Казнить нельзя помиловать

      Я проснулся.
      И на хрен я это сделал?
      Я лежал в своей кровати, подобрав колени почти к подбородку, и мечтал только об одном – никуда не идти, ничего не делать и, главное – никого не видеть. Такое положение в кровати придавало  мне ощущение некоей защищённости, но день уже начался. Он накатывал на меня, как каток,  настойчиво выдавливая из моего теперешнего убежища. И я в этой зябкой серости наступающего дня был абсолютно один.
      - Гена, вставай! – прозвучал за дверью голос мамы.
      - Угу, помечтай, - отозвался отец. – Он часа только в три ночи от компа отполз, теперь его за ноги с постели не стащишь. На порносайтах он торчит там, что ли…И стишки свои дурацкие пишет.
      Дискомфорт от контакта с окружающей средой удвоился.
      Я встал и нехотя потащился в ванную.
      Я проделывал ряд формально необходимых действий, стараясь не смотреть на себя в зеркало – умывался, чистил зубы, причёсывал волосы, и слабо пытался осознать – когда я переступил ту грань, когда обычная скука от каждого прошедшего дня переросла в чувство полной ненужности всего происходящего. Или ненужности меня в этом происходящем? Я путался в  ощущениях и определениях, и это ничего мне не объясняло.
      Я вышел на кухню.
      - Быстро ешь, а то опоздаешь. Чего ты дохлый такой? Ты не болен? Ты сегодня куда? Судебная медицина? В морг пойдёте… Ясно. А ты всё выучил, что задавали? Ой, Геночка, ты сегодня обойдёшься без этой папки, что я купить обещала? Прости, сын, но мне вчера так неважно было с сердцем, я в перерыв никуда не выходила. Сегодня точно куплю. Тебе кофе или чай?
      Мама, как всегда, говорила сама с собой.
      Я молча жевал что-то, положенное мне на тарелку, не особо разбирая - что я ем, и был несказанно рад, что могу ничего не отвечать, а только периодически кивать головой в такт её словам.  Выдерживать напор этой беспредметной болтовни, часто смешанной с упрёками, было невыносимо.
      Несколько легче мне становилось, когда я находился в пути. Апатия не уходила, но толчея в транспорте немного бодрила и отвлекала меня от тоскливых мыслей.
      Правда, впереди было несколько часов занятий, о которых тоже не хотелось думать. С самого утра я мечтал лишь о наступлении вечера.

      Я подошёл к корпусу и сразу увидел, что Ани ещё нет. На улице курили  несколько ребят из нашей группы, почти сплошь похабные придурки. Я поздоровался и остановился в небольшом отдалении, так как не успел ещё соскучиться по ним со вчерашнего дня.
      - А, привет! – Сашка из всей компании был наиболее мне симпатичен, по крайней мере, он не был агрессивен и зол. -  Сигареты есть? Ну и дурак, что не куришь. Одна в жизни радость – вредные привычки!
Кое-кто в толпе негромко заржал.
      - Слышь, Генка, на социалку не идём, на хер нужна социалка. Мы идём на футбол. Я сразу тебя и девок предупреждаю – чтоб ни одна сволочь не попёрлась на лекцию. Если не идти, то всем.
      Меня на футбол не звали. Я не играл в футбол.
      - Привет! - Аня подошла, улыбаясь своей единственной в мире улыбкой. – Я тебе книжку хочу вернуть.
      - Привет. Понравилось?
      - Понравилось.
      - Немецкая поэзия необыкновенная! Хочешь, принесу «Парцифаля» Эшенбаха? Это роман в стихах.
      - Принеси… Только после сессии, хорошо?
      Марина подплыла к нам, рассекая толпу своим огромным бюстом, как ледокол, и решительно взяла Аню под руку.
      - Ну, что там новенького из вагантов, э? – бросила она через плечо, взглядом загоняя меня в землю по самую макушку. Я промолчал, так как никогда не знаю, что отвечать этой злой, богатой суке.
      Около девяти мы отправились в аудиторию. Аня и Марина сидели в другом ряду через два стола впереди меня, тихо переговариваясь, но я своим болезненно обостренным слухом ловил почти каждое слово.
      - Так, стоп. Он что, тебе нравится?
      - Он милый.
      - Милый?! Трубадур, бля, миннезингер! Стишки идиотские сочиняет. Я тебя предупреждаю, будешь такой дурой – упустишь Григорьева. Ты знаешь, сколько у его папика  стоматкабинетов по городу? Если будешь работать на два фронта…
      - Я ещё не знаю…
      Продолжать это слушать я не мог, и, ощущая тупую разлитую боль где-то за грудиной, схватил сумку и быстро пересел за переднюю парту.
      По крайней мере я мог теперь вникнуть в лекцию… Что-то там такое о признаках смерти. Вот если не знать всех этих подробностей, можно надеяться, что умрёшь легко, и будешь лежать в гробу красивым.
      В последнее время моя ускользающая мысль как-то сама собой цеплялась за эту тему и подолгу останавливалась на ней.
      Дома я подходил к ванне, наполненной горячей водой, и невольно представлял себя лежащим в этой воде, окрашенной моей кровью в бледно- красный цвет. Я был мёртв. Или почти мёртв… А как же быть со всем тем, что должно предшествовать смерти? Ведь нужно найти в себе силы перерезать вены чем-нибудь надёжно острым. А потом ждать. Пока жизнь не вытечет из тебя – медленно, сначала делая тебя отвратительно слабым. Потом - глохнущим и задыхающимся. А потом – не могущим пошевелиться и видящим, как картинка мира распадается на фрагменты в твоих почти уже незрячих глазах…
      К этим мыслям ещё нужно было привыкнуть.
      Одним из возможных вариантов «побыстрее» мне виделось повешение. Однако, техническая часть и в этом случае была не так проста. Сначала необходимо  найти достаточно прочный крюк, сук или балку, которые могли бы выдержать вес моего тела… Я погрузился в практические размышления и голос преподавателя долетал до меня будто издалека. О том, как я буду выглядеть в результате манипуляций, приводящих к смерти, я ещё не думал.
      - Признаки смерти бывают, как вы помните, абсолютными и относительными, - начал диктовать материал преподаватель. - Охлаждение тела… пятна высыхания…Трупные пятна и их значение… Поздние трупные изменения развиваются в период…
      Я так и не вышел из задумчивости до окончания лекции.

