Rest

Наверное, здесь всегда так темно. Странно конечно, но я думал со временем это пройдет. Я думал Создатель подарит мне зрение на 12 день рождения, но этого не случилось. Видимо, проглядел момент…
Чтобы понять, о чем я говорю, зайдите в темный шкаф в очках от солонца и зажмурьте при этом глаза. Стойте там, пока не надоест, а когда сочтете, что пора выбираться, неожиданно поймите, что ключ-то потерялся. И вас даже не смогут найти, потому что другие люди последовали моему совету и сделали то же самое, а история в который раз повторилась. Даже не могу представить, что столь многим людям даровали зрение, хотя откуда я знаю, что это такое. Я даже не представляю, как выгляжу и какие у меня глаза. Могу судить только по тому, что мне говорят окружающие. Моя оценка вещей не может быть субъективной, отобрана часть индивидуальности…
У меня есть один друг. Он тоже слепой, но он не всегда был таким. Он рассказывал фантастические истории о том, как каждый вечер они с отцом сидели на краю гигантского обрыва, а внизу текла голубая река (интересно, а какого цвета бывают еще реки? Я могу вообразить лишь грязные). Они смотрели вниз и совсем не боялись что упадут. Небо тем летом, - по его рассказам, - было словно надрезанное, я бы даже сказал раненое. Оно улетело в далекие страны на лечение, а может, лежало по-прежнему сверху, только он его уже видеть не мог – тем летом он ослеп от молнии, ударившей в дерево в тридцати сантиметрах от него – экзотический способ. Хорошо, что он вообще остался жив.
Даже он не может мне описать, что такое черный – хотя я постоянно его вижу, но я должен «увидеть» это отдельно от фона. Не может описать радугу. Тем более какие-то абстракции, хотя у меня складывается впечатление, что даже зрячие тут бессильны. Для себя они еще как-то состоятельны, объяснить,  что такое ненависть и честь. Но мне доказать, что белое – это хорошо, а черное – это плохо – у них нет шансов.
Где-то стучат…
- Войдите.
- Ты все сидишь тут…
- А что мне еще делать? Посоветуй…
- Хочешь, я почитаю тебе какую-нибудь книгу?
- Это не поможет.
- Миро, хватит, пожалуйста, так себя вести. Я действительно стараюсь помочь тебе, только ты никого не хочешь видеть вокруг себя…
- Не получается, если ты не заметила.
- Миллионы людей живут с таким недугом и ничего.
- Это они сами тебе сказали, что «ничего», или в книгах написали такую глупость?
- Не надо так говорить, Миро. Я же все понимаю, но сделать ничего не могу…я пытаюсь…чтобы тебе было легче.
- Я ценю это. Без тебя мне никак. Ты ведь всех видишь, и знаешь, чего от них ждать. Ты защитишь меня всегда.
- И только за это ты меня любишь?
- Нет.
- Все, не надо больше ничего говорить. Я просто поверю тебе на слово…
- Ты уходишь?
- Да, если что, я на кухне.
- Хорошо. Выключи свет, а то мне как-то не по себе.
- Откуда ты знаешь, что он включен?
- Большой светильник сверху – под самым потолком. Почему-то я все равно уверен, что его золотой свет хоть и разносится на расстояния, но не доходит и до половины адресатов.
- Миро…
- Только и можешь сказать…
- Я пойду, пожалуй.

