Великая тайна Фархелема гл. 21 - 23

21.   ПУТЬ   В   НЕИЗВЕСТНОСТЬ

– Так как же, в конце концов? Что будем делать дальше?
Кажется, лишь после этих слов Фиар – Джантар полностью проснулся и вспомнил, где находится. Ведь до сих пор (то по дороге, то на остановках, где высаживали очередного попутчика) он всё лишь как-то полупробуждался, видя в окно то ночную тьму, то, уже потом, тусклый серый предутренний свет – и, не чувствуя себя отдохнувшим, засыпал снова. И эти неполные пробуждения казались насильственными, будто что-то вырывало его из сна, не дав отдохнуть – и хотя теперь сон был глубоким, без видений, всякий раз ещё больше хотелось спать… И это, окончательное пробуждение оказалось тяжёлым – будто он, столько проспав, он всё же по-настоящему не отдохнул. А тут и было не до отдыха…
За окнами стало уже совсем светло. Правда, Эян поднялся ещё не очень высоко – но светил впереди и чуть справа, прямо в лицо сидящему у окна Джантару, и брызги грязи, налипшей снаружи на оконное стекло, рассеивали лучи, мешая видеть, что делалось снаружи. Хотя ничего и не делалось: за окном лишь проносилась тёмно-зелёная стена деревьев, над которой зубчато пульсировала у верхнего края окна, то расширяясь, то сужаясь, то временами совсем пропадая, полоска удивительно чистой и глубокой небесной синевы – которая после всех переживаний этих двух ночей вдруг показалась Джантару чем-то почти нереальным, неестественным… Уже как-то с трудом воспринимались любые приметы и образы мирного времени – когда никого не хватают среди ночи, и не приходится мучиться чувством возможной вины в этом...
– Тем более, наконец мы одни,– продолжала Фиар.– Едем в Кераф, как решили, и к ночи рассчитываем быть там. Вот я и спрашиваю: каков план действий? Ведь всё, что до сих пор обсуждали – и у меня в подвале, и сейчас – просто несерьёзно...
– А что сейчас обсуждали?– переспросил Минакри.– Как размножить и распространить запись – чтобы, если случилось такое, люди хоть знали, из-за чего? Что тут несерьёзного? Пусть все знают, на что так среагировала власть!
– Но разве мы точно знаем, на что она среагировала? И где и как собираетесь это делать? О чём только что говорили? Горные жрецы, аномальные зоны – где нас не будет искать полиция... И реально надеетесь как-то перезаписыватъ там кассеты? В аномальной зоне, где происходят малоизученные явления?.. Нет, всё это – планы отчаяния, для практических действий не годятся…
Джантар вдруг вспомнил, что уже слышал в подвале сквозь полусон обрывки подобных разговоров – но тогда не придал значения. Хотя речь и шла о «взрослых» документах, подполье; «загадках, не раскрытых наукой»: тайных обителях, горных жрецах, аномальных зонах (где, по легендам, обитают люди с разными необычными свойствами, которых отвергло «обыкновенное» общество, но зато там сама природная энергетика благоприятствует им); о каком-то полуразрушенном родовом замке в Центральной Лоруане; о переходе государственной границы... И всё это словно дошло до него лишь сейчас... И – обсуждалось уже не отвлечённо, а в практическом плане? Впрочем, Джантар помнил и такое: «всё это по слухам, реально ещё неизвестно, кого, где, как искать…» И ещё: «Мы всё равно люди современной городской цивилизации, а не те древние и дикие, к чьим идеалам нас без того уже призывают вернуться. И для нас смысл и содержание жизни – здесь, в городе, а не в дикой природе...»
– Да, но речь уже не только об этом,– ответил Итагаро на слова Фиар.– А как нам быть вообще. Если особый режим фактически ликвидирован...
Мгновенная дурнота встряхнула Джантара… Правда? Они уже точно знают? Что… каждый, кто отличается от других, и не может нести повинность «как все», непременно должен быть определён в интернат – как бы ни был уникален со своими особенностями? И это уже представлено как очередное восстановление справедливости к «простому человеку»… страшно подумать, но по логике событий иначе не выходит – по всей Лоруане? Такие меры не могут касаться лишь части страны, одного города… И надо срочно искать выход, который позволил бы продолжить достойную человека жизнь? Возможный уже... лишь за пределами лоруанского общества?..
Но… какой? Неужели и будет – аномальная зона, в отрыве от цивилизации, среди дикой природы, наполненной таинственными силами и явлениями? Или – обитель горных жрецов, известная из легенд и преданий, но которую непонятно где и как искать реально? Но – дошло уже до того, чтобы всерьёз рассматривать такие варианты?
Или всё же – более реально представимое… бегство в Чхаино-Тмефанхию? Но даже если бы и удалось – что может означать для родных и близких, остающихся здесь? И... как же сам Каймир? Нет, бежать может – тот, кто не надеется на свои силы в борьбе со злом, кому осталось лишь спасать себя. А они – не такие...
А тот полуразрушенный замок? Чей, какой? Наверно… родовой замок Аларифаи – Лартаяу когда-то упоминал о нём? Но и то – отрыв от цивилизации. Ведь замок далёк от населённых мест – да и многое ли от него осталось? Для физически здорового отшельника, беглеца от цивилизации, возможно, и выход – но не для них, людей с современными научными интересами...
Или уж – просто глубокое подполье, жизнь по чужим документам? Но тоже: сколь глубокое, как это будет на практике? Хотя верно: те давние сны, где он жил под чужим именем в незнакомой наяву квартире, работал ночным сторожем в также незнакомом наяву учреждении… И это теперь сбудется? Как сбылся уже и тот кошмар, и другое давнее видение – с автобусом, полным людей, прикованных наручниками? И… вообще, если сбылось одно – на очереди уже и другое?..
Нет – надо сперва понять, что происходит! А они (что вдруг понял Джантар) – как раз этого и не знают. Иначе и разговор шёл бы конкретно, а не так – вообще...
Да и мог ли быть ликвидирован особый режим учёбы школьников – всякий и для всех, без малейшего возможного исключения, по всей стране? И главное: зачем, по какой причине? Что собралось делать лоруанское государство с теми, для кого просто нет, не может быть специализированных интернатов по причине их уникальности – и кому наименее обременительно для них самих (и для того же государства) жить и учиться дома, не создавая ни в какой школе или интернате лишних проблем себе и другим? Хотя, учитывая пересказанные Донотом слухи, что ходили по больнице – вовсе предположить страшно. Но это – слухи...
А, с другой стороны: многих ли и коснулось прямо или косвенно? Много ли людей с такими проблемами, многих ли затронет – как их родных, близких, связанных с этими вопросами по службе? И многим ли из остальных будет до этого дело, многие ли усмотрят несправедливость, решатся открыто выступить против? Да и опять же: против чего именно? Каких, чьих конкретно решений, несправедливости каких масштабов?..
Все эти мысли как-то почти одновременно пронеслись, всколыхнув сознание Джантара новой волной тревоги, подавленности, неизвестной угрозы, неестественности, почти нереальности происходящего… А автобус мчался почти под самой стеной горного леса, продолжая путь куда-то в эту новую неизвестность. Ведь они не знали о происходящем сверх того, что составляло собственные впечатления за прошедшие сутки – и что могли решать, не зная? А решать надо было...
– Но мы до сих пор не знаем, что произошло,– ответил и Талир на слова Итагаро.– Что и как изменилось на самом деле, что ликвидировано, а что нет…
– И конечно, какие из нас отшельники в аномальной зоне или полуразрушенном замке,– согласился Итагаро.– А в отрыве от цивилизации – нам и кассеты не перезаписать. Пока просто едем домой к Джантару, как решили.
– И это мы только на полдороге туда,– ответила Фиар.– И так и будем ехать, не зная, что происходит? И – не опасно ли для нас туда ехать?
– Но что можем узнать здесь, на дороге?– возразил Донот.– И не забудь, кто мы сейчас... Помнишь, я в Риэланте на заправочной станции рискнул предъявить эти документы, чтобы заправили без очереди – и как всех перепугал? И откуда вообще знать: какой вопрос теперь насколько подозрителен, о чём можно спросить первого встречного, а о чём – нет? А привлечь лишнее внимание – сама понимаешь...
– Хотя, пока едем, как будто не привлекаем...– сказала Фиар.– Да и сколько уже проехали от Риэланта, а вокруг всё спокойно, как обычно. И здесь, на дороге, и в самом Риэланте, и в Джокураме, и в Джалате...
– A в Тисаюме как было?– ответил Итагаро.– Одних хватают среди ночи, куда-то везут, а для других – всё как обычно. Да, вот вам лоруанцы: одних можно хватать, тащить куда-то, как стадо свинокоров – а другие будут, как такое же стадо, стоять и смотреть...
– Там уже и из них не все только смотрели,– уточнил Ратона.– На сборный пункт целая толпа рвалась снаружи. И по городу, когда ехали к вам – чувствовалась напряжённость. Мне даже страшно представить, что там сейчас...
– А здесь всё спокойно… Хотя подождите...– Итагаро привстал с первого сиденья слева, напротив Донота.– Впереди опять патруль. Но нас, похоже, останавливать не собираются...
«А кто за рулём?» – Джантар, обернувшись, быстро обвёл взглядом салон автобуса. Да, они были уже одни, без тех случайных союзников по бегству. Слева напротив Джантара сидел Талир, и ещё через несколько пустых мест, на заднем сиденье – Ратона; справа – впереди по-прежнему Донот, а за Джантаром, по одному у oкoн – Фиар, Минакри и Лартаяу. Герма же в салоне не было – он и вёл автобус… Но за лобовым стеклом стремительно вырастал фургон, у которого стояли двое в форме дорожной полиции – и, хотя они никак заметно не реагировали на их автобус, у Джантара всё замерло в груди, и даже захотелось пригнуться, чтобы не быть видимым снаружи…
– А возможно, и не патруль,– Итагаро проводил взглядом уже удаляющийся фургон.– Просто остановились зачем-то…
– Джантар, сядь!– воскликнула Фиар (и Джантар понял: вместо того, чтобы пригнуться, он невольно встал, глядя в заднее окно вслед фургону!).– Не хватало, чтобы обратили на нас внимание…
– Почему?– ответил Итагаро.– Теперь, когда с нами нет «конвоя», выглядим просто как рейсовый автобус…
– Или специальный, с какой-то делегацией, группой командированных,– добавил Донот.– Что даже вернее: таблички с названием рейса нет. Да ещё тисаюмский номер – у автобуса, по виду, совсем не дальнего следования. И нас нигде ни разу не останавливали. Хотя патрулей на трассе многовато...
– И тоже: всегда их столько, или это сейчас…– с сомнением ответил Итагаро.– Конечно, главное – не привлечь внимание.
– А вообще как было по дороге всё время?– спросил Джантар.– Я только проснулся... Помню разве что, как высаживали кого-то – а потом где-то стояли, чтобы не перегрелся мотор…
– Я и говорю: странно спокойно, если сравнить, как было в Тисаюме,– ответил Итагаро.– Не считая некоторых эпизодов – но и те возможны в обычной, мирной жизни...
– Не уверен,– не согласился Лартаяу.– Правда, что чуть не сбили пьяных в каком-то селе – да, но остальное…
– Так это мне не снилось?– Джантар вспомнил: на крутом подъёме дороги в свете фар из пелены дождя возникли двое пьяных, что тащили куда-то отчаянно упиравшегося третьего – и Итагаро (кажется, за рулём снова был он) едва успел отвернуть, чтобы их не сбить.– Тоже на самом деле?
– Не снилось,– подтвердил Итагаро.– А что ты думаешь: всегда, во времена любых потрясений, найдётся такая мразь, лезущая под колёса…
– Но то, за Джокурамом… Когда я снова взял управление,– объяснил Лартаяу для Джантара.– И вдруг где-то позади голос через мегафон: «Остановитесь, вы превысили скорость!» (Джантара бросило в мгновенный озноб.) А на дороге как будто больше никого… Правда – горный серпантин, за поворотом могло быть не видно. Но и скорость у нас, смотрю – ниже предельно разрешённой. И кто ночью, в горах – следит за скоростью проезжающих автомобилей? Да мы и никакого полицейского поста там не видели… И вот уже думаем, что делать, Донот достаёт бумаги, оставшиеся «конвоиры» хватают пулемёты – причём видно: с оружием обращаться умеют... Правда, теперь и этому учат в школе… А что – не знаем же, с чем имеем дело. Рядовое злоупотребление властью дорожной полиции – или что-то хуже...
– Или речь и была не о нас,– добавил Талир.– Хотя дажё я с моим ночным зрением больше никого не видел. Разве что кто-то – глядя в прибор ночного видения, нёсся на полной скорости, не включая фар. Но это уже теоретически – кто решится на такое? Другие-то всё равно не видят! Если только – не наркоман, не сумасшедший. Но иначе сам не могу понять, за кем гнались…
– А потом удар,– продолжал Лартаяу.– Кто-то влетел куда-то на полной скорости – у нас тут даже стёкла завибрировали. И больше никто никого уже не преследовал. В общем, случай довольно загадочный.
– А перед самым Риэлантом?– напомнил Итагаро.– Смотрю: впереди стоит большой грузовик, пытаюсь объехать, а за ним – ещё полицейский фургон, и к нему из леса наперерез нам ведут четверых. Похоже, одна семья: родители и двое детей. Все в походном снаряжении, с заплечными мешками… И кто-то один споткнулся, из мешка что-то выпало, а полицейский пнул этот предмет ногой, и осколки – прямо нам под колёса! Хорошо ещё, сам не посмотрел в нашу сторону... Что об этом думать? Действительно схватили семью в походе за городом – потому что кто-то из детей что-то не отбыл? Или те взрослые – вовсе не их родители? Или кто-то из них – действительно преступник? Но всё равно – при чём тут мы, если только ехали мимо? Или… провокация, проверка – что мы будем делать в ответ на такое?
– Обычное дело,– ответил Лартаяу.– Чтобы произвести впечатление грубой силы на всех, честных и нечестных. Так что честный и не знает – на чьей он больше стороне. А им и не нужно, чтобы им верили, главное, они – сила, власть. И в обычной, мирной жизни, когда никто не ждёт подобного. В тот раз, на набережной, говорили...
«На набережной…»,– всё сжалось у Джантара внутри от мысли о тех, недавних днях. Неужели это всё – в прошлом? А впереди – неизвестность...
– Может быть и так,– согласился Итагаро.– Или мог не видеть, как подъезжаем...
– Рядовая ненормальность на фоне в общем нормальной жизни,– согласилась Фиар.
– А какие-нибудь конвои?– спросил Джантар.– Или что-то вроде тех учений, или палаточные лагеря? Ничего такого не видели уже тут, по дороге?
– Только однажды в одном селе шла колонна детей,– ответил Итагаро.– Совсем рано, ещё под утро. Но по возрасту все младших групп, без конвоя, в обычной одежде – и два или три взрослых, одеты просто как крестьяне. Тоже – могло быть что угодно. Шли на какое-то поклонение, что ли...
– А... колонна в зелёных рясах?– вспомнил Джантар.– Когда-то в моих видениях было и такое...
– Ты и это видел?– удивлённо подтвердил Ратона.– Да, ещё в Тисаюме, когда ехали за вами. Но не представляю, кто это могли быть.
– Наверно, женская школа какого-то монашеского ордена,– предположила Фиар.– Одна из немногих, где осталась своя особая форма. Хоть этих раздеть не рискнули...
«И это сбылось...– со странным, труднообъяснимым чувством подумал Джантар.– И всё на самом деле? Мы, в захваченном автобусе, бежим от такого, обсуждаем такое?»
– Я, кажется, больше не могу,– донёсся из кабины голос Герма.– Устал. Кому-то надо меня сменить.
– Давай опять я,– предложил Итагаро, вставая.– Уже отдохнул…
– Мальчики, не рискованно ли так, на ходу…– Фиар не договорила: Герм уже перелез ограждение кабины, на мгновения оставив её пустой. Джантару при виде этого тоже стало не по себе, но Итагаро был рядом, и сразу занял место водителя.– Могли просто остановиться...
– Я и не хотел лишний раз рисковать,– ответил Герм, садясь слева (откуда только что встал Итагаро).– Пока едем, ничего – но остановились бы неизвестно зачем, и сразу поехали, хотя никто не вошёл и не вышел… Вдруг тут уже и останавливаться нельзя? А у нас ещё кассеты, не говоря об оружии...
– Потом всё равно где-то придётся останавливаться,– ответил Итагаро из кабины.– Хотя бы чтоб мотор не перегрелся. Но пока не надо об этом думать. Будет подходящее место – встанем ненадолго... А вот что теперь с записью? Мы с ней уже всё равно – хранители тайны. Не той которую искали...
– И я уже думал,– признался Джантар.– Там, на выезде из Тисаюма. Что всё же эта запись имеет особое значение, но какое – пока не знаю...
– Да, запись...– повторил Лартаяу.– И что уже было решили: размножим ещё, распространим, разоблачим действия властей: смотрите, из-за чего всё устроили? Но как мы объясним, откуда запись у нас самих – подумали? И как будем выглядеть сами – если из-за нас произошло такое? Вы представляете: какую ответственность, вину перед каким множеством людей мы на себя возьмём?
– Не знаем же, так ли это,– напомнила Фиар.– И даже, повсюду происходит – или только в Тисаюме...
– А как сейчас проверим?– не выдержал Лартаяу.– Остановимся где попало, спросим первого встречного: у вас ничего чрезвычайного вчера не было?
– А просто ехать, не зная? И даже – чем, возможно, рискуем, не зная этого? А уж свои, каймирцы – наверняка не соврут, если спросим...
