Продолжение, но не окончание

МакДуглу приспичило встретиться. Сутра. Он бы еще на рассвете предложил, хотя, это было бы даже лучше – говорят, между двумя часами ночи и шестью часами утра пробок почти нет. Нацепив минимум шмоток, я пожелал хорошего дня миссис Хогс и вырвался в город. Мы встретились, как обычно, “У Джо”. Пятнадцать минут ожидания казались неотдохнувшему телу годом каторги. Крепкий до горечи кофе ошпаривал никак не желавший просыпаться мозг, тот корчился, больно лягаясь в оба виска и затылок.
Не было еще такого, чтоб Ледник меня не узнал. И на этот раз трубы и широкая теплая кофта, капюшон, натянутый едва не до кончика носа, его не обманули.
- Привет! – прогудело над ухом, он слегка хлопнул меня по плечу и сел напротив.
- Мм-м, - поприветствовал его я.
- За городом был когда-нибудь? – где-то в глубине его темных глаз бушевал шторм, веселились стихии.
Я угукнул.
- По старой дороге к лесопилкам ездил?
Я кивнул – Кокс по приезду таскал меня по окрестным горам, не щадя и не жалея. Искал.
- Часах в двух-трех от лесопилок, за перевалом, любопытные места.
- М? – кофе черным ядом обжигал язык, но я скорее бы сдох, чем перестал бы пить эту гадость и отнял бы бумажный стаканчик ото рта.
- Но не сильно углубляйся. Машину брось на окраине – увязнет, за лесопилкой дороги считай, что нет.
- Эмм…
Кажется, недоумение было написано у меня на лбу, но Алан не стал ничего пояснять, лишь пожал мне руку, скрепляя уговор, бросил “Позже с тобой свяжусь” и был таков. Я, конечно, съездил до лесопилок, и там бросил машину, и даже пробежался до перевала, в конце концов, не просто же так он меня звал, но потом, вернувшись домой, выключил мобильник для контактов с Ледником, и бухнулся спать с четким намерением не просыпаться до следующего утра. По дороге мимо лесопилок, за перевалом, в двух-трех часах от города Гринвуд начинались Священные Земли Духов. И драть мой лысый череп, если их пробудили не на днях.
 
***

- Деррик, ну как же так?!
- Прости, дорогая, но ничего не поделаешь. Развейся сегодня без меня. Кстати, тебе понравились украшения?
- Да, они очень милые, но…
- Никаких но. Да, и давно хотел тебе сказать: быть может, ты уже перестанешь посещать все эти безвкусные концерты, дешевые клубы, тусовки?
- Хочешь, чтобы я со скуки заплесневела?
- Нет, что ты. Лишь предлагаю выбрать развлечения, тебя достойные. Ведь тебе приходится общаться со всяким сбродом! Не говоря уже о том, что в тех местах, где ты бываешь, полно того отребья, борьбе с которым я посвятил не один год!
- Ну и к чему ты ведешь?
- К тому, что ты выше этого и должна сменить круг общения и сферу интересов. Есть множество замечательных мест, которые популярны среди высшего света, элиты.
- Ага, и вход в эти места только в наряде за десять штук – минимум, а…
- Как это я упустил момент, когда тебя стал волновать вопрос денег? Прошу, не усложняй! Если тебе хочется носить такие вещи – носи, моя кредитка у тебя есть. Ты же знаешь, любой твой каприс, стоящий денег, я готов удовлетворить.
- Но…
- Дорогая!
- Что?
- Ты подумала над моим предложением?
- …
- Эинэ?
- Да, но мне так сложно – сразу…
- Ну, я не хочу тебя торопить. Я же всё понимаю – так много всяких вещей, которые тебя отвлекают и не дают жить спокойно. Поэтому я подумал… Знаешь, запиши адрес. Записываешь?
- Да, но что за адрес?
- Улица Уолоффа, седьмой дом, 14 этаж, квартира 1401.
- И что это?
- Это твоя новая квартира.
- ЧТО!?
- Да, да. Огромная, чистая, светлая квартира с окнами от пола до потолка и законченным ремонтом. Помнишь, мы как-то разговаривали, как ты себе представляешь идеальное жилище? Так вот – всё, как ты мечтала. Ключи – у охранника внизу.
- Деррик!
- Подземный гараж, шесть комнат, огромный холл. Всё!
- Ты с ума сошел!? Что это значит?!
- Это значит всё тоже, что и раньше. Надеюсь, с сегодняшней ночи ты будешь жить там, а не в своём захолустье. Любые вещи можно заказать по телефону – привезут и разместят в любое время суток.
- Я… Я не знаю, что сказать!
- Скажи, что хорошенько обдумаешь в тишине и покое моё предложение. А еще лучше скажи “Да!”
- Я… Ты душка! Спасибо, спасибо, спасибо! Заедешь за мной завтра?
- Конечно. Хорошего вечера! Я люблю тебя.

***
- Да, Эинэ? – нечеткий ото сна голос.
- Джефф, спишь что ли?! Три часа дня! Подъём! – ажиотаж, неуёмная энергия, радость
- Да я только лёг…
- Не важно! Ты знаешь какие-нибудь на самом деле классные, элитные, распонтованные места?
- Вроде да… Одно есть на примете.
- А мне там понравится? – восторг, любопытство, нетерпение.
- Ну… - неуверенность. – Думаю, да. Да, понравится.
- Как называется?
- Э…
- А музыка? Напитки? Развлечения? Хоть пообщаться есть с кем?
- Музыка… Не помню. Я там был по работе, так что не пил. А пообщаться – весь городской этот… бомонд. Сплошь девочки-гламурочки, мальчики-подарочки, дядечки-кредиточки. Развлечения там… необычные… эм… изысканные, во-от... Ну, сама понимаешь...
- Опять шутишь!? – не недоверие, скорее восторг.
- Нет. Серьезно. За тобой заехать?
- Нет, я сейчас в городе. Подъезжай к Сити Бизнес Центру к девяти. Ой, нет-нет-нет! Слушай, заскочи ко мне домой, Бобби передаст тебе пару сумок, кинь их в багажник, я ему позвоню, он будет знать, что за сумки. И у Центра в десять.
- Переезжаешь? – удивление.
- Не твоё дело, лысый! – кокетство.
- Эх! А я думал, обмоем…
- Не пьет он на работе… До вечера!

