мои отношения с богом

начинаются с маленькой, обычной буквы в этом алфавите. Я не буду его судить строго, а за это он не будет меня судить вовсе. И он в курсе, если может понимать. Возможно, он ничего не понимает. Но и я не сильно рассчитываю на слова. Несколько раз мы стукались лбами, и это было, наверное, самое лучшее тут. А если бог хочет убить меня, я готов.
Августин пишет мне много. Он написал "Исповедь", но она не стоит одного дня Розанова. Того, что понял он, именно он, того, что я беру, не смотря ни на какие любопытные взгляды. Берите! Ну, берите хоть что-нибудь. Но нет, я вижу, как руки отдёргиваются к туловищам и залезают в карманы. Нельзя... да, возможно, так. Тогда что вообще можно? Тогда ничего не можно. И это системное образование... страна... вы же её доживаете. Но вам нельзя на это посмотреть? Что же. Значит, так и не иначе... Проснитсь, горите, солнышки, горите, пожалуйста, горите хоть ради чего-нибудь. И взгляните снова в лицо небес. Так, как можно и так, как нельзя.