– Подождите!– сообразил Итагаро.– Знаете, что могут делать эти патрули? Отслеживают движение автобуса с заразными больными! И значит – им известен наш номер! А тут, представьте, мы остановимся и заведём с кем-то разговор! Давайте не рисковать. Пока верят в такую миссию нашего автобуса, мы в безопасности...
– Думаешь, может быть?– сдавленно от испуга вырвалось у Джантара. Такого он и предположить не мог.
– Не знаю...– Итагаро сам уже усомнился.– Но давайте без явных несоответствий той роли, которую взяли на себя…
– Но надо было вырваться из Тисаюма...– растерянно ответил Герм.– И это, как я понимаю, был единственный выход...
– Зато нигде ничего не сможем узнать до самого Керафа. И от Джантара после такой нагрузки нельзя требовать, чтобы он... Нет, Джантар, даже не пытайся,– спохватившись, добавила Фиар.– Наоборот, говорю: пока не восстановил силы – опасно.
– А я и не пытаюсь,– ответил Джантар.– Понимаю, что не смогу. Но всё думаю: неужели из-за нас?..
– А если не только в Тисаюме?– возразил Лартаяу.– Хотя уже совсем страшно, если везде... И из-за чего? Что мы записали какой-то бред?
– Но тогда и наверняка не из-за этого,– неуверенно ответила Фиар.– Да и в Тисаюме искали не тех, кто сделал какую-то запись. И вряд ли – акция устрашения. Что-то серьёзнее – и страшнее... И давайте перестанем винить себя за то, что так совпало по времени. Подумайте: как это может быть из-за нас?
– Вот и страшно,– ответил Итагаро.– Если такое по всей стране. Хотя и поверить трудно...
– Или и есть очередная вспышка массового безумия?– решился высказать вчерашнее предположение Джантар.– Буквально: массовый выход из-под контроля архаичных программ подсознания? И – именно у тех, кто ощущает свою ненужность в современной цивилизации? То есть… переход в острую форму всей этой шумихи о «простом человеке», «нормальном ребёнке», истощении ресурсов, и прочем? Тоже – думал вчера в очереди перед тем постом…
– А что, возможно,– Итагаро (против ожидания Джантара) даже не удивился.– Есть над чем подумать…
– Но сейчас не отвлекайся от дороги,– ответил Герм.– Вообще, до теоретических ли дискуссий теперь? Хотя мысль интересная...
– И какая уж отвлечённая теория...– возразил Итагаро.– Самая что ни на есть практика, с привкусом пороха и крови. Кто-то изо всех сил хочет удержать отжившее, да ещё представить так, будто они – жертвы, их ущемляют те, кто хотят слишком многого, а они лишь восстанавливают справедливость...
– Но расстрел...– вспомнила Фиар.– До сих пор не укладывается. А тут всюду так спокойно... Мальчики, а если мы сами что-то не так понимаем?
– Как же «не так»...– Ратона сразу умолк, и лишь затем продолжил:– Хотя расстрел вы не видели, только слышали – но остальное, что видел я сам... И что мог не так понять? Ужас – не ужас, боль – не боль, кровь – не кровь? Хотя… до сих пор чувство какого-то бреда, что ли... Будто оно всё ненастоящее, так не бывает в реальной, нормальной жизни...
– Зато в реальной, но ненормальной, очень даже бывает,– ответил Итагаро.– Вопрос лишь, насколько она ненормальна. Вот в чём бы не просчитаться...
– Но я говорю к чему: даже не улеглось в сознании,– объяснил Ратона.– Не дошло до ума, до спокойного анализа, всё на эмоциях: успеть схватить то, подделать это, добежать, пройти, чтобы не заметили... Но надо же и всё проанализировать, чтобы не сделать ошибки...
– Да ещё запись сама по себе похожа на бред,– напомнил Лартаяу.– И мы в таком состоянии, что трудно сообразить: в чём можем быть виноваты, в чём не можем…
– Давайте рассуждать спокойно,– Фиар будто подвела черту под предшествующим разговором.– Сколько уже проехали от Тисаюма – а ничего чрезвычайного не видели. Отдельные странные эпизоды... Как, мальчики, согласны?
– Как будто да...– не вполне уверенно ответил Герм.– То есть хочешь сказать: больше нигде могло не быть ничего особенного? И что было в Тисаюме, здесь могут не знать?
– И там, в больнице, работала лишь местная трансляция!– вспомнил Донот.– Я даже помню, один санитар сказал другому: такое творится, а местная трансляция несёт чушь – но почему молчит центр? И сразу не обратил внимания... Хотя это значит: никаких указов, законов и постановлений – всей стране не объявляли! Получается, и есть местная акция, не более?
– Но и в Тисаюме ничего не объявляли по городской системе оповещения!– возразил Ратона.– И мы, когда ехали за вами – видели, как люди толпами метались по городу, и спрашивали друг друга: что происходит, куда всех забирают? А другим тут же – нипочём, их не коснулось... И по местной трансляции – только эти стандартные излияния, а никакой официальной позиции заявлено не было!..
– Да, как же это...– растерянно произнесла Фиар.– Чтобы никто ничего и не объявил, не объяснил... Будто и есть – массовый психоз в одном городе...
– И хватали всех подряд,– добавил Ратона.– И кто что-то не отбыл в своём детстве; и этих, из монашеских орденов; и даже приезжих, что вообще нигде там не числились. Вот их-то – как искали, и где находили? А мы приезжих и подвезли по дороге, куда кому надо... Или нет,– забеспокоился он вдруг.– Тоже сразу не подумали...
– И тоже правда: кого мы везли?– спохватилась Фиар.– Хотя кто сразу думал… Союзники, товарищи по несчастью… Но как это: они были там, а семьи в других городах?
– Не до того было, чтобы спрашивать о таком...– растерянно согласился Ратона.– Или… мы всех их доставили к каким-то другим родственникам? Или наоборот: они все бежали из дома, не знаю что делали в Тисаюме – а тут срочно понадобилось домой? Хотя тоже: мы на Каймире недавно, по-вашему не понимаем – а родственники у всех здесь...
– Это те двое недавно,– уточнил Донот.– А остальные... Но и не понимали же наш разговор между собой...
– Но при этом точно знали, куда им нужно здесь, на Каймире!– ответил Ратона.– И стрелять явно умеют: там, на дороге, готовились! И приёмы борьбы хорошо знают... Будто сами – из офицерских семей или... беглые из военных школ, или элитных интернатов!
– Точно!– воскликнул Донот.– Сообразить бы сразу... Недавно на Каймире – куда перевели их родителей!
– А мы и высадили: кого совсем голым, кого в военной форме с оружием,– продолжал Ратона.– И... они сейчас где-то рассказывают, что и как с ними было!
У Джантара будто всё внутри сдавило тугой холодной рукой. Не подумали!..
– И… что, так прямо всё выложат?– глухо, будто у него пересохло во рту, вырвалось у Лартаяу.– Хотя попробуй не проговорись под свежим впечатлением...
– Нет, но… лоруанцы, уиртэклэдцы…– неуверенно возразил Донот.– В их семьях нет той близости, доверия между поколениями...
– То – между поколениями,– встревоженно ответил Герм.– А кому-то из сверстников – наверняка расскажут...
– Тоже вряд ли,– взволнованно предположил Лартаяу.– Сами подумайте: о чём пришлось бы? Об увлекательном приключении – или… совсем наоборот? Является кто-то из них домой в форме, с оружием – и сразу вопрос: откуда форма? И где своя одежда? И что рассказать дальше? В лоруанской семье, где и родители – вроде начальства по службе, и среди братьев и сестёр позору не оберёшься? Излишней откровенности, думаю, не будет…
– Но что-то объяснять придётся,– ещё с тревогой ответила Фиар.– А те, кто явились куда-то совсем голыми – что они будут говорить? Что те, кто везли их из Тисаюма, едут под видом заразных больных дальше, в Алаофу? Если мы при них слишком часто не упоминали Kepaф...
– Как будто не должны были...– ещё неувереннее ответил Донот.– А то самих снова потащат на обследование… И то: как высадили первых, ещё в Джокураме и Джалате, прошло чуть не полсуток, а нас нигде не остановили. Значит, никто не сказал лишнего...
– И всё же сколько патрулей на дорогах,– повторил Итагаро.– По какому случаю может быть? Если нас лишь провожают взглядом, ничего больше... Наверно – как я и думал...
– И ехать ещё сколько…– добавила Фиар.– Проехали не больше полдороги, до Керафа примерно ещё столько же. Да, но...– Фиар умолкла, не договорив.
– В чём дело, Фиар?– с тревогой переспросил Ратона.– Что ещё не так?
– Как будто ничего... Но я вдруг подумала: зачем едем в Кераф? Каков дальнейший план? И верно ли мы решили? Хотя конечно, семья Джантара сейчас там. Но разве хоть как-то знаем обстановку – там, и вообще?..
Какое-то время все молчали. Видно, и об этом никто до сих пор не думал...
– Вспомни, из чего возник сам план...– наконец начал Донот.– Хоть как-то вырваться оттуда. А те все – из других городов… И мы с Ратоной решили: развезём сперва по домам их, а дальше по дороге как раз Кераф. Только такой план и был. Да, но правда: если тут везде всё спокойно, ничего не происходит... Что получается? Мы угнали автобус, помогли бежать тем, другим – которые разоружили солдат и отобрали их фopмy, возможно, причинив при этом телесные повреждения – а сами едем дальше, изображая заразных больных и сопровождающего их врача… в обстановке мирного времени, когда такое ничем не оправдать?
И вновь повисло ошеломлённое, подавленное молчание… Оказывается, никто не думал и о таком...
– Но мы видели, что там творилось,– глухо ответила Фиар.– И, думаете… тут могут совсем ничего не знать?
– Похоже на то,– глухо ответил и Лартаяу.– И будто мало, что взяли автобус, оружие, неизвестно чью одежду из морга, отправили по компьютерным сетям ложное извещение об особо опасной инфекции – так ещё кассеты...
– И... кто мы теперь с точки зрения закона?– Джантар снова почувствовал: у него всё холодеет внутри. Одно дело было бы: бежать в неразберихе, спасаясь от опасности, используя любые доступные возможности и средства; и совсем другое: в обычной мирной жизни, когда действуют обычные законы, и ничто не оправдано никакими чрезвычайными обстоятельствами – завладеть отобранным у солдат оружием, угнать автобус, воспользоваться поддельными документами... Хотя там, откуда бежали, обстановка не была нормальной – и приходилось принимать решения, толком не зная, что происходит! Да этого и сейчас не знали… А уж там можно было предположить всякое – не исключая войну, если вспомнить ошибочный, как тут же оказалось, расстрел «по законам военного времени»! И что делать, к каким властям пытаться апеллировать, чей милости ждать – когда опасность столь реальна, но степень её и масштаб неясны? И всем им доводилось уже ощутить на себе и странную беспомощность, и явную несправедливость властей – в других критических ситуациях... Но увы, это лишь общие рассуждения. И хотя всё как будто правильно – есть ещё закон, и те, кто стоят на его страже. Нередко – тупые, начисто лишённые сострадания, особенно к подросткам, не желающие ничего и никого понимать...
– Нет, но сразу вопрос: чем с точки зрения закона является то, от чего мы бежали?– переспросила Фиар.– Хотя кто-то может решить, что не имели права. Тут – везде всё спокойно…
– Не исключено, тоже лишь внешне,– предположил Минакри.– А останавливаться, чтобы выяснить, нельзя. Если нас отслеживают по трассе как заразных больных, фиксируют прохождение через такие-то пункты...
– Да, положение...– сказал Талир.– И это только взрослого в такой ситуации захотят понять, это для него – потрясение, трагедия... А подростку будто и положено зависеть от чужой строгости и несправедливости. И всегда можно сказать: ну, потащили вас куда-то помимо вашей воли, гоняли весь день голыми с этажа на этаж, хотели использовать как санитаров в морге – так что вы хотите, вы же ещё дети, сами не знаете, что лучше, что хуже...
– Вот именно: и как мы должны были реагировать?– согласился Минакри.– Как определить: где ещё допустимый произвол, а где уже недопустимый?
– Мальчики, это уже не просто в общем плане!– напомнила Фиар.– Надо думать, что делать, что и где в случае чего объяснять! А то пока продолжаем ехать в сторону Керафа…
– А что делать?– ответил Итагаро из кабины.– Остановиться где попало, сдаться на милость первых попавшихся властей, и пытаться что-то объяснить? Да ещё – имея с собой эту запись? И вот это как объяснишь – даже если сумеешь объяснить остальное?
– Нет, конечно...– начала Фиар.– Хотя представители власти наверняка должны знать, что произошло...
– И что будем делать, если выяснится: это было совершенно законно?– переспросил Итагаро.– И что, если незаконно? А то уже с нашей стороны можно найти формальные признаки преступления…
– Вот это и страшно,– ответил Джантар.– Им только дай ухватиться за «формальные признаки» – и неважно, кто чем рисковал, мог ли уйти от опасности иным образом. Можно чудом остаться в живых – а какой-то подонок придерётся, что не имел права действовать так-то… И с позиций здравого смысла вроде бы всё понятно – но из-за «формальных признаков», получится, не имел права спасти себя или другого...
(«И это на самом деле?– снова пронеслось в глубине сознания с мгновенным чувством нереальности.– Я уже говорю о таком в практическом плане?»)
– И если так даже со взрослыми,– с оттенком какой-то затаённой решимости добавил Минакри,– что говорить нам... Подросток всегда только виноват, не имеет права защищаться, предпринять что-то сам… И всегда – только так: не воображай, что ты лучше того, кто тебя обидел! Заранее знаешь, что всерьёз и не выслушают – сразу начнут искать в твоих словах ложь, чтобы вывернуть виноватым самого... А тут действительно: с одной стороны – бегство от реальной опасности, с другой – формальные признаки юридической вины!
– И по закону надо что-то куда-то сообщить, доложить, возможно, кому-то сдаться...– ответил Джантар (чувствуя: с каждым словом что-то всё более обрывается в его душе).– Но что будет дальше – не по закону, а по логике жизни? Не что «должно быть» – а бывает реально? Никто не оценит твою честность – и даже факт, что пришёл куда-то добровольно! И принесёшь в жертву не только свою судьбу – потянешь следом ещё многих? Хотя мог ли я думать, что сам окажусь в такой ситуации, буду говорить такое...
– Но что всё же делать?– нетерпеливо переспросила Фиар.
– Пока признать для себя факт, что мы в конфликте с законом,– продолжал Джантар с совсем уж смешанным чувством.– Но и законы не так уж священны. И до каких пор быть жертвой закона, который вяжет человека по рукам и ногам, мешая спасать свою жизнь – а на его страже стоят те, кто сводят сложность жизни к ограниченному набору простых схем, и их не интересует: по силам ли человеку нести всё новые и новые жертвы на алтарь очередного разбирательства? И не то, что мы не чисты перед законом – он не чист перед человеческой совестью!..
– А если нас остановят прямо сейчас?– переспросил Ратона.– Опять предъявим эти бумаги? А если не поверят? Теперь, когда Донот уже один, без конвоя, сопровождает нас?
– А что ты предлагаешь?– воскликнул Лартаяу, выдав этим общее напряжение.– Какой ещё есть выход? Или пусть кто-то из представителей власти сам – каймирец, мы ему сдадимся… Но и он обязан действовать по закону, иначе – соучастник! И ему всё равно придётся подключать к делу ещё кого-то – чтобы уже в другом качестве отправить нас дальше! Так скольких человек мы ввергнем даже непонятно во что? Хотя и то верно: представитель власти должен что-то знать...
– А про Моаралану разве вся страна сразу узнала?– напомнил Итагаро.– Несколько дней прошло, пока сообщили, что там и как! И местные чиновники везде по дороге – узнавали сперва от наших родителей!
– А быть принятыми за сумасшедших тоже опасно,– добавил Талир.– Вот и едем к родителям Джантара – уж они нам поверят…
– Нет, а всё же?– повторил Ратона.– Допустим, нас остановят – и не сработают ни эти бумаги, ни наши способности. Что тогда?
– Есть ещё пистолет с иглами, взрывчатка, наконец, трофейные пулемёты!– не выдержал Талир.– Хотя почему должны не сработать наши способности?
– Мальчики, но вы же не собираетесь стрелять из этих пулемётов?!– испуганно воскликнула Фиар.
– Всё сделаем, чтобы до такого не дошло,– уже спокойнее ответил Талир.– А это – так, вырвалось...
–Хотя по нам уже стреляли,– напомнил Итагаро.– И мы ещё наверняка услышим, как будут оправдываться, что только исполняли долг! Будто жертве легче, если убийца формально прав по закону... Нет, сами мы не будем доводить дело до крайностей, но если дойдёт – с ними церемониться нечего...
– Но разве мы можем рассуждать, как они?– снова не выдержал Лартаяу.– Это им легко бросаться словами о том, как жертвуют жизнью, исполняя долг или приказ! Когда им десятилетиями никто реально не противостоял – а сейчас уже ни на что не годны ни как организация, ни как личности! И им даже проще глупо умереть, оправдав этим пустоту своей жизни! Нo нам всем – есть зачем жить! И у каждого из нас – есть те, кто хотят видеть нас живыми и здоровыми! И у нас нет права на лишний риск всем тем, что узнали, поняли, и ещё хотим узнать и понять! А жертвовать легко, когда жертвовать нечем!
