чудо свободного подчинения

чудо свободного подчинения



   стены и пол. пол и потолок, стены, пол и потолок оплетают очевидность. я - это не я. в мире людей на самом деле нет личностей. в мире людей есть стены, пол и потолок оплетающие очевидность. пауки, черные и безжалостные пауки ожидают свои жертвы. медленно, по капле из тел уходит тепло, уходит жалость к себе, с ней к другим, и в итоге человек лишается сострадания. пауки, демоны... представляй их так, как будет удобнее разложить по полочкам свои ничтожные мысли. ты не волшебник. ты даже не являешься частицей чуда. все, что у тебя есть - иллюзии и мечты.

   небо очерчивающее жизненное пространство льется из-под рук художника кислотной блевотиной обыденного переосознания. для большинства не привередливых в плане выражения своих девиаций, блевотина сия является притягивающей болезненное воображение сутью вещей. но суть вещей именно вещественна, и нет в этом иного смысла.

   думаю о красоте и ассоциативности. однажды мне привелось курнуть травы и вместо ожидаемого эффекта непринужденного веселья, я потерял причинно-следственные связи. мой обкуренный друг рассказывал анекдот, а я готовый рассмеяться, однако, беззаботно не мог связать смысл первого предложения со вторым и спрашивал, не дослушав второго, о чем же было первое. эта беззаботность трезво переосмысленная позже открыла мне глаза на желание удерживаться на плаву содержания. и видение себя со стороны в качестве жабы толокнущей молоко бытия в сосуде любви ради превращения первого в масло, в нечто более твердое, способное удержать, спасти, дать возможность выскочить наружу... именно жаба, именно молоко. не будь жабьего уродства, бородавчатой сопливости, не будь молока, способного "превращаться" в сметану и масло не будет и смысла в "превращении".

   мой отец отсутствовал в качестве отца. стереотип мужественной личности, прототипа земного бога обошел меня стороной, поэтому бедная овечка не обросла жесткой и черной шерстью необходимой мужественности, она осталась белой и пушистой, а вернее - никакой.

   будучи маленьким ребенком я испытывал муки стеснения. естественное любопытство и предстоящее восхищение радугой жизни сглаживали муки. и сидя за партой, я ходил под себя по маленькому и с чувством глубоко стыда ждал полного высыхания девственной мочи. видно моча реально была четко-девственной, потому что никто не обонял ее испарений. неудобство укладывалось в детскую непосредственную естественность нормальным образом. и даже если бы учителя знали эту проблему, они могли "не замечать" ее... мало ли детей страдают недержанием, нежеланием отвлекаться на естественные потребности. кто бы мог подумать, что столь удивительный умный и привлекательный мальчик не в состоянии обозначить в этом мире свое "Я", поднять руку и попроситься.

   этот молчаливый протест произвольного, самостоятельное принятие неудобств связанных с естественными потребностями словно установка с того света облагораживала мою реальность. я слышал завет сатаны, настоящего моего бога:

- демон, черный дух и сын мой, ты слишком высоко вознесся в своих возможностях, и страстью своей затмил всякое солнце всех возможных вселенных... необходимо покарать твою гордость, подрезать крылья твоей несносной безответственности!

   а я отвечал благодарственно:

- конечно, отец, душа и разум мои отныне перестали принадлежать мне, я вижу преследующие меня тени хаоса...

   что может быть хуже хаоса!? беспорядочный беспредел зла или добра, беспредел вне понятий определяющих причинно-следственные связи, беспредел вне рамок стен, крыш и потолков, беспредел вне чувственных интерпретаций и симпатий, беспредел без всякой возможности растолочь молоко в масло... абсолютный беспредел хаоса. я не знаю почему так происходит, но это происходит со мной и ничего нельзя поделать...

-... я вижу черные тени хаоса и, словно будучи древним земным стариком, частично осознаю наступающий склероз. а для моей сверхсущности нет иного выхода, как остановиться в вечности. никто не возвращается из хаоса.

- варианта лучше лечения человеческой действительностью нет. я постараюсь для твоего воплощения. основная часть тебя останется в мире фантазий и будет спать, то же, что отправится на Землю будет предельно ограничено в своих возможностях. таким образом, по частям мы переродим твою сущность...

