Дурацкая планета

– Это какая-то странная, дурацкая планета, господин президент, – Савватий Крамер сделал изумленные глаза, отчего еще больше стал походить на рака, вытащенного из воды.
– Расскажите подробнее, – президент Всемирного Совета  Лао-Дао поглубже залег в громадное кресло, служившее, по-видимому, одним из символов президентской власти. – Я читал отчет, но хотелось бы услышать от вас, так сказать, вживую.
– Ну... – замялся Крамер. – С чего бы начать...
Он только что вернулся из дальнего космического поиска и совершенно отвык от общения с высоким начальством. Теперь он думал: что еще хочет услышать этот маленький, сморщенный старик? Как бы своим рассказом не навредить себе или членам экипажа. Командир исследовательского звездолета «Всепроникающий» чувствовал ответственность за слова, которые вот-вот польются из его уст и понимал, что сдержать эмоции будет непросто.
– Начните с начала, – подсказал президент, глядя на Крамера из глубин кресла, только поблескивание громадных очков выдавало его присутствие.
– Значит, дело было так... – начал Крамер и замолк.
– Смелее, – подбодрил Лао-Дао.
– Эта система звезды Тау Кита сразу показалась мне подозрительной. Мы двигались от периметра к центру, попутно исследуя планеты.

Первые четыре – обычные глыбы льда. Ничего особенного. В отчете все изложено, не буду останавливаться на подробностях. Следующие две похожи друг на друга как близнецы. Растительный и животный мир в наличии, и повсюду следы исчезнувшей мощной цивилизации в виде развалин городов, гор мусора и промышленных отходов. Словом, всего того, что сопутствует разуму высокого технологического уровня.

Куда делись обитатели? Тогда мы могли лишь строить гипотезы одна невероятнее другой. Войны там не было. Никаких следов ядерной катастрофы  мы не нашли.

«Стоп», – сказал я тогда, – «давайте осмотрим остальные планеты, а потом уже будем делать выводы». Вернее: «мы соберем материал, а выводы будет делать Всемирный Совет», – да, именно так я и сказал.

Две планеты подряд словно два куриных яйца. В смысле похожести. Тогда мы были сильно удивлены, лишь потом выяснилось... Но я продолжу по порядку, хорошо, господин президент?
Следующая планета, уже седьмая по счету, – настоящий рай. Мягкий климат, красивейший пейзаж, леса, луга, реки... И так далее и тому подобное. Атмосфера идентичная земной, а может, даже и получше. Да, определенно получше, господин президент. В нашем отчете все есть, и точный состав в том числе.

«Отличное место для привала космических странников», – сказал Боб Марлин, отвечающий за  корабельное хозяйство. «Здесь мы можем пополнить запасы воды и вообще».
Ну, он имел в виду, поближе познакомиться с тамошней природой, поизучать планету недельку другую и вообще. Я имею в виду, собрать исследовательский материал для отчета: образцы почвы, растений, животных.
Нам не позволили этого сделать.

Откуда не возьмись, налетели автоматические орбитальные станции чужих, так мы их тогда называли. Эти полоумные роботы недвусмысленно дали понять, что в случае попытки приземления с нами поступят негуманно. Не знаю, как именно, но что негуманно, это точно. У них были лазерные пушки и весьма решительный вид. Жаль было уходить от такой прекрасной планеты, но я решил не связываться с тупыми железяками, а поискать их хозяев.
И мы пошли к Тхукану.

Это потом мы узнали от местных, что планета называется Тхукан. Не знаю, что это слово означает на их лягушачьем языке, но я бы перевел его как «Свинарник».
С орбиты планета похожа на залежалый помидор изъеденный паршой. Вся красная с черными пятнами городов. А на ночной стороне эти города светятся как гнилушки в болоте. И постоянное кваканье в эфире.

Посадке никто не препятствовал – садитесь пожалуйста, милости просим! Их космические корабли шныряли туда-сюда, а нас словно не видели. Никому не было дела до того, что из глубин вселенной к ним прилетел звездолет с дружественным визитом.
Я и трое моих товарищей нацепили на пояса портативные киберпереводчики, погрузились в челнок и отправились исследовать этот гнилой помидор.

