Ода моему одиночеству

(Отдельное спасибо Стиву Берднику за участие в тексте)

CETERUM CENSEO CARTHAGINEM ESSE DELENDAM *
               
Ты оставалось со мной тогда, когда бросали, уходя самые близкие.
Поэтому я верю тебе больше, чем им.
Ревностное ты, не любишь моих друзей.
"Глупые" - шепчешь ты. - "Я лучше. Я умнее. Попей со мной вино"
Ты -  капризный ребенок, избалованный шоколадом.
Но я все равно люблю тебя, это я породила тебя. И в постель, беру тебя с собой, как плюшевого медвежонка.
Ты готово влезть между мной и мужчиной во время поцелуя.
"Он не твое! - вопишь ты, оттаскивая меня за плечи. - Пойдем отсюда!"
И я слушаюсь тебя.
Верю тебе больше, чем ему.
Ты и семейных готово заподозрить. 
"Живут по сто лет вместе, ненавидя друг друга. Несвободные!" - зудишь ты, завидя многие парочки.
"Свобода"- твое лакомое слово. Мне оно тоже очень нравится.
Ты среднего рода. Но не бесполое, а ДВУполое. И потому знаешь многое и о женщинах, и о мужчинах, окружающих меня.
Веря твоим мнениям, часто забываю, что они всего-навсего сугубо личные, наши с тобой мнения одиночества моего одиночества, в котором вместе… среднего рода… единственного числа…
Столько лет мы вместе?

Меня покинул любимый человек. Когда поняла, что в наши отношения вошли слова "НАВСЕГДА" и "НИКОГДА",  горько плакала в подушку,  как можно тише, чтоб не слышали в соседней комнате,  ты трогало меня за плечо.
"Плачь-плачь", - говорило ты. - "Я ведь предупреждало тебя, почему ты не остановила его. Плакать – не совершать поступки ради него".

"Это ты во всем виновато! - Кричала я мысли. - "Ты отгоняешь от меня всех, кого я люблю! Это ты отбираешь у меня близких, выживаешь их из моей жизни! Ненавижу тебя!.. Я верила тебе! Но как ты могло отобрать у меня самого близкого, самого дорогого мужчину? У меня никогда в жизни не будет любви светлее и чище! Он был моим единственным богатством! Я жила им! А теперь его нет и как мне теперь жить?

Ты вдруг стало официально-серьезным.
"Погоди, погоди". – Словно Цензор пред римским сенатом, неспешно достало из кармана старую бумажку, развернуло, расправило и стало перечислять всех тех, кого я любила, и кто так же исчез из моей жизни. Напоминало, что и тогда я утверждала то, что ближе у меня никого нет, не было и не будет. Но приходило время, приходили другие люди, и становились они ближе, казались роднее. А тот, что был "САМЫМ,  САМЫМ", становился вдруг лишней стеснённой памяти мыслью...
"Сколько их было? - Спрашиваешь ты меня. - И нужен ли тебе был кто-либо из них, ближним по настоящему? Умеете ли вы любить или делаете это по привычке, как все? Ты, думаешь, ты иная, лучше их? Считаешь, жизнь другая и все меняется?! И все проходит.
Все проходит?! Как бы не так. Я пред тобой, чтобы помнить - спроситься.
И ответ держать придётся.
Им и самой тебе".

Я вытерла слезы. Стало противно.
"Все пройдет, все кончится?! - Продолжало ёрничать ты. - Бред сивой кобылы, отмазка для стада.  - "Нет на земле человека, на которого ты можешь взвалить ответственность за свое счастье и спихнуть ответственность за свое несчастье. По сути, я рядом для того, чтобы ты, наконец, поняла, осознала, научилась этому, как когда-то привыкла держать ложку и завязывать неслУшные шнурки. «Кроме того, я думаю, что Карфаген необходимо разрушить». Снести без остатка и сожаления стены – закрывшие мир души твоей от людей».

Вот такое ОНО одиночество...
Капризное или жестокое? Возможно мудрое... 
"И как жить?" – Спрашиваю я. И сейчас заранее знаю твой ответ.

«CETERUM CENSEO CARTHAGINEM ESSE DELENDAM» – древнюю песнь ОДИНа повторяю шопотом. Я научусь петь её громче. Кто женщине запретит исполнять песнь своего бога.
Но идти с открытым сердцем к людям, к нему – ой мамочки!.. как жутко.

* Марк Порций Катон, Старший или Цензор (234-149 до н.э.).