- Почему сегодня так холодно. Даже на окне не посидишь…Комета не увидит меня и не заберет с собой в светлое будущее. Обидно, потому что я тоже ее не увижу. И не смогу зацепиться за хвост своего будущего хотя бы безбилетником – меня нигде не ждут.
- Миро, ты где?
- Здесь, где же мне еще быть? Почему так шумно? Я не могу сосредоточиться.
- О чем ты все время думаешь. За это время я бы сама себе надоела и поссорилась с сознанием.
- Я знаю, поэтому оставляю эту привилегию себе. Ты не ответила на вопрос.
- Ах это…это гости пришли, а свет-то и отключили…но нам все равно весело!
- Это была обязательная информация?
- Порадуйся хотя бы за меня.
- Ладно. А как вы друг друга видите? Уже полночь – темно.
- Все в равных условиях.
- Но есть те, кто равнее других.
- Я где-то это уже слышала или читала.
- Только что у меня с губ. Или тоже приходила к такому решению на определенном этапе.
- Сэй, ты где? – Третий голос…как это ново…я думал в этой драме, всегда будет два актера: Бог и его другая ипостась – остальные просто их маски. Он играет сам с собой, потому что больше ничего не создал. Потом когда все разойдутся, нас положат в красный тесный чулан и закопают в землю до следующей премьеры.
- Я здесь…
- Не чувствую…
- Это нормально, - зачем-то вмешался я.
- Кто это? – отозвался вошедший.
- Illuminati, но вас это не в коем случае не должно волновать. Потому что свет от одного слова не разгорается.
- Странный ты какой-то.
- Ты для меня такой же. Я никогда не видел вашего мира и не могу его судить по своим законам, но вы никогда не видели и моего. Не могу утверждать какой лучше. Вы его придумали таким, чтобы оставалось место, куда стремиться и была ниша, куда можно упасть. Но есть один минус: если человека убить, он умрет. А если родить, то не факт, что он будет жить. Что вас заставляет каждый день вставать с кровати - страх, что умрешь и ничего не успеешь сделать. Слепые даже не поймут, когда последняя песчинка упадет из часов. Просто закроют мутные глаза и перестанут дышать.
- Миро, твои глаза не мутные.
- Ну и что. Рано или поздно я все равно поступлю также.
- Ты предлагаешь всем нам опуститься на землю и не вставать более… - голос был взволнован, явно заинтересовался предложением, хотя я такого не говорил. Он сам смоделировал форму. Значит, не прочь ослышаться.
- Если вы идете в бой, то должны принести победу. Если вы забираете жизнь, вы должны подарить своему миру хотя бы одну. Если вы говорите, что серость и сухость обитателей вашего муравейника, заедает личность, затапливает индивид, клонирует его сознание, ставит на полку, рядом с такими же куклами, то, что я могу вам посоветовать…если мой мир грубо вырезали из осины и покрыли черной краской?
- Миро…
- Только обращение…имя – это как ценник в магазине, где вместо количества отданных денег пишут, сколько вам лет отведено.
- Кто ты?
- Неправильная постановка вопроса. Потому что неуказанно для кого. Я слеп, но вижу вас насквозь, - сам себя не похвалишь, так и другие не заметят. Некоторые даже не находят сил проснуться, так и думают, что всегда темная ночь. Вы можете отличить настоящее от вымысла? Где, правда? Мой темный мир, в котором я знаю, когда ждать и как спастись от торнадо, или ваш, где люди заплетаются в сетях одиночества. Где, правда? Я ее говорю? Или это просто бред…покажите мне ее. Ах да не получится…значит ее для меня нет? Правда в «Последнем дне Помпеи»? Боги потеряли нас из виду, но не промахнулись Армагеддоном. В мире так мало красок, я не уточняю в каком именно, нужно основательно поработать. У меня кисточка только с красным цветом – это моя кровь. Нужно раскрасить…жаль она не бесконечна, хоть и похожа на вишневый компот, только урожай собирается реже и требует чуть больше ухода…нужны еще цвета и еще художники.

Бешеный крик – сталью по венам…
Я удаляюсь в синее небо…   

- Он серьезно?
- Нет, это просто слепой мальчик. Ему очень скучно, вот он и придумывает свои миры.
- Они имеют право на жизнь.
- Не сегодня, дорогой мой. Когда ты повзрослеешь…
- Тогда – прощай.

Бешеный крик – сталью по венам…
Я удаляюсь в синее небо…   

- Видимо, в палитре только красный и черный. Кровь и тьма. Мрачный конец. Я бы никогда не смог нарисовать холодное летнее утро после дождя. Мне нужен кто-то еще, еще краски…