   инвалиды, несчастные, обездоленные, ограниченные умом, ограниченные физическим уродством, все они нисколько не страдают находясь в аду. потому что в этом нет повода для страдания. в этом имеется повод лишь для становления, для инициации своей личности в толпе подобных. настоящее страдание внутренней сущности не связано с окружающей действительностью и ее возможностями. сущность подчинена всевышнему для человека порядку. и это переложение моральной ответственности в иную инстанцию освобождает человека от этой самой ответственности в прощеное воскресенье, на исповеди и в позе йоги в состоянии нирваны.

   обладая феноменальной памятью, способностью запоминать несколько страниц текста с одного прочтения я пользовался спросом в качестве декламатора на различных мероприятиях. при коммунизме было популярным устраивать идеологически неприкрытые антикапиталистические и про-социалистические выступления, где маленькие дети звонкими голосами славили ильича и предстоящую утопию.

   сейчас я не помню ни одного текста, ни одного стихотворения. да и не удалось учителям сделать из меня мастера риторики. в классе четвертом, пятом мне уже было трудно запомнить несколько страниц, и однажды опозорившись в актовом зале, я уступил прерогативу быть пользованным в качестве декламатора другим, более одаренным девочкам из своего класса. помню вечер, когда я заучивал текст с большим, чем обычно трудом, и день когда я выдав абзац без всякого осмысленного выражения, забыл остальное. мой взгляд испуганного ребенка остановился на каком-то осуждающем взоре незнакомого мужчины, и мысли остановились вслед за ним, и учительница увела меня со сцены.

   отсутствие личной, искренней заинтересованности в преподносимом через меня материале убило на корню способность к запоминанию. и вместо правильного, роскошного цветка в процветающих полях кукурузной идеологии, в рост пошел очередной сорняк в разлагающемся обществе.

   на самом деле процесс разложения, старения, деградации от перенасыщения удовольствиями и страхами удивителен и прекрасен. этот процесс - образование почвы для новой жизни, для нового мальчика, который в двух, трех, четырех летнем возрасте инстинктивно получит первое эротическое наслаждение; он в компании друзей обнажит свое тельце и будет игриво кочевряжиться, не догадываясь, что игра эта, прыжки, лизания не что иное, как попытка совершить половой акт.

   писатель, как творец своей действительности берет в основу повествования события, он находит подходящие слова, которые бы подчеркивали и замыкали образ в чувственную оценку, а читатель, человек, который впоследствии живет по этим восхитительным "правилам" ищет повод для подчинения определенной действительности, другими словами читатель находит ту воображаемую реальность, которая замещает собственную пустоту. никто не хочет быть тупой коровой, но каждый хочет быть мудрой коровой, потребление которой строго разнообразно, и убийство которой сопровождается максимально продолжительной агонией. о как же при этом желательна прилюдная демонстрация признаков смерти!

   в сюжете обязательно присутствие любви. сегодняшний век как никогда убедительно демонстрирует законченность мысли. дано четкое определение извращению и морали. сюжет закован в решетку морали, но он с удовольствием демонстрирует все то, что находится за пределами заключения человеческого разума. меня всегда восхищали авторы чьи мысли врывались в повествование очевидным образом, режиссеры, которые собственной персоной входили в плоть произведения, и подобно богам творили свою непосредственно посредственную действительность. только это происходит: поэзия о поэзии, кино о кино, музыка о музыке. последний шаг и вдох искусства - выражение выражения. культура, почва служащая опорой человечности стала совершенным продуктом, и если некогда инсценировка требовала оправдания, то в настоящем известен каждый ход, и остается мириться и ждать неминуемого наслаждения.

   в седьмом классе я убежал из дома. нахождение в отчем доме становилось невыносимым, все то разнообразие, даруемое природой убивалось молчаливой шизофренией ограниченного отца. моя сущность требовала приключений, требовала разносторонних проявлений, жаждала той самой любви, ради которой так умело извращается каждый человек, и, оказываясь с которой лицом к лицу, теряет эту замечательную особенность, и ждет когда жизнь в лице умелых творцов и стихийных событий подбросит хлеб раздумий или тупое зрелищное лекарство от безумного одиночества. побег спровоцировал отставание по школьной программе. я не явился на экзамены. я покинул класс для одаренных детей и с легкостью закончил последний класс с обыкновенными сверстниками, после чего, снова без излишнего напряжения поступил в профессиональное училище.