      После короткого перерыва мы двинули в судебно-медицинский морг,  который находился в корпусе рядом. Все говорили о его перестройке  почти по еврообразцу. Во всяком случае, кучи неопознанных трупов разного срока давности не встречали уже вас в предбаннике мертвецкой на каталках. Но всё же ощущения были жутковатыми, а запах разложения витал в воздухе, так как в секционном зале вскрытие шло на нескольких столах одновременно.
      Мы вошли и остановились около свободного стола, скованно оглядываясь. Слева от нас дама-патологоанатом вскрывала труп старика, ужасного зелёного цвета, весь раздутый и источающий зловоние.
      На столе сзади было выложено нечто, оставшееся от человека, видимо, в результате дорожно-транспортного происшествия. Четвёртый стол тоже был пуст.
      - Вы уже здесь? Хорошо. – препод Ященко заскочил в зал и, не глядя на нас,  написал в журнале тему. - Сейчас принесут что-нибудь посвежее…чтобы сразу вас с ног не валить. И решайте, кто под моим руководством вскрывать будет. Пока я добрый, а то сам вызывать начну! Постойте немного, я скоро вернусь.
      Мы и стояли. Молча.
      - Саш, - несчастным голосом проныла Женька, староста нашего десятка, - ты у нас главный некрофил, ты же уже резал трупы… Вызовись, ну пожалуйста!
      Мудак Сашка приобнял Евгению за плечи и, интимно к ней склоняясь, произнёс:
      - Не ссы в компот, моя прекрасная леди! Некрофилы никогда не предают! Однако, и от тебя потребуется услуга. Не красней ты так – я ж тебе не предлагаю трахаться. Всего делов-то – потеряй рапортичку! Хотя бы на два дня.
      - Конечно, Санечка, обещаю! – Женька картинно закатила глаза.
      В это время подвезли труп мужчины лет пятидесяти, скоропостижно  умершего от невыясненных причин.
      - Посмотрите пока на стол слева, - сказал подошедший преподаватель. – Обратите внимание на грязно-зеленоватый цвет тканей - это гниение. Примерно десятые сутки с момента наступления смерти. Трупная эмфизема…раздутая гнилостными газами мошонка… Пропитанные газами внутренние органы разрыхлены, ячеисты, на разрезе тканей появляется пенистая жидкость. Деда нашли в сарае. Видите…Ну хорошо. К слову о нашем трупе. Кто будет мне помогать?
      Я стоял за спинами одногруппников довольно безучастно, так как мне не грозила роль прозектора, но всё же старался подробно не рассматривать случай с трупной эмфиземой и недифференцируемые останки после наезда грузовика.
      Цель, повторяю, у меня была одна – дожить до вечера. Отвертеться от бессмысленной болтовни родителей. И сесть за комп.
 