– Всё верно...– согласился Итагаро.– Хотя сколько же терпеть над собой такое? Берутся спасать только здоровых, а больных оставляют на произвол племенной банды – «исполняют долг». Хватают невинного, тащат в тюрьму – «исполняют долг». Цепляются к подростку только потому, что подросток – «исполняют долг». Таскают человека по допросам за то, что делал свою работу как умел – «исполняют долг»... И если преступника хоть можно разоблачить – попробуй разоблачи «исполняющих долг»! Они же сами формально ничего не нарушают – а это, мол, просто ошиблись... А если мы тоже ошиблись – с кассетой, автобусом, – сойдёт нам так, как «исполняющим долг», или нет? Им можно застрелить кого-то по ошибке – и это ошибка, не более; а для другого ошибка в какой-то мелочи – уже преступление? Жили тысячи лет без «особо уполномоченных» с их «долгом» – и никто так не зависел от чужих ошибок… А теперь думай, как и что им представить, чтобы отнеслись благосклонно! Будто вправду – не такие же люди, а уж не знаю кто. А что бы ты ни прошёл, ни пережил, для них всегда – только подозреваемый...
– Но доходит до дела, и человек сразу теряется,– ответил Лартаяу.– Даже не из страха: смущает человеческий облик врага. А они – «при исполнении», для них люди – никто, отходы этой их службы. Вот в чём проблема...
– Не очень отвлекайся от дороги,– предупредил Герм.
– Я и не отвлекаюсь. Уже освоился с управлением,– ответил Итагаро.– Но, понимаете, для меня как раз чётко и опредёленно: люди и нелюди, личности и особи стада. Хотя тоже возможно, на словах, а дойдёт до дела – начну сомневаться. Всё же передо мной – то, что выглядит как человек. А не просто ночная тень, как там во дворе...
– Всё тот же трудный вопрос 72-го века,– напомнил Минакри.– Вернее, ещё конца 71-го. Тоже хотели видеть в них людей, равных себе...
– И всё равно в человеке сразу предполагаешь человека,– согласился Лартаяу.– Даже при всём нашем горьком опыте...
– Нет, а конкретно?– спросил Герм.– Что в случае чего будем делать? В этой как будто мирной обстановке – где, возможно, никто ничего не знает?
– Просто постараемся не доводить дело до крайности,– повторил Итагаро.– Что я пока могу сказать? Да, положение... И никому ничего не объяснишь...
– Хотя есть те, кому по закону все должны объяснять всё,– добавил Минакри.– А в ответ: это ты врёшь, хочешь их запутать. А в их руках – твоя судьба... И, однажды попробовав – не захочешь связываться ещё раз… Но что до того закону, по которому должно быть: сказал им правду – и они на твоей стороне... Он исходит не из того, что есть – а что должно быть...
На этом Минакри закончил – и больше никто ничего не ответил. Всё было понятно и без слов. Тяжесть пережитого, тяжесть их положения – казалось, отнимала всякое желание говорить. И Джантар лишь молча отвернулся к окну...
И тут он увидел – как за время разговора успел измениться вид за окном. Горные леса остались позади, и расстилалось огромное пространство ярко-зелёных, как будто пойменных лугов, лишь у самого горизонта окаймлённое голубоватыми в дымке отрогами гор… Должно быть, они уже обогнули нагорье с востока, и въехали в пределы северной, равнинной, хафтонгской части Каймира – где на их пути дальше почти до самого Керафа не было городов. Ведь дорога была проложена почти напрямик, от восточного края нагорья – к самой горловине, соединявшей пepeшеeк c пoлуостровoм; и, сомкнув ответвления к Кильтуму на востоке, и Кертаму и Фхорту на западе – сама пролегала лишь сельской местностью, если не считать нескольких небольших городов уже перед самым Керафом… Но – и ещё что смутно вспомнилось Джантару, вызвав в памяти нечёткий образ, ассоциацию? Ах да, атмосферная дымка... Это о ней он думал тогда, при просмотре записи...
И в тот же момент автобус въехал на какой-то мост или дамбу (от чего довольно ощутимо тряхнуло) – и понёсся над ярко-синей в лучах уже довольно высоко поднявшегося Эяна гладью водохранилища или озера. Кое-где над поверхностью выступали крохотные островки жёлтой почвы, почти сплошь покрытые зарослями чахлых деревьев с каким-то судорожным переплетением неестественно скрученных сразу в нескольких направлениях, почти безлиственных тёмно-серых ветвей – будто застивших в отчаянии от вечной борьбы за жизнь с враждебной средой обитания. А вокруг расстилалась спокойная водная гладь – и впереди за мостом, на серой ленте дороги, поблёскивали редкие разноцветные искорки далёких автомобилей. (И – как похоже на их собственное положение! Борьба, риск, отчаяние, возможно, трагические ошибки одних; и тут же – ровное, размеренное, далёкое от этих проблем спокойствие других...)
«И что сейчас можем решать?– подумал Джантар.– Действительно: только ехать и надеяться, что нас не остановят. И думать: что будем делать, если всё-таки...»
От этой мысли сознание вновь наполнилось тревогой. Неужели... опять предчувствие?
Ещё более встревожившись, Джантар прислушался к своим ощущениям – одновременно быстро вспоминая прежние видения в попытках найти там что-то похожее на данный момент, ситуацию – но ничего не вспоминалось. И даже напротив: он вдруг ощутил где-то глубоко, на втором плане мыслей, что-то похожее на протест против этой, уже показавшейся какой-то насильственной, заданности, предопределённости, зависимости от видений и предчувствий. Но и этот протест не мог заглушить новой внезапной тревоги...
– Опять патруль...– словно удар, прозвучал голос Итагаро.– И кажется, на этот раз останавливают нас. Правда, один из двоих – каймирец. Но второй не внушает мне доверия...
– Мальчики, спокойно,– предупредила Фиар.– Но если что, будьте готовы пристегнуться наручниками. Или не надо... Мы не знаем, нужно ли это здесь. В общем, будьте готовы ко всему…
«И тут предчувствия не обманули... Но что делать?– как-то мысленно прорвалось у Джантара сквозь грохот ударов сердца – когда Итагаро уже останавливал автобус, а Донот открывал дверь.– И на этот случай никакого видения нет...»
Теперь мгновения уже не падали каплями вечности, как тогда в подземелье – каждое растягивалось в свою, отдельную вечность, и эти вечности текли дальше параллельно одна другой… И лишь одна мысль будто отпечаталась в сознании Джантара: неужели придётся просить одного помочь... против другого?..
– Из Тисаюма?– донеслось снаружи ещё несколько мгновений спустя – и с каким-то полуоблегчением (как тогда, на набережной) Джантар понял: говорил полицейский-каймирец.– И как там сейчас? Я от одного водителя слышал такое, что трудно поверить...
– Да, что-то происходило,– ответил Донот тоже по-хафтонгски, но «взрослым» голосом (а как мог сказать иначе? Хорошо хоть, его голос не выдал малейшего волнения...).– В больнице, когда мы уезжали, была полная неразбериха. И как нам наспех оформили документы, с такими и едем…
«Ой... А наши бывшие попутчики?– новая внезапная мысль заставила будто сжаться от испуга.– Тоже вписаны туда! И если тот, второй, увидит...»
– И правду говорят, что не только детей собрали?– переспросил тот же патрульный.– Взрослых тоже? И есть даже раненые в столкновениях?
– К сожалению, похоже на правду,– ответил Донот. (И тоже: как было ответить иначе в присутствии того, второго? Вдруг тот понимал по-хафтонгски?) – Хотя сам я раненых не видел. А взрослые до 30 лет – как будто были...
– Надеюсь, знаете, что делаете,– почти шёпотом ответил патрульный, и, повернувшись, уже громче по-уиртэклэдски обратился к другому:– Убедился? И самому страшно, правда? А я говорил: не те, не надо их останавливать...
«Он понял,– пронеслось у Джантара ещё сквозь дурнотное напряжение.– И не выдал нас... Так и есть: представитель власти, ставший сообщником. Как и говорили...»
– Да, кажется, он понял,– будто отвечая на мысль Джантара (хотя почему «будто»?), с облегчением сказал Талир, едва Донот закрыл дверь, а Итагаро завёл двигатель, и они снова тронулись в путь.– Понял – и решил, что мы всё делаем правильно.
– И тут по официальным каналам никто ничего не знает,– констатировал Донот.– Только по рассказам очевидцев…
– И никто нас специально не отслеживает, иначе так просто не остановили бы, приняв за других,– добавил Итагаро.– И нет у нас какого-то особого статуса, и гарантии от таких остановок в дальнейшем. Вот что мы сейчас узнали…
– А главное: всё это либо ограничено Тисаюмом, либо конкретно сюда ещё не дошло. То есть это не повсеместно. Хотя насколько не повсеместно – тоже вопрос... И сам наш документ ненадёжен. Внимательно посмотрев, можно заметить неладное… Да, а те, кто уже вышли?– кажется, лишь тут спохватился Талир.– Они ведь тоже там значатся!
– Ты знаешь, нет...– растеряно ответил Донот, бегло пересмотрев бумаги.– Почему-то тут – только мы… Что я не так сделал? Или компьютер дал сбой... Или сам, когда они называли мне себя – только о нас и думал...
– Да, мальчики, пока нам больше везёт, чем мы что-то правильно решаем,– сказала Фиар после долгой ошеломлённой паузы.– И какие из нас подпольщики-конспираторы... Разве что у Лартаяу есть опыт, и то не такой... Что ж, пока едем дальше, как ехали. И будьте наготове на случай чего – все, кто может...
«А я сейчас ничего не могу...»,– с горечью подумал Джантар, вдруг снова ощутив (сквозь не спадающее напряжение) ту же упорную слабость и усталость. Или нет – уже именно телесную, физическую, от которой кружилось голова, перед глазами плыли фосфены в виде кругов, зигзагов, искр…
– Но... что со мной?– в тревоге вырвалось у Джантара.– Только этого не хватало...
– Джантар, ты просто голоден!– спохватилась Фиар.– Ничего не ел весь вчерашний день – там, в подвале! И мы даже не подумали! То засыпал, то просыпался – а мы сами были в шоке, не знали, что делать. Кое-чем подкрепились из того, что было в подвале – а о тебе забыли... Подожди, что-то найду из остатков наших припасов,– Фиар направилась в конец автобуса.– Как же мы неопытны в таких делах… Правда, надо поделить на всех: Донот и Ратона тоже только однажды завтракали здесь, а Лартаяу, Герм и Итагаро по очереди ведут автобус, им нельзя быть голодными,– донёсся шорох бумаги: Фиар разворачивала какие-то свёртки.– Вот и не знаю, как поделить, чтобы не пришлось пользоваться кредитными картами...
– Какими ещё картами?– вздрогнул Джантар. Снова вернулось чувство нереальности, он даже испугался, не начинается ли бред от истощения. Он не помнил, чтобы у них с собой были кредитные карты.– Откуда они у нас?
– Тоже из больницы,– объяснил Донот.– Подобрал в суматохе. Лежали на полу, даже не знаю, чьи… А что было делать? Думали, уж не война ли это... А так хоть будет за что приобрести продовольствие, заправить автобус. Уже однажды заправляли... Хотя и риск, конечно – вдруг уже числятся в розыске как краденые. И тогда вся надежда – на способность Итагаро обмануть автомат на заправочной станции. Но вообще кто виноват: мы – или те, кто поставили нас в такое положение? Ведь не может это быть из-за нашей записи...
«Хотел бы и я быть уверен...– подумал Джантар, почти целиком погрузив в рот какую-то сладкую плитку, которую протянула ему Фиар (и лишь тут поняв, как он был голоден). Но и это не принесло ощутимого облегчения: сквозь тяжёлую усталость не давали покоя всё те же мысли.– Конечно, легко сказать: массовое безумие, подсознание общества, архаичные животные программы… Но это механизмы, причины – а конкретный повод? Вдруг всё же – наша запись? И что с того, если поставили в отчаянное положение также и себя, не ждали таких последствий, лишь хотели понять, что происходит, и что власть скрывает от общества? Уже не отвлечённый, абстрактный вопрос: в чём и насколько виноват тот, кто ищет истину – а страдания конкретных людей?»
Ощущение бредовой нереальности ворвалось с новой силой – и он понял, что это yжe страшно. Ещё немного – и он не выдержит напряжения, тяжести возможной вины… Нo как же остальные, которые рискуют не меньше, семья, которая ждёт дома – да и сам он, с его планами и поисками?..
«Нет...– мысленно произнёс Джантар, из последних сил одолевая эту бредовую нереальность.– Я не имею права сдаться. Ведь и принадлежу уже не только себе. Сдаться проще вceгo, но надо держаться, и жить – даже с этим. Жить – и донести до других людей то, что знаю и понял, жить – и искать ответы на те же вопросы...»
– А теперь попробуй опять заснуть,– кажется, Фиар поняла его состояние.– Это просто депрессия. Всей правды мы не знаем. Так что и не думай об этом…
– Да, вы ещё как-то держитесь...– с внезапной горечью обиды вырвалось у Джантара.– А я...
– А кто столько раз за вчерашний день держал связь, если не ты? Вот и отдал много энергии. А это...– не удержалась от тяжёлого вздоха Фиар.– Да, не знаем, как и почему случилось. И нельзя забывать: впереди ещё долгий путь. Нам надо добраться до цели – и тогда уже всё выяснить…

22.   ДЕТОНАТОР   БЕЗУМИЯ

– Кажется, добрались…– дрогнувшим голосом произнёс Джантар.
– Это уже Kepaф?– удивился Донот.– И куда теперь дальше?
– Пока прямо...– ответил Джантар, вглядываясь в приближающиеся (но ещё такие далёкие) ночные огни родного города, и тоже боясь поверить, что они почти у цели.– Пригород уже позади, дальше будет промышленная зона. Мне так кажется… Я сам редко бывал в этой части города. И это даже не главный въезд в Кераф – старая дорога через пригородные сёла, которой редко пользуются. Но так мы меньше привлекаем внимание, вот я и решил свернуть сюда…
«А не ошибся ли я?– почему-то подумал он вдруг.– Что, если свернули не туда? Я так редко бывал здесь…»
И правда: ему казалось, что при свете дня отсюда уже должна открываться панорама окраин, взбегающих по склону холма – а тут лишь где-то далеко впереди поднимались редкие неяркие цепочки огней. Странно… И затем вскоре – дорога должна была пройти мимо одного из заводских корпусов, совсем близко подступающего к ней, и его тускло освещённые фонарями огромные мрачные полукружия (так вспоминалось Джантару) – скрыть и окраины, и даже часть небосвода над ними… Но пока заводские корпуса тянулись лишь слева, а далёкие огни впереди приближались медленно, будто были намного дальше, чем ожидал Джантар... Неужели они могли ошибиться дорогой – и ехали не к нужной им окраине Керафа? Хотя и никакой другой похожей дороги здесь, кажется, не было…
– А здесь не попробуешь сам?– предложил Донот, имея в виду управление автобусом.– Это твой город, я его не знаю. И Итагаро, и Фиар – уже не всё помнят. А ты тут постоянный житель...
– Стоит ли?– усомнился Джантар, хотя мгновение назад готов был согласиться.– Опять надевать чью-то рубашку на случай чего? И осталось совсем немного… («Если правильно едем»,– не решился добавить вслух Джантар.)
– И как люди это носят... Меня такая одежда просто душит,– признался Донот.– Не знаю, как бы я себя чувствовал в ней весь день… А так – «за взрослого» у нас побывали Герм, Итагаро, Фиар... Потом, когда ты спал,– объяснил Донот.– Да я и той ночью снимал на время – а то был момент, ещё прожёг бы ненароком. Сам понимаешь: такая аура – и такая одежда. Будто не даёт выхода какой-то энергии, держит вокруг тела заряд и не пускает. Не знаю, может ли на самом деле плотная материя сдерживать ауру – но ощущение такое...
– Понимаю,– ответил Джантар,– но если бы в этот момент опять остановили?
– Пришлось бы срочно натягивать на себя. Хотя в ней и автобус вести трудно: сковывает движения. А водителю достаточно рубашки – его ниже пояса не видно. До сих пор так и ехали...
– И я надевал чью-то, когда пробовал себя в качестве водителя,– вспомнил Джантар.– У меня тут своей нет. Осталась в Тисаюме…
– И оказывается, как легко научиться...– сказал Донот.– Сколько всего дети могли бы знать и уметь, если бы взрослые не запрещали... Долго ещё ехать?
– Уже недолго,– с облегчением вздохнул Джантар, наконец увидев высокую стену с полукружными арками перекрытий, будто выплывшую в слабой свете фонарей из ночного мрака.– Видишь, уже и завод по правой стороне… Но где лучше свернуть: сразу, или на втором повороте…– задумался он.– На втором. А то сразу – новостройки, и дорога не очень ровная....
– Как там, где ты как раз сел за управление?– напомнил Донот.
– Что-то похожее,– признался Джантар (вспомнив момент, когда автобус под его управлением оказался на временном объезде мимо закрытого на ремонт участка дороги, и с трудом удалось вывести его оттуда без серьёзных последствий… Правильно ли они тогда, на пустынной предвечерней дороге, решили – что навыки водителя в случае чего понадобятся всем? Хотя и кто мог знать, что попадётся такой участок... И что думать об этом: они уже добрались до Керафа, ехали окраинной улицей, что так и называлась – Заводская… Добрались, ни разу больше никем не остановленные, не встретившие ни одной конвоируемой колонны, и даже – молитвенной процессии или сборища. Во всяком случае – настолько помнил Джантар за время, когда не спал)...
Промышленная зона кончилась, первый поворот направо остался позади – и по левую сторону потянулись старые двухэтажные дома с местами облетевшей отделкой, а по правую – вслед за большим сквером открылось четырёхэтажное здание (где, как вспомнил Джантар, и располагалась организация, ведающая тренировочными лагерями. И он даже вздрогнул, увидев: там, несмотря на позднее время, в некоторые окнах горел свет, и по матовому фону стёкол двигались чьи-то тени. И подумал, правильно ли сделали, не свернув на том повороте… Хотя двор за высоким забором из вертикальных прутьев, со смутно черневшими тренировочными сооружениями – был тёмен и как будто пуст. И всё же эти яркие окна среди ночи – теперь, после всего случившегося, не могли не встревожить, не напомнить: пусть они и добрались, но как и в каком качестве)...