   побег во времена развала союза и фраза нагнавшего голодного сына отца "хочешь жить как собака, не возвращайся" научили меня смирению. холодный подъездный бетон, засохший с плесенью батон из помойного контейнера, бутылек из-под тройного одеколона, в который мы пытались набрать дождевой воды... все это убедительно продемонстрировало нам, что помимо несбыточных желаний в неблагоприятной среде семьи, дети могут быть несчастнее без крова...

   мой друг потерял отца в период ужасной безработицы и безденежья девяностых. его отец украсил своим повешенным телом лестничную площадку, и эта демонстрация, инсценировка неспособности человека выжить оставаясь человеком отражала сына его. и мой отец покинул жену и дочь их. я помню утренний стол и анонс матери,- ваш папа уходит от нас. я помню сестринскую истерику, дурацкое выражение ее лица и столь же неадекватный смех, и я помню свое ощущение безграничной свободы. ощущение, что висевший над головой дамоклов меч сорвался, упал, но прошел мимо, мимо головы и шеи, туловища и ног, пролетел сквозь пол и все здание, землю... улетел куда-то в жаровню внутренней сущности планеты и растворился там, превратившись из меча в орало.

   если бы свобода могла быть принята сразу! если бы это было подобно свету солнца, который моментально и безоговорочно провоцирует фотосинтез, и роза поднимает головку и радостно шевелит лепестками, а главное, если бы это было связано с реальностью и людьми...

   в то время соседи слева от нас съехали в неизвестность. сосед справа освободил свое тело от долгов в петле на даче. и сосед в четвертой квартире медленным пьянством довел себя до самоубийства, изобретя перед смертью последнюю свою конструкцию в виде палки упиравшейся по диагонали в стены коридора и веревки обвившей его шею... мой родитель продолжил свой род на стороне, он оказался довольно удачливым человеком и вдали от родины ему повезло с работой и деньгами. конечно его новая жена была безобразной, конечно очередная бедная женщина стала объектом для унижений, и я помню его любимое определение женского несовершенства ума и тела - мурло. в то время как я всю жизнь в его глазах был дебилом, который должен овладеть единственно доступной ему специальностью, там, где берут на лопату больше и кидают дальше, иначе,- что ты за человек!

   а я стал разносторонне творческим человеком, чтобы заполнить всю ту недостаточность воздуха для души, я стал писать и петь... петь и писать для себя. я словно вечный зародыш остановился во времени и с осознанием своего сверхсовершенства ни разу не пошевелил пальцем, чтобы ненароком не затронуть действительность, отстоящую дальше топорщащихся волосков любопытного младенца. естественно эту ситуацию можно интерпретировать иначе, а психолог просто обязан повернуть болезнь лицом к пациенту и, убедительно продемонстрировав уродство оной, излечить, медленно и верно выдавив каждый прыщик.

   итак, о творчестве которое подобно черной дыре затягивает фаната в свое лоно и дарует удовольствие заблуждения я говорю только хорошее, и хорошее здесь то, что я вообще говорю, а о людях, которые на самом деле даровали эту способность только свою правду. и до меня доносятся упреки сатаны в виде собственной глупости и лени.

   о где ж ты дева что прекрасна и чиста
   с кем нет природных аналогий
   чувства у которой глубоки
   и глубже травмы родовой ее заденет красота
   и как бы ни был одинокий
   станешь счастлив обретя покой

   видимо это гнетущее нежелание задевать плоский мир своей рукой преследует меня свыше. и опять-таки это возможно там, где общество действительно обладает той моралью, что льется с экранов телевизоров, радио и страниц беллетристики. но в самом деле в мире правит хаос, и иллюзорные мирки беззаботных детей, влюбленных, матерей и отцов непрерывно рушатся, и разрушение их становится примером для подражания. превентивное подражание - отсутствие детей, любви и семей.

