Серые шинели

               



                Не любил я в детстве людей в серых шинелях. Да и кто ж их в то смутное время любил? В серых шинелях, да в зелёных фуражках, только «власти» ходили. Так, мы пограничников наших называли.
                Был у меня друг – Игорёк. Потомственный дворянин. Его Бабуся дважды замуж выходила, и оба мужа адмиралами российского флота служили.
               Первого, в 1915-м японцы потопили. А второй, тот, что командовал морским кадетским корпусом, решил не связываться с советской властью. Погрузил своих кадетов в 1922 году на учебный крейсер, Сына старшего с собой взял. И в моря. Так его то же «джяпы» (японцы) утопили. Но Бабуся до самой своей смерти не верила в их гибель. Всё о здравии молила.
Мы в то время, юнцами зелёными в моря на «кавасаках» (малое рыболовное судёнышко) ходили. Нам тогда, без малого, лет по четырнадцать было.
              Вот как-то Игорёк с двумя такими же огальцами, в парке на «Сопке любви» прогуливался. Какая-то девчонка, (постарше на много, видать из вербованных), решила пацанов к мужскому делу приручить. Ну, разлеглась на небольшой полянке, под кустом кедрача…, чтоб преподать урок. А в это время, патруль пограничный нагрянул. - «Что это вы тут творите» – гаркнул офицер в серой шинели. А девчушка, ни мало не смутившись, и даже не одёрнув юбчонку, заявила: - «дык это ж пацаны меня насилувать хотят». Девку ту, строго судить  нельзя. В другом случае, за проституцию, в двадцать четыре часа, изгнали бы из пограничной зоны. В результате; разделили этим бедолагам, десять лет на троих. Слава Богу, прописки, не лишили, да на материк не отправили, а то б им навсегда путь домой был заказан. Но биографию потомственного морского офицера, изгадили. Не только, что в мореходку не поступить, даже матросом на рыболовное судно не берут. Есть такая «чёрная метка», ещё от разбойников и каторжан осталась, судимость называется. Забрили тогда Игорька в солдаты, одели в серую шинель и на материк отправили. Закончил он всё-таки офицерское артиллерийское училище. Сработали потомственные гены. Но под родной кров уже не вернулся.
                Так вот, была у меня неприязнь к серой шинели. Однако когда мать с фронта пришла, надел я её сизо-серую шинель. Пуговицы со звёздочками в два ряда. И  до того, она мне впору пришлась, что одевал я её только в торжественных случаях. А ещё помню один ужаснейший случай.
                Какой-то умный командующий, разместил у нас дивизию армии Рокоссовского. Отчаянные ребята, прошедшие два фронта второй мировой, разбили лагерь на сопке у небольшой бухточки. А в бухточке той, на якорях стояли два крейсера, да несколько « морских охотников».  На берегу, конечно, расположился матросский клуб, где вечерами гремел духовой оркестр, и мелькали в вихре танца, бескозырки. Приходили туда и девчата, небольшой стайкой. Но, ни одна из них, не пошла бы танцевать с серой шинелью. Позор! И вот, бравые рокоссовцы решили навести в этом деле порядок. Да так настойчиво, что матросы в защиту вступились. Ну и конечно, драка завязалась. Наши ребята, то же не всмятку сварены. То же фронт прошли, хоть и восточный.
                Всё бы кончится, могло мирно, да только один солдатик, сдуру, автомат в толпу разрядил. В результате; и убитые были и раненные. Побежали наши матросики на берег, засигналили фонариками. Да так дружно, что одновременно от бортов к берегу, полторы дюжины шлюпок отвалило. А на боевых судах всё тохо-мирно. Офицеры по домам и дамам разбрелись. Навели матросы пушки корабельные на ту сопочку и харкнули, да так ловко, что с тех самых  пор, ту самую сопку, лысой горой зовут.