      Я намеренно отуплял себя, по многу часов бродя в Интернете по разным форумам и сайтам,  и думая сначала, что ищу общения. А потом – просто с целью заполнения вакуума вокруг себя. А ещё позже я стал догадываться, что вакуум был не извне, он был внутри меня и никакими искусственными  усилиями не заполнялся.
      На нашем городском форуме тусовались несколько таких же неприкаянных придурков, как и я. Каждый парился чем-то своим, имел по сотне контактов и не умел ни с кем поговорить в реале.
      Один из них, Барбос, не соскакивал с темы суицида. Он грузил в своём дневнике разные кошмарные фотографии повешенных, утопленных, разрубленных и так далее, привлекая всегда к обсуждению огромную кучу народу. Кроме этого он выкладывал провокационные тексты типа «я сегодня пытался покончить с собой, но меня успели спасти». Дурацкие такие тексты, рассчитанные на неопытных сопляков и чувствительных дам.
      Последние тематические фотки он представил как свои – на них была изображена рука с массой старых «зарубок» на запястье и одним новым порезом, из которого текла кровь. На предплечье выше была видна тату – маленькая собачка.
      Я даже немного завидовал его умению «гонять волны» вокруг этих спекулятивных тем, тогда как в мой дневник с моими странноватыми стихами не заходил почти никто…
      Пора бы уже было принюхаться к этой одуряющей вони, но я чувствовал, что я не только вдыхаю её, но и глотаю, как некую вязкую субстанцию, которая почти до верху заполнила мой желудок.
      Сашка заканчивал бороться с извлечением органокомплекса из недр препарируемого мужика по методике какого-то козла из учебника. Но Ященко не собирался нас отпускать.
      - Подойдите к другому столу, ещё посмотрите. Свежий суицид. Повешение на брючном ремне.
      Мы переместились к другому столу. На нем лежал молодой парень, вынутый накануне из петли, которую он сам себе и затянул. В его лицо не хотелось смотреть, оно было страшным - распухшим и синюшным.
      - Посмотрите на странгуляционную борозду на шее – в ней видны отпечатки отверстий поясного ремня…борозда имеет косовосходящее направление… расположение так называемого узла боковое. Какие признаки смерти от   повешения мы имеем в данном случае? …
      Я плохо слышал слова патологоанатома.
      Я тупо смотрел на левую руку пацана.
      Я видел множество старых «зарубок» на запястье, и один свежий, плохо затянувшийся порез. И маленькую собачку на предплечье повыше…
      Я стал медленно опускаться на пол, безуспешно пытаясь тормозить спиной о гладкую стену. Всё вокруг залилось каким-то белым светом,  я внезапно изверг из себя остатки маминого завтрака и на минуту провалился в бесчувственное блаженство.
      Когда я очнулся, все столпились вокруг, но я видел только Анино лицо.
Она вытирала мне блевотину с подбородка своим благоухающим платочком и, чуть не плача, говорила:
      - Геночка, миленький! Да приди же ты в себя…
      -Ну и слабаки у вас в десятке! – рявкнул Ященко.- Вон отсюда. Умой физиономию и продышись на улице.
      …Я вышел из морга и рухнул на бордюр у въезда, комкая в руках мокрый Анечкин платочек. Я посидел минут десять и с удивлением отметил про себя, что ко мне вдруг вернулись некоторые давно утраченные чувства! Ветер был свежим. Деревья – зелёными. От меня исходил резкий смрад мертвецкой в смеси с ароматом рвотных масс. Всё вместе это смешалось в некое ощущение – не то, что бы приятное, но довольно яркое, явственно говорящее мне, что я жив!

      Из корпуса вышел Сашка. Он остановился около меня, раскуривая сигарету.
      - Как дела? Вижу что по сравнению с Бубликовым значительно лучше.
      Я помнил, что это фраза из советской комедии, но не мог вспомнить – из какой, поэтому промолчал.
      - Понятно. – Сашка серьёзно посмотрел на меня, делая глубокую затяжку. – Всё ***нёй страдаешь? Ты бы лучше Аньку в кафе пригласил. И порнушку когда-никогда посмотрел. Жизнь прекрасна, чувак! Уж поверь старому некрофилу.