   удивительный вопрос. если вы, будучи писателем, захотите подзаработать, стать известным и популярным? подобно плотнику вы будете держать в руках молоток и гвозди, слова и умение их складывать в предложения и материал - дерево, то есть сюжет воздействующий на умы людей, дабы удобно было читателям на страницах вашей книги, подобно седоку на стульчике. будете ли вы осознавать свои молоток и гвозди и жестоко строгать рубанком древесную память вымышленной действительности под коммерческие стереотипы, или же вы воткнетесь собственным гениальным носом в повествование и будете нести несусветную, непривычную, никому не нужную чушь? кому нужна табуретка, на которой невозможно усидеть?

   о да! я включаю сериал, где фабула максимально кратка и тривиальна, мой мозг совершает простые обратно-поступательные движения, так как я делаю это один, потому что передо мной нет и не может быть лица автора, ибо передо мной товар - я занимаюсь мастурбацией. но уже давно известно, что нет ничего страшного в мастурбации, вредно - злоупотребление, а так по необходимости время от времени - это полезное и необходимое занятие. знать себя, свое тело, мир в котором живет большинство и ты большей частью, обязательное условие, такое же обязательное, как питание, принятие ванной, опорожнение отработанного топлива в туалете...

   и гражданин, подготовленный природными страхами физического насилия и эмоционального подчинения к сочувствию себеподобным ознаменовывает краткой и тривиальной фабулой собственную жизнь. например "мы живем, чтобы умереть", или "бог всему судья", или "красота, любовь, что угодно приятное и справедливое для всех спасет..."

   все это может быть полным дерьмом и совершенно никому не нужным действом и...

   сколько раз себя я видел
   в ванной с лезвием в руке,
   вдоль порезы, черный свитер
   скоро высохнет уже.

   видел труп в трусах к бетону
   жадным облаком прирос,
   голова - арбуз осколком,
   семена вокруг из слов.

   представлял витиевато
   тонкий шнур обвил гортань,
   позвонок хрустит приятно,
   и кончается печаль.

   расслаблялся совершенно,
   улетая прочь от дна,
   я был мертв, но тянет тело,
   словно камень для меня.

   я вышел из троллейбуса и осмотрел площадь. возможно она еще не пришла, возможно я просто не могу найти ее...

   по ту сторону цветенья
   настоящим волшебством
   буду ветром несомненно
   разносить свое притом
   истеричное под юбки
   затыкать у побережий
   в форме страстной проститутки
   извержений извращений

   время медленно берет свое, процесс идет - последствия не заставляют себя ждать. определение времени, как доктора - заблуждение, время никого не лечит, оно убивает. развитие интриги в процессе изменения формы мышления не меняет содержания и наказание, выражение изменений неизбежно. человек убедивший себя в наличии, а равно в отсутствии души вознесся над природой и стал жертвой иллюзии. она, моя девочка оказалась много выразительнее ожиданий. я шел на свидание с уверенностью стать жертвой очередного разочарования, я уже давно не верил в любовь, но не мог, не хотел как многие отказываться от иллюзии преобладания прекрасного в страдании, старении, болезни, разочаровании и смерти. увидев это цветущее чудо природы мое эго не поколебалось, и предварительные нейролингвистические установки на любовь себя и окружающих выдержали испытание красотой.

   в этом месте читатель, особенно молодой и разумный должен понять всю ту темную глубину выражения "чтобы быть любимым надо полюбить себя".

   ничтожество обнаруживает себя позже. поначалу оно скрывается инстинктивными желаниями, шустрыми гормонами, которые, словно маленькие демоны-амурчики кипят в крови и цепляются между нейронами мозга, искривляя целостность картины страхом пресловутого одиночества. выбор партнера для любви, плотской и психогенной со всеми своими девиациями упирается в состоятельность. в состоянии ли ты жить? жить и радоваться? а не ждать, что кто-то начиная с власти, государства, общества, религии и любимого будет радовать и делиться жизненной силой. еще проще быть одним из отары, и звонким свистом кнута сопровождаемым не видеть этого безобразия ни со стороны, ни изнутри.

