Страна Счастья

- А чем это вы,  милочка, занимаетесь? - слащавый голос Аделаиды Моисеевны застал меня врасплох.
Попытка прикрыть ладошкой злополучный лист оказалась безуспешной. Цепкие коготки легко поддели его и теперь зоркая старушка скользила по строкам с плохо скрываемой радостью.

- Пишем?! Сказочки детишкам сочиняем...

- Да нет, вообще-то я ... вот ... понимаете, Аделаида Мои..., - мямлила я и виновато прятала глаза. Старая грымза опять настучит шефу или того хуже.

- Опять. И ведь заметьте, что не в первый раз. На прошлой неделе вы написали целых два предложения, три дня назад в столовой, во время обеда кто стих на салфетке оставил?... и сегодня! Да тут на целый выговор с занесением в трудовую книжку тянет, - голос приобрел звонкие металлические ноты, опоясанные праведным негодованием.
- Это случайно... да... совершенно случайно, я задумалась и вот... так получилось, - неумело оправдывалась я. 
- Дорогуша, я очень вас уважаю, но так ведь нельзя, не о том вы думаете, не о том ... до каких пор я буду покрывать ваше безответственное отношение к работе?
Высокая, как осиновый кол, Аделаида,  долго шпыняла за недочеты, за то, что сама убираю со стола, и за множество мелочей, которые я совершала подсознательно и  совершенно вразрез с инструкцией.

Я привычно кивала головой, глядя в окошко. Кот Доцент осторожно крался по тонкой ветке.
- Хорошо быть птицей, свободной и легкой, - отвлекалась я на события за окошком.
Прыг ... и когти ухватили пустоту, а жирный увалень едва не свалился наземь. Птичка-синичка упорхнула и  никакие когти ей уже были не страшны.
- Вот Вы, молодежь, ничего не цените, наше поколение помнит, как тяжко нам приходилось, какими усилиями добывался  кусок хлеба, одно мое голодное послевоенное детство..., - продолжала монотонно бубнить старуха.
- Так тебе и надо...,  - воскликнула я, довольная неудачей Доцента, и тут же испуганно прикрыла ладошкой рот.

Глаза заведующей кадрами остекленели и чеканя шаг, она удалилась из кабинета. Грохот захлопнувшейся двери подтвердил критическое скопление туч над моей головой. «Быть грозе... и скоро».
 
Хорошо, что конец рабочего дня. Неторопясь я шагала по аллее, усыпанной золотыми кленовыми листьями. Солнце мягко стелилось под ноги последними догорающими лучами. Было грустно. Вечером предстоит неприятный разговор с мужем. Аделаида уж точно не преминет сообщить ему об очередном моем проколе.


Кто думал, что выигрыш лотереи в страну Счастья обернется таким вот разочарованием. Тогда, пять лет назад, мы с Колей только поженились, начинающая писательница и молодой хирург. Счастливчиков показывали по телевизору, печатали портреты в газетах и журналах; мы мгновенно стали знаменитостями, вслед которым с плохо прикрытой завистью оглядывались все встречные-поперечные. И только мама мудро заметила: «Счастье не где-то там, оно внутри человека».
- Мама, мама, почему я тебя не послушалась.
Но тогда казалось, что иммиграция в страну Счастья - неслыханная удача. Поначалу так оно и было.