Конечно, оставшихся солдат тотчас же на материк отправили, и в «торжественной» обстановке сняли боевые ордена и погоны с генералов и адмиралов тех частей. Долго ещё не появлялись в наших краях пехотные части. Потом появились самоходные баржи для морской пехоты – (самоходки), и морские пехотинцы в серых шинелях появились. И началась чехарда. Выйдет пехотный патруль в город, и любого матроса за, просто так, на гаубвахту волокут, предварительно набив морду. А если в городе появляется морской патруль, то процедура ареста солдата, повторяется с удивительной точностью. К сему хочу заметить, что гаубвахты, морская и солдатская, раздельные. А начальство, оно умное. И придумали тогда, на манер американских морпехов, нашу морскую пехоту, в тельняшки, да чёрные бушлаты рядить. А на рукав якорёк нашивали. Для различия. Чтоб не спутать. И помогло. Любви, конечно, взаимной не было, но уважали мы наши чёрные бушлаты.               
                Так вот, является однажды, к нам на судно парень в морском бушлате, с якорем на рукаве. Не то Омский, не то Томский. В общем, материковский. «Возьмите – говорит – меня в море. Делать буду всё, что скажите. Хочу – говорит – домой моряком вернуться». Первый его рейс не долгим был. Да и шторма особого не было - так, болтанка небольшая. А он, бедолага, как слёг, так до самого порта и пролежал всю неделю. Его наизнанку чуть не вывернуло. Но парень упорным оказался. Говорят, все они там, в Сибири, такие. Только сунулись к причалу, смотрим, бежит к нам этот самый парень. – «Ребята, возьмите, я выдержу. Ну не могу я без моря». Не повезло ему. На вторые сутки в зыбь попали, а это почудней шторма всякого. К ней привыкнуть невозможно. Голова чугунеет. На него было жалко смотреть. Посинел весь, головы поднять не может. И отправили его с попутным судном домой. Вот, я и думаю, что ежели, ты родился в серой шинели, то моря тебе просто противопоказаны.
Но всё это мелочи, а вот однажды…
                Был у нас на флоте капитан Левин. Капитан, как говорят, от Бога. Душа команды, да и всего флота. Подошло время жениться. Поехал он на материк, в какую-то глухую деревню попал, и встретил там красавицу. А, вернувшись, устроил свадьбу на весь флот! Неделю, однако, гудели.
В моря выходили, с большого бодуна. А через неделю вернулись, не досчитав двух матросов своей команды. И вот, заходят к нам на борт трое, в серых шинелях,
И прямо в каюту капитана. Вахтенный матрос только рот успел открыть, а они уже выводят нашего капитана в наручниках, и в машину садят. Больше мы его и не видели. Через полгода получила молодая жена извещение, что она теперь вдова. Умер, мол, твой молодой супруг, от сердечного приступа. Вот такие они -  в серых шинелях.
                У моего друга, братишку Сергеем звали. Закончил Серёга школу юнг и, как положено, готовился в мореходку поступать. Да не тут то было. Какой-то военком-злодей упёк его в ракетные войска. Отправили его далеко, далеко, на край земли, за пределы России. Не то в Закавказье, не то в Закарпатье.  Вот год ждём, два и три. Не возвращается наш земляк. Однако в письме сообщил: - «Остался я в армии, друзья мои, на сверхсрочную службу. И еду я теперь, к своей подруге, в Прибалтику. Служить там собираюсь, а если повезёт, то женюсь на Маринке. Соскучился по родному дому. Если деньжат подбросите, приеду на побывку». Конечно, деньжат мы ему подбросили. И вот однажды является к нам Солдат. Блестит весь, как начищенный самовар. Серая шинель на нём сидит ладно. Как будто он в той шинели родился. На погонах старшинские лычки, и улыбка до самых ушей. С трудом мы в нём узнали нашего шалопая, Серёгу.
Так и ходил он все дни своего отпуска в своей серой шинели. А девчата за ним, не только, что на танцы, в омут головой, готовы были.
Вот так и прижились, в нашем морском городе, серые шинели.