   я хочу стать машиной, станком, я хочу быть сыном божиим, я хочу, чтобы весна восхищала меня, а работа радовала, я хочу много работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь, я хочу купить машину и радоваться картинке в картинке. я хочу, чтобы ты, моя любимая, была механизированным источником радости, потому что иной реальности попросту нет, я хочу понять свободный рынок и использовать свои знания и обогатиться за счет незнания жаждущих состоятельности масс. но я не хочу предпочитать финансовую независимость, которая ничего не меняет, любви, которой не существует! имея все больше и больше несешь те же потери и испытываешь тот же ужас, когда не имея ничего не можешь отдать последнюю рубашку. нет богатства на Земле, кроме весны, кроме природы, которая отдает себя, и весна эта происходит внутри. и все дерьмо разбросанное кругом, войны и смерть, зло и жадность - необходимые элементы. так что любое говно, зная, что оно - говно, может восхищаться своей полезностью, и оно просто обязано делиться запахом своим в глянцевых журналах и выступлениях по масс-медиа. все в мире совершает работу, изменяет положение в пространстве со временем, и говно самопроизвольно трудится не покладая рук. самый настоящий и полезный навоз - писатель, режиссер и исполнитель. а всевозможные политики, ведущие, магнаты на вторых ролях. они, конечно, хорошо говняные, но недостаточно славно удобрение от их бессмысленного злорадства. и наиболее ценное суперфосфатное удобрение - бомж, который медленно, но верно разлагается вдоль бордюра на асфальте, взращивает поля негодующего клеверного настроения, и отчаянное сострадание классика и впредь стимулирует жизнедеятельность и даже рождаемость.

   разве может дерево не взрасти из семени, будучи брошенным на благодатную почву? разве не может биологический вид - человек стать особенным, индивидуальностью, будучи брошенным на произвол?

   узкая дверка в комнату надежды состоит из афоризмов, пословиц, целых учебников, систем по развитию личности. это явно удивительный прогресс! когда-то процессом сим, прощением и наставлением на путь истинный занимался бог и "его" прислужники, а сейчас сами люди - боги, и боги эти знают, что важно: дом, семья, дети. знают боги и передают знания по наследству.

   когда мы станем богами?
   мы же ведь станем богами.
   когда мы станем богами,
   то Землю я подарю тебе.

   она взглянула на меня снизу вверх и скромно опустила глаза. знаете, бывает ощущение, что ситуация поддается анализу, ты смотришь на лицо и видишь его достоинства и недостатки, ты оцениваешь фигуру, положение глаз и ушей, а бывает моментальное ощущение близости, когда помнишь не физиономию и грудь с попой, а глубину ее глаз, в которой хочется утонуть раз и навсегда.

   так что такое любовь? мы боимся и из-за этого полагаем, что нет определения таким понятиям как любовь, счастье, красота. эти супер-идеалы недостижимы, следовательно не могут иметь определений. они могут быть прочувствованными, а чувства выражаемые человеком всегда врут. и даже ощущение духовной близости на самом деле, явственно, в свое время было обыкновенной похотью и смущенным смятением, и уже со временем они превратились в родное, якобы, начало начал этой "необъяснимой" априорной любви.

   она двинулась мальчуговой походкой. вдоль переулков во дворах я преследовал ее и мысли произносимые ею вслух, я узнал про то, что она любит, не любит, что ей нравится, не нравится. видно здорово мне удалось изобразить опосредованную скромность на грани глупости, а скорее, девочка боялась остаться незамеченной, забытой, одинокой и не могла остановиться рассказывая о себе. а я реально боялся напугать какой-нибудь хитромудрой мыслью.... но сейчас мне нравится думать, что все это и так происходило, потому что рядом оказались мы неспроста, а по договоренности на том свете...

   вместе с заветом во избежание хаоса, сатана даровал мне любовь:

- сын мой!- громогласно просипел он голосом дублера альпачино.- ты уже видел, как в детстве была изничтожена мужественность и личность твоя, далее тебя ждет прекрасное, и когда услышишь ты голос сей...

   прозвучала запись с небесных сфер: "мне нравятся кошки. они такие... а голубей я не люблю..."

- ...услышишь ты голос сей... произойдет чудо земное, а именно, ты начнешь испытывать благодать - чувство глубокой любви.

- но сказать это может кто угодно! откуда мне знать, что это именно она?- испугался я.

- а голос?

   и прав оказался сатана, многих женщин я слышал, но либо голос был другим, либо слова не сходились с дежавишной установкой.

   в любви, как выражении физического удовольствия и психологической совместимости не все так просто и гладко, и в этом соль. хочется и бури, и страсти, и примитивного траха.