Совершенно недавно, всего каких-то лет двести назад, ученый географ, ползая по подземным пещерам крымского полуострова, наткнулся на туннель, ведущий в страну с удивительными свойствами. Как впоследствии оказалось, страна эта находится в другом измерении и никакой это был не туннель, а временная петля, пропускающая только избранных. Климат самый что ни на есть благоприятный: ни холодно, ни жарко. Состав воздуха почти такой же, как и земного, почти, да не такой. Углекислого газа ничтожные количества, изо всех инертных газов только ксенон, да и то на порядок выше, чем в земном. Исследования страны были совершенно засекреченными, и велись под тщательным контролем десятка самых богатых людей мира.  Они-то и предполагали использовать эту страну, как загородную дачу, или запасной аэродром на всякий случай, да не тут-то было. Пройти петлю дано было не каждому... только избранным, и количество их было ограниченным. Кто и когда жил в этой стране непонятно. Ощущение такое, что хозяин ушел, а дверь забыл закрыть. Страна жила сама по себе и никакого вмешательства в ее жизнедеятельность не требовалась. Ученые так и не разобрались до конца, что и как так работает. Только руками разводят и говорят: «Чудо». Так оно о было, волшебная страна. И вот что еще. Там нельзя работать, никак и ни под каким предлогом. Живи, наслаждайся жизнью, но работать – ни-ни. Только начинаешь работать – раз, и на твое место появился новый счастливчик. Были выработаны особые правила поведения в замкнутом пространстве, порядок отбора избранных. Посылали только семейные бездетные пары. Время там тянется куда медленнее, один здешний год – равен пяти обычных.  Там почти никто не умирал и не болел. В тот год случилось чудо. Одну семью эвакуировали с острова по состоянию здоровья, в связи с быстро прогрессирующим психическим заболеванием пары, а по законам страны – психически больные люди навсегда удалялись из острова. И вот внеплановое место было разыграно между многомиллиардным населением мира. Почему выиграли они, никто не знает. Тогда, пять лет назад, казалось, что это десница Божья указала на них. Более того, они успешно прошли всевозможные медицинские тесты, тесты на совместимость, показатель умственного развития  соответствовал требуемой норме. Так они получили билет в Рай.

Двери бесшумно открылись при моем появлении. И вообще, дом был живым, он чувствовал наши настроения, исполнял все наши желания и иногда мне казалось, что он даже тихонько мурлыкал, подобно большой живой кошке. Это было так странно, но со временем мы привыкли к ненавязчивому сервису. 

- Лена? Ты уже вернулась? - послышался голос мужа из кабинета.
Конечно же вернулась, об этом тебе давно шепнули на ухо, снабдив информацию комментариями: «Хозяйка расстроена, стоит преподнести цветы... ромашки, её любимые». Спросите, кто шепнул? Не знаю. Просто нужная мысль появлялась в голове, вот и всё.

- Да, милый, это я.
- Дорогая, скоро ужин. Твои любимые креветки под  молочным соусом. 
- Я только переоденусь.

Некоторое время мы кушали молча. Отменные креветки казались резиновыми, соус прокисшим, а ромашки вялыми.

- Лена, нам надо поговорить, - муж промокнул салфеткой губы. Грязная посуда тут же исчезла со стола.
- Коля, давай отложим до завтра ... у меня страшно болит голова.
Он подошел ко мне, приподнял веки, сосчитал пульс.
-Ничего страшного, просто небольшая усталость, бокал монтраше тебя оживит.

- Лена, мне звонила Аделаида Моисеевна.
- Эта старая грымза.
- Прошу тебя, Аделаида Моисеевна просто беспокоится, что с тобой происходит последнее время.
- Николай, ничего не происходит. Я  устала, я страшно устала.
- Хорошо, давай мы возьмем отпуск и будем целыми днями бродить по побережью, купаться, разговаривать... Ты немного отдохнешь.
- Коля-Коленька, ведь я устала от отдыха, от этого хронического безделья.
- Лена, девочка моя, ты же знаешь, что мы попали сюда чудом. Ты только оступись, и тебя затопчут, сметут миллионы желающих попасть на наше место. От тебя требовалось только одно... ничего не делать, вообще ничего.
Я закрыла лицо руками, всхлипнула, и жалобно спросила:
- А дети?
- Да что ты заладила, дети, дети. Не-ль-зя... ты понимаешь.... не-ль-зя. Они нарушат равновесие в стране. И вообще, они тут не рождаются, состав воздуха препятствует оплодотворению яйцеклеток. Да ты сама всё это знаешь!
- Коль, мы же так мечтали...
- Мечтали - не мечтали... да все твои мечты исполняются по мановению волшебной палочки. Еда отменная, климат, одежда от кутюр, музеи, театры... чего ещё надо-то?! А дети, - он замолчал, нервно покрутил шеей, ослабляй тугой узел галстука, - что дети... Дети и близкие – это плата за пропуск в рай. Рай...
- Так я же писательница. Я должна писать. Ты помнишь мою сказку о бабочке и облаке?
- Помню, как не помнить, - карие глаза заблестели, - в тот день мы с Пашкой шатались по городу, совершенно случайно попали в книжный магазин на презентацию твоей книги. «Ты была такая легкая и воздушная, что я себе сказал,  что буду полным кретином, если упущу эту девушку, сотканную из солнечных лучей».