***
- В чем дело, офицер? – Ида опустила стекло и теперь держала руки на руле, как и предписывалось водителю, разговаривающему с полисменом.
- Выйдите из машины, мэм.
Однако полисмен располагал к спокойному, мирному поведению несколько больше своих заурядных коллег. Что ни говори, а полный сватовский бронекостюм, покрывающий всё тело от подбородка до пят, глухой шлем с забралом из закаленного стекла (и то и другое рябит символикой Полицейского Департамента) и легкий автомат, внушают чуть больше уважения, чем синяя рубашка, фуражка и шестизарядный револьвер 60-х годов. А если их четверо и они держат тебя на мушке?
- Мэм, в салоне еще кто-нибудь есть?
- Что происходит?
- Сэр, выйдите, пожалуйста, из машины.
Корпуса бетонных многомогильных склепов. Черным снегом сыплется с карниза хлопанье крыльев, и карканье оглашает переулок. Небо давно позабыло, каково быть звездным и черным – город бесстыже подсвечивает его бледное, серое брюхо, отчего то становится желтоватым, как у распухшей на солнце рыбы, выброшенной еще утром на пирс. Тронешь – взорвется.
- И вы тоже, мэм.
Полицейский крейсер перегородил выезд и переулка-апендикса, куда Ида, как ей тогда казалось, надежно упрятала фургон. Пусть это и далеко не обычная проверка дорожной полицией, но нечто подсказывало Кайлу: ими пока, слава Гайе, не заинтересовались вплотную. А потому, как только появились копы, он приказал вести себя тихо. Есть отличный шанс проверить предчувствие в условиях, приближенных к боевым.
- Мы что-то нарушили, офицер?
- Назовите цель вашего приезда в город.
- Алисия, - Кайл кивнул невысокой блондинке.
- Моё имя – Алисия Эштон, гражданка Канады. Вот паспорт, документы на машину. Мой дед, Эдвард Эштон владел земельным участком с постройками на некотором отдалении от данного гостеприимного городка. После его смерти полгода назад, в соответствии с завещанием, я унаследовала эту землю и недвижимость. Мы с друзьями – Кайлом и Идой – наконец-то собрались посмотреть дедушкин дом. Досадно, но он оказался в страшной глуши и, вы не поверите, офицер, жуткой развалюхой! Вот мы решили прокатиться до ближайшего… городка, поразвлечься, покататься по ночным улицам, потанцевать. Вот как раз думали, куда…
- Вы не самые лучшие места выбрали для прогулок, - голос сержанта, вырываясь из-под забрала, становился гулким, даже зловещим. – У нас сейчас напряженная обстановка, операции по борьбой с организованной преступностью, всё равно что война. И канадским бродягам на фургончике мы не очень-то рады. Не суйте свой нос, куда вас не приглашали. И останетесь целы.
- Но послушайте, офицер…
- До полуночи, - прервал Кайла командир патрульной группы. – Чтобы духу вашего здесь не было. Не рассчитывайте легко отделаться в случае неподчинения. А пока…
Ведро свинцовой гальки прокатилось по переулку, отскакивая от дорожного покрытия и стен. На донышке ведра было, наверное, немного горелых спичек, по крайней мере именно их запах пронизал воздух. Грохот не хуже пуль рикошетил об асфальт и бетон, мечась в тесной клети построек, но потом всё же вырвался вверх, поднялся над крышами и унесся в небо. Потревоженные рыбы-облака вздрогнули, на город упали первые капли тухлой слизи. Треск удара скалы о скалу пронесся на этот раз сверху вниз.
Фургон покосился в сторону правого переднего колеса, левое переднее сдалось не сразу и проседало постепенно. Дождавшись полного комплекта пассажиров, полицейский броневик кашлянул выхлопом, недовольный грядущей грозой, и затерялся в паутине улиц, оставив за собой лишь калию рева движка.
- Так… - протянул Кайл, и одной Гайе известно, чего ему стоила подобная сдержанность. – Фургон бросим здесь, потом заберём. Сейчас нам надо…
Его веки на пару мгновений опустились.
- Такси? – Алисия забрала из авто всё ценное и необходимое и придирчиво рассматривала ноготки.
- Да, пожалуй. За мной.

VI
- Как мы сегодня быстро!
Фокси улыбалась, её глаза-изумруды сверкали, предвкушая знакомства, веселье, шампанское и Бог знает что ещё.
- Если хочешь подольше, давай свернем – это я мигом! Часа два простоим – гарантирую.
- Детка, не умничай. Далеко еще?
Удивительно, даже его профессионально тупые шутки не омрачили попутчицу.
- Мисс МакЛарен, позвольте вопрос?
- Были бы у тебя хоть какие-то патлы, вцепилась бы в них и выдрала бы пару клочьев! Расцарапаю сейчас тебе череп – будешь ходить, бинтами понтоваться. Хотя, это тебя только симпатичнее сделает – татушки свои примитивные прикроешь.
Эинэ потянулась своими длинными коготками к лысине Джеффа, поблескивающей в свете фар встречных автомобилей.
- Э… Не советую. Я буду отбиваться.
- Куда тебе отбиваться, будешь машину вести, как миленький!
- Ничего не выйдет – мы уже приехали.
На мгновение выхватив из серой мороси бело-красный шлагбаум и будку охраны, машина остановилась на въезде в подземный гараж.
- Ваше приглашение, - грубый мужской голос вместе с холодным ветром ворвались в уют салона, едва опустилось стекло. Луч фонаря, закрепленного на форменной фуражке полоснул Дело по глазам и осветил протянутый пропуск и обычные двадцать баксов “чаевых”.
- А, это вы, мистер Груббер. Доброй ночи. Проезжайте.
- Привет. Поближе ко входу есть места? – Дело не часто прибывал на колесах, но старательно заботился о своей репутации среди охраны. Мало ли, как всё повернется.
- Да, H-1 свободно. Отодвиньте там загородку и паркуйтесь, - охранник наконец потушил “третий глаз”, стало видно его хмурое нездорово синюшнее лицо.
- Спасибо, Энди.
- Удачи, сэр.
Пандус изгибался под колесами полумесяцем, серпом или языком титанической твари, в чью пасть по роковой оплошности свернул водитель. Место почти напротив широкой двустворчатой металлической двери с магнитным замком было отгорожено, но свободно. Вынув ключи, Джефф поспешил помочь выйти даме.
- Выглядит мрачновато для стильного места.
- Ну конечно, мы же заехали со служебного входа. Я не решился высадить вас на парадном – не ругайся, Фокси, я заранее привыкаю к роли телохранителя, - так как пришлось бы вас оставить одну и отправиться на парковку или воспользоваться услугами местного парковщика, но потом бы мы…
- Хватит!!! - Эинэ схватилась за голову, словно испытала приступ боли. – Ты хуже навозной мухи, тебе никто этого не говорил?!
Её спутник тем временем, прикусив язык, прислонил карточку к замку. Раздался писк, дверь лязгнула и распахнулась перед гостями, открывая коридор с бежевыми стенами, мощеный белым кафелем без рисунка, стены же горделиво кичились хромом современных светильников, блистающих через каждые несколько метров справа и слева, установленных в шахматном порядке.
- Это что, больничка?
- Это черный ход. В том же Теннеси всё куда ужаснее.
- Это ты мне рассказываешь? Ладно, веди, знаток стриптиз-баров.
Дело ускорил шаг. Они миновали несколько немаркированных дверей и одну особенно широкую с красным медицинским крестом на белой пластиковой обшивке, пару раз повернули, и вдруг перед Эинэ распахнул свои гостеприимные объятия главный зал.
Живой оркестр из дальнего подсвеченного угла купал гостей в по-летнему теплых волнах развеселого танцевального джаза. Множество столиков, находясь на приличном расстоянии друг от друга, окружали, видимо, круглую сцену, со всех сторон укутанную ярко-фиолетовыми тенетами занавеса. Часть столиков была занята, и сидящие за ними, должно быть, чувствовали себя особенно уютно из-за зажженных свечей и мягких высоких спинок вычурных стульев. В стороне от сцены, ближе к стенам, виднелись столы с напитками и закусками, официанты сновали к ним и обратно к стоящим группками гостям, словно муравьишки.
Джефф с Фокси вошли через одну из дверей возле занавешенного подхода к сцене и направились обходить лабиринт многочисленных соседних залов и закутков. Убранство этого места не ограничивалось атрибутикой светского раута. Дизайнеры постарались угодить всем и вся: можно было сидеть в тихом уголке за дубовой стойкой бара, потягивая пиво и играя в шахматы; любитель электронной музыки с легкостью нашел бы звукоизолированный танцпол, вздрагивающий от битов и вспышек стробоскопа; нашел бы занятие по душе гурман и ценитель вин, заняв один из прекрасных столиков ресторана на втором этаже, причем благодаря анфиладе, нависающей над сценой, предаваться чревоугодию было возможно без отрыва от местных зрелищ. Здесь было и много всего другого, однако, Джефф не успел всего показать и всё прокомментировать, как Эинэ уже легко втекла в вычурную компанию блистающих роскошью и достатком дам и кавалеров, и он счел необходимым удалиться.
Если леди МакЛарен и чувствовала неловкость от непривычности обстановки и обилия новых знакомств, по ней это было совершенно незаметно. Фокси порхала огненным мотыльком от компании к компании, от стойки бара к столику ресторана, от животного буйства драм-энд-бэйз вечеринки к намекам и полуулыбкам за бокалом шампанского в зале с живой музыкой. Пару раз она говорила по мобильному телефону, итогом первого разговора было её искреннее раздражение, вскоре сошедшее на нет под натиском интересного времяпрепровождения; после второго же её лицо окрасил румянец, а глаза заблестели от любопытства.
Дело вёл себя тихо, покладисто следовал на почтительном расстоянии за своей “белой госпожой”, пристально рассматривая каждого нового знакомого “хозяйки”. Изредка он всё же рисковал подойти к ней и перекинуться парой фраз, а ближе к полуночи и она подошла к нему, интересуясь, скоро ли начнется культурная программа вечера, и, узнав, что обычно развлечения начинаются в двенадцать, уточнила, как пройти в главный зал.
Когда Джефф сопроводил даму к сцене, стало очевидно, что большая часть почтенной публики не зависимо от своих прежних предпочтений сейчас хлынула в главный зал. Как по волшебству возникли почти вплотную к сцене VIP-столики, но даже места попроще и подальше подкупали мягкостью сидений, услужливостью сновавших официантов, готовыми напитками и закусками.
- Мисс МакЛарен, вон тот столик зарезервирован на ваше имя. В любой момент можем…