– Мальчики, это уже Кераф?– отвлёк его полусонный голос Фиар.– И вы меня не разбудили? Я хотела увидеть, как будем въезжать в город...
– Въехали с окраинной, пригородной дороги,– объяснил Джантар.– Через промзону...
– И будить тебя не хотели… после той истории,– добавил Донот.– Ах да, Джантар, не знаешь... Ты опять заснул после своего первого водительского опыта, а тут – авария на дороге. Два смятых автомобиля, трое убитых, один раненый. А уже совсем темно, и вокруг, кроме нас, никого... Только на горизонте – огни какого-то небольшого города, но разве мы знаем, где там ближайшая больница? И появиться там – сразу объяснять что-то о себе... Но мы остановились, Герм и Фиар сделали, что могли – и всё равно он остался в довольно тяжёлом состоянии: внутренние кровотечения, переломы… И мы быстро поехали вперёд, вызвали с уличного аппарата связи аварийные службы на трассу,– продолжал Донот, уже подводя автобус к перекрёстку,– а сами поехали дальше… Теперь направо или налево?
– Направо,– как-то механически ответил Джантар, ошеломлённый рассказом Донота.– Улица Ветафомисская... И вот, значит, что проспал…
– Такое и проспал,– подтвердил Донот, плавно вводя автобус в поворот вокруг широкой площади с монументом в честь победы войск правительства Фаалокра над уиртэклэдскими националистами и освобождения от них Керафа. («И казалось, это-то была последняя война,– с горечью подумал Джантар.– Больше не будет ничего такого...») Здесь начинался почти незаметный пологий подъём к вершине холма, где и находился дом Джантара, и та неохраняемая стройка.– И потому мы так задержались. Хотя возможно, и лучше, что въезжаем в город так поздно: мало кто видит…
«Да, и запутываемся всё больше...– с внезапной полуоглушённостью подумал Джантар.– Раненого опять пришлось оставить на дороге, пусть и оказав помощь. А ещё эти тени за окнами…»
– А что делать?– как-то неожиданно будто ответил он себе.– Да, формально неправильно. А правильно – когда человек остаётся на месте, ждёт полицию, и его же хватают как виновника? Или как однажды кто-то повёз раненого в больницу – патрульным автомобилем дорожной полиции, что в темноте сразу не заметил… И хотя раненый сам был полицейским – почти год тянулось следствие, пока удалось как-то обосновать: в данных обстоятельствах – не такой уж грех! И в таких случаях всегда вспомнишь подобное... И страшно сделать доброе дело: вдруг потом отвечать как за преступление? И кому легче от формально установленной справедливости – потом, когда жизнь уже поломана? Вот и выбирай, кто меньше рискует: раненый, на котором точно нет вины – или ты, ведь сразу не скажешь, что на тебе её нет...
– Если мы уже не поломали себе жизнь...– откликнулся Итагаро из дальнего конца автобуса, пронося по проходу мешок с пулемётами.– Толком и не знаем: что происходит, как будет выглядеть с позиций закона? И второй раз не скажешь, что был похищен в полубессознательном состоянии,– добавил он, имея в виду легенду Лартаяу.
– Что сейчас говорить,– с тяжёлой усталостью ответил Лартаяу.– Приедем и узнаем всё на месте… Как, Джантар, далеко ещё?
– Вот только эта улица – и поворот налево, на Алаофскую,– ответил Джантар, глядя в окно, за которым проносились освещённые фонарями лишь внизу (верхние этажи почти терялись во мраке) стены знакомых ему с ранних лет домов, тревожно чернеющие рядами окон. И это не просто казалось после пережитого: по всей улице почему-то нигде не светилось ни одно окно – и это было странно, и заставляло сердце сжиматься в тревоге. А в памяти вдруг стали вспыхивать мгновения прошлого, когда он видел эти кварталы совсем другими... То – залитыми утреннем светом по-осеннему низкого Эяна, создающим особенную резкость теней; то – ещё хранящими дневное тепло, в бронзовом свете летнего заката, с зеленоватой полосой у горизонта – как бы отделявшей перевитые красные нити облаков от уже начавшей темнеть глубокой чистой синевы вечернего неба; то (лишь на миг) – с деревьями в спиралях нежной зелени после первых весенних дождей; то – в снегу, изморози, морозной дымке, в белесоватом сиянии зимнего дня… Мгновения, когда он, не думая ещё ни о какой кровной мести, бредовых видеозаписях и массовых психозах, спокойно ехал здесь на велосипеде сам, или вместе с Кинталом и Тайларом, или шёл куда-то с родителями... Мгновения тогда ещё каких-то надежд, уверенности, мира, покоя – увы, теперь словно оставшиеся за какой-то гранью... И лишь ещё мысль пришла вдруг: а что помнили из своего детства взрослые, устроившие это в Тисаюме? Что – кроме так хорошо знакомых по «детской» прессе надрывно-злобных излияний о собственных лишениях, неустроенности быта, послушании старшим и примитивном времяпрепровождении, где явно не было места высоким стремлениям и поискам? Не столько память о собственном детстве – сколько злоба на чужое, куда более достойное и осмысленное, чем своё, из которого нечего вспомнить... Такие ненавидящие всё непохожее на них – и учинили это в Тисаюме! Пустые души, которые, что им ни дай, полнятся лишь злобой и завистью к тем, кто в чём-то их превосходит... Но что сейчас сорвало в их пустых душах так долго копившуюся лавину зла – и в каких масштабах это произошло?..
– Куда теперь?– снова отвлёк Джантара голос Донота.– Налево – я понял, а дальше как? С какой стороны въехать во двор? Сразу отсюда, или объезжать весь дом?
Джантар, будто очнувшись, поспешно поднял взгляд… Автобус снова входил в широкий поворот, огибая небольшой круглый скверик посреди перекрёстка – и вскоре за окнами слева открыл тот самый дом, соседний с домом Джантара «Да, всё ещё недостроенный...»,– Джантар и не очень удивился этой мысли. На миг показалось: со случая на стройке прошло так много времени. Хотя на самом деле – просто немногие дни много вместили в себя...
– Это и есть та стройка?– спросил Талир, незаметно подойдя сзади.
– Она...– подтвердил Джантар.– И сразу за ней мой дом. Но смотри: ни одно окно не светится…– с тревогой добавил он.– И в соседних домах тоже. И уличные фонари… Там хоть они были включены, а тут нет. Что-то мне не нравится...
– Ты говорил, твой дом стоит на холме,– напомнил Талир.– А я не заметил никакого подъёма…
– Здесь он очень плавный,– объяснил Джантар.– Улица, где мы ехали, полого идёт вверх. Это с первого поворота подъём крутой…
– А всё-таки?– повторил Донот, сбавляя скорость (и переходя на ближний свет, отключив главные фары).– Мы у твоего дома, и куда дальше?
– Подожди, тут что-то по-новому,– ответил Джантар, вглядываясь в едва освещённый лишь этими фарами проём между домами.– Да, новое ограждение, там и не пройти. Придётся объезжать с того конца.
– И где оставим автобус?– спросил Талир.– Просто во дворе?
– А где ещё?– ответил Джантар.– Не на виду же у всех. Но что с ним делать потом, пока не знаю…
– А я тогда оставил автомобиль у всех на виду,– вспомнил Лартаяу.– Правда, была самая окраина: второй дом от края города, а у соседей – третий…
– Но что свет отключен…– сказал Талир, оглядываясь по сторонам.– И в Тисаюме, когда выезжали… Уже экономия ресурсов? Или вы провозились с раненым больше, чем думали? У нас и часов с собой нет…
– Не идёт из памяти,– призналась Фиар.– Хоть травма не смертельная, а всё же...
– Сделали, что могли,– спросонья ответил Герм.– А на лишний риск сами не имеем права. Да, кого-то из этих законников так бы оставить. Лежал бы и выл что-то формально правильное – а ему никто не помог… Где мы сейчас?
– Просыпайся, Герм, подъезжаем,– ответил Ратона.
– Добрались?– возбуждённо переспросил Герм. Конечно, ведь только проснулся...– И далеко ещё?
– Какое там далеко,– ответил Талир.– Сворачиваем во двор дома Джантара…
И действительно: Донот успел свернуть в проход между домом Джантара и соседним зданием (административным корпусом небольшого предприятия, пустынный двор которого был обнесён сетчатой оградой) – и, ещё раз свернув, осторожно, на малом ходу, вводил автобус в аллею между стеной дома и живой изгородью, которую автобус перекрывал по ширине почти полностью.
– А дальше?– почему-то шёпотом спросил он.– Так и оставим автобус в проходе?
– Здесь больше и негде оставить,– ответил Джантар.– Разве что ещё немного вперёд. Там дальше проходной подъезд, а мой – следующий, выходит только на ту сторону. Или...– мелькнула неожиданная мысль.
– Или... что?– не понял Донот, продолжая медленно вести автобус по слишком узкой для него аллее.
– Да так, одна странная мысль. В самом деле, что это я...– спохватился Джантар.– Наш балкон на третьем этаже, а той лестницы тут нет, с крыши автобуса никак не влезем. Представляешь, вдруг подумал, будто взяли её с собой... Но всё равно, давай ближе,– продолжал Джантар больше от волнения, говоря что-то не то.– Там будет дверь проходного подъезда, и cpaзу за ней – балкон…
– Я вижу,– ответил Талир.– Вот твой балкон. И дверь открыта! Ещё ближе, чтобы я мог связаться... Да, так,– спустя мгновение остановил он Донота.– Дальше не надо…
Автобус с лёгким толчком остановился. Талир взобрался на одно из сидений – и, не без усилия, но почти бесшумно сумев открыть верхний люк для проветривания салона автобуса, выглянул наружу.
– Если услышишь моих, толком объясни, где мы,– с трудом прошептал Джантар сквозь взволнованное дыхание.– Сразу в такое поверить трудно…
Донот погасил фары и подсветку кабины. Теперь в автобус проникал лишь слабый свет ночного пасмурного неба, и то – больше в верхний люк, приоткрытый Талиром, чем в окна справа, где, почти закрыв собой всё небо, чернели деревья во дворе. Слева же за окнами вовсе была непроглядная чернота близкой стены дома. Все замерли вслушиваясь, но не доносилось никаких звуков – двор был тёмен и пуст.
– Как… нет лестницы?– вдруг шёпотом спросил Герм.– Я же помню: сразу зачем-то схватил её, и взял с собой! Ну, когда шли в подвал к Фиар. И потом, когда выходили, она была у меня в руке. В одной – фонарик, в другой – лестница...
– То есть как?– удивлённо прошептала Фиар.– И ты нёс её один? До самого автобуса? Одной рукой? И мы не заметили? A если бы увидели солдаты?
– Подожди, надо проверить...– Герм прошёл назад, в конец салона.– Правда, как же это… Но вот она,– Герм уже тащил её по полу автобуса.– Лежала под последним сиденьем слева…
– И я не заметила, когда доставала из сумки продукты?– ещё больше удивилась Фиар.– Да, сумку тоже надо не забыть здесь. Вообще, ничего нельзя оставлять.
– А сам автобус?– спросил Донот, перелезая ограждение кабины, чтобы открыть дверь.– Как быть с ним?
– Смотря по обстоятельствам,– ответил Ратона. (Это же хотел сказать Джантар, но не успел.) – Что сейчас узнаем, соответственно и будем решать.
– Подождите...– обернулся внутрь салона Талир.– Кажется, слышу кого-то. Да, это Тайлар. Сейчас выйдет на балкон...
– Но как мы сами выйдем?– спохватился Донот, когда тьма за окном при попытке открыть дверь откликнулась хрустом веток.– И с той стороны стена рядом. Вот так заехали… Кажется, придётся – через верх.
– И как выведем сам автобус?– спохватился и Джантар.– И будто я не видел: из-за новой ограды нет сквозного проезда! Вы не знаете, но я! Это же мой дом...
– Что делать, придётся задним ходом,– невозмутимо ответил Донот.
«И как же я так...– подумал Джантар, ошеломлённый своим промахом.– Если бы Герм не сообразил взять лестницу, что бы мы делали… Или... опять – не случайность? Предчувствие – уже у Герма?»
– Тайлар, это мы,– донёсся шёпот Талира.– Только тише... Ничего не говори. Да, мы все здесь. Прямо оттуда. Со своим транспортом. И видишь, как заехали. Подожди, я сейчас...– Талир открыл люк шире – и прежде, чем Джантар успел что-то понять, перебрался на крышу автобуса.
– Талир, куда ты...– начала Фиар, но, кажется, поняла.
– У нас своя лестница,– продолжал Талир уже наверху.– Но как её укрепить тут, на крыше… Лучше – с твоей стороны. Сможешь быстро найти верёвку? А мы поднимем лестницу…
– А никто не услышит?– прошептала Фиар.– Разве нельзя всё передать мысленно?
– Нас здесь никто не поймёт,– ответил Джантар.– И похоже, все спят. Только он один будто ждал нас…
– Я уже здесь,– донёсся шёпот Герма, успевшего перебраться наверх.– Разворачивайте лестницу и передавайте сюда. Нет, подождите... Джантар не влезет на крышу, как мы... Или как, Джантар? Сможешь?
– Не уверен,– признался Джантар, слыша, как кто-то в темноте автобуса уже начал раскладывать лестницу.
– Значит, пока поставим здесь,– сказала Фиар.– Ратона, поднимай осторожно. Или вдвоём с Итагаро… А вы держите там, наверху, чтобы не ударить о край... Джантар, можешь подниматься,– добавила она, когда едва слышный звук касания металла к металлу дал понять: лестница установлена.– Или сначала все поднимемся так...
– А крыша выдержит?– с сомнением спросил Донот.– Она на это специально не рассчитана...
Но Джантар уже поднимался – удивляясь, что лестница, длины которой едва хватило для спуска в подземелье, здесь, даже установленная с заметным наклоном, выступала над крышей автобуса почти на треть своей длины… Однако, ступив на крышу автобуса, он почувствовал себя неуверенно. Ведь стоял он – на не очень широкой, ничем не ограждённой, к тому же чуть выпуклой и продольно-ребристой поверхности, видя на фоне ночного неба лишь верх лестницы, и слыша дыхание невидимых во тьме Герма и Талира – а ещё надо было подняться на балкон третьего этажа. Для чего и саму лестницу – сперва поднять сюда, и закрепить её верх на балконе...
– Подождите...– прошептал Герм.– Вот как мы сделаем: Тайлар привяжет лестницу сверху – а нижний конец будет выходить в салон автобуса. И длины хватит, чтобы подниматься прямо оттуда. Встать на сиденье, а с него – на лестницу. Только осторожно с краями люка… Тайлар, готов?
– Готов,– донёсся сверху шёпот Тайлара.– Поднимайте.
Джантар нагнулся и, взяв за одну из перекладин, вместе с Гермом и Талиром стал осторожно поднимать лестницу, каждый миг опасаясь удара о край люка. А лестница была тяжёлой – и чем выше поднимали, тем большее усилие требовалось, чтобы удержать в равновесии её верхнюю часть, к тому же возникла опасность удара в темноте о стену или балкон… Но вот Талир встал, чтобы взяв обеими руками за середину лестницы, осторожно подвести её к балкону – а Джантар с Гермом продолжали поднимать, перебирая перекладину за перекладиной (и Джантар то и дело бросал взгляд на полоску неба над головой – в такой момент укачивание было особенно опасно)...
– Достаточно,– сказал Талир.– Вот, я держу. Taйлap, привязывай.
– Готово,– донёсся несколько мгновений спустя шёпот Тайлара.– Можете подниматься.
– Джантар, ты первым,– предложил Герм.– Это всё же твой дом. А я буду держать лестницу...
Не без опасения Джантар выпрямился и, держась обеими руками за лестницу, ступил на одну из перекладин – но лестница как будто не шелохнулась, и он, решившись, перенёс на неё всю тяжесть тела и стал подниматься. Правда, он с тревогой подумал, как сумеет перелезть в темноте ограждение балкона – но Тайлар, протянув руку навстречу, помог ему  этом.
– Да, но как вы...– сразу начал он.
– Только не здесь,– шёпотом ответил Джантар, проходя в комнату.– Давай говорить обо всём внутри. Правда, я не знаю, какая тут обстановка, и не очень ли ты удивлён таким нашим появлением...
– Здесь всё спокойно,– ответил Тайлар.– Но я знаю, о чём ты. Слышали в новостях, что там у вас случилось. Я имею в виду – вдвоём с бабушкой. Родители ещё ничего не знают. И их даже нет дома…
– А что такое?– встревожился Джантар.
– Как раз у обоих срочный вызов на работу,– ответил Тайлар.– Нет, с этим никакой связи, просто совпадение. Как-то так сошлось в одну ночь. А Кинтал – в Риэланте, на экзаменах...
– В Риэланте...– повторил Джантар.– А мы же и ехали через Риэлант! Совсем рано, под утро. И даже не вспомнили, что он – там. Хотя разве знали, что делать... Ну, и как сказали: что там происходит?
– Подожди, вспомню, как точно,– стал припоминать Тайлар.– Из-за психического расстройства какого-то крупного чиновника был ошибочно отдан приказ о мобилизации части гражданского населения, как солдат на войну – будто бы для выявления уклоняющихся от тренировочных лагерей после окончания школы. И на этой почве произошли крупные беспорядки... И как я это услышал – не мог заснуть. Знаю, что вы все там… И вообще: такое – в Тисаюме! И вдруг – вы уже здесь...