Для начала решили осмотреть, так сказать, сельскую местность. Приземлились неподалеку от ихнего города,  в пригороде. То, что сверху казалось красной почвой, оказалось красной грязью. Липкой, вязкой, тягучей, похожей на клубничный джем. А пахнет... Пахнет наподобие... Нет, господин президент, даже не знаю, с чем сравнить. Нет такого слова на земном языке. На тхуканском этот запах звучит как «тьфумбрэ» – запах тьфуза. Это грязь так называется по ихнему –  «тьфуз», лучше слова и не подберешь. И пахнет мерзко, уверяю вас.

Что было дальше? А было то, что еще долго будет сниться мне в ночных кошмарах.  То, что вы на Земле и представить себе не можете! То, что я и мои товарищи испытали на себе! Этот кошмар! Этот ужас! – Крамер разнервничался, покраснел, из  глаз потекли слезы,  его колотила крупная дрожь.
– Мы были покрыты тьфузом с головы до ног! – кричал он. – Я до сих пор чувствую на языке его вкус! Видите эти ботинки? Они ступали по чертову клубничному джему! – Крамер задрал ноги над полированным столом. – Видите? Нет, не смотрите так, я их почистил, разумеется. Но в каждой их поре был этот самый тьфуз, красная тхуканская грязь. Даже внутри он был. Мои носки перекрасились в цвет кумача, жаль, что я их выбросил, вы бы убедились сами. Да, что носки, я сам был цвета вареного рака! – Крамер закрыл лицо руками и разрыдался.
Прозвенел колокольчик, старательно виляя бедрами, вошла секретарша. Предложенный стакан воды Крамер с презрением отверг, продолжая рыдать.
– Гады, гады, крысы конторские! – бормотал он себе под нос.
Лао-Дао нажал кнопку, раздался гудок. Вошел охранник. Он бедрами не вилял, он покачивал могучими плечами и поигрывал бицепсами.
– Спокойно, – сказал охранник.
Крамер наконец успокоился, достал носовой платок и высморкался.
– Она даже в носу была, эта грязь, – тихо пожаловался он. – Простите, сорвался.
Президент выкатился из кресла, подошел к Крамеру и ласково потрепал его по щеке.
– Ничего, я понимаю. Дальний космос, разлука с близкими, стресс. Я думаю курс реабилитации пойдет вам на пользу. Вы готовы продолжать?
– Да, – кивнул Крамер.
Президент вернулся на место:
– Я слушаю.
– Мы с ребятами решили устроить небольшой пикничок. Знаете, после долгих космических скитаний страшно хочется походить по чему-то еще, кроме палубной обшивки. Хочется опоры под ногами, знаете ли.

Мы ступили на поверхность Тхукана и ноги сразу же влипли по щиколотку. Не беда, сказали мы себе, потерпим. Дышать можно, хоть и воняет, пейзаж, хоть и однообразный, но экзотический. Всюду, куда ни глянь – красная грязь, неподалеку из нее торчат внушительные здания ближайшего города. Грязь и город, город и грязь. Словом, город в грязи. Впрочем, в самом городе чисто, но не буду забегать вперед.

Расстелили мы скатерть неподалеку от челнока, расселись, подложив под себя картонки, сервировали стол. Бутылки, закуска, стаканы. Бутылки с минералкой, конечно. Выпили по одной, по второй, закусили. Сидим курим, болтаем. Настроение улучшилось. Небо зеленое, грязь красная, Тау Кита желтая. Светофор какой-то. Сидим травим анекдоты. Еще выпили минералки, закусили. Час сидим, полтора. Вдруг Боб Марлин и говорит: «Мужики, а где наша скатерть?».

Глядим, а скатерть исчезла. Более того, от бутылок одни горлышки видны, да и те вот-вот скроются в грязи. Стаканов и закуски уже и след простыл. Мы давай бутылки спасать. Тянем их из грязи, а та к себе тянет, засасывает. Долго боролись, все вымазались. Тьфуза этого наглотались. Тьфу!