***

- Прошу вас, господа, проходите. Сейчас перерыв, но с минуты на минуту представление продолжится! – встречающий гостей администратор разве что не поклонился до пола.
- Благодарю, - с легким презрением бросил статный молодой человек, только что прибывший в сопровождении двух дам, и двинулся в указанном менеджером направлении.
- Скверна, – одними губами прошептала блондинка из его “свиты”, её взгляд выражал беспокойство.
- Что ж, будьте готовы, - скомандовал юноша в ответ.
Блондинка приосанилась, лицо её ожесточилось. Вторая девушка, брюнетка, никак не отреагировала - казалось, она и так готова всегда и ко всему. Сам Кайл из кисейного юноши стал вдруг похож на свежевыкованный клинок, обжигающий, ало-оранжевый, готовый вспороть черную гладь масла равно как и грудь взятого в плен врага, дабы закалиться в крови, стать твердым, точно алмаз, острым, как бритва, смертельным, как зубы змеи. Он распахнул дверь.
Зал взорвался навстречу вошедшим безумным, неистовым рёвом сотни людей и светом тысячи ламп. Женщины в вечерних платьях и стильных нарядах, мужчины в дорогих итальянских костюмах и гламурных аляповатых блестящих прикидах… Этот взрыв словно сорвал прекрасные маски, ободрал лоск и макияж, выкорчевал притворство, явив тем, кто мог видеть, как же, оказывается, ничтожно мало имели они общего с теми образами загадочно улыбающихся дам и исполненных достоинства кавалеров, веселых общительных ребят и милых улыбчивых девчонок. Официанты кровожадными хорьками шныряли меж восседавшими, вскочившими, влезшими в упоении и азарте на столы тварями, животными, монстрами, но не людьми. 
В центре до рези в глазах освещенного зала гротескным стальным уродством возвышалась пятиметровая клеть, укрывавшая шестиугольный бойцовский ринг. Темно-коричневый пол пестрел еще более темными, свежими пятнами крови, кровь страшной росой окропила прутья ринга, скатерть стола по эту сторону и даже лицо молодой женщины, аплодирующей и восторженно визжащей возле него. По периметру клети, совершая круг почета, собирая должные почести и похвалы зрителей, прохаживался атлетичного сложения парень в обтягивающих шортах. Его обнаженная грудь изобиловала багряными полосами и потёками, из обмоток на поднятых вверх кулаках мужчина выжимал тонкие алые струйки, босые ноги шлепали по темным лужицам, словно после кровавого дождя.
- Вот это бой!!! – голос ведущего шоу грохотал отовсюду.
Толпа разразилась воплем, вновь восхваляя героя за достойное зрелище. Едва ли кто-то в зале расслышал лязг открывшейся двери, как и не удостоила публика вниманием двух “уборщиков”, взявших распростертого на полу бойца-неудачника за ноги и утащивших его по зарешеченному коридору вон. Победитель поклонился овациям и крикам одобрения и тоже покинул сцену.
- Вот это поединок, дамы и господа! Вот это – настоящее искусство! Сколько крови! Мог ли кто-то из вас вообразить раньше, сколько её вмещает в себе человек!?
Разрозненные выкрики были ответом ведущему, зал нехотя утихомиривался, секунду назад – остервенелые твари, сейчас выворачивались обратно с изнанок, принимая привычные личины людей. Занавес вздрогнул и пал, окружая зарешеченный помост тонкой и изящной, но непроницаемой для взгляда стеной.
- Прошу вас, прошу занимать места! Прошу, отдохните, ведь уже скоро, всего через пару минут вам понадобится вся сила ваших лёгких!!! Сегодня не будет недостатка ни в искусстве бойцов, ни в их крови! Сегодняшний вечер вы запомните навсегда!!!