– По ошибке? Мобилизация части гражданского населения? И всё же только в одном городе?– вырвалось у Джантара (хотя он сам не знал, какого ответа ждёт, и каким – был бы меньше удивлён).– И это всё? Больше ничего не сказали?
– Нет...– растерянно ответил Тайлар.– А... что ещё? Или... как там было?
– Так ты ещё не знаешь… Среди ночи хватали, тащили даже явных инвалидов, собирали где-то не то что как солдат запаса – как пленных, подавляли попытки побега, и даже – каких-то солдат расстреляли «по законам военного времени» за то, что упустили кого-то. И тоже сразу оказалось – по ошибке... А мы, весь день сидя в подвале у Фиар, ждали, сами не зная чего – пока Донот и Ратона не сумели организовать бегство оттуда. Под видом инфекционных больных, между прочим – иначе было не выбраться из больницы, куда привезли на осмотр для выявления «уклоняющихся»... И автобус под таким видом и взяли: Донот – врач, а мы – больные, которых везут в Алаофу… И теперь получается, всё – из-за расстройства психики одного человека?..
– И это объявили по телевидению?– спросил успевший перебраться в комнату Талир.– Виноват во всём один человек, сошедший с ума?
– Я так понял,– ошеломлённо подтвердил Тайлар.– Но то, что услышал от Джантара... Представить не мог...
– Но мы сами слышали из подвала, как происходил расстрел,– подтвердил Герм, проходя вслед за Талиром.– И тут же выяснилось: те не имели такого права. Вскрыли не тот конверт на случай военного времени...
– А это у нас трофейное оружие,– Итагаро поставил мешок у стены рядом с балконной дверью.– Представляешь, солдаты пустили газ в подъезд, но сами надышались, и нам пришлось применить свои средства самозащиты… Ты о них не знаешь: самодельные снотворные пули, которыми заряжается специальный, как бы игрушечный пистолет. И мы забрали их ручные пулемёты… Глупо, наверно – но не знали, что происходит. В состоянии стресса что только не сделаешь...
– Не надо бы при открытом балконе,– предупредил Ратона, поднявшийся следом.– Я оттуда всё слышал... Куда мне тут пройти?
– Вот в это кресло,– ответил Тайлар, беря Ратону за руку.– Пластиковое… Осторожно, тут колонна посреди комнаты. И в ней вся техника: телевизор, видеомагнитофон, терминал, аппарат связи…
– А мне куда бросить это моё облачение?– спросил Донот, стаскивая одежду ещё на балконе.
– Прямо сюда,– Талир взял её и положил рядом с мешком.– Ах, вы ещё не слышали, что сказал Тайлар...
– Тут тоже что-то было?– переспросила Фиар, поднявшаяся следом.
– Как раз тут – ничего,– объяснил Джантар.– Вообще, всё и было только в Тисаюме. Как сказали в новостях, из-за расстройства психики одного крупного чиновника. Всего-навсего… Ошибочная мобилизация части гражданского населения, в которую переросла акция по выявлению «уклоняющихся» – так как кто-то один сошёл с ума! А остальные будто не видели, кого хватают! По возрасту, здоровью – никак не годных в солдаты...
– Но я так понял,– подтвердил Тайлар.– И так передаю вам. Хотя самому трудно поверить. Тем более, услышал только в последнем выпуске новостей. У нас отключалась энергия, весь вечер сидели без света...
«Вот почему темно,– понял Джантар.– Все легли спать, не дождавшись… И опять же – ресурсы. Всё чаще отключают электросеть, газовую, водопровод...»
– А там по городской трансляции крутилась только эта пропаганда,– ответил Итагаро.– Почему кто-то позволяет себе болеть, когда другой должен работать, учиться, как здоровый… И в толпах всякие слухи: куда решат девать больных? В ссылку, в интернаты, вообще ликвидировать – если всего на всех скоро не хватит? Донот слышал в больнице...
– И как раз из больницы мы бежали,– объяснил Донот, не зная, что это уже сказал Джантар.– Под видом зараженных особо опасной инфекцией…
– И не одни,– добавил Ратона.– Были ещё попутчики. Кто изображали конвой – в чужой военной форме, кто – тоже под видом больных. Но они все вышли по дороге, кому где надо – и мы даже не знаем, кто такие. Наверно, беглые из интернатов. А сюда мы доехали уже одни…
– Как на настоящей войне...– голос Тайлара выдавал непрошедшее потрясение.– Трофейное оружие, военная форма, автобус… А автобус откуда?
– Там их было много,– ответил Донот.– Целые толпы «мобилизованных» развозили на обследования, трудовые отработки, в тренировочные лагеря…
– Мы и воспользовались неразберихой,– добавил Ратона.– Мою аллергию приняли за что-то заразное, из чего и возник весь план. Сначала меня втолкнули в фургон, а там все в одежде… Ты помнишь, как это бывает...
– Нас тогда схватить не успели,– уточнил Тайлар.– Мы из-за кустов видели, как хватали других. А потом – столкновение фургонов... Все уже поднялись?
– И уже отвязываем лестницу,– ответил Лартаяу с балкона.– Или... не надо было? Лучше так оставить? Потом же спускаться в автобус, чтобы отогнать отсюда...
– Поздно, я уже отвязал,– ответил Минакри.– Поднимай осторожно. Потом привяжем снова…
– Дайте я помогу,– предложил Герм.– Талир, смотри, чтобы я не задел… В общем, вы уже слышали?
– Слышали. Но как понять, и как поверить...– добавил Минакри с натугой, поднимая лестницу.
«И не заметили, как Герм один нёс её к автобусу?– подумал Джантар, с тревогой ожидая, не раздастся ли звук металлического удара.– И правильно ли, что сейчас отвязали? Хотя, если бы верёвка развязалась под тяжестью лестницы, оставленной висеть без опоры... Или кто-то включил свет, и увидел, что с чем она соединяет? А так – просто автобус. Ничей, случайный, оставленный неизвестно кем...»
– Всё, подняли, и сложили,– Лартаяу поставил лестницу где-то в комнате у стены.– Но что теперь дальше...
– А дальше так: автобус почти без горючего, сюда доехать едва хватило,– стал подводить итоги Донот.– Зато мы перекрыли им весь проход во дворе. И войти, чтобы отогнать куда-то на остатках горючего, можно только так, как вышли – и выводить со двора задним ходом, очень осторожно. Куда отогнать – вопрос особый, я в Керафе впервые… И ещё с собой: три пулемёта, чья-то одежда из больничного морга, чей-то портфель оттуда же, две кредитные карты, подобранные там прямо на полу – с которых уже расплачивались на заправочных станциях по дороге...
«Странно получается,– подумал Джантар,– Не собирались брать лестницу, а случайно взяли. И, как нарочно, так заехали – без лестницы пришлось бы прыгать с крыши автобуса...»
– Но мы не знали, что происходит, и сколь серьёзно,– продолжал Донот.– И что было думать – видя даже не бандитов, как в Моаралане, а именно произвол властей «по законам военного времени», с пропагандой, которая транслировалась по больнице? А теперь получается: сошёл с ума один чиновник, не так понял какой-то приказ, или вскрыл не тот пакет – и только? Да… а что там сейчас, когда это выяснилось – не сказали?
– Незаконные распоряжения местных властей уже отменили...– стал припоминать Тайлар.– Значит, видимо – всех возвращают по домам. Так, что eщё… Да, погибших как будто нет. Не знаю, как совместить с расстрелом, о котором говорите – но так сказали. Пострадавшим оказывается медицинская помощь, виновные будут найдены и наказаны... Формальная справедливость как будто восстанавливается. Но то, что вы рассказали...
– Значит, и тех не насмерть... Но всё равно, не надо о таком при открытой двери,– Фиар подошла к балкону.– Как она закрывается…
– В другую сторону,– Тайлар помог ей закрыть дверь.– И вы проехали целые сутки, не зная, что происходит? Под видом инфекционных больных и сопровождающего их врача? И вас хоть нигде не останавливали?
– Только раз,– ответил Донот.– И то по ошибке. Ещё повезло: один из двоих патрульных был каймирцем. Кажется, всё понял, но сумел скрыть от второго. А то бумаги у нас не очень надёжные...
– Какие бумаги?– не сразу понял Тайлар.– С которыми ехали как больные? Но как вам удалось?
– Там же, в больнице, в неразберихе, по имевшимся готовым образцам...– начал объяснять Донот.– Ты не представляешь, что творилось. Солдаты с пулемётами лезли в кабинеты, требовали удалять у больных хромосомы, ферменты, функциональные расстройства... А в обстановке безумия – сам принимаешь безумные решения. Сейчас и вспомнить страшно...
– Прямо ошалели, как нелюди, которым больше не надо изображать людей,– не смог скрыть своих чувств Итагаро.– Будто были уверены, что им позволено всё, отвечать ни за что не придётся. А сейчас говорят: просто кто-то один сошёл с ума? И все выполняли его распоряжения, не замечая неладного? Даже хватая среди ночи слепых, парализованных – и охраняя как пленных?
– То есть, достаточно одному сойти с ума – и сотни, тысячи без сомнений бросятся исполнять его приказы?– не выдержал и Джантар.
– Пусть даже это крупный руководитель – некому здраво оценить его состояние? – добавила Фиар.– Будто никто не предвидел такие случаи, а сам начальник – сверхчеловек, у которого в принципе невозможны расстройства психики?
– А как ты не могла доказать, что только хотела посмотреть на звёзды!– напомнил Лартаяу.– И в какую «подходящую семью» спровадили меня! Как им что-то объяснять…
– Но и тех – тысячи!– попытался возразить Минакри.– И у всех… по крайней мере, большинства – семьи, родители! А кому под 30 – возможно, и свои дети… И вдруг их хватают, куда-то свозят, обращаются даже не как с пленными – а будто это смертники, рабы, отходы общества, которых не защищают законы! Да и с остальными можно не очень церемониться: пускать газ в жилой дом, стрелять по двери подъезда! А этих вообще заставили раздеться на осмотре – и так, голыми, везли по городу, и за город… И теперь всем просто скажут: извините, ошиблись, не поняли, что один человек сошёл с ума?
– Но и общество подготовлено,– напомнил Итагаро.– Всего на всех не хватит, будьте готовы решать, кто лишний! Но здоровый взрослый нищий – жертва, а больной ребёнок – враг! Вот и срабатывают уже архаичные программы психики! А сумасшествие кого-то одного – лишь как триггер, детонатор, спусковой крючок...
«Точно,– подумал Джантар.– А я сразу не понял. Да, только детонатор...»
– И что ещё сказали,– стал припоминать Тайлар.– Подождите, как звучало... Что «отдельные граждане, не разобравшись в ситуации, сами предприняли неадекватные действия в отношении тех, кто только выполняли приказ»...
– Что я говорил!– гневно воскликнул Итагаро.– Им всё можно, и они всегда вывернутся: выполняли приказ! Неважно, кому и чего это могло стоить! Кто претендует на особенное, всегда неправ: здоровым, «физически развитым» не хватает, а тут ещё он… Так теперь вся Лоруана будет знать эти события! И мы – в числе «неадекватно среагировавших»?
– Вот именно!– спохватилась Фиар.– Кто мы теперь: если бежали оттуда, где ничего серьёзного не произошло?
– Да, небольшая ошибка,– продолжал Итагаро.– В которой, тем более, уже разобрались. Неважно, кто что должен был подумать, чем реально рисковал...
– Но нам надо заново оценить ситуацию,– ответила Фиар.– Что же получается...
– Подождите, а верно ли мы всё поняли?– усомнился Ратона.– Возможно ли: из-за сумасшествия одного человека…
– Так объявили,– ещё раз подтвердил Тайлар.– И мне трудно поверить, но я так слышал…
– И значит, бежать нам было не от чего,– продолжала Фиар.– А мы угнали автобус, заслали в компьютерную сеть ложное извещение об особо опасной инфекции – кстати, с реально не существующим диагнозом, подвезли неизвестно кого в чужой военной форме и с оружием – да ещё часть оружия привезли сюда с собой. Ну, а одежда и портфель из морга, кредитные карты, подобранные в больнице, и авария на дороге, мимо которой фактически проехали – уже так, мелочь… Да, извещение!– спохватилась Фиар.– В нём наши настоящие имена! О чём ты думал, Донот? Нельзя было иначе?
– Чтобы нас же больше нигде не искали! Правда, и с именами – сложнее... Я и себя включил в список зараженных – а как врач, сопровождающий их, указан Гиял Риеф. Мой дальний родственник, ныне покойный,– после короткой паузы объяснил Донот.– Действительно учился в мединституте, но не окончил.… Я и назвался его именем. А моим в случае чего пришлось бы назваться Джантару – его, как жителя Керафа, в списке нет. Хотя чем это меняет общую ситуацию…
– Тем, что всё хоть никак не связано со мной,– ответил Джантар.– И здесь нас искать не должны бы. Но странно, что и слышу об этом только здесь…
– Забыл предупредить,– признался Донот.– Сами понимаете, стресс. Хотя то, от чего зависит наша безопасность, нам нельзя путать. Правда, как же это я... А тех – вовсе не указал, хотя они мне называли себя. И их имён уже не помню... Нет, но что дальше? Если здесь нас как бы нет, мы на пути в Алаофу – а те где-то рассказывают, что кто-то вёз их в автобусе...
Но больше Донот ничего не успел сказать – он умолк и прислушался. А спустя мгновение Джантар и сам услышал щелчок открываемого дверного замка.
– Но... Кто это может быть?– в испуге вырвалось у него (почему-то не сразу вспомнившего, что сказал Тайлар об отсутствии дома родите лей. Прорвался страх ожидания, которым полны были эти дни)...
– Думаю, кто-то из родителей,– тоже, однако, встревожился Тайлар.– Хотя подожди... Я уже не уверен...
– Тайлар, это ты?– услышав голос матери, Джантар вздохнул с облегчением.– Тайлар, ты не спишь? Тогда скажи сразу: ты сейчас смотрел программу новостей?
– Смотрел...– ответил Тайлар.– Только поверить трудно. Кто-то один сошёл с ума, и из-за этого…
– Уже знаешь... Да, так сказали. Мобилизация части гражданского населения, выявление каких-то «уклоняющихся»… А мы оставили там Джантара… И он иногда предвидит события – а тут опасности не почувствовал. Что с ним, как он там? Не знаю, что и думать...
– Наверно, не чувствовал реальной опасности лично для себя,– предположил Тайлар.– Потому что… Как тебе сказать... Он – здесь, дома. И не один, вместе со всеми…
– Но как...– вырвалось от удивления у Таюльме Фаярхай.– Откуда… Каким образом… И... все здесь?
– Все здесь,– подтвердил Тайлар.– Давай не включать свет – не знаю, как у Талира со зрением...
– Это у меня не до такой степени,– ответил Талир.– Только при ярком дневном свете. Но если у вас особенно мощные лампы...
– Думаю, так достаточно,– Тайлар, щёлкнул переключателем, и комната озарилась слабым светом, падающим вдоль стены на пол. Хотя так лишь стена и оказалась частично освещённой, в самой комнате лишь едва рассеялся мрак.– Люстры у нас действительно яркие – да ещё там во дворе автобус, и не нужно, чтобы он стал виден...
– И где ты, Джантар?– раздался совсем близко встревоженный голос матери.– Я тебя не вижу... Подождите, какой ещё автобус?
– Я здесь,– чуть повернулся Джантар, и рука матери, коснувшись, , несильно сжала его руку.– А автобус... Стоит во дворе. На нём мы сюда приехали.
– Но откуда он у вас?– рука матери легла на его плечо, и они повернулись друг к другу лицом, хотя в темноте и едва видели друг друга.– И как оттуда выбрались?
– Автобус пришлось угнать… Но всё было похоже на настоящую войну,– не дожидаясь реакции матери, поспешно добавил Джантар.– Ночная облава, стрельба по мирным людям, в подъезд жилого дома пустили газ… Издевательства над пленными, даже – расстрел самих солдат, которые кого-то упустили… Правда, я не всё видел и слышал сам – почти весь день скрывался в подвале у Фиар, но у меня там были видения происходящего снаружи… То есть, сперва там укрылись вчетвером – я, Герм, Фиар и Лартаяу – а к утру, добрались ещё Итагаро, Талир и Минакри, и подтвердили: насчёт облавы, газов, стрельбы... А Ратона и Донот сразу уйти не смогли, оказались на каком-то медосмотре – и оттуда им удалось добраться до нас только к вечеру. Бежали вместе с другими задержанными, и там же в больнице сумели ещё подделать кое-какие медицинские документы – а те, другие, разоружили четверых солдат, надели их форму – и так, под видом конвоя инфекционных больных, мы вырвались из города...– как можно короче объяснил всё случившееся Джантар.– А что было делать: хватали как раз особорежимников, и вообще всех, кто не прошёл эти лагеря и отработки, если им нет 30-ти, не исключая явных инвалидов… Это в новостях не сказали, верно?
– Нет... И вы всё это видели? И… с вами – ещё кто-то? Ну, те, другие?
– Нет, вышли по дороге,– ответил Джантар.– Им всем надо было в ближайшие города. Да мы особенно не спрашивали, кто они, откуда…
– Подожди...– вдруг особенно встревожилась Таюльме Фаярхай.– Так это… тоже из-за вас? Нет, не может быть...
– Что «это»?– Джантар едва не вздрогнув: так изменились интонации голоса матери.– О чём ты сейчас?
– Так кто-то из наших врачей слышал в иностранной передаче: будто, по непроверенным данным – из Тисаюма бежала группа особо опасных инфекционных больных! Или их везли в Алаофу, в Институт особо опасных инфекций – а они исчезли по дороге, и на поиск брошены дополнительные наряды полиции по всей трассе от Тисаюма до Алаофы... И – может быть из-за вас? Это вас так ищут? И что за диагноз указали?