- Вот я бы ничего не делала, только писала бы сказки... хоть иногда.
- Да пойми ты... это не-воз-мож-но. Никто ничего не делает, никто и нечего.
- Но зачем ходить тогда ходить на работу?
- Таков порядок.
- Врачи, писатели, поэты, ученые... все ходят на работу и никто ничего не делает. Но зачем? Кому это надо?
- Хммм... зачем-зачем... весь мир только и мечтает, чтобы ничего не делать, а ты спрашиваешь зачем? «Потому что сбывшиеся мечты порой принимают уродливую форму, девочка моя», - подумал мужчина про себя. «Каждую ночь мне снится операционная с ее острым запахом хлорки.»
- Я придумала сказку о девочке Леле и ее волшебном мячике...
Муж уткнулся носом в копну волос, - ты расскажешь её мне ночь, Василек.
- Будто в другой жизни... ты давно так меня не называл.
- Это все Пашка, он увидел твои глаза, и воскликнул: «Не девушка, а Василек.» И если бы не Машка, то из-за тебя я мог бы поссориться с собственным братом.
- Шутишь..., - засмеялась Лена, - да ты бы скорее сжевал собственный галстук, чем обидел Пашку. Вы же половинки одного яблока. Одинаковые во всем.
- Уже не одинаковые, у нас прошло пять лет, а там...
- Не думай об этом, пойдем к камину, ночи становятся прохладными, насколько это возможно при нашем климате.
- Ты и правда продрогла, - коснулся губами тонких пальцев.
-А ведь и прадед, и дед, и отец – все были врачами. На нас с братом славный род врачей Земцовых прервется.
- Коль, ведь наука шагнула далеко вперед, неужели Пашке нельзя помочь?
- Нет, эпидемический паротит, в народе попросту говоря «свинка», подложила семье большую свинью. Отец  матерью на меня рассчитывали... эх, будь оно всё неладно.
Женщина забралась на колени мужу, и они долго-долго молчали.

Дом чутко отреагировал на ситуацию и в гостиной заиграла тихая музыка танго.
- Позвольте, сударыня, пригласить Вас на танец, 
- С удовольствием, - Лена вскочила на ноги, легко повернулась вокруг оси и склонилась в глубоком реверансе, смешно оттянув штаны в стороны, будто фалды несуществующего платья.

Поначалу всё складывалось благополучно. Мужу удалось устроиться в поликлинику, мне – в издательство. На работе основное требование – ничего не делать. И чем лучше ничего не делаешь – тем быстрее продвигаешься по служебной лестнице. Парадокс: делать ничего нельзя, а без работы никак, страна тунеядцев не терпит. Муж быстро попал в волну. Вот-вот должны главврачом назначить. Ни одной операции за пять лет. Что и говорить, так увлекся, что скальпель ни разу из сейфа не доставал, забыл запах хлороформа и зеленки. Восемь часов отработал и домой. Дом  - полная чаша. Есть всё, мечтать не о чем.  Несколько лет прожили, как в сказке. А потом появились навязчивые сны и смутное беспокойство, я стала  сочинять тайком. Рука так и тянется к  карандашу. Мочи нету, как хочется писать... стих, сказку, или просто колыбельную. Сегодня не удержалась, всего пару строк набросала, а какое облегчение. Если бы только не эта старая грымза.

