Пенза-Курган

                «Пенза - Курган»         
                (путевые заметки моего дяди)

        Чтобы понять, что такое поезд «Пенза-Курган», надо проехать в нем часов так-эдак двенадцать. Особенно острые ощущенья от поездки в конце мая, когда школьники и студенты толпами отправляются на каникулы по родным городам. Зеленые облезлые вагоны с наглухо задраенными окнами, стекла которых грязные, десятилетиями немытые; задерганные, злые проводницы – все это ничего хорошего, а вернее, комфортного, не обещает. Даже не надейтесь. Чтобы попасть внутрь этого чуда советского вагоностроения, надо сначала часа два отстоять очередь в билетную кассу, получить свой «общий» билет без номера сиденья. Потом, в толпе таких же, как ты, бедолаг, которые отдавливают ноги тебе, а ты отдавливаешь ноги им, вслух хором считая проползающие пыльные вагоны, бежать за своим, чтоб успеть в первых рядах ворваться – занять место подальше от туалета. Если замешкаться, есть шанс (вернее даже, он, скорее всего, выпадет на долю того, кто не поторопится), что места в вагоне тебе не достанется вообще. И будешь ты полночи мыкаться от проводника к бригадиру поезда со своим мятым билетом и канючить, что, мол, «тоже имеешь право», и что, «ну, пожалуйста, ведь деньги все одинаково платили». В ответ, скорее всего, услышишь: «Ну не выгоню же я никого из-за вас! Подождите немного, в Усть-Катаве обычно много народу выходит, тогда и сядете…»
        Я, слава богу, пассажир бывалый, опытный, потому успеваю занять удобное место, рядом с мужчиной крайне интеллигентного вида, который испуганно оглядывается по сторонам, а это явно свидетельствует о том, что непривычно ему в таких экстремальных условиях путешествовать. 
        Счастливчики, занявшие кресла, с видимым сочувствием следили за перепалкой проводницы с теми, кому места не хватило. И проводница, которая, несмотря на то, что такие схватки для нее дело обычное, кричала от всей души и явно получала от этой ругани немалое удовольствие. Наконец, пришедший бригадир поезда уводит куда-то раскрасневшихся от ссоры пассажиров, и наступает относительное затишье.
       Что удастся в эту ночь поспать, надежды нет никакой, потому что сразу же, как только тронулись, начал истошно плакать ребенок. Впрочем, и спальных мест в вагоне не предусмотрено. Сиденья с дерматиновой обивкой попарно расположены по сторонам и отдаленно напоминают самолетные, только гораздо более неудобные и тесные. Для ног там места столько же, сколько и у пассажира «Оки», а если впереди сидящий откинет свое кресло, то свободное пространство позволяет только дышать и качать туловищем влево-вправо, меняя неудобную позу на еще более неудобную.
 
         Минут через двадцать, когда поезд уже набрал ходу, четверо дембелей в парадной форме заграничных войск достали из сумки початую бутылку спирта «Royal» и, делясь друг с другом купленным на вокзале чебуреком, дегустировали это адское пойло из одноразового мятого стаканчика. Воды у них не было, поэтому прежде чем выпить, они по очереди подходили к «титану» и разводили спирт кипятком.

          Какой-то студент изо всех сил дергает за ручку окна, на стекле которого красуется выцветшая надпись «закрыто на зиму», пытаясь его открыть, но оно не поддается, несмотря на все его усилия. Здоровенный мужик, с сарказмом следящий за усилиями студента, спрашивает у жены: «Ну че, помочь этому батанику?» – и, не дожидаясь ответа, подходит к упрямому окну. Сначала дергает одной рукой, потом двумя. Теперь уже студент со своего места с ухмылкой следит за покрасневшим от усердия мужиком. «Да-а-а, бесполезно» – протянул дядька и, обложив злосчастное окошко матюками, вернулся к жене. А вагон разочарованно вздохнул – после попытки мужика всем стало понятно, что свежего воздуха не будет. А духотища стит ужасная, и, хотя на улице было уже по-вечернему прохладно, нагревшийся за день вагон с «закрытыми на зиму» окнами не пропускает ни одной живительной струйки остывающего воздуха. Проводница в ответ на коллективное требование открыть «хотя бы одно окошко в этом чертовом вагоне», бросила: «Надо будет – открою», и ушла.

            Несмотря на жару, многие достали свою «дорожную» еду (колбасу, яйца, жареных куриц и т.п.) и начали все это уничтожать. Некоторые, поужинав, снимали обувь и разминали ноги. Запах чесночной колбасы, спирта «Royal», отсыревшего в пакетах хлеба, беляшей, дерматиновых сидений и носок сограждан плыл и, казалось, пропитывал одежду. Способ вырваться из этой душегубки был только один – вытащить из кармана сигаретку и, заложив ее за ухо, выскочить в тамбур. Но и там невозможно долго находиться. Жаждущие прохлады накурили в маленьком помещении так, что можно вообще не закуривать своей сигаретки, а просто глубоко вздохнуть – эффект совершенно такой же, как если б смолил сам.