– «Болезнь святого натрия»,– ответил Донот.– Только чтобы выпустили из города. Чтобы неспециалисту казалось убедительным, а специалист сразу понял: абсурд… А что такое?
– А то, что вы, видимо, послали извещение, которое дошло до самой Алаофы,– потрясённо произнесла Таюльме Фаярхай.– И там его не смогли отличить от настоящего. Зачем вы назвали этот диагноз... Что вы наделали...
– Но почему?– чуть не в крике вырвалось у Джантара.– Если эта болезнь – миф, её нет на самом деле?
– Какой миф, она действительно была в древности…– как удар грома, прозвучал для него ответ матери.– И мы изучали в институте её симптомы, насколько они известны по древним хроникам... Воспалительное разрастание сосудистой ткани в разных частях тела, большие участки кожи становятся красными, потом – фиолетовыми, с последующим стойким уплотнением... Я, что, никогда тебе не говорила?
– Почему же это теперь мистическая тайна?– едва не сорвался на крик и голос Ратоны.– Из тех, о каких в печати спорят: миф или реальность? Мы и сочли возможным воспользоваться таким «мифом»!
– И то правда,– горестно согласилась Таюльме Фаярхай.– Откуда вам было знать, что мы изучали в мединституте болезнь, известную вам как миф... Хотя она просто исчезла сама собой, уже двести лет не наблюдалась… Но мы всё равно изучали – как и все поколения студентов-медиков за эти годы. Только это мало кто знает...
– Подожди, а... больше та иностранная радиостанция ничего не сказала?– сам не зная почему, спросил Джантар.– Например: кто конкретно сошёл с ума, на какой почве, какой именно приказ отдал?
– Было что-то и об этом... Подожди, Джантар, вспомню… Будто этот крупный военный чиновник, его точно не назвали – вообразил, что кто-то проник в секретный компьютерный архив, добыл какие-то сведения… И что скорее всего это сделали... как же было сказано... «дети, не обучающиеся в школе на постоянной основе» – то есть такие, как вы. И потому – будто бы надо начинать мобилизацию мирных граждан, как солдат на войну...
– И... действительно кто-то куда-то проник?– у Джантара словно что-то оборвалось внутри. Буквально только что они уже не были виновны в случившемся...
– Так это же «по непроверенным данным». Как они умеют: пустить такое в эфир даже без комментариев… И я не сама слышала, мне рассказали...
– Но это не может быть та запись…– едва ли не полубессознательно вырвалось у Джантара, и он понял: придётся сразу объяснять остальное.
– Какая запись?– с тревогой спросила Таюльме Фаярхай.– Джантар, ты ещё что-то знаешь? Или о чём-то догадываешься? Может быть, тогда скажи, чтобы и я знала...
– Но не думаешь же ты, что мы выкрали военные секреты!– голос Джантара вновь чуть не сорвался на крик.– Да, как раз накануне перезаписывали одну кассету. Но на ней оказался просто очень странный фильм: сначала кажется, что документальный, потом можно принять за научную фантастику, к концу – явное отсутствие логики событий, в общем просто абсурд. И ни в какой секретный, охраняемый архив для этого точно не входили...
– А откуда кассета?– ещё больше встревожилась Таюльме Фаярхай.– И всё-таки что на ней?
– Да как будто должны были быть документальные материалы об экспедиции на Западный континент,– Джантару показалось: он бросился в признание, как в омут.– Понимаешь, у нас там в первый же день… ну, когда вы пошли вперёд, а мы остались делать ту съёмку – возник разговор об этом. И не просто так – в связи с общей ситуацией... А потом узнали: в Тисаюме, в одном заброшенном полуразрушенном сооружении (Джантар не решился сказать «подземелье») есть случайно оставшийся выход какой-то компьютерной линии, к которому может подключиться кто угодно – и некоторые даже записывали оттуда фильмы. И ни у кого потом не было неприятностей. Вот и мы решили, по крайней мере, проверить – а если повезёт, сразу что-то записать. Но эта линия была точно неохраняемой...
– Будто мало тебе той стройки, Джантар... Хотя что я говорю,– спохватилась Таюльме Фаярхай.– Понимаю, вы это сделали не просто так, и даже – не как обычные дети. И ты не хотел ничего плохого… Тукар Caум,– в душе у Джантара что-то дрогнуло, от его прежнего имени (и он понял: это сказано не просто так, а как человеку, достаточно постигшему сложность жизни, чтобы не осуждать себя за случившееся).– Но что делать теперь: если правда, что вас уже ищут, если это тот секретный архив... Трудно сразу собраться с мыслями... Где хоть сама кассета?
– Два экземпляра у нас с собой,– ответил Итагаро.– И даже есть третий – дома у Герма. Сперва думали, записали что-то исключительное, вот при первом просмотре и поставили две кассеты на перезапись...
– Но не будем же смотреть прямо сейчас,– попытался возразить Лартаяу.– Когда автобус стоит во дворе, а у нас тут – три пулемёта, одежда и портфель из морга, две неизвестно чьи кредитные карты, эти документы на нас как заразных больных – которых ищут по всем дорогам… А мы будем крутить эту длинную запись?
– И в это же время думать, что делать,– ответила Фиар.– А заодно, если есть свободная кассета, сделаем ещё копию. На всякий случай – даже не знаю, какой...
– Так я прямо сейчас поставлю!– поддержал эту мысль Тайлар, что-то быстро доставая в соседней комнате.– У меня и кассета свободная есть...
– А бабушка ещё ничего не знает?– спохватился Джантар.– Или разберёмся сами, чтобы её не будить...
– Нет, почему же?– донёсся голос бабушки Джантара из её комнаты.– Я не сплю, и всё слышала. Сейчас выйду к вам… И вы все здесь? Итагаро, Фиар, и остальные, о ком я только слышала от Джантара? И это так нам придётся познакомиться?..
– Подожди, Джантар... Ты говоришь – фильмы? Но как и откуда их можно записать?– запоздалое удивление матери напомнило Джантару их собственные первоначальные сомнения.– И что это вообще: компьютерная сеть или видеоархив?
– Вот и мы сразу не поняли. Просто услышали, как это делают другие, решили попробовать сами – и удалось. И тем, другим, говорю же, сколько раз сходило без последствий...
– И не подумали: что за техника позволяет делать такое, кому она принадлежит? Хотя, если – забытая линия, которой кто-то не раз так пользовался... Не понимаю...
– И у меня как раз были предчувствия: всё пройдёт успешно,– признался Джантар.– И даже видение, как возвращаемся оттуда со своим терминалом… Да, там так и делается: видеомагнитофон подключают через терминал. Взяв всё с собой, а то на месте – только розетка в стене… И формально как будто удалось – не считая содержания самой записи! Получилось – как злая насмешка. Хотя сразу этой записью можно увлечься – но потом, как поймёшь, что это такое…
– Что ж, давайте, посмотрим вместе, а тогда будем делать выводы. Тайлар уже все подготовил... Или как там, Тайлар?
– Уже почти готово,– ответил Тайлар.– Можем начать и просмотр, и перезапись. Хотя не уверен, правильно ли, что сейчас займёмся этим…
«И я не уверен,– подумал Джантар.– Не делаем ли снова ошибки? Хотя будем думать уже во время просмотра. А заодно что-то и обсудим вслух, расскажем подробнее – пользуясь, что много беззвучных кадров. Итак, пока все вместе смотрим запись ещё раз...»

23.   РАЗРЫВ   СУДЬБЫ

– И этим заканчивается,– сказал Джантар, едва после короткого мелькания неразборчивых эмблем изображение исчезло.– Больше в записи ничего нет…
– И что вы об этом думаете?– в голосе матери Джантар ощутил потрясение увиденным.
– Плод чьего-то больного воображения,– ответил Джантар.– Начинается с настоящих документальных кадров, рассказов о чём-то реальных людей – хотя самих рассказов не слышно, нет звука… А дальше уже актёры – которых при таком качестве изображения не отличить от участников экспедиции – разыгрывают странную выдуманную историю с нелепым концом. Не говоря уж, возможны ли членистые такого размера. Никакой серьёзной тайны тут нет...
«Вот именно...– после этих своих слов сообразил Джантар.– Затем и нужно такое качество изображения. Как cpaзу не поняли...»
– И за этим вы пошли ночью в подземелье на окраине города... (Пока смотрели запись, Джантар успел признаться и в этом.) Нет, но чтобы из-за этого же – всё остальное? Не может быть. Что-то не то...
– Да, но я говорил: меня будто подтолкнуло ко всему этому,– напомнил Джантар.– Вернее, нас всех. Предчувствия, видения, уверенность в правоте своего дела…. А теперь не знаю, что и думать – если вот что в итоге. И тут же какой-то чиновник решил, что подростки проникли в секретный архив… Так прямо и сказали?– переспросил Джантар, словно надеясь услышать ещё хоть какую-то спасительную подробность.
– Знать бы всё это тогда – сразу бы переспросила...– вздохнула Таюльме Фаярхай.– Но до того ли было: после самих этих сообщений, после такой операции… И что хоть за линия, куда идёт?
– Наверно, в своего рода архив патологии творчества,– ответила Фиар.– Собрание видеоматериалов, созданных сумасшедшими. Так мы потом поняли…
– И как было всерьёз думать, что забытая линия ведёт в секретный архив?– добавил Джантар.– И ею сколько раз пользовались другие...
– А если кто-то действительно проник в секретный архив той же ночью?– предположил Итагаро.– Случайное совпадение?
«А… может быть!– ошеломлённо понял Джантар на фоне молчания, повисшего в комнате.– Тоже не думали...»
– Давайте думать, что делать нам,– напомнил Ратона.– С пулемётами, автобусом, и прочим. Тем более, переполошили серьёзные инстанции «болезнью святого натрия» – а у меня следы от аллергии, и если их увидят... И не скрыть ничем: аллергия как раз на ткань...
– И такие дети, с такими проблемами – должны куда-то бежать, скрываться...– со вздохом ответила бабушка.– Через столько лет после войны, которая казалась последней – опять то же самое…
– А тут и войной не оправдаешься,– добавила Фиар.– Формально как будто мир, ничего чрезвычайного. Отдельные эксцессы на фоне общего нагнетания безнадёжности… Никто не рисковал жизнью, не бежал из плена, района боевых действий или беспорядков, не имел права брать трофеи, пользоваться первыми попавшимися документами, чтобы спасти себя и других...
– Как и тогда: формально никто не подлежал кровной мести по законам, действующим далеко отсюда,– напомнил Джантар.– Но власть должна была доказать это бандитам почти на равных... А теперь тут во дворе стоит автобус, формально угнанный из Тисаюма…
– Ни из чего не следует, что нами,– ответил Донот.– Тебя нет в списке зараженных. Там – восемь больных и врач, который их сопровождает. И ничьё имя не указывает на Кераф…
– И откуда мы знаем, что сейчас в Тисаюме на самом деле?– добавил Итагаро.– Это только сказали, что во всём разобрались, но сравните: много ли правды говорили в первые дни о Моаралане? И многие ли верно представляли ситуацию из тех сообщений? Другое дело – связаться бы с родителями. Конечно, не из квартиры Джантара, и не среди ночи…
– И что и как говорить, чтобы ещё не было подслушано и взято на контроль?– переспросила Фиар.– А то и в мирное время – странности с этим бывают. И для себя спецслужбы всё равно поймут: кто-то делает вызов в не совсем мирный город...
– Я тоже знаю,– подтвердил Итагаро.– Человек делает личный вызов кому-то на работу – а регистрируется как вызов в особое, режимное учреждение! Им надо оправдать своё существование в современности – вот и цепляются к чему попало! И не забудьте, где в самом деле работают родители: мои, Талира, Донота...
– И как мы, получается, подвели ещё их,– ответила Фиар.– Не говоря о наших собственных биографиях. Таких, что ещё хоть раз ошибиться… А тут уже вопрос: кто «лишние», куда их девать – в масштабе всей планеты…
– Давайте что-то решать!– не дал ей договорить Лартаяу.– И выводить автобус быстро, пока темно! Ночи сейчас короткие...
– Но куда?– переспросил Донот.– Я не знаю города... Джантар, что ты предложишь?
– Сразу не могу сообразить,– признался Джантар.– Недалеко есть школьная спортплощадка, но там сразу найдут… Зато можно выбраться через верх по спортивным сооружениям. Но остальное...
– Одежду и портфель я бы отправил по почте обратно в морг,– предложил Донот.– С приложением анонимных объяснений… Только, конечно, не из Керафа. А пулемёты... Не оставлять же в автобусе...
– Сейчас главное: мы сами официально числимся заразными больными. Вот о чём надо подумать,– возразила Фиар.
– А автобус – с тисаюмским номером!– спохватился Лартаяу.– Надо снять номерные знаки! Прямо там, на спортплощадке! Пусть будет ничей автобус, ниоткуда!
– А тот же номер краской по борту?– напомнил Итагаро.– Есть у нас реальная возможность его перекрашивать?
– Тогда, в войну, было проще,– сказала бабушка.– Никаких номеров краской по борту. И мы в партизанском отряде просто меняли таблички…
– Мальчики, а правда!– сообразила Фиар.– Из-за этой «болезни святого натрия» будут искать автобус с тисаюмским номером! И если найдут прямо здесь – или хоть где-то в Керафе...
– Подожди,– Талир подошёл к балконной двери.– Я что-то слышу...
В наступившей тишине, озарённой лишь серым светом экрана (кассета продолжала перематываться), он, осторожно приоткрыв дверь, выглянул наружу. И тут же со двора в комнату ворвался звук мотора – и почти сразу резко, как выстрел, хлопнула дверца. Джантар вздрогнул всем телом. И пусть он в первые мгновения не мог поверить в случившееся – умом, кажется, сразу понял всё...
– Поздно...– прокатился сквозь тишину комнаты шёпот Фиар.– Не успели...
– Смотри, а номер дисоемский,– донеслось со двора по-лоруански, грубым и резким мужским голосом.– Вот же автобус, который мы ищем!
– Но закрыт,– неуверенно возразил другой голос.– И внутри никого…
– А что это ещё может быть?– ответил первый.– Сам подумай: откуда тут взяться автобусу с таким номером? Точно тот самый! В нём их везли!
– И где они?– переспросил в ответ третий голос.– А им было никак не выйти: видите, как стоит? И верхние люки закрыты... Нет, знаете, не хочу я с этой мистикой связываться. Просто колдовство какое-то...
– Люк потом сам закрылся...– шёпотом вырвалось у Джантара.– Под собственной тяжестью...
– А может, они от этой болезни просто бесследно исчезают?– предположил первый голос.– Растворяются в воздухе, и всё?
– А может, попрятались под сиденьями, и не видно?– возразил второй.– Хотя самим лезть внутрь я бы не рисковал… Что будем делать? Самим буксировать – или пусть санитарная служба разбирается?
– Им в любом случае сообщить придётся,– распорядился третий (должно быть, главный среди них).– И вызвать подкрепление, чтобы всё тут оцепили! Не просто так он оставлен. И я не знаю, как вышли – но они где-то здесь...
– Вы слышали?– едва не налетев на колонну с ещё равномерно сереющим экраном, рванулся назад в комнату Талир.– Всё поняли? Что будем делать? Лишней минуты нет!
– Бежать, конечно!– Итагаро вмиг оказался на ногах, держа мешок с пулемётами.
– Подождите, куда?– спросила Таюльме Фаярхай.– Может быть, ещё можно всё объяснить, уладить...
Однако решение пришло мгновенно.
– В Чхаино-Тмефанхию!– вырвалось у Джантара будто негромко, но словно оглушив его самого. И в нём опять что-то оборвалось, и он понял: да, с самого начала всё шло к этому, иного выхода не осталось.– Да, в Чхаино-Тмефанхию…– повторил он спустя мгновение глухой тишины.– А кассеты пока спрячьте. Они – доказательство того, за что нас преследовали. За какой бред...
– Правильно, Джантар!– согласился Итагаро (хотя казалось, поражён был и сам).– Вы же видите: эта страна – не для больных детей, детей-экстрасенсов… вообще не для детей! Лишь для здоровых и тупых взрослых, которым по силам в очередной раз терпеть издевательства, установленные законом! Но и не вечно же терпеть, и...– он запнулся, словно ещё не освоившись с собственной peшимостью,– кто-то должен дать всему этому бой! Так пусть этими кем-то будем мы! А само бегство... Мы – не обычные дети, нас так просто не возьмут! Но уходить надо сразу, а то будут здесь…
– Наверно, вы правы,– решилась Таюльме Фаярхай.– Вам надо уходить. А нам они ничего не сделают. Ищут вас – а мы скажем: вас тут не было. Но главное: не теряйте друг друга из виду, держитесь вместе…
– А кредитные карты?– спохватилась бабушка.– Могут быть уже в розыске! Нужны другие! Таюльме, скорее найди их... А эти… Оставьте где-то по дороге, для ложного следа...
«Вот как бывает на самом деле,– пронеслось сквозь застывшее свёрнутой пружиной напряжение.– Никаких клятв, громких слов. Просто некогда…»
–… Возьми,– Тайлар вложил в ладонь Джантара ручку тяжёлой сумки.– Тут всё: и съестные припасы на первое время, и кредитные карты. Документов, сам понимаешь, никаких...
«И опять в неизвестность... Уже – через границу, и без документов. И это… я, не помышлявший о конфликте с законом! Как просто рвётся ткань судьбы…»
– И рубашку не забудь, Джантар,– руки матери накинули рубашку ему на плечи. И даже не до того было, чтобы вспоминать: свою оставил в Тисаюме, дома у Лартаяу – а это, кажется, рубашка Тайлара...