VII
Кайл смотрел на раскрасневшиеся лица красивых, ухоженных людей, заглядывал в их сияющие жаждой, насилия глаза, вдыхал их запах – запах азарта и страсти, запах алчности и наслаждения, запах сладкого безумия и пота толпы.
Они не просто отвратительны - вдруг пришла мысль. Они ничтожны и жалки. Сейчас они заплатили огромные деньги за то, чтобы попытаться насытить ту часть себя, которую они же сами всю жизнь морят голодом, зажимают в клещи и тиски этикета, воспитания, культуры, скромности, морали, смирения, религиозных запретов и социальных табу. Ту часть, за притеснение которой они опять же платят деньги психоаналитикам, учителям, гувернанткам, священникам, телевидению, продавцам одежды и макияжа. Они всю жизнь терзают себя кандалами устоев, принуждая следовать, подчиняться, соответствовать и терпеть, тогда как хотят брать, рвать глотки за свой кус, убивать более сильного, насиловать и унижать слабого. Они забивают себя молотом страха перед общественным мнением и прочими славными инструментами в крошечные фигурки рождественских ангелов – в рамки собственных представлений о себе, в рамки того, кем они хотели бы быть и казаться, какими хотели бы видеть себя.
Ничтожества. А если что-то не влезло – всегда можно сделать вид, что этого нет. Они убедили себя, что они и есть ангелы, а любое отклонение от подобных представлений начисто забывается, стирается из памяти слабым рассудком. Кто-то посмеет обратить на это внимание – несчастного разорвут на кровавые куски и ошметки за доли секунды, растерзают на ткани, молекулы, атомы. Поэтому все молчат. Все покрывают друг друга. Круговая порука. Рука руку моет.
Когда Кайл был ребенком, он часто заглядывал в церковь. Однажды, зайдя вместе с опекуном в собор Святого Патрика в Дублине, он встретил аббата, с которым состоялся очень непонятный тогда для мальчика разговор:
- Ты веришь в бога, сын мой?
- Да, Святой Отец.
- А в Дьявола?
- Нет! Что вы, Святой Отец!?
- Сын мой, запомни: вера в Бога иногда может в тебе пошатнуться. И это ничего, ведь Господь проверяет тебя, и следовать Его воле даже в момент неуверенности, даже в момент видимости духовной пустоты – это и есть высшее проявление преданности Ему. Но вера во Врага Человеческого никогда не должна оставлять тебя.
- Но разве этим не сделаю я его сильнее?
Аббат рассмеялся:
- Нет, сын мой. Напротив, ослабишь его. Этим ты запираешь ему дорогу в свое сердце. Ибо сын Божий, не ведающий о том, что Дьявол польщается на его душу, искушает беспрестанно, тот беззащитен пред искусом, перед скверной, перед грехом. И скорбна участь несчастного. Ты же памятуй неустанно о Враге, знай, что злоба его не знает ни сна ни отдыха, что каждый миг только и ждет он, что ты забудешь о нем, и тогда, незамеченный, он прокрадется в святая святых и останется там навсегда. Каждое утро я просыпаюсь грешником и исчадьем зла, пока трудом на благо братьев и молитвой Всевышнему не превращу себя хоть крошечной частью в человека.
Ничего Кайл не понял тогда из речи священника, даже встречу с ним не запомнил. Но сейчас ему стало ясно, как день, что, не видя себя такими, какие они истинно есть, эти люди не видят врага. Не зная, что скверна точит их души; скрывая от других и, главное, от себя свои слабости, истинные желания и грехи; отворачивая взор от собственной похоти, злобы, мстительности, гордыни, лени; оставляя место лишь радужным представлениям (за которыми ровным счетом ничего нет!) о щедрости, праведности, терпимости, мудрости, справедливости себя любимых, они раскрывают души скверне, позволяя червям, незамеченным и заранее оправданным, точить свое сердце.
Из мрачных раздумий Кайла вывел бархатный, мягкий, однако без меры взволнованный голос:
- Это так… жестоко! Отвратительно… Господи, Джефф, а как ты думаешь, парень жив?
Тревога за жизнь и судьбу безвестного молодчика резанули по уху злее скрипичного соло в черном квартале.
- Думаю да. Нос, лицевые кости, рассечений вагон, губы, зубы – всё лицо обильно снабжается кровью. Я давно заметил, чем чувствительнее участок тела, тем крови в нем больше. Так что за него не беспокойся – даже если будет страшен, как смертный грех, он же знал, на что шёл.
Врать было легко. Осколки костей иногда входят в мозг, сотрясение, кровоизлияние, повреждение лобных долей – всё это куда чаще приводит к более… летальным последствиям, нежели клинический идиотизм. Впрочем, наверное, уж лучше умереть, чем тронуться умом. С другой стороны, в боксерской школе в Чикаго был у Джеффа один знакомый помощник тренера, получивший в своё время такой силы удар в лоб, что парню, как выразился врач, “отшибли мозг”. И ничего кардинально не изменилось. Разве что шутить парень стал больше и смешнее, чем прежде.
Дело пытался вспомнить, есть ли сегодня в программе бои с оружием и до смерти, но следующий вопрос Эине сбил его с мысли:
- Любопытно, а где здесь делают ставки? Джефф, здесь же есть тотализатор?
- Наверняка.
- Не строй из себя большего дурака, чем ты есть. Раз уж не придумал ничего лучше, чем отвести меня на кровавые побоища, так хоть теперь не притворяйся, будто ни при чем, а расскажи, как поставить на какого-нибудь симпатичного, умелого драчуна.
- Мисс МакЛарен, вам, разумеется, известно, что игра на тотализаторе особенно в таком щепетильном виде спорта несколько выбивается за рамки нравственного поведения добропорядочного гражданина…
- Джефф, деточка, тебе деньги за спасение моей души платят или за то, чтобы быть на побегушках?
Глубокий вздох.
- За второе, мэм.
- Так вот пойди-ка принеси мне Пина-Коладу, а по дороге подумай, как будешь исправлять моё настроение, чтобы я не рассказала сам знаешь кому, что ты мне весь вечер испортил. Минимум пять минут не смей мне на глаза попадаться!
Кайл уже давно почувствовал, что эта девушка со взглядом стервы и фигурой модели, только что отославшая склонного, судя по свастике и орлу,  к нацизму парня, и есть интересующий его стаю родич. От её спутника, пока он пробирался через зал, полный мебели и людей, буквально тянуло нехорошей, затаенной опасностью. Насторожилась, провожая взглядом татуированную лысину, Ида. Чуть втянула голову в плечи Алисия. От глаз Джеффа не укрылась троица, переглянувшаяся из разных углов зала. Да мало ли здесь странных личностей.
Рявкнув на бармена и получив коктейль вне очереди, Дело невзначай прихватил со столика шляпу отошедшего куда-то джентльмена, водрузил её на голову и быстро, но незаметно, на полусогнутых ногах, стараясь не выделяться из общей массы, вернулся к Эинэ. Как и следовало ожидать, красавица была не одна. Видимо, в рыжих женщинах действительно что-то есть.
- Не познакомит ли мисс МакЛарен своего старого друга с новыми?
Медноволосый юнец и его белокурая спутница обернулись, на лицах обоих не было ни следа досады и же неприязни. Фокси улыбнулась на удивление радушно и доброжелательно, после чего произнесла:
- С каких это пор я должна тебя с кем-то знакомить?
Слова сочились ядом иронии, а интонации подошли бы тюремной надзирательнице. Она небрежно взглянула на высокий стакан с шапкой взбитых сливок и продолжила:
- Как мило! Не знала, что ты такой сластена! Не хватает сверху вишенки или клубнички. А теперь будь хорошим мальчиком, Джеффи, детка, сходи во-он туда и попроси официанта дать тебе чего-нибудь сладенького и красненького. Не мешай взрослым разговаривать.
Джефф показно поклонился и поспешил прочь. У парового котла внутри сорвало половину заклёпок, но он очень старался не выдать клокотавшей внутри злости, давя инстинкт, велящий разбить бокал об огненную голову подопечной, вбить её ничего не стоящую красоту костяными щепками и обрывками плоти внутрь черепа, до самого затылка, так, чтоб жидкий мозг при каждом ударе бил серыми струями из ушей, заливая блузы и сорочки восторженных очевидцев. Его трясло.

