Воля

Воля

Круглая сирота, с семи лет – в няньках. Даже в детдом не отдали – там выучили бы хоть чему-то. А так – только начальные классы деревенской школы. Росла такая Козетта – хотя и испуганная и забитая на свой лад, но упрямая, со звериной хваткой, крепкая и живучая.
Очень гордилась своей толковостью и расторопностью – самая чистоплотная, самая подтянутая, собранная и подобранная. Эти эпитеты стали определяющими в характеристике человека. Если Саше кто нравился – обязательно «собранный», «подобранный», «подтянутый» и «чистоплотный». Нерях не любила. Годами рассказывала о подругах, которые плохо шили и штопали. Или как-то не так убирались.
В подростковом возрасте, наконец, вздохнула с облегчением – можно было расстаться с хозяйскими младенцами и пойти на завод. Для нее это оказалось великим благом. Бойких деревенских девчонок приветствовали – давали возможность сделать карьеру, «подняться» до мастера. Стать передовиком производства. В тот период жизни Саша чем-то напоминала главную героиню фильма «Девчата». Не красотка, но с огоньком, боевая, задорная. Хотя и пыталась держаться скромнее, считая себя застенчивой, однако ее железная воля давала знать о себе и тогда.
Кто-то курил или выпивал? Сашенька – никогда. Внебрачные связи? Она была строгих нравов. Работа, идеальный порядок в комнатке в общежитии, общественные обязанности.
Но время шло, возраст приближался уже к тридцати, надо было определяться. Война закончилась. Многие усыновляли сирот. Саша была не против. Но ей хотелось иметь статус замужней женщины – чтобы все было «как у людей». И как раз подвернулся «вариант», что называется, идеальный.  По меркам тех времен. Инженер, прекрасный специалист, кристально честный, с мягким податливым нравом. Только здоровье у него было подорвано – в тылу голодал, выпивать приходилось. В тридцать с небольшим уже была язва желудка, и сердце побаливало.
Им дали домик с садом. У Саши теперь было все, о чем она когда-то мечтала: собственное гнездышко, привилегированное общественное положение. Жена инженера, начальника цеха – это не шутки. Но перед соседями она нос не задирала – на это хватало ума.
Счастлива ли была эта женщина? Кто может знать? Она в глубине души всегда сетовала на то, что жизнь ее так сложилась – с детства не учили наукам и музыке, а Саша считала себя очень способной (на этот счет, возможно, нисколько не ошибаясь). Родился ребенок, с работы она уволилась, окончательно превратившись в домохозяйку, поскольку хорошую няню трудно было найти. И на полвека воцарилась в домике, ежедневно совершая чуть ли не генеральную уборку и добиваясь того, чтобы чистота была идеальной.
Саша скупила такое количество книг, что дома спокойно можно было бы организовать библиотеку. Тогда было престижно приобретать классику. И она читала ее «запоем». Плакала, когда доходила до особенно чувствительных мест – особенно про сирот и нищих. Но жесткие люди вообще довольно сентиментальны, в их характере это каким-то образом уживается. Мгновение спустя она могла так закричать на домашних, что хотелось сбежать на край света. Но все терпели. Куда же деваться?..
Когда родилась внучка, она изменилась. Как будто именно этот ребенок – первый, ее настоящий. Нельзя сказать, чтобы все черты ее характера чудесным образом преобразились, но привязанность к девочке была куда более глубокой, чем к мужу и дочери, это было заметно. Может, возраст такой? Дозрела? Возникла потребность в любви, а не в формальном соблюдении правил – надо, вышла замуж, надо, родила. И как все. И не хуже других.
Ранние детские годы запомнились как практически безмятежные – вместе с бабушкой девочка пекла пироги, блины, сырники, вышивала крестиком, шила ватных кукол, безумно гордясь своей бабушкой и веря каждому слову, считая ее биографию образцом для подражания, а ее саму – лучшим человеком на земле. По мере взросления внучка прозревала. Ревнивая привязанность бабушки стала ее тяготить, не хотелось поддерживать разговоры на темы «мы с тобой самые лучшие, а они (родители) нас не понимают». И это еще – самая мягкая формулировка, предельно щадящая.
Бабушка с внучкой начали ссориться – и по-крупному. Изводили друг друга, как две базарные бабы. Склочничали. Внучка обижалась из-за того, что бабушка говорила о родителях, та, в свою очередь, дулась и говорила, что девочка вся пошла в них, не в нее. С возрастом энергии у бабушки убывало, и желания ссориться становилось все меньше. Внучку она начала тяготить. Отношений – хороших или плохих – уже практически не было. Остались формальные. Купить лекарство. Накормить супом. Спросить, как самочувствие. Померить давление. Вызвать «Скорую помощь». Почитать вслух любимого Диккенса, если попросит.
Саша прожила дольше, чем можно было бы ожидать – вплоть до последних лет жизни, несмотря на инфаркты, инсульты, поднимала тяжести, настаивала на том, чтобы наводить порядок в огороде и дома. Восемьдесят четыре. Уже и ходить не может. А глазища – упрямые, жесткие, молодые и ясные.
В ней было много заложено. Но не развито. Так получилось. Звериные силы, но не нашедший выхода и достойного применения человеческий потенциал. Вот и ушло все в уборки и склоки.
Казалось, они совсем разные – внучка и бабушка. Одна с ранних лет как звереныш, борющийся за существование, другая – не от мира сего, мечты и фантазии. Две грани одного художественного образа девочки  из романа «Отверженные».
Что же общего? Воля…
Вот это, возможно, и было.