– Всё, мальчики, уходим,– торопливо прошептала Фиар.– Долго прощаться некогда, они вот-вот будут здесь…
– Как только сможем, дадим о себе знать,– Джантар лишь на мгновение обернулся у двери, переглянувшись с матерью, бабушкой, Тайларом.– Сам не могу поверить, что всё это наяву, но надо уходить...
В оглушённой нереальности он прошёл через всю квартиру, вышел на лестничную площадку – и быстро, почти бегом стал спускаться за остальными (вдруг поняв: даже сам вид знакомого с ранних лет подъезда – казался едва ли не потусторонним остатком чего-то прежнего, уже отделённого некой гранью). Руку оттягивала тяжёлая сумка, рубашку, накинутую на плечи, то и дело приходилось поправлять другой рукой – но он как-то не замечал этого… И лишь когда, уж выйдя на тёмную и как будто пустынную ночную улицу (напомнившую ему и кошмар в Кильтуме, и то, чем он оказался впоследствии), он, обернулся и увидел во мраке стену своего дома с едва чернеющими прямоугольниками окон – до него вдруг дошло, что и за какой гранью теперь для него остаётся. Ведь уже он уходил из родного дома – в неизвестность...
– Теперь куда?– вернул его к реальности шёпот Талира.
– Сюда,– как-то рефлекторно указал Джантар в едва заметный проход между домами по противоположной стороне.– Через двор, и там на соседнюю улицу. А ты смотри на дорогу, предупреди, если что… Как, их ещё нет? Нас не видят?
– Как будто нет,– ответил Талир, бросив быстрый взгляд влево.– Давайте скорее.
Они быстро перешли ещё пустынную, почти скрытую тенью деревьев от света как раз вспыхнувших фонарей улицу (Джантар, вздрогнув, с опозданием обернулся в обе стороны, но не увидел ни приближающихся фар, ни случайных ночных прохожих) – и оказались в тёмном дворе напротив. Здесь одно из окон было ярко освещено, и откуда-то сверху доносились громкие голоса, что-то говорившие по-уиртэклэдски – из-за чего Джантару захотелось прижаться к самой стене, и так идти дальше (хотя свет падал во двор далеко в стороне, а проход у самого дома, где шли, и так был в тени)… Но, пройдя этот двор (обошлось без предупреждений Талира о препятствиях по дороге), они вдруг оказались на открытом участке, под ярким светом совсем близкого фонаря – и, поспешно обогнув выступ глухой стены, ограждавшей территорию небольшого транспортного предприятия, вышли на соседнюю улицу (она и называлась Транспортная), почти погружённую во мрак.
– А теперь налево,– шёпотом предложил Итагаро.– Я эту дорогу ещё помню. Там длинный спуск к городскому парку – а в парке, надеюсь, искать не станут. Если что-то не изменилось…
– Нет, всё как было,– ответил Джантар (и голос, глухой, сдавленный – испугал в первый момент его самого).– Два квартала по этой улице, во двор ещё одного дома, и оттуда через улицу – в парк...
– Но надо решить, куда идём,– совсем тихо напомнила Фиар.– Как будем выбираться из Керафа, и вообще...
– Пока, наверно, к рельсовой дороге,– предложил Талир.– А дальше смотря по обстоятельствам. Давайте не терять времени. Дорога ровная, препятствий нет, можно идти быстрее…
Джантар прибавил шаг, полагаясь на ночное зрение Талира – хотя сам лишь едва видел остальных, скорее ощущая их присутствие и расположение в этой темноте по каким-то другим, косвенным признакам; и даже больше угадывал по памяти, чем видел своими глазами, саму эту узкую улицу  с одноэтажными домами в глухой тени деревьев, где лишь ещё далеко впереди слабым пятном света виднелся выход на перекрёстoк, указывая направление; а там, за перекрёстком, ещё тaкoй же длинный тёмный квартал обрывался затем во двор многоэтажного дома; откуда – через широкую и наверняка ярко освещённую улицу (носившую имя Кириолы Диароанги – участника боёв за освобождение Керафа в 7783 году), дальнейший путь лежал в городской парк; и затем, как предложил Талира – через центр города к вокзалу рельсовой дороги... Но правильно ли было это решение?..
«И это наяву?– тревожно пульсировала мысль, мешая Джантару вслушиваться в окружающий мрак (хотя в нём что-то и вздрагивало от далёкого шороха автомобильных шин).– И мы решились на такое? Не военные, подпольщики, разведчики – а мирные, не очень здоровые дети? Хотя таких кто-то и считает врагами. Уверенный, что сам достоин мира и комфорта...»
– Но хорошо ли подумали, на что вообще идём?– вдруг усомнился Итагаро.– Хотя помогло нам – как решение момента, но… Через всю Лоруану, с севера на юг, в Чхаино-Тмефанхию... Когда можно просто укрыться в Тисаюме...
– На нелегальном положении, числясь заразными больными,– напомнил Ратона.– Или, если надеешься дать всему задний ход – как объяснишь, почему мы ими числились?
– И что с кассетой?– добавил Донот.– А из Чхаино-Тмефанхии можно представить её… сами понимаете, на каком уровне…
– Страшно подумать, во что уже ввязываемся,– признался Лартаяу.– Но разве можем иначе? Теперь, после всего, что случилось?..
–… Внимание! Дом и стройка окружены!– раздавшийся далеко позади голос из мегафона отдался содроганием во всём теле Джантара.– Предлагаем всем особо опасным инфекционным больным, находящимся в доме или на стройке, выйти и добровольно сдаться! В противном случае через пять минут будут высланы специальные команды для обыска дома и стройки!..
– Мальчики, вот вам и ответ,– прошептала Фиар.– Уже нет пути назад...
– И вот вам счастливая мысль,– добавил Донот.– Выдать себя за инфекционных больных...
– И мифическая инфекция,– добавил и Ратона.– Хотя действительно в газетах спорят: не результат ли ошибки переводчиков, переписчиков? Кто мог знать, что её изучают в мединститутах...
– Так одни и попадаются на то, что как бы со знанием дела утверждают другие,– печально согласилась Фиар.– Узкое образование, узкие специальности. А потом ничего не докажешь...
–… Повторяю ещё раз: предлагаем вам сдаться добровольно!– повторил далёкий голос, усиленный мегафоном.
– И что теперь будет... Там же некому выйти и сдаться! А мы и лестницу там оставили,– вдруг вспомнил Джантар.– И две из уже четырёх кассет: старую и новую… Успеют ли они их спрятать?
– И никто уже не поймёт, что всё это чушь?– прошептал Ратона.– Я имею в виду инфекцию… И нельзя заслать в сеть что-то вопреки этому?
– Значит, вы очень убедительно кого-то обманули,– ответила Фиар.– Хотя странно: полицейский на дороге что-то заподозрил, а врачи в Алаофе – нет. Попробуй пойми эти парадоксы бюрократии… Но подумать об этом надо: не вечно же числиться заразными…
– Но хоть тут газ не применят?– вырвалась у Джантара тревожная мысль.
– Нет, как будто всё по закону,– без уверенности ответил Итагаро.– А там… Страшно вспомнить: как взбесившиеся звери. И не враги же были перед ними...
– Мальчики, не надо сейчас,– сказала Фиар.– Уже подходим к перекрёстку…
Дальше до перекрёстка все шли в молчании. И вдалеке, как ни напрягал слух Джантар – не раздавалось никаких звуков... Но вот они достигли границы света и тени – и Фиар, сделав всем знак остановиться, прошла чуть дальше и выглянула за угол.
– Никого,– прошептала она, обернувшись.– Быстро идём дальше…
Джантар не заметил, как они прошли короткий освещённый участок на перекрёстке двух узких улиц – вслушиваясь в происходящее вдалеке, вернее, пытаясь уловить хоть какие-то звуки оттуда. А звуки были слабыми, неопределёнными (ещё, возможно, скрадывались не столько расстоянием, сколько густыми кронами деревьев): как будто хлопали дверцы автомобилей, раздавались уже не усиленные мегафонами голоса – но хоть никто не стрелял, не угрожал, силой не рвался в дом... И слишком сосредоточиваться на этих далёких звуках было нельзя: впереди уже не было света, который указывал бы путь, улица выходила прямо в тёмный двор, и ориентироваться оставалось по неровной зубчатой полоске серого пасмурного неба между деревьями (которая местами вовсе пропадала, заставляя Джантара невольно ускорять шаг, чтобы не потерять направление в темноте). И здесь тоже шли молча – пока эта полоска над головами не оборвалась ровным прямым краем здания, и тут Талир наконец прошептал:
– Теперь как? Направо?
– Да, и через улицу сразу в парк,– подтвердил Джантар.
– Но надо держаться друг за друга,– предупредил Талир.– Для вас, как я понимаю, совсем темно…
Он помог Джантару положить руку себе на плечо, а сзади ещё кто-то (кажется, Герм) так же положил руку на плечо Джантара – и они двинулись медленно, осторожно, повторяя за Талиром все повороты дороги, причину которых Джантар не мог понять: ведь шли по асфальту у самого дома, а не через сложное переплетение грунтовых тропинок во дворе, где вправду было много препятствий, но куда Талир и не повёл бы их в темноте… Или и здесь были препятствия: скорее всего, оставленные на ночь автомобили? А мысли Джантара всё возвращались к тому, что могло происходить дома; и издалека по-прежнему доносился неясный шум – но не мог же он настроиться прямо здесь, на ходу...
Но вот они подошли к углу дома – за которым открывался выход на ярко освещённую, широкую улицу Диароанги. Теперь надо было перейти её, чтобы углубиться в городской парк – и, пройдя в свете редких фонарей по аллеям, достичь центра города…
– Подождите, кто-то едет,– у самого угла дома Фиар снова, разомкнув цепь, вышла вперёд и прислушалась. Джантар тоже услышал приближающийся шорох колёс и рокот двигателя.
– Это не полиция,– неуверенно предположил Итагаро.– И автомобиль, похоже, всего один. Сейчас увидим…
Джантар почему-то ждал автомобиля с правой стороны – и у него даже на миг закружилась голова, когда грузовик неожиданно выскочил слева, и быстро пронёсся по видимому между домами отрезку улицы. Впрочем, головокружение быстро прошло…
– Теперь через тротуар, под деревья,– прошептал Итагаро.– И если там никого, сразу через дорогу в парк…
Одной короткой перебежкой они преодолели освещённый тротуар – и, укрывшись в тени деревьев, стали оглядываться по сторонам. Но тротуар и мостовая в пределах видимости как будто были пусты.
– Никого,– решил Итагаро.– Быстро вперёд…
Как и ожидал Джантар, мостовая не была полностью перекрыта тенью, и они вновь на несколько мгновений оказались в свете фонарей. И лишь в тёмной аллее парка, куда они будто нырнули из этого яркого света, Джантар почувствовал себя относительно увереннее. И понял, как вовремя успели перебежать улицу: почти сразу неподалёку вновь раздался приближающийся шорох шин…
– Теперь… как-то по диагонали через парк, в центр города,– прошептал Итагаро.– Хотя не все аллеи прямые, но приблизительно будем держать направление…
– И уже надо быть наготове,– предупредила Фиар.– Насчёт возможного присутствия людей, техники...
– Кажется, никого,– спустя несколько мгновений ответил Герм.– По крайней мере, вблизи. Пойдём…
Дальше снова двинулись в молчании. Джантар едва узнавал знакомые по дневному виду аллеи парка – которые сейчас словно тонули в разлившейся повсюду тьме, кое-где вырываясь из неё слабыми пятнами света. Однако Талир уверено вёл всех вперёд – и Джантар, ориентируясь по лишь временами едва заметным силуэтам идущих впереди, продолжал осторожно следовать за ними, стараясь не отстать (но и опасаясь упасть, споткнувшись о бордюр). И даже здесь он продолжал прислушиваться к происходящему вокруг, и к своему ощущению ситуации – но и вдалеке, и вблизи было как будто тихо, и собственная интуиция не давала знать о какой-то реальной опасности. Лишь смутное чувство отдалённой угрозы – продолжало бороться в глубинах сознания с чувством нереальной бредовости происходящего...
– Здесь лестница,– вдруг шёпотом предупредил Талир (и Джантар удивился: как сам мог забыть о ней.– Восемь ступенек. Нет, девять... Но можно обойти справа: там пологий подъём – и дальше налево, вдоль стены... Стену хоть немного видите?
– Скорее знаю, что она там есть,– признался Джантар.– И дальше в стене проём другой лестницы, в верхнюю часть парка, но нам туда не надо. Надо – прямо, но там дальше опять начнётся стена. И всё это в темноте...
– Что делать, пойдём там,– ответил Талир.– Держась правой рукой за стену. Будет проём – скажу…
Джантар перенёс в левую руку сумку, которую раньше держал правой (а правую сообразил наконец продеть в рукав рубашки, до тех пop лишь наброшенной на плечи) – и снова двинулся за Талиром, то и дело бросая взгляд влево, где между деревьями виднелись как бы отдельные рваные клочья неба, и лишь вдалеке трава и кусы слабо рассеивали свет фонарей: ему просто необходимо было видеть хоть что-то (слыша лишь взволнованное дыхание и совсем тихий звук осторожных шагов). А вскоре правая рука ощутила неровный, шероховатый камень стены – и он продолжал идти уже вдоль неё… «И всё же, как снимали эти кубические постройки?– почему-то некстати подумал он при этом.– Вправду выстроили на огромной площади столько каменных стен? Вряд ли. Как-то иначе…»
– Осторожно, проём,– отвлёк его шёпот Талира.
Проём был нешироким, Джантар вновь ощутил рукой продолжение стены – но прежняя мысль уже не возвращалась, словно уйдя в глубины памяти. Да и участок стены за лестницей был не очень длинным – и вскоре, когда стена окончательно оборвалась, они вышли к развилке аллей. Одна, чуть вправо – выходила вдалеке под яркий свет фонаря, другая, совсем тёмная – сворачивала левее.
– А как дальше, не помню,– признался Итагаро.– Но под этот свет бы идти не рискнул. Может быть, налево?
– И я так думаю,– согласился Джантар.– Хотя так не попадаем в самый центр города. Но даже вернее: тихие узкие улочки подойдут нам больше…
Они свернули, и все главные сооружения парка остались справа – продолжая быть видны тёмными силуэтами на фоне яркой листвы деревьев. Над этой аллеей ветки уже не так густо переплетались наверху, и в разрывах довольно широкая полоса неба указывала направление дороги… Но именно здесь, когда прошли уже часть аллеи, у Джантара исчезло чувство безопасности – и что-то смутно привлекло внимание, заставив насторожиться. И он, прислушавшись, уловил непонятно откуда чужие далёкие голоса…
– Этого ещё не хватало,– тревожно прошептала Фиар.
– Итагаро, держи мешок открытым,– предупредил Минакри.– Если что, сразу выхватишь оружие. Говорят по-дмугильски… Талир, видишь, где это?
– Как раз там, куда мы не пошли,– ответил Талир.– Сидят на траве спиной к нам, так что не видят. Я даже немного разбираю: похоже, делят краденое. Тихо, осторожно идём мимо…
«А что было бы, пойди мы по той аллее?»,– Джантар удивился странному напряжению с оглушённостью эмоций, в котором не было места страху. Или в самом деле не было реальной опасности? Хотя так казалось и на стройке...
– А мне этот диалект незнаком, ничего не могу понять,– признался Минакри совсем тихим шёпотом. Чужие голоса же становились всё громче, хотя те явно старались говорить вполголоса.– Но странно, что сидят без света. Вдруг у них прибор ночного видения?
– Нет, на ощупь разбирают неисправный фонарь,– уточнил Талир.– И говорят о какой-то краже. Идём быстрее, пока их фонарь не заработал…
Впрочем, реальной опасности Джантар и не ощущал – но не мог внутренне не напрячься, когда они подошли уже совсем близко, и голоса стали слышны отчётливо, пробуждая дробью резких, чуждых, незнакомых звуков – тягостные, страшные воспоминания… И какая-тo жгучая волна захлестнула его – пусть всего на мгновение, не более, и так же внезапно схлынула – но Джантар, словно очнувшись от мгнoвeннoго отключения, едва ли не заново заставив себя осознать, где и в каком положении находится, тут же с внезапным испугом подумал: мог вовсе потерять самообладание – сейчас, когда так опасна ошибка в любой мелочи!..
– Джантар, не надо так,– услышал он шёпот Герма (на фоне уже удаляющихся, как вдруг понял, голосов).– Даже по ауре видно твоё состояние. Но не забудь, куда и с чем идём...
– Хотя как не понять,– добавил Минакри.– Мне тоже чем запомнились эти нелюди. Но если только силу понимают – когда-то человечество силой им и ответит…
– Сперва понять бы, что происходит с ним самим,– ответил Герм.– И оно остаётся виновато, не сумев где-то их пристроить…
– Как даже сейчас не думать,– согласилась Фиар.– Хотя не та обстановка для дискуссий...
Дальше все шли молча до самого выхода из парка. Улица Инафская, на которую вышли (она продолжалась за город, превращаясь в шоссе обратно к соседнему городу, районному центру Инафу – на подъезде к которому Джантар и проспал ту аварию), оказалась не очень ярко освещена и снова пустынна, так что её пересекли, не останавливаясь – и сразу оказались на начинающейся прямо напротив выхода из парка одной из узких улочек старой части города. И вдруг Джантар увидел, как неожиданно ярок был здесь свет фонарей (или это – после мрака парковых аллей, и слабого освещения улицы, которую перешли?)…
– Может быть, свернём на Инафскую?– прошептала Фиар.
– Но она ведёт в самый центр,– после мгновенных колебаний ответил Джантар.– А тут, хоть лабиринт, зато безопаснее. Кто увидит из окон сквозь такие деревья? Почти как там, у вас...