   природе отдаются оба, и мужчина и женщина. природа, феромоны, гормоны, тестостерон и эстроген атакуют сознание, и какой бы мусор не заполнял мозг, вы все равно окажетесь в постели, а потом обернувшись в одну простынь выйдете на балкон смотреть на звезды, и на улице будете идти в обнимку боясь разлучиться, и став одним целым вы поймете все прелести подробного исследования противоположного пола...

   некая, достигнутая небывалым трудом взрослого человека высота переходит в падение и в кратковременное состояние невесомости, а окончание полета разбивает вдребезги. поэтому целесообразно оставаться маленьким ребенком, не нагружать свой мозг стереотипами, чтобы затем пробиваться через них к радуге, и природа сама настигнет свое чадо, и божественных рук творение само охватит и запустит процесс роста и деградации.

   а ведь цветет трава и снег
   и притяжение планет
   и словно мысли ниоткуда -
   я как кролик пред удавом:
   "уже я ем тебя всего!
   а ты все видишь. ну и что?
   бывает всякое. смотри
   и опознаешь".

   схожу я кожей в оборот
   в дерьмо средь явного дерьма,
   и с зуба ядом заползаю в вашу кровь,
   а ты мне - "нет чудес вокруг!
   все это просто так и вдруг".
   но ты ведь дура
   и сама об этом знаешь.

   и вот два человека противоположного пола находят друг друга, и подходят друг другу, но не подходят миру. бедные, бедные герои пьесы шекспира... что же там произошло в истории девочки? может быть ее всю жизнь преследовала смерть близких, может быть и ее родители оказались в стороне от заботливого воспитания, а может быть автору, то есть мне одновременно с якобы документальностью произведения хочется, чтобы было так, что в содержании моего фрактально-бесформенного повествования крылась новая геометрия новых ромео и джульетты.

   ограниченное понимание сего вопроса в ограниченном пространстве текущего измерения, где предполагается, что все сущности людей имеют общее происхождение не дает интригующего продолжения жизни и смерти конкретной пары. куда, скажем, понятнее и увлекательнее если пара несовместима по внешним признакам и обстоятельствам, или вполне себе совместима и продолжает род. и бог будет карать веками, вплоть до преследования детей, отвечающих за грехи отцов. интересная картина: грешный отец грешил против сына своего, и сын в ответе за грехи отца, и сына сын, вероятно, будет отвечать за грехи деда, а в общем смысле все человечество будет отвечать и отвечать за грехи сатанинских отродий, своих предков. сначала глупых, потом разочарованных, затем озабоченных различными грехами, наконец, вновь деградировавших...

   мозг в тишине, и память не свербит,
   сердечко роботоподобно на конвейере лежит
   и гулкие удары издает:
   когда-то подрастешь,
   познаешь миг, умрешь,
   и все.

   научишься ты говорить - ****ец
   в противоборстве множества сердец,
   в сердцах, а значит от души и зла
   твоя седеет голова.

   быть может, нет желания ей жить,
   хотя она - конкретный паразит,
   и вынув, будучи свое
   кричит от счастья настоящего.

   а я ей вслед придуманный лежу,
   ушами веком и ***м не шевелю,
   и вспомнит ль тонкое летя,
   каким был он, таким был я...

   человеку всегда не хватает человека. и в этом есть смысл фрейдистского суждения о зависимости человека; не зависимость от страхов и удовольствий делает это правдой, а сам мир своей тщедушной аналогичностью процессов не оставляет иных вариантов.

   поэтому я знаю поэтов, которые подобно цветам развивали в себе привлекательность, заботились об аромате своего слова и строении листа, но были пожраны кроваво-желтым зловонием осени. я знаю писателей, которые описывали и вопрошали творца, и находили в себе богоподобие, и не словом, кое бесконечно долго может лежать сочным лугом острых букв, но не утратит привлекательности для маленьких, начинающих первые мысли барашков... не словом, но чувством знали, что именно пытаются сказать, а именно как они знают умереть, отказавшись, отписавшись от интереса жить.