Тут Боб и говорит, глядя на меня: «Командир, а где твои ноги?», а я гляжу на него и вижу: Боб, как сидел так и погрузился в грязь по пояс. Потом гляжу на себя и тут только замечаю, что тону в этом клубничном дерьме. И все остальные тоже.
Грязь ихняя, господин президент, до того мерзкая, что словами не передать. Это надо видеть, надо ощутить собственной кожей. Когда нам улыбнулась перспектива погрузиться туда с головой, мы буквально обезумели. Стали барахтаться в истерике, цепляться друг за друга, кричать. Боб Марлин даже поседел, клянусь вам. И главное, уцепиться не за что – одна сплошная грязюка и ничего больше. Только челнок торчит в десяти метрах и как-то странно кособочится.

Тут до меня доходит, что челнок наш – единственная связь с кораблем – погружается в грязь не хуже нас самих. Я взвыл, и остальные члены экипажа подхватили. А мальчишки хохотали и показывали на нас пальцами.
– Мальчишки? – сверкнул очками президент Лао-Дао. Что за мальчишки? В отчете они не упомянуты. Откуда они взялись?
– Правда не упомянуты? Возможно я упустил из виду. А может быть посчитал это мелочью не достойной вашего внимания.
Оранжевые босоногие мальчишки с самого начала бегали вокруг и потешались над нами. Когда мы завязли, эти хулиганы совсем обнаглели. Уверен, они бросали бы в нас камнями, если бы могли найти камни. Мы погибали, а они катались по грязи, держась за животы от смеха. Местные невоспитанные мальчишки. Или девчонки, черт их разберет.
– И как же вам удалось выбраться?
– Эти оранжевые озорники выволокли нас из грязи в последний момент. Не знаю почему. Может, чтобы еще сильнее поржать? Силища у них, я вам скажу, неимоверная. Они и челнок подтолкнули, когда тот забуксовал при старте.
– Интересно.
– Интересно, конечно. Только мы часа три отмывались в звездолете от красной гадости. Кстати, лучше всего подходит порошок, который без кипячения, забыл название. Другие порошки эффекта не дали. Правда, кипятить себя мы, сами понимаете, не могли.
– Продолжайте пожалуйста. И поближе к сути.
– Постараюсь. Ну вот, значит, отмылись мы кое-как. Пикник не удался, но работать-то надо. Собрались, полетели в город.

Город большой, промышленный, с космопортом и гостиницей. Непрерывно садятся  танкеры, рудовозы. Везут откуда-то сырье. Разгружаются и снова стартуют. Шум, гам, дым коромыслом.
Пока от космопорта до гостиницы добирались, все удивлялись размаху городского строительства. На крышах всех без исключения зданий работают строительные машины, поднимают новые этажи. Вдоль абсолютно всех улиц возводятся эстакады на массивных опорах. Город лезет вверх, причем весь одновременно. Видимо у мэра, или кто у них там, страсть к градостроительству. Так мы тогда думали, да.

Гостиница приличная, вся новенькая, только что отстроенная. Стены еще краской пахнут. Заселились мы в номер и решили лечь спать пораньше, чтобы с утра со свежей головой – на прием к ихнему руководству.

Только легли, вдруг – бац! Сирена завыла, но не тревожно как у нас, а бодренько так, деловито. Выглядываем в коридор – все чемоданы тащат куда-то, но спокойно, без паники. Подходит к нам администратор, почему, мол, не переселяетесь? Куда, говорим, зачем? А он: это, мол, первый этаж, переселяйтесь на второй. Ну, мы его послали подальше. С какой стати мы переселяться должны? Мы только заселились, нам и здесь хорошо.
Легли спать. В гостинице все стихло, только чуть слышно шуршит что-то. Мы уставшие были, внимания не обратили. Хорошо еще Боб с вечера много минералки выпил. Но, лучше я по порядку.