VIII
Оркестр до того безупречно выводивший одну мелодию за другой, омерзительно взвизгнул, импровизация была смята в нелепый ком нот. Мусор ставших вдруг слышными голосов почтеннейшей публики зашуршал по залу, но когда свет неожиданно погас, и этот шорох затих. Мгновение темнота и тишина правили балом. Ослепительный свет, пронзительный свист и резкий, разрывающий воздух щелчок.
Даже Джефф замер, уставясь на  освещенную со всех сторон фигуру, венчающуюся полусферическую клетку над “сценой”. Женщина в глухом кожаном корсете с рукавами и облегающих кожаных брюках, оставляющих открытыми безукоризненные персиковые ягодицы, играючи балансируя в высоких черных сапогах на огромных шпильках, наматывала на левую руку в тонкой антрацитовой перчатке хлыст а ля Индиана Джонс. Взгляд из-под латексной маски, скрывающей почти всё лицо, подобно строительному пистолету, прибивал к месту каждого, когда возвышающаяся над залом госпожа обвела публику, будто осматривала свои владения, скот и рабов.
- Ну, слюнявые мои, налакались!? – голос львицы, задравшей царя льва и ставшей главой прайда.
Кончик кнута описал полукруг над головами доброй половины гостей, женщина чуть выгнула кисть - звонкий, кричащий щелчок, словно опасная бритва, в миг перерезал языки и рассек глотки последних разговоров, оставив лишь свистящий шепот пенящейся крови.
- Натрепались!? Лица еще не сводит от сладких улыбочек?! Протрите свои гнойные сонные глазки и приготовьтесь скалить зубы в зверином, восторженном рёве!!!
Снова кнут высекает оглушительные искры.
- Сегодня, в завершении вечера, в клетке будет ещё больше крови!
Свист, удар.
- Сегодня в клетке будет еще больше боли!
Она сечет воздух, как жалкого беспомощного раба.
- Сегодня будет торжество грубой силы, унижения слабости и мольбы о пощаде! О да, сладкие мои! Сегодня будет резня!!!
Словно собаки, услышавшие сигнал к кормежке, посетители сорвались с мест, перегораживая проходы между столами. С другой от Эинэ стороны клетки донеслись слаженные скандирования – троекратное “Крови!” и протяжное ”Резня!!!”. Следующий удар пятиметрового кнута заставил взвыть одного из крикунов от нестерпимой боли, не прекратив, но значительно уменьшив шум.
- А ну заткнулись, сосунки! Пищите так, будто просите мамочку сунуть вам в рот влажную набухшую сиську! Утрите сопли! Сегодня на ринге засовывать всем в рот и в задницу свой длинный огромным мачете будет мясник Мэтт по кличке Упырь!!!
Хозяйка бала стремительно развернулась на одной из шпилек. Взмах тонкой девичьей руки, взвизгнуло терзаемое ни за что пространство. Тут же, закрывая рассеченное в кровь лицо ладонями, вскрикнул и упал человек возле двери между решетчатым коридором и полусферой ринга. На его месте возник другой “привратник” и, не медля ни секунды, рванул массивный рычаг - раздался металлический скрежет, и на странную сцену разъяренным животным ворвался первый актер.
Голова у Джеффа пошла кругом. Тошнота подступила к горлу, смрад средневековым тараном ударил в лицо. Мышцы напряглись так, что рубашка едва не треснула на спине. Он всё это уже где-то видел. Или не это. Или не он. Он ссутулился, пальцы посинели на стакане с коктейлем. Мышцы ног едва не выгибали колени в обратную сторону. Сумасшествие от щедрот насыпанное ему самой природой еще при рождении напоминало о своей скромной персоне. Или кровь оборотня-крысы не желала мириться с происходящим? Быть может… Вокруг всё поплыло.

Трещина. Из нее бьет отвратительный неживой свет. Голоса. Десятки людей. Сердце не бьется, трещит перфоратором, вот-вот рассыпятся костяной мукой тонкие ребра. Он высовывает нос наружу. Усы выгибаются, уперевшись в края щели. Темный зал, но какая-то странная сцена или площадка ярко освещена. Странные люди – десятки сидят в темноте, а лишь двое на свету. Так им не сохранить своё стадо. Так их перережут по одному. Твари, крадущиеся в ночи.
- Здесь у нас бывает только два исхода.
Гром! Гром, а не голос! Огромный человек, сверкая металлом зубных протезов каждым словом сотрясал всё тело грызуна.
- Первый – ты стоишь; он лежит. Второй – всё остальное, - продолжает человек.
И вдруг – тонкий, комариный писк из темноты:
- Это же бесчеловечно! Как вы можете этим заниматься!? Это же пропаганда насилия!
Второй человек на помосте, самка, заинтересованно смотрит на здоровяка. Тот усмехается, пытаясь рассмотреть задавшего вопрос.
- Я этим уже не занимаюсь. Больше пяти лет я этому учу. Я организую бои, ищу заинтересованную публику, новых талантливых бойцов. И не считаю это более бесчеловечным, чем ваши тихие скорпионьи офисные интрижки: кто кого подсидит, кто кого обойдёт по продажам, подставит под сокращение, насыплет крысиной отравы в кофе, на худой конец. Поверьте, я пробовал жить по-разному. И предпочитаю честную схватку двух бешеных хищников той крысиной возне, тому змеиному клубку, в которые превращается каждый ваш божий день! А вот вы, я уверен, никогда не дрались даже на татами, что ж говорить о ринге или клетке. И считаете себя в праве судить, что “антигуманно”, а что в порядке вещей.
Он обвел взглядом невидимый зал. Из тьмы на него смотрело небытие. Тьма навалилась на освещенный круг, писк в ушах превратился в треск. Выключите свет. Заткните уши. Чтобы не слышать хруст его костей на зубах человеколюбивых собратьев.
- Любому из вас я готов прояснить эту ситуацию но лишь после того, как вы познакомитесь с другой стороной медали. Вот ринг, – он топнул носком ботинка, - попробуйте сами. Выслушаю и приму к рассмотрению любые замечания о моральной стороне дела с теми борцами за права человека, которые выйдут побороться со мной или одним из моих студентов и закончат бой с первым, из двух возможных, результатом.