   в настоящем мире, 21 веке, существует независимое от религий и философских воззрений течение, которое само об этом ничего не знает, и которое по недоразумению и глупости считается быдлом. примитив ответа на любой вопрос упрощается либо в утверждение, либо в отрицание. с одной стороны ребенок, который обсикивался в детстве с высокой долей вероятности упростится в "нет", с другой, напротив, именно ходивший под себя индивид по психологическим причинам будет стремиться туда, куда обычным людям путь без интереса. и, вероятнее, мальчику в детстве следовало еще сраться, чтобы напротив его имени масса ставила галочку в бюллетене.

   русло пессимизма, черных тонов, негативных настроений, влияний, волнений. боже! я не могу поверить, что до сих пор люди, как ребятишки, как впечатлительные дамы зависят от окраски предложения. но это так. и что же? оказывается, никто не брезгует влиянием пессимизма или оптимизма - важен лишь результат - хамелеонизм.

   народная мудрость "нет худа без добра" (правдиво и наоборот) поразила средний класс. средний не в смысле достатка, а средний в смысле - средний, тот класс, где люди - поклонники золотой середины и понимают все где-то посередине. они научились, приспособились, эволюционировали в таких высокотехнологичных хамелеонов, что чехов тут расплакался бы со своим кратко-талантливым родственником. средний класс, то есть безобидные в целом люди, люди готовые терпеть и быть терпимыми, не потому что они много знают, или с ними говорил бог, или иное чудо с ними произошло, или... в общем не важно... а потому, что души их легко делаются прозрачными независимо от того какие события происходят в мире или с ними.

   уж о тех, кто настроен на позитив и верит в материализацию слов и мыслей можно уверенно говорить, как о больных людях, которые пытаются зарыться в иллюзию с головой, но о невидимках... о невидимках, об этом истинном чуде природы такого не скажешь. о них вообще бесполезно говорить, точно также как и слушать их разговоры, в которых они могут позиционировать себя как позитивно мыслящих людей, которые верят в материализацию мыслей.  в этом месте христианский бог, который "слово" видоизменился, надев шапку невидимку - несоизмеримо большее смирение, чем оправдание греха. я могу быть чеховским хамелеоном и меняться в лице в присутствии нужных людей, и плюс к этому я и внутри себя совершенно обоснованно невидим. ведь я же - средний, я не могу знать, кто прав, а кто виноват, я думаю, что некто одинаково прав и виноват, и я не бог, но уже и не человеческое, примитивное существо, которое выживает, следуя каким-то невыполнимым заветам, заповедям. я где-то посередине буквально между небом и землей, между западом и востоком...

   мое крайне сложное смущение обуревает угасающая страсть срединного всезнания. и каждый раз, как внутренняя сущность обращается к человечеству, этому неизбежно исчезающему виду она ничего не испытывает. слишком много лжи, слишком очевидна правда, всё слишком...

   и я иду балансируя на узкой веревке между идеалами: возвышенностями, небоскребами, башнями. наблюдаю свет в окнах, а сорвавшись понимаю, что шею обовьет уже не метафоричный змий канатоходца. и я пускаю пузыри в мыльной опере бассейна с теплой водичкой и улыбаюсь как сытое животное, которое умеет насладиться в луже с дерьмом. вы видите мой белоснежный оскал? в моей руке сигара, в голове волшебный дым, в моей руке толстостенный стакан водки, и мираж райского оазиса врывается в воображение, и шезлонг на кафельном полу удерживает пропорциональное тело моей загорающей куколки: страшная как смерть блондинка с пухлыми губами, большими пустыми глазами и длинными ресницами...

   стены и пол. пол и потолок, стены, пол и потолок оплетают очевидность. я - это не я. в мире людей на самом деле нет личностей, в мире людей есть стены, пол и потолок оплетающие очевидность. пауки, черные и безжалостные пауки ожидают свои жертвы. медленно, по капле из тел уходит тепло, уходит жалость к себе, с ней к другим, и в итоге человек лишается сострадания. пауки, демоны... представляй их так, как будет удобнее разложить по полочкам свои ничтожные мысли. ты не волшебник, ты даже не являешься частицей чуда. все, что у тебя есть - иллюзии и мечты.

   я свернул за угол кирпичного дома. ночь обвивала темной сущностью своих щупалец мои внутренности, мои внутренности и есть - темная сущность, которая извивается внутри. я хотел, чтобы во мне случилось сумасшествие, нечто необъяснимое, нечто сверхъестественное, то, что могло бы доказать необходимость быть вообще или вместе.