Лежим, спим. Вдруг крик душераздирающий. Вскакиваем, хватаемся за бластеры и видим следующую картину. Боб Марлин в одних трусах стоит посреди комнаты, показывает пальцем в дверной проем и орет. В проеме стоят его тапочки, и их обтекает та самая красная грязь. Он решил сходить в туалет и вляпался в тьфуз. Из тапочек он благополучно выпрыгнул, а до туалета так и не добрался. Да, похоже, уже и не надо было. Он весь седой был, а после этого случая еще и заикаться начал. Ей богу, господин президент.

А тьфуз, знай себе, ползет в комнату  все быстрее и быстрее. Мы к окну, а там тоже тьфуз. Уже к стеклу подбирается и шуршит как мышь за стенкой. Вот, значит, зачем надо было переселяться. А мы не местные, не поняли.

Хватаем орущего Боба под руки, одежду в охапку и бегом на второй этаж. Прямо по грязи этой, благо ее еще не так много наползло. Потом на третий, на четвертый... Следы за нами по всей лестнице красные. Добежали до последнего этажа, выше уже машины гудят, все строят и строят, днем и ночью. Они строят этаж в сутки, а тьфуз этаж в сутки поглощает. Вот так. По пятнадцать сантиметров в час. Весь город тонет в грязи вместе с фабриками, заводами, площадями, улицами, клумбами и памятниками. Город тонет – они строят. И вовсе не в пристрастии мэра тут дело, а в необходимости.

Наутро пошли на аудиенцию к их главному. Должность его называется «Начальник Всемирного Строительства», что примерно соответствует вашей, господин президент. Ну, что сказать? Вежливый, образованный, почти не кричит, не матерится всуе. На голове белая строительная каска. Чем-то вас напоминает. Я в смысле вежливости и образованности. Он-то нам все и объяснил. Только мы мало что поняли. Но ведь наша задача материал собирать, а выводы будет Всемирный Совет делать. Я правильно рассуждаю, господин президент?
Боб Марлин еще говорит: «По-по-почему?».
«Он спрашивает», – перевожу я, «почему вы живете в этой грязи, а не на другой планете, той на которой сущий рай?».
«Хватит с нас раёв», – отвечает их главный. «Мы не ангелы, как выяснилось. Два рая загубили, третий не загубим ни за что. На Тхукане хоть и не рай, зато его испоганить невозможно. А на ту планету, она Дива называется, мы на прогулки ездим по путевкам за успехи в труде».
«А-а-а а как?» – снова задается вопросом Боб.
«Наш товарищ интересуется, как вам удается не испоганить Диву во время пикников на природе?», – поясняю я.
«Мы там просто гуляем по специально отведенным тропкам, дышим воздухом, наслаждаемся первозданной красотой. Не оставляем после себя никаких следов. А кто оставит после себя хоть соринку, того я собственными руками в тьфузе утоплю».
«И ско-сколько это бу-бу-бу», – Боб все не унимается.
Я хотел перевести, но тхуканин понял сам.
«Это будет продолжаться, пока мы не отвыкнем гадить себе под ноги. А отвыкнем мы, похоже, не скоро».
«Кру-кру», – заявляет Боб.
«Круто, это точно», – перебиваю его я.
«А то!», – соглашается Начальник Всемирного Строительства довольный произведенным впечатлением.
Вот так, господин президент. Вместо того, чтобы мусор убирать, они в грязь залезли и в ней живут. Дурацкая планета, я ж говорю.

– Убирать, убирать... – задумчиво пробормотал президент Лао-Дао, подходя к окну.
Отсюда, с высоты сто пятидесятого этажа, весь город виден как на ладони. Огромный, величественный мегаполис. Небоскребы, широкие площади, зеленые бульвары простираются до самого периметра. Чистый город, светлый. За периметр тянутся вереницы мусоровозов и исчезают среди бесконечной свалки. Периметр время от времени огрызается огоньками неслышных выстрелов, то автоматические установки отстреливают крыс, бродячих собак, кошек и еще кого-то, о ком лучше не думать. В иные ночи выстрелов так много, что весь мегаполис окружен мерцающим кольцом.
Очень красивым кольцом, и с каждым годом оно становится все красивее.
– Командир, – сказал Лао-Дао, – а не встречались ли вам в космосе планеты подобные Тхукану?