Из тумана неуверенно проступает зал. Дар и проклятие. Бешенный нрав и впадение в ступор, в забытьё. Лёд и пламень. Диву даешься, как крошечного грызуна не разрывает на части от этих противоречий.
- Господи Исуси… - колени Эинэ подогнулись, она не упала лишь благодаря Кайлу, нежно поймавшему её за локоть и усадившему за столик.
- Одержимый, - одними губами произнесла Алисия, но стая её, без сомнений, услышала.
Человек на ринге походил скорее на питекантропа или гориллу. Весил он фунтов триста, хотя на первый взгляд Иде показалось, что больше. По комплекции схожий с Халком, боец, разумеется, сильно проигрывал герою комиксов в размерах, да и кожа у семифутового Мэтта была вполне человеческого цвета. Парень наверняка мог бы голыми руками разорвать металлическую сетку, что отделяла его от зрителей, но при виде красотки в коже и латексе, он встал, как зачарованный, уставясь на нее снизу вверх и лишь глухо рыча, переступая в нетерпении с ноги на ногу и нервно взмахивая огромным мачете, богато украшенным зазубринами, чем-то бурым и почему-то… прилипшими волосами.
Приветственный вопль публики был полон кровожадности. Эинэ часто заморгала, на мгновение ей показалось, будто воздух в клубе приобрел багряный оттенок.
- Мне нравится, как вы рычите, щеночки, - девка с кнутом снисходительно улыбнулась аудитории. – Того и гляди вырастите в настоящих зверей! Но что-то пока я среди вас, розовые слизняки, не вижу рвущихся выйти на сцену и показать свою звериную натуру! Что за звери сидят в вас – полудохлые медуза или бойцовые псы?!
- Господи, она что, собирается впустить в клетку с этим кроманьонцем кого-то из зала? – с каждым словом госпожи в черном Фокси становилась всё бледнее и бледнее. Она вцепилась в услужливо подставленное предплечье Кайла с такой силой, что, не успей тот пододвинуть руку, непременно переломала бы длинные ухоженные ногти о край стола.
- Ну что вы, мисс МакЛарен. Это было бы эффектно, но очень недолго.
- Так кто тот несчастный, что подставит свою сладенькую тощую бледную попку на растерзание этого свирепого монстра, этой помеси жеребца с обезьяной?!
Выкрики. Имена или клички. Популярных бойцов или надоевших друзей, с которыми вместе пришли отдохнуть.
- Молчать, шлюхины дети! Тихо! – кончик бича щелкает где-то между столов.
Кто-то взвыл. Хрип. Стон. Тишина.
Шаг, скрежет металлических шпилек о прутья клетки. Прогиб спины. Оскал. Обсидиановая ладонь звонко шлёпает по обнаженной ягодице. Визг восхищения.
- Сегодня в клетке с Мэттом Упырем – заслуженный любимец почтенной публики…
Кайл проследил за рыщущим по залу взглядом бестии с хлыстом и едва сдержал улыбку.
- … Джефф Груббер по прозвищу Дело!!!
Иде этот парень с первого взгляда показался опасным. Сейчас посмотрим, не ошиблась ли боевая подруга.
И как тут быть? Эта слядь тычет указательным пальцем, раскручивает кнут над головой; мышцы дрожат; тело изнывает по боли; руки чешутся оторвать кому-нибудь голову… Но Эинэ! А этот Кайл? Хлыст, будто длинное бескостное щупальце медленно подводного гада тянется к Джеффу. Надо уклониться, дернуться в сторону! Перекинуться в крысу и бежать, бежать, бежать меж сотен людских ног и ножек столов и стульев, вон, прочь от сюда, спасать свою жизнь!!!
Коктейль взрывается. Тончайшие стеклянные иглы, ликёр, сироп, сок, черт знает, что там еще, превращается в мини-модель Большого Взрыва. Щупальца кнута втягивается обратно к хозяйке и время восстанавливает прежний ход.
- Брось свои сладости, мальчик! Иди к папочки – он припас для тебя кое-что погорячее!
“Да что за? Ну наконец-то! Нет же у меня сегодня никакого выступления! Охренели? А если ?…”
Джефф уже стоял на одном из столиков, окружавших “сцену”. Забрызганное пальто отправилось на пол, прикрыв собою кобуры и пистолеты. Работники клуба потом принесут в лазарет. А лазарет Делу сегодня понадобится, он не сомневался. Белая рубашка и черный галстук. Рукава закатаны по локоть. Нож поясе.
Кайл без слов предложил даме папиросу и огонь, Эинэ этого не заметила, но уже втягивала дым.
Поднятые в приветствии руки. Ободряющие крики, свист, улюлюкание и неразборчивый рык. Прыжок на соседний стол, затем на следующий, и так по кругу до входа в клетку. Перед самой дверью, вдруг встав лицом к залу, Джефф рванул обеими руками рубашку за горло – две белые тряпки и черный лоскуток полетели в протянутые руки. Он повернулся и вышел на “сцену”.
Многоголосый грай усилился стократно. Атлетичную спину украшали слова:

“Халявной нефти, мистер Буш? Присасывайтесь к крану!”

И жирная стрелка, указывающая куда-то ниже поясного ремня.
Выхватывающего движения никто не заметил, но в клетке он стоял уже с ножом наготове. Здесь не было ни гонгов, ни рефери. Лязг захлопнувшейся двери приверженцы условностей принимали за сигнал к началу боя. Но некоторым условности ни к чему.
Пять движений. Отвлечь – похожий на удар взмах свободной рукой. Затем ножом – наотмашь – первая кровь проступила тонкой красной ниткой на ребрах Упыря Мэтта. Переброс оружия. И руки мелькнули уже в обратном порядке, но по той же схеме – отвлечение, удар остриём в горло.
Мачете, зажатое в двух громадных лапах, встретило черный нож, Джеффа отбросило, голодной акулой тесак рванулся к его незащищенному животу.
- Быстрый, - роняет Кайл.
Фокси бросает взгляд на дальнего родственника и сейчас же возвращает внимание к рингу.
Джефф, не ожидав контратаки, отскочил назад. Опьяненный азартом, он не рассчитал и налетел спиной на решетку, в этот же миг тесак, уже занесенный над его головой, устремился вниз. Ни заблокировать, ни увернуться Дело физически не мог. Вот оно – вожделение боли.
Взвизг – мачете в чудовищно мускулистых руках перерубил два стальных прута с мизинец толщиной и засел в третьем в одной трети дюйма над головой упавшего на колени Джеффа. Стон разочарования взрывной волной прокатывается от клетки к дальним закоулкам зала.
Выскользнув из-под нависшей туши, гибкий, как ивовый прут, Дело вкладывает всю силу и массу тела в боковой удар правой ногой в печень. Но это лишь помогает Мяснику Мэтту освободить свой инструмент, не причинив, похоже, ни малейшего вреда. Не удивительно. На месте первой царапины тоже должны были торчать края разрубленных ребер.
Рёв. Блэки легко отводит сильный, но бездарный косой удар. За ним следует выпад, Дело легко отскакивает в сторону. Упырь бьёт похожей на паровой молот ногой, одновременно замахивается, вновь взяв мачете обеими руками. Джефф будто обтекает ногу, оказываясь с боку от противника и всаживает нож до рукояти в бедро. Но не успевает вовремя выдернуть его обратно. Нога, плотная, как бревно, опускаясь на пол, увлекает не желающего выпускать нож Дело за собой. В последний момент Черный всё-таки покидает рану, ему вдогонку бьёт струя крови в два пальца толщиной, но уже не успевает встать между – в тот же момент Мэтт опускает тесак на ребра Джеффа. Крики боли и радости смешиваются в глотке сумасшедшего оборотня.
Хруст, словно кто-то рубит свиные ребрышки на дубовой колоде. Джефф падает быстрее, чем лезвие погружается глубже. Снова удар. Не успевая подняться, он ногой сбивает руку Мясника, самым кончиком мачете рассекает кожу чуть выше левого соска. Кувырок, он на ногах и легко избегает трех  ударов подряд.
Черный превращается в костяной веер – перерубает грудную кость, погружаясь на ладонь, покидает уютное тепло груди противника, режет шею слева – еще один веер, пурпурный и жидкий, принимает участие в представлении, перехват, удар в лицо.
Блэки упирается в скулу гардой. Его кончик проклюнулся из-за уха, виден дюйм черного блестящего материала.
Дело вскидывает руку с окровавленным ножом. Мэтт с чудовищным грохотом обрушивается на пол. Меж разрубленных ребер победителя толчками льет кровь.