И они двинулись уже по залитым ярким светом улочкам – которые действительно образовывали на этом не столь уж большом пространстве целый лабиринт, то круто изгибаясь, то пересекаясь под самыми разными углами. Теперь Джантар, хорошо знавший этот лабиринт улиц, шёл впереди, лишь временами оглядываясь: то назад, чтобы убедиться, не отстали ли остальные; то по сторонам, когда что-то казалось не внушающим доверия. Ведь это был район не только старой жилой застройки: пришлось пройти и мимо широкого тёмного больничного двора за высокой решётчатой оградой; и мимо смутно черневших во тьме двух неоконченных строек (занимавших каждая – место целого снесённого квартала); и через несколько маленьких сквериков, где, несмотря на глубокую ночь, вполне могли кого-то встретить; и рядом с магазином, в глубине которого явно перемещались лучи фонариков (и Итагаро даже рискнул совсем тихо спросить: много или мало – стать свидетелями двух краж в одну ночь?)... Но это и было недалеко от последней из улиц в этом лабиринте – пройдя которую, затем предстояло пересечь главную магистраль Kepaфa, улицу Фаалокра (впрочем, в самом узком и малонаселённом месте, куда, зная это, Джантар и вывел всех). И он рассчитывал так же быстро пройти и там, не сбавляя шага – однако, уже подходя к перекрёстку, шарахнулся в тень ближайшего дерева: по улице Фаалокра стремительно нёсся полицейский фургон…
– Не надо бы так резко,– прошептала сзади Фиар.– Как раз этим можно привлечь внимание. А так по улице может идти кто угодно. Хотя подождите… Ещё кто-то едет…
Справа вновь быстро приближался шорох колёс. Джантар замер, чувствуя напряжение остальных. А судя по звуку, ехал и не один автомобиль – целая колонна…
– И, похоже, много...– понял и Итагаро.– Что... опять полиция? И вот ещё...
Да, мимо перекрёстка, где они замерли в тени деревьев – куда-то справа налево один за другим проносились такие же фургоны.
– И куда они все...– вырвалось у Фиар.
– Шесть... семь... восемь...– считал Итагаро.– Кажется, все. А куда… Вернее, откуда. Где так и не нашли нас... Пойдём, пока больше никого?
– Нет, подожди,– Фиар выглянула из-за угла дома.– Ещё похоже, автобус… Нет, свернули на другую улицу. Кажется, наш автобус и тащили на буксире. А теперь – действительно никого…
– А так не попадём туда, куда тащили автобус?– спросил Талир, когда уже переходили главную улицу.
– Не знаю… Не представляю, куда здесь могли тащить,– ответил Джантар.– Санитарная служба в другой стороне. А нам – от следующего поворота налево...
– …Но куда налево?– переспросил Талир, едва они миновали ещё совсем короткий квартал на улице Торговой, куда вышли, перейдя главную.– Там столько мусора, камней, каких-то каркасов... Что это?
– Да…– спохватился Джантар.– Совсем забыл! Площадей торгового центра не хватает, часть рядов вынесли наружу! А это же не Каймир, торговые ряды – имеют такой вид. Да, там не пройти…
– Придётся под самым торговым центром?– спросила Фиар, указывая на мертвенный четырёхэтажный куб огромного здания.– Прямо под стеной, чтобы и не на виду из окон напротив? И уже там – налево? Или как?
– А что делать?– не без колебаний согласился Джантар.– Кто сейчас увидит, кто и откуда знает, зачем нас ищут?
– Мы и тогда так думали,– горестно ответил Лартаяу.– Кто знает, куда идём, где были, что записали... А теперь видите, что получилось...
– Только не сейчас,– ответила Фиар.– И не знаем точно, из-за этого ли...
«По всем признакам не может быть из-за нас,– думал Джантар, едва ли не прижимаясь на ходу к блестящим каменным плитам цоколя, и чувствуя возврат прежних сомнений.– Не проникли туда, где что-то охраняется, ничего не взломали, не похитили... Но сумасшедший чиновник решил: виноваты дети. Именно такие, как мы...»
– Вот теперь налево,– голос Фиар напомнил, что отвлекаться даже на такие мысли нельзя.– А то впереди, я вижу – ограждённая стоянка. И опять автобус, похожий на наш…
– Автопарк аварийных служб!– Джантар тоже заметил это.– Вот куда оттащили наш aвтoбyс! А мы идём так близко…
Но они уже свернули налево, на тёмную – и, как вспомнил Джантар, обычно тоже не очень прибранную улицу. Правда, больше было и некуда; и Талир уже не предупреждал о препятствиях на пути – и всё же идти здесь, вспоминая, как эта улица обычно выглядит днём, было не очень приятно… А затем надо было свернуть направо, на ещё более тёмную улицу, и идти вдоль забора (отделяющего сплошной ряд заброшенных строек) по мостовой, возможно, сплошь усыпанной строительным мусором; или, миновав тот перекрёсток, свернуть на следующем – но тогда пришлось бы идти дальше до самого вокзала широкой, почти как площадь, улицей, на виду у всех из окон домов и проезжающего транспорта, так что этот вариант не годился – надо было сворачивать сразу. А потом?..
И тут Джантар понял: у них не было плана действий! Конечно, ведь только думали, как пройти город незамеченными, не попавшись полиции... Но здесь, уже недалеко от рельсовой дороги – откладывать решение было некуда…
– Сюда, что ли?– спросил Талир (имея в виду первый, ближний поворот, куда указывала Фиар).– Мимо этих строек? Тротуар в выбоинах, мостовая в камнях…
– А там целая открытая площадь,– ответила Фиар.– И дворами не пройти: разделены оградами. Придётся здесь…
– Но осторожно,– предупредил Талир.– Не забывайте: на дороге камни. И молча… Всё же стройки – мало ли что...
– Но как молча, когда надо решить, что дальше?– напомнил Джантар, когда они уже сворачивали в тёмный створ узкого прохода между кустами и забором.– Мы уже недалеко от вокзала – и как будем выбираться из города? Пассажирские поезда из Керафа в нужную сторону сейчас не идут. Нам же, как понимаю – нужно на юг, в Арахаге, чтобы оттуда...
– Понятно,– прервала его Фиар.– Не надо подробностей вслух. Главное, иди осторожно. Талир, а ты слушай, нет ли кого-то за заборами. Хотя и пора уже думать, как будет. И куда идём: к пассажирскому вокзалу или грузовой станции?
– К грузовой?– переспросил Итагаро.– Но не предлагаешь же, в самом деле…
– Пока ничего конкретно. Думаю... И у Ратоны с собой нет постели. Да, наспех приняли решение в горячке бегства, а как до дела... Хотя правда: как ты ездил раньше?
– Первый раз – вовсе без постели. Накрылся особой, технического назначения, тканью,– ответил Ратона.– А она и липкая, и электризуется. И странно для всех выглядело – до сих пор помню. А потом приходилось брать свою постель, тоже из специальной ткани… А сейчас и есть только это,– закончил Ратона непонятно для Джантара.
– И где ляжешь прямо на лодку?– переспросила Фиар.– Тем более, и этим сразу привлечёшь внимание...
– Какую лодку?– не понял Джантар. Хотя, кажется – тут же понял...
– Мне же её дал Тайлар,– объяснил Ратона.– Ты не видел?
– Представь, забыл, что она у нас есть,– признался Джантар.– Взяли всего раз в поездку на море, и потом не вспоминали. Нет, но как постель в грузовом вагоне? Да ещё для всех девятерых? Не представляю…
– И всё же идём к грузовой станции,– предложил Итагаро.– Там попробую войти в компьютер, выясним обстановку – и будем решать конкретно. И диспетчерская выходит прямо во двор жилого дома, если не ошибаюсь...
– Не ошибаешься,– подтвердил Джантар.– Улица идёт прямо к диспетчерской, и дальше к самым рельсовым путям. Но это служебный дом работников дороги, там кто-то может не спать.
– И опять кому-то быть в одежде из морга,– понял Донот.– И то, знаете… Уже действительно охраняемое учреждение...
– Я же говорю: совсем рядом двор жилого дома,– повторил Итагаро.– А во дворе какая охрана? Я бывал там, когда жил в Керафе… Если всё верно помню, можно запросто войти в компьютер диспетчерской. Подойти к самой ограде двора… Другой вопрос: что сможем узнать, и что делать, если так ничего не получится?
– Сейчас главное – выбраться из города,– напомнила Фиар.– Будут подходящие вагоны, хоть на короткое расстояние – надо пользоваться…
Тут Джантар, забыв об осторожности, резко поставил ногу на подвернувшийся камень – и едва не упал. Это сразу напомнило: при всех прочих проблемах надо ещё следить за дорогой… Нo уже и осталось недалеко до поворота налево, на одну из крупных городских магистралей, улицу Мира (названную так сразу после окончания войны); и хотя этот её короткий квартал можно было пройти дворами, затем их ожидал ещё более короткий, но самый рискованный отрезок пути – по краю Вокзальной площади, где дворами хода не было; и лишь оттуда они наконец попадали на нужную им Вокзальную улицу, что чуть наискось вдоль рельсовой дороги выходила к диспетчерской. И Джантар почувствовал, как ему не хочется идти там, по площади, на виду со стороны вокзала – но увы, иного пути не было...
– …Теперь дворами по той стороне,– сказала Фиар, едва они вышли на перекрёсток с неожиданно тёмной улицей Мира.– Быстро, пока никого…
Перебегая улицу, Джантар успел окинуть её взглядом в обе стороны, убеждаясь, что и здесь их как будто никто не видел; и вместе со всеми свернул в тёмный двор по правой стороне, пытаясь подробно вспомнить топографию этой части города и найти более безопасный путь. Но нет – это, кажется, была единственная дорога туда, да и какого-то иного способа покинуть город вовсе не приходило на ум…
– …Тут не пройти,– сказала Фиар, когда в очередном промежутке между домами путь преградила высокая решётчатая ограда, на которую падал, вырывая её из тьмы, свет фонаря с площади.– Придётся идти на свету.
– Но теперь взрослого изображать буду я,– Итагаро, не встретив возражений, взял у Донота свёрток одежды и принялся разворачивать.– Мне же придётся подойти к диспетчерской… А тут только одежда, без обуви?
– Сам не понимаю,– растерянно ответил Донот.– Я как будто брал всё вместе. И ничего не ронял по дороге…
– Об этом думать уже некогда,– сказала Фиар.– Надевай, что есть, и пойдём.
Едва Итагаро не без труда натянул взятую из морга одежду, и они вышли из тёмного двора на тротуар по краю площади, Джантар почувствовал себя вовсе неуверенно. Правда, здесь, с этой стороны, площадь была пустынна, но слева в её центре был большой сквер, а за ним – здание вокзала; и хотя сейчас (если только верно определили время), прибытия или отправления пассажирских поездов ещё долго не ожидалось, и не должно было быть больших толп людей – стоило и одному заподозрить неладное… Джантар с трудом заставил себя идти спокойно, не ускоряя шага – хотя они и так шли быстро, торопясь пройти этот участок скорее. Но и после того, как, миновав его, свернули в темноту улицы – он не мог чувствовать себя в такой же, пусть относительной, безопасности, как прежде: прошли там, где кто-то мог видеть…
– Но если нас сейчас видели…– Талир тоже подумал об этом.
– Что уже сделаешь, если видели…– ответил Итагаро.– Риск, конечно, есть. Но я вот думаю – подойти к диспетчерской вместе с тобой. Я могу связаться только с компьютером – не считая особых, стрессовых ситуаций – а ты слышишь мысли людей…
– Осторожно, выбоина,– предупредил Талир.– И там дальше тоже… Давайте идти прямо по мостовой. Ну и дороги здесь… И не зря ли идём туда? Не проще настроиться на первого попавшегося работника дороги, и из его мыслей узнать: где стоят какие вагоны, куда направляются? Пройти вдвоём нам с тобой, и так всё узнать? Ищут же не двоих, а группу из восьми или девяти человек – смотря, числится сам врач, сопровождающий больных, тоже в розыске или нет…
– Из мыслей случайного человека ещё что-то не так поймём. И он может не всё знать. А там компьютер… И как пройти: я во «взрослой» одежде, но без обуви, а ты – в рубашке и плавках? А это же не Тисаюм, это – Кераф. Хотя подожди…– забеспокоился Итагаро.– Я уже не уверен: точно диспетчерская выходит во двор жилого дома? Вдруг за давностью не так помню…
– Куда деваться,– ответила Фиар.– На месте увидим. Хотя помню, я сколько раз видела из окна вагона, и всё удивлялась: рельсовые пути, диспетчерская, и рядом – двор жилого дома. И ограда такая, что перелезешь запросто…
– Тем лучше. А я уже стал сомневаться: это здание нам нужно, или дальше по тропинке. Хотя и ограда – между диспетчерской и двором…
– А то, что дальше – какой-то склад,– добавила Фиар.– Давно ты здесь не был…
– Ветки на дороге… Или проволока…– уточнил Талир, когда то, что он отбросил, упало в стороне с металлическим звоном.– Ладно, идём дальше. Осторожно, ещё выбоины… Ну и обстановка здесь! Брошенные стройки, не убран мусор, почти непроезжие дороги… Хотя в ожидании краха цивилизации что и зачем ремонтировать…– печально вздохнул Талир.– И это в Керафе…
– Представьте тогда тот же Нмарваг,– так же печально добавил Минакри.– Или даже Алаофу…
– И то спокойно прошли,– сказал Талир.– С ночными прохожими бывает всякое. И та же полиция не разберётся…
Дальше опять шли почти молча – лишь Талир время от времени нагибался, отбрасывая очередную ветку или проволоку, или шёпотом давал знать, как обойти очередную выбоину… И всё более чувствовалось: они уже приближались к грузовой станции. Темнота впереди обрывалась яркой полоской света, за которой улицу почти сразу перекрывали наискось борта грузовых вагонов; откуда-то слева, из-за погружённых во мрак домов и деревьев – доносились металлический лязг, звуки работы механизмов, в отдалении звучали голоса, усиленные громкой связью… И до Джантара вдруг как-то и на эмоциональном уровне стало доходить: что задумали, что собрались сделать…
Пробраться в грузовой вагон, чтобы покинуть Кераф – да ещё вагон нужно как-то найти… И это – сейчас, наяву, в их реальной жизни, а не в рассказах взрослых, которые чуть не все как один почему-то ездили и на крышах вагонов, и спрятавшись в грудах каких-то лохмотьев, отходов, стружки, и мало ли как и где ещё. Что, конечно, может позволить себе здоровый дурак, экономя деньги на билет – но не школьник, терявший сознание на занятиях по физкультуре… Правда: не глупость ли, не абсурд – вообще весь план, родившийся так внезапно, в мгновения, когда некогда было думать? Даже при всех их способностях – учитывая их же проблемы со здоровьем? С которым они – ни больше ни меньше – собрались пересечь страну с севера на юг, чтобы потом, на крайнем юге, ещё перейти границу? И это – в стране, где подросток не может позволить себе легальную поездку и в соседний город, ведь и на этом коротком пути найдётся кому заметить «непорядок» и доложить «куда следует»? А они решаются не просто бежать, спасая себя – добраться до Чхаино-Тмефанхии с этой записью…
Но уже новая мысль будто встряхнула Джантара… Допустим, доберутся, предъявят запись – и что дальше? Они же не знают скрытого смысла записи, какой-то её тайны! И лишь предполагают её связь с событиями в Тисаюме… И что так смогут доказать, подтвердить, что и чем оправдать? И мало ли какие ещё возможны неожиданности при таких попытках?.. Когда уже неизбежно замешаны государственные власти страны, которую они покинут – но где остаются их родные и близкие? О возможных последствиях чего и подумать страшно…
Так… может быть, правда: попытаться вернуть всё назад? И уже сейчас начать думать: как представить всё происшедшее, и свою роль в нём, для лоруанских властей, чтобы это не имело ни для кого серьёзных последствий – а уже потом, вернувшись в «обычную», «нормальную» жизнь, продолжить поиски? Да и… что может быть поставлено им в вину? Спасались от опасности, используя средства и способы, что были в  распоряжении! И опасность была – и были основания полагать, что имеют дело не с «представителями власти», а с врагами, оккупантами… И какие могут быть конкретно против них доказательства? Не сами разоружили тех солдат; и извещение в неразберихе мог послать кто угодно! Извещение, где даже нет имени его самого, Джантара Фаярхая…
Хотя верно – имена! Восемь имён, чем-то связанных между собой! По крайней мере – особым режимом учёбы, да ещё с какими формулировками! И они – все вместе, в одном извещении. А если кто-то, привлечённый этим, начнёт копаться в биографиях…
А ещё – автобус! Уже найден не где-нибудь – во дворе его дома! При желании можно связать со всем этим его – тоже особорежимника, тоже каймирца, живущего там, где во дворе найден автобус… Что тогда? И так-то каково всё балансировать на грани между обычной школой и интернатом, подозрениями в неполноценности и неблагонадёжности; быть и теми, кого снисходительно презирают – и теми, кого инстинктивно опасаются? И кто поймёт их самих, с особыми, но тоже вполне человеческими проблемами – а не увидит в них лишь досадную помеху существованию «простых» людей, которым не подходит цивилизация, не хватает ресурсов, и оскорбляет существование таких детей, на которых нельзя запросто выместить взрослое скотство?..
Нет, конечно, они решили правильно. И как ни парадоксально: этот трудный, сложный, рискованный путь, так внезапно избранный ими – всё же безопаснее, чем сдаться на милость властей и закона, надеясь на понимание или хотя бы формальную справедливость. И не довольно ли уже имеющегося горького опыта? Как всем им пытались сломать жизнь якобы по ошибке – а чиновник в полиции предлагал фактически принести в жертву кровной мести