            «Пенза-Курган» едет медленно, останавливается у каждого столба, на всех мыслимых и немыслимых полустанках, пропуская товарные поезда, как будто играет с ними в поддавки на скорость. А когда все-таки поезд доплетается до более-менее крупной станции, то стоит так долго, что появляются сомнения – поедет ли он вообще когда-нибудь дальше. Пассажиры во время таких стоянок выходят на перрон, прогуливаются, курят, покупают у говорливых старушек пирожки, пиво и паленую водку, которую, почти не скрываясь от «мусоров», бабушки за божескую цену продают страждущим.

           На одной из станций меня поразило обилие велосипедов, которые сотнями были расставлены вдоль рельсов. Мне очень хотелось посмотреть, купит ли кто-нибудь хоть один из новеньких великов.
–У вас че тут, велосипедный завод что ли? – спрашиваю я у грустного лохматого паренька, который сидит на корточках перед десятками сваленных, как дрова, велосипедов и докуривает сигаретку без фильтра.
–Не, вагоностроительный – отвечает парнишка и присоединяет свой бычок к сотням других, только уже потухших, которые желтеют на асфальте – Вот, шакалы, выдают зарплату продукцией. Купи велосипед, а? Хороший велосипед…
–Мне не надо, а вот если б ты вагоны тут продавал, я б купил один, прицепил его к этому бичевозу и поехал бы в прекрасном одиночестве, как белый человек – отшучиваюсь я, а парнишка еще больше грустнеет.
 
         Вернувшись в вагон, я застал своего соседа заталкивающим сложенный велосипед на полку для сумок. Полка явно не предусматривалась для транспортировки велосипедов, и он не мог влезть туда при всем желании моего соседа.
–Слышь, земляк, даже если ты его туда и втолкнешь, он по-любому оттуда рухнет и череп тебе прошибет – прокомментировал один из дембелей.
        Расстроено, но без раздражения, сосед оглянулся на компанию, которая снова передавала по кругу только что купленный у старух чебурек:
–Да куда я его дену-то, в проход что ли?
–Ага, в задний! – веселился дембель – Хошь помогу?
        После долгих усилий велосипед все же пришлось положить в проход между креслами, и все проходившие вынуждены были совершать замысловатые прыжки. А так как я сидел ближе к проходу, то все прыгуны думали, что это мое имущество, и я в эту ночь выслушал много хороших слов в адрес меня, моей родни, велосипедов, «Российской железной дороги», и, персонально, поезда «Пенза-Курган».

        Через проход, напротив меня, сидит молодой кавказец в пижонских белых брюках и с массивным золотым перстнем на среднем пальце. Всю дорогу он этим кольцом любовался, и время от времени сдувал с него невидимые пылинки.
–Щто за купе? Я думал тут чай, кофэ, пастэль дадут, спать буду – бормотал он себе под нос, ни к кому собственно не обращаясь.
–Ты чего, это ж общий, какая тебе постель? – проворчал мой сосед-«велосипедист».
–Мнэ сказал, что тут купе, я дэньги заплатил – не унимался кавказец и помахал в воздухе билетом.
–Дай-ка гляну, что у тебя за купе – попросил я.
       Посмотрев в его, и предчувствуя как буду объяснять сыну гор, что в билете должна стоять буковка «О», а не «К», я в тусклом свете к своему изумлению обнаруживаю именно «К», и, соответствующую цену. Билет купейный. Я закрыл глаза, потом снова открыл – купейный, ядрен батон!
       Номер вагона совпадал, станция назначения та же, что и у меня. Я так растерялся, что озвучил свое открытие вслух, и вскоре попутчики начали собираться возле наших кресел и по очереди рассматривать чудо-билет. У всех был десятый общий вагон, а у кавказца десятый купейный – и в три раза дороже. Развлечение было найдено. Все строили версии, как это могло получиться, и сошлись на том, что: «кассирша, сволочь, подсунула».
–А ты че, ни разу не ездил? Ведь как зашел, так сразу видно, что общий вагон-то… – наседал на кавказца дембель..
–Нэт, я вообще никогда в поездэ нэ ездыл – огорошил всех кавказец – Я всэгда на машина ездыл…
–Ну и придурок – заключил дембель и стал ожесточенно разрывать пакет с чипсами.
–Ты иди к проводнице, разберись, что за фигня – советую я, и кавказец внимает совету и уходит искать проводницу.
        Вернулся он через полчала, когда до станции оставалось часа два черепашьим ходом. Из сбивчивых объяснений, прерываемых смехом, я понимаю, что незадачливый кавказец просто перепутал поезд. Он должен был ехать на скором, который отправился четыре часа спустя, но уже давно обогнал наш «Пенза-Курган».
       Когда мы выходили, кавказец все хихикал над собой, а остальные завистливо смотрели на нас – отмучались, выходят, а нам еще пилить и пилить...

Приписано в конце карандашом: Так что, уважаемые дамы и господа, дитя РЖД «Пенза-Курган», всегда готов обеспечить вас веселой шумной компанией. Если выпадет шанс поехать на этом поезде, обязательно покупайте билет в общий. Рецепт как доехать с комфортом, а точнее сидя, вышеизложен.


       
18 февраля, 2008 года