видном месте, что Марк удивился, как он ухитрился все это время не замечать простого бумажного самолетика, слишком чистого, чтобы валяться на вершине кучи строительного мусора с момента появления этой самой кучи. Марк был готов поклясться, что еще вчера вечером этого самолетика не было, и что среди его попутчиков вряд ли найдутся люди, которые будут заниматься пусканием самолетиков. Конечно, самолетик был не Бог весть каким призом за потраченные часы, однако Марк подошел к куче мусора, на вершине которой возлежала причина его беспокойства и попытался достать ее. Неожиданно его ногу, с которой он так непредусмотрительно снял ботинок, пронзила резкая боль, и он с трудом удержался от крика, который бы обязательно перебудил всю нижнюю палубу. Наклонившись, чтобы взглянуть, на что же он так неудачно напоролся, швед увидел здоровенный кухонный нож. Лезвие было испачкано кровью. «Это что же, из меня уже столько натекло?» – поразился Марк. Но лезвие вошло в пятку, и теперь, как убедился Марк, порез был почти невиден. Да и кухни на нижней палубе отродясь не было… Тем не менее он, повинуясь непонятному порыву, засунул нож в карман джинсов лезвием вверх и прикрыл выступающее острие рубашкой. Затем, во избежание других малоприятных сюрпризов (вроде, например, ржавого гвоздя, торчащего из кучи хлама), Марк быстро обулся и снова полез за самолетиком. На этот раз его попытка увенчалась успехом, правда, куча чуть не рухнула всем своим весом на человека. Удачно удержав балку, Марк отошел к иллюминатору, чтобы рассмотреть свою находку. При ближайшем рассмотрении самолетик его разочаровал – самая примитивная модель, он сам в детстве запустил не одну тысячу таких. Стоя и размышляя, что же делать с этим «трофеем» («Наружу запустить что ли? Будет хоть какое-то развлечение»), он не заметил, как развернул его. На внутренней стороне смятого тетрадного листа была какая-то записка. Это уже интереснее. Марк попытался прочитать, что там написано, но во-первых, тусклого утреннего света, просачивающегося сквозь грязноватое стекло, явно не хватало, а, во-вторых, текст был на английском. Единственное, что он сумел разобрать, было имя - Dear Beck - в начале и подпись - M. Kor - в конце. Ни первое, ни второе ему ровным счетом ни о чем не сказало, поэтому Марк решил, дождавшись утра, спросить Януша, а пока что аккуратно сложил записку и сунул в карман.
Неожиданно тишину, нарушаемую лишь мерным гудением двигателей, прорезал новый звук – тонкий трескучий свист, идущий из уродливого динамика, на одном проводе болтающемся под потолком. Затем ему на смену пришел голос человека, невыспавшегося и потому особенно нелепого в своей попытке казаться жизнерадостным и дружелюбным.
-Доброе утро, господа! Экипаж дирижабля «Лазурная Цитадель» поздравляет вас с началом очередного безопасного дня! Сейчас 7.30 утра, мы находимся на высоте… широте… долготе… - последовал длинный ряд чисел. - А теперь к новостям. За нарушение правил поведения Такеши Гандрабуро переводится из эконом-класса на нижнюю палубу. Сегодня проводится тотальная инспекция всех пассажиров. Также сообщаем вам об исчезновении Ребекки Саймонт, пассажирки первого класса. Если у вас есть хотя бы какая-то информация, что делала Ребекка с 19.00 прошлого дня до нынешнего времени, просьба обращаться к дежурному офицеру.
Пронзительно хрустнув, динамик затих. Марк, в чьей голове вновь вспыхнула ослепительная боль, обессиленно прислонился к стене. Собственно, ничего необычного в новостях не сказали. Исчезновения, особенно среди пассажиров первого класса были нередким явлением. О судьбе несчастной Ребекки тоже не приходилось гадать - ни одного пропавшего так и не нашли. Скорее всего, каждого из них ждал долгий и увлекательный полет к земле, где отыскать кого-нибудь или что-нибудь было весьма затруднительно. Потому что искать было некому. Хотя… по «Цитадели» в последнее время ползали смутные слухи, что все пропавшие тихо-мирно лежат в одном из пустых холодильных отсеков, и что некий Брандт с нижней палубы как-то по пьяни набрел на этот могильник. Тот факт, что никто из знакомых Марка никакого Брандта в глаза не видел, только подогревало интерес. Шептались даже, что бедняга присоединился к так неудачно обнаруженным им пассажирам. Впрочем, лично Марк никогда особо не задумывался на эту тему. Из его корпуса пока что никто не пропал, а для отбросов общества, которыми и являлись пассажиров нижних палуб, имелись гораздо более насущные проблемы, чем пропажа кого-нибудь из богатых снобов. К тому же чем еще заниматься людям, запертым в тесных клетушках кают, кроме как сочинять такие мрачные легенды?.. Вялые мысли Марка нарушил скрип стальной двери. Вслед за этим невыносимым для ушей и головы звуком по лестнице бесшумно спустился невысокий пожилой азиат в заштопанном пиджаке, явно видевшим не одну молодость, и обесцветившихся под влиянием времени брюках. Не гладя по сторонам, человек прошел по коридору мимо шведа и, видимо, не заметив последнего, дошел до самой дальней каюты. Потоптавшись на месте некоторое время, он наконец решился и несколько раз тихонько постучал. Судя по резкому голосу изнутри (слов Марк разобрать, конечно же не смог – разговаривали на чужом языке), пришельцу рады не были. Марк уже хотел было покинуть насиженное место, вернувшись в каюту, хоть это и не сулило ему ничего хорошего, как дверь открылась и азиат, судя по всему, тот самый Гандрабуро, наконец-то вошел. Да, парню не позавидуешь. Конечно, эконом-класс тоже не сахар, но там хотя бы регулярно кормят.