 - Вас на роботу принимали, как специалиста высшей квалификации. У вас отличное образование, рекомендации. А Вы?
Утро рабочего дня началось с разбирательства вопиющего нарушения трудовой дисциплины редактором Земцовой Еленой Александровной. Слово взял заместитель главного редактора Сергей Викторович.
- Вам доверили такую ответственную должность, чтобы вы ничего не писали. 
- Да, да... не писали, - поддакнул корректор Валерьян Федотыч.
- Вот как Вы объясните своё поведение? - добавил басом Михаил Иванович, главный редактор издательства.
- Я случайно, так получилось, - было невыносимо стыдно стоять перед устремленными на нее глазами. Вспомнилось, как в школе, в третьем классе на линейке ее прорабатывали за то, что она случайно опрокинула клей на пионерский галстук. Вся атрибутика Великого Октября канула в Лету, а страх перед собраниями остался.
- Я вот в бухгалтерии до главбуха дослужилась, - сварливо добавила Никаноровна. - А всё почему? А потому, что ничего не делала. Ни единой цифры не написала, ни единой операции не сосчитала. Почетным грамотам нет числа, руководство меня ценит и уважает, путевкой на отдых наградили.
-Да, да... берите пример с Марины Никаноровны, -  ввернул Михаил Иванович.

- Вы, милочка, без году неделю на лаботу устлоились и уже пишете, так недолго и вылететь. И не только с лаботы, - картавя захихикал программист Феоктистов.

Дальше было невобразимое, пеняли, уговаривали, стыдили, стращали – как могли выслуживались друг перед дружкой.
- Неблагодарная, - добавила Аделаида Моисеевна.
И тут я не  выдержала, сорвалась с места и быстро помчалась по коридору в выходу. Я бы не работала, но не работать нельзя, это подрывает устои, надо работать, даже есть при  этом работать нельзя. Логика сумашедших. Страна сумасшедших. «Неужели, чтобы быть счастливому, надо обязательно сойти с ума?» -  билась в голове едкая мысль.

Остаток дня я бродила по берегу и кормила чаек. Птицы подхватывали лохматые куски булки, особо не задумываясь над смыслом жизни.
- Лен...
- Как ты меня нашел?
- Куда же ещё ты могла пойти?!
За горизонтом догорало солнце, а ветер устало ворошил  волосы одинокой парочки на пляже.

Просыпаться не хотелось и я свертывалась калачиком, тщетно пытаясь удержать ускользающее одеяло и остатки сна.
- Ленка, хватит лодырничать. Опять печатала всю ночь?! Доцент, стаскивай с нее одеяло.
- Еще минутку, полминутки...
Толстый кот тщательно вылизывал серую шерсть, расположившись на  законной добыче.
- Лен, ну сколько можно? У меня операция через час.
Я потянулась, и с трудом открыв глаза,  погрозила коту кулаком: «Я до тебя ещё доберусь.»
- Коль, какая операция, ты пять лет скальпель в руках не держал. 
Высокий мужчина поставил поднос с кофе и бутербродами на тумбочку: «Ну, ты даешь, пять лет! Вставай, соня, тебе к девяти в редакцию, или позабыла?»
Вскинув брови обвела взглядом выцветшие обои, потрепанные шторы и старенький комод: «Точно, рукопись, редакция». Взвизгнув, пулей метнулась мужу на шею. Доцент прервался от гигиенической процедуры и меланхолично посмотрел на столь на буйное проявление радости.
- Это был сон, Колька, это был просто сон. Страна, где никто ничего никогда не делал, страна, где не рождались дети и впустую текло время.
- Фантазерка ты, Василек, - нежно чмокнув кончик вздёрнутого носа жены, он добавил: "Конечно же сон. Подымайся, и не забудь вечером забрать Машку с Лешкой с детского сада. У меня ночное дежурство."
- Чтобы пять лет?... я? ...  придумает же такое..., - бормотал под нос мужчина, прыгая со ступеньки на ступеньку вслед за парой малышей-близняшек.