   она плакала и ждала. рюкзак и сумка с вещами. остановка. билет в один конец, туда, где меня нет, где нет нас.

- ты навсегда останешься моей маленькой принцессой.

   иногда люди не подходят друг другу, и обнаруживается этот ужас после тесного взаимодействия. но чаще людям просто необходимо испытать чувство утраты, чувство невыносимого страдания. невыносимость, невозможность, некое выходящее за обозначенные рамки бесстыдство. и это произошло со мной.

   безобразная совесть, словно брошенный об стену неживой организм в результате резкого столкновения нагревается, и зеркало указывает тебе присмотреться внимательнее и обнаружить, что то, что было мертвым - живо, оно подбирается членами ушибленного тельца, оно излучает тепло, оно кровоточит, оно требует заботливого лечения... оно - это ты.

   не помню, что я сказал, когда вернулся за ней. удар по почкам эгоизма требовал доктора - любви, а забота не требует слов, забота требует чувств, тех нитей, что связывают слова с реальностью. нет ничего ценнее вынужденных объятий, осознания их необходимости, осмысленного секса. автор своей жизни, человек осознает предмет и его содержание, он сам, словно паук опутывает его нитями, и ожившие марионетки сотрясают сеть. он брызгает ядом в кокон, и жертва должна быть благодарна тому, что она будет переварена жизнью, то есть будет знать, что жила и осуществила круговорот вещей в природе.

   показателен фашизм гитлеровской германии. не состоявшаяся идеология покончила самоубийством. благородное превосходство целью которого было превосходство, не могло позволить переварить себя иной идеологии, иному черному существу. почему ни сегодня, ни завтра не будет забыта жестокость. забытая жестокость означает необходимость возникновения новой жестокости, а самоустранившаяся жестокость - надежда на ее действительную смерть.

   ограниченность затягивает, уничтожает. малое становится большим, большее малым. абзац - отдельная вещь. сюжет причинно-следственная связь вещей. текст - навоз. жизнь - цветы. животная жизнь - поля. природа - обозначенный круг. мысль - циркуль, и смысл - движение по кругу, спираль - движение, точка - смерть, точка - бог. красота, которая ограничена способом своего выражения.

   никаких ритуалов. теплая вода в ванной. лезвие проходит вдоль по вене. незначительное жжение быстро проходит, и усталость, сонливость наваливаются прессом атмосферного давления. происходит погружение на глубину, настоящую глубину...

   а может не стоило автору убивать себя так быстро, так просто и легко. в конце концов чтиво должно отвечать каким-то стандартам: побольше событий, позаковыристей сюжет, побольше действующих лиц. за что платить читателю книги? разочарование не из тех чувств, которые высоко ценятся, лучше уж как-то в протяжении сотни, двухсот страниц переделать персонаж из никак отрицательного в положительный. пусть хоть пришельцы заступят на Землю и помогут ему добрыкаться до естественной смерти, пусть будет происходить что-нибудь комичное, что-нибудь мистическое, что-нибудь вообще... в мире так много свободы, свобода не может иметь конца! зачем связывать смысл с действом? ведь легко подчинить разум бессмысленной свободе природных процессов, стать деревом. обычное растение просто растет, просто растет подчиняясь чудесной природе...

   растение, хочешь, я успокою
   тебя до урожая?!
   и запахи новые, знаешь,
   ударят пыльцой в насекомых!
   ты будешь любить, и больше -
   отчетливо так заблуждаться…
   расслабься, поникшее солнце,
   сегодня мы будем с тобой унижаться,

   в закате идей под палевом красным
   ко сну склонят нас лепестки извращений,
   мы бога поймем, и бог нас отметит
   очередною любовью своих искуплений.
   Земное!
   дыши, как это чудесно!
   движения томные – жалкий рефрен наслаждений.
   чем жалок.., а чем-то божественен и совершенен!
   божественен и совершенен!
   наверное, мир отпускает не мудрых и сильных,
   а тех, кто под солнцем красив как ромашка,
   а тех, кто под солнцем и тянется в небо!
   естественно он ослеплен, и, конечно,
   ничем не отличен от скромно увядших,
   не скромно, однако, подаренных к дню валентина
   растений.