IX
Клеть открыли сразу с двух сторон. В одну дверь утащили труп, оставляя кровавую дорожку на бетонном полу. В другой, вяло переминаясь с ноги на ногу, позёвывая, стояли врачи. Джефф любил боль куда больше славы. Он мгновенно скрылся за их белыми спинами в направлении лазарета.
Зал бесновался.
Фокси бросилась к двери в “медицинский отсек” – так назвал это место Дело, комментируя дальнейшую судьбу пострадавшего в первом бою, но толпа облепила её подобно вороху копошащихся многоножек. Из сумочки заорал телефон. Эинэ села на первый попавшийся стул, прислонила трубку как можно плотнее к одному уху и зажала ладошкой другое.
- Алло?
- Деррик?!
- Что у тебя там за гвалт? Ладно, не важно. Главное – я всё-таки вырвался. Я уже еду, дорогая, но сегодня плотно на улицах. Минут через десять-пятнадцать буду. Вы с Джеффом в Мастиффе?
Кайл потерял из виду собратьев, но за Эинэ следовал неотступно. И сейчас он возвышался над сидевшей дамой, не допуская толкотню обезумевших от кровавого зрелища людей в её личное пространство. Фокси отвела от него светящиеся интересом искры-глаза.
- Знаешь, дорогой, я сегодня не смогу. Я уже уезжаю. Когда ты приедешь, меня уже здесь не будет. Встретимся завтра!
Она собиралась было нажать отбой, но из трубки донесся не на шутку рассерженный голос:
- Что!? Я отменил встречу, перенес на завтра совещание и едва не разбил машину, чтобы мы вот так вот разминулись на пять минут!? Ты же меня упрашивала несколько часов назад провести с тобой вечер! А теперь не хочешь меня видеть!?
- Да ты не представляешь, что здесь творится и что здесь только что произошло! Да будь моя воля, ноги бы моей здесь сегодня не было! Это отвратительно, это мерзко, ужасно и мерзко! Я ни минуты более не намерена здесь находиться! Прибереги свой запал до завтра, и, если будешь пай-мальчиком, завтра я тебя прощу за сегодняшний вечер и выпью с тобой чашечку кофе.
Она сбрасывает звонок, встает. Какой-то мужчина едва не налетает на нее в пьяном угаре, но кайл ловит его за шкирку и отправляет обратно в гущу событий.
- Кайл! Помоги мне туда пробиться!
Эинэ показывает изящным пальчиком с длинным разукрашенным ногтем на дверь подле “сцены”. Ослепительная улыбка лучше всяких слов дает ей понять, что ничто не доставит ему столько наслаждения, как этот пустяк. Пробравшись среди танцующих, пьющих и просто бессмысленно толпящихся людей вслед за Кайлом, исполнившим роль ледокола, Эинэ наконец-то бросается к двери, но путь ей преграждает охранник в форме медика.
- Простите мэм, но это служебное помещение.
Кажется, его деланная учтивость и два места роста не сильно смутили невысокую девушку. Одним резким движением она выхватила мобильный телефон и ткнула его экраном под нос охранника, тот дернулся назад, рука машинально потянулась к кобуре, но чьи-то пальцы тисками сдавили локоть, прервав необдуманное движение.
- Ты, тварь, знаешь, чей это номер? Фамилия Нешвелл что-нибудь говорит? Съипись, гавнюк, с дороги, пока жив!
Скользнув мимо опешившего  горе-стража в дверь, Эинэ расслышала из-за спины чей-то грозный окрик, серебряные колокольца голоса Кайла, но дверь захлопнулась, лишив возможности разобрать, что там завертелось дальше.
Это был лазарет. Огненным вихрем промчавшись по залу, разделенному на “палаты” двумя-тремя раздвижными ширмами, и едва не сбив с ног приторможенного сонного медбрата, Фокси гневной валькирией возникла перед встающим с койки Делом.
- Какого хрена это было!? Что вообще происходит, Джефф!? Тебя чуть не убили, как ты собираешься это объяснить!?
Джефф не любил, когда она орала, но эйфория после боя, четыре перерубленных ребра, поврежденное легкое – каждый вздох снабжал нервные окончания дозой агонии, превращая обычную раздражительность в ничто. От обезболивающего Джефф отказался, а хирургические нитки и похожая на корсет плотная перевязка – не важный помощник при такой ране. Секунд десять назад с ним закончили возиться и старший врачебной бригады вытолкал докторишек взашей – уж он-то знал, что ни с кем из местных клиентов не стоит долго возиться, дабы не заметить случайно ничего лишнего.
- Мисс МакЛарен, дайте, я всё объясню…
- Да что тут объяснять!? Тебе немедленно надо в больницу, к врачу! Здесь, небось, одни лаборанты или ординанты, или как их всех, мать их, там? У тебя вон через повязку кровь проступает! Посмотри, сколько её натекло!
- Мисс…
- Заткнись, Джефф! Ты сейчас идешь за мной, отдаешь мне ключи от машины, ложишься назад, и я везу тебя в госпиталь!
- Да, черт подери, сама заткнись! Можешь хоть раз помолчать и послушать…
Джефф сорвался с места и готов был уже схватить Эинэ за грудки, когда ширму словно сдуло ветром и перед ними возник Кайл.
- Простите, что помешал, мисс МакЛарен. И вас не хотел прерывать, господин Груббер. Прошу вас, продолжайте. Лучше я буду знать, что вы хотите сделать с моей троюродной племянницей, что бы знать, от чего её придется защищать.
Голос его был елейным, а взгляд гибким и острым – чуть только под ним шевельнешься, порежешься непременно. Дело бы никогда не поверил, что сухожилья могут натянуться и загудеть, если бы сейчас не слышал гул собственного напрягшегося тела. Перед ним стоял хищник, прямоходящий волк с алчущим крови взглядом, коричнево-рыжий зверь, пришедший взять своё, пришедший не уступить.
- Ах… Родственник! Так у вас целое семейство идиотов? – глупо. Но смело. Кокс бы ни за что не одобрил. Или…
Кайл приблизился на шаг. Эинэ повернулась к нему лицом, руки её непроизвольно потянулись к лицу новоприбывшего.
- Ты и впрямь идиот, Кайл? Не видишь, у него кровь идёт!? Помоги ему до машины дойти, членами на досуге мериться будете!
Снова заорал телефон.
- Так, мальчики, чтоб вели себя тихо! Алло?
Всё внимание Джеффа было отдано медноголовому красавцу, но до чутких ушей всё-так донеслось:
- Фокси, детка, я уже здесь. Машина у подъезда. Я тебя подброшу домой. Ты где?
Фокси скрылась за ширмой. Кайл приблизился к облокотившемуся на медицинский стол Джеффу, произнес почти дружелюбно:
- Смею вас предостеречь впредь воздержаться от подобного тона.
- Да остынь ты, - буркнул Джефф.
Он подхватил брошенное медиком на пол пальто, с трудом просунул руки в петли кобуры и рукава. Но из раструбов рукавов выскользнули не человеческие, а звериные, почти безволосые буро-розовые лапки с шустрыми ловкими пальчиками, каждый увенчан коготком в полдюйма длинной.
Кайл едва двинул бровью, потом последил какое-то время за тем, как Джефф застегивал пальто вполне человеческими, испачканными кровью пальцами с кооткими, плоскими, местами обломанными ногтями, и обернулся к Эинэ. Та с треском захлопнула раскладной телефон – от несчастной коробочки что-то откололось и зацокало по кафельному полу, влипнув, в конце концов, в лужу загустевающей крови.
- Джефф! – в голосе её звучал гнев Зевса, - Увези меня отсюда! Немедленно!!!
- Идём, - Джефф обратился к Кайлу. – Здесь сейчас будет шеф городской полиции. Не думаю…
Эинэ его перебила:
- Я не хочу, чтобы вы встречались с Дерриком, Кайл. Как и ваши друзья, - она кивнула на только что вошедших в лазарет Иду и Алисию.
- Идём, - повторил Джефф.
Через боковую дверь пятеро вышли в знакомый уже Эинэ коридор.
- Отличная здесь медицина, за минуты покалеченного на ноги поставили! – наигранно восхитилась Алисия.
- Не то слово. Будем знать, куда обращаться, - хмуро поддержала шутку Ида.
Джефф плелся впереди, Ида прикрывала отход. Кайл обменялся с женщинами одним им понятными взглядами и пошел рядом с Эинэ. На её лице с трудом, но всё же читались эмоции и мысли:
“Каково хрена он о себе возомнил!? Пусть благодарит за счастье меня вообще видеть! Я, как его легавые, по струнке ходить не буду, он меня на цепь не посадит! Эинэ, я хочу тебя видеть. Да, сэр, так точно сэр! Хрена с два!!!”
Джефф выглянул из приоткрытой двери на парковку.
- Чисто. Вон тот серый Ауди почти напротив двери.
- А если охранники их заметят? – раздражение звучало в каждом слове возмущенной женщины.
- Мисс… Фокси, садись пока вперед…
Телефонный звонок.
- Да сколько, мать твою, можно?! – Эинэ кричала уже в голос, она готовы была разбить к чертовой матери телефон. - Алло! Я тебе уже всё сказала! Что тебе еще надо?... Нет!
Джефф, не церимонясь, схватил её и потащил к машине.
- Садись, там поговоришь. Я о них позабочусь, - прошептал он.
- Нет, Деррик! Нет! Ты понимаешь слово “нет”?! Я не свободна сегодня вечером, я не хочу провести этот вечер с тобой! - Дверь в авто за ней захлопнулась, но голосу явно в машине было тесно, он рвался наружу. – Я хочу побыть дома, одна! Что?.. Да ты мне и так шагу не даешь ступить! Приставил этого дебила Джеффа, так он меня вместо того, чтобы развеять…
Эмоции переполнили её, хлынули в беспомощно раскрытый, хватающий воздух ротик, Эинэ задышала рывками, пытаясь вытолкнуть вставший в груди свинцовый комок, слезы брызнули из чудных глаз. Что было силы, она ударила телефон о приборную панель автомобиля. Почетный салют пластмассовых осколков и запчастей проводил “раскладушку” в последний путь.
Джефф вскочил в машину, тихо охнул, схватившись за бок, развернулся и рванул к выезду. Пандус круто изгибался, машина неслась неоправданно быстро и лихо. Фокси пару раз мотнуло из стороны в сторону, но это лишь помогло ей скорее прийти в себя. Не успели высохнуть слёзы, как Она вернулась к обычной манере поведения.
- Твою мать, Груббер, что ты творишь!? Где Кайл?
Навстречу из темноты бросилась красно-белая лента шлагбаума, и Джефф наверняка бы его протаранил, если бы не полицейский броневик, перегородивший узкий проезд за ним. Двое ребят в шлемах и полных бронекостюмах направились к с визгом остановившемуся Ауди. Один подошел к водительской двери, второй держал машину ан мушке.
- Доброй ночи. В чем дело, офицер? – Джефф опустил стекло левой рукой, правой вне поля зрения он нервно крутил-вертел единственное способное сейчас помочь оружие.
- Доброй. Выйдите, пожалуйста, из машины.
Джефф повиновался.
- Ваши документы.
Медленно и аккуратно, избегая резких движений, Дело извлек на свет подствольного фонаря водительские права, удостоверения частного телохранителя, разрешение на ношение оружия, а заодно и мобильный телефон. Коп быстро просмотрел карточки и бумажки в ламинате. Лица его за забралом шлема не было видно.
- Прошу прощения, офицер, я по распоряжению комиссара охраняю свидетеля.
Коп замер. Снял с груди микрофон рации, нажал кнопку.
- Центр, говорит Дикенс-четыре-шесть. Приём.
Секунда шипения, затем ответ:
- Слушаю вас, сорок шестой. Приём.
- Тут со стоянки выезжает некто Груббер, утверждает, что по распоряжению комиссара. Приём, – голос его был холоден и спокоен.
- Ждите, четыре-шесть, - и почти сразу, - Сорок шестой, обеспечьте объекту связь лично с комиссаром и дите дальнейших распоряжений.
Шлем ничего не выражал, но Джеффу показалось, что он чувствует снисходительное позволение пошевелиться. На свой страх и риск он плавно поднес к уху телефон, номер уже набирался. Коп заметно расслабился, но дуло автомата по-прежнему смотрело Делу в живот.
- Мистер…
- Ты где?
- На выезде со стоянки, сэр.
- Мисс МакЛарен?
- В машине, сэр.
- Передай ей трубку.
- Так точно, сэр. Мисс МакЛарен, вас комиссар к телефону.
Офицер мотнул стволом в сторону Ауди, Джефф сунул голову в салон и передал трубку, после чего захлопнул за собой дверь.
Минуту-другую Эинэ общалась с Нешвеллом по телефону, но из-за гула движка Ауди и полицейской машины рядом, ничего не было слышно. Потом зашипела рация на груди полисмена.
- Дикенс-четыре-шесть, пропустить автомобиль Груббера, по требованию оказать поддержку и сопровождение. Как поняли, приём.
- Понял вас, Центр, выполняю, - раздалось из-под шлема всё так же безразлично.
Дело едва не прыгал от счастья.
- Благодарю вас, офицер, поддержки и сопровождения не требуется. Всего наилучшего.
- Доброй ночи, сэр. Аккуратнее на дорогах.
Джефф раскланялся, залез обратно в машину и был крайне рад взяться за руль, чтобы хоть как-то унять дрожь в руках и пальцах. Шлагбаум открылся, броневик съехал на тротуар, они поехали дальше.
- Домой?
- Да… нет… Слушай, давай завтра съездим вечерком куда попроще? Здесь я как будто в дерьме искупалась… - ей было невыносимо грустно.
- Конечно.
- Хочу побыть одна. Высади меня на Мэллоу стрит.
- Но…
- Да хватит уже, Джефф! Мне на улицах не опаснее, чем когда я была танцовщицей. До дома я на такси доберусь. Как будто я одна понимаю, что ты рядом со мной, чтобы Деррик не волновался, а не чтобы меня защищать. Всё будет в порядке.
Они помолчали. Меллоу стрит выходила на площадь перед Городским Торговым Центром. Огни реклам, зеркальные окна офисных зданий. Лоск отраженный в лоске. Пройдись по отражениям – не найдешь ничего реального. Лишь игра света и пустота. Джефф остановился у входа в шикарный пассаж.
- Спасибо. Я оставлю твой телефон, мой сломался.
- Валяй… В смысле, конечно, мэм.
Эинэ посмотрела на себя в зеркало заднего вида, сокрушенно покачала головой, и вышла, не прощаясь.

X
С полчаса Джефф толкался по вечерним пробкам, ища оптимальный маршрут из города. Всего через час Ауди, забрызганная грязью до крыши с чмоканием остановилась на забытой равно туристами и жителями города смотровой площадки у Старых Скал, откуда в ясную погоду открывалась чудовищная панорама города, окутанного выхлопами миллиона автомобилей и газообразными испражнениями промзоны. Этой ночью, однако, облака милосердно скрыли разлагающийся город, а осенняя морось прибила к асфальту запахи, доносимые обычно ветром от химических и горнообогатительных предприятий.
Он заглушил мотор, вынул ключ и обошел машину, готовясь открыть обширный багажник. Ноги утопали в грязи выше щиколоток. Не успела крышка багажника подняться, три темные четвероногие фигуры выскочили одна за одной, в прыжке превращаясь в людей. Джефф кинул каждому из оборотней одежду.
- Самое чистое в ближайших окрестностях города место. Проверьте. А вообще, я уже говорил, что вы можете мне доверять.
Он был измотан. Очень хотелось есть. Ах, десяток сэндвичей с ветчиной и яичница из десятка яиц с тонко нарезанным фунтовым куском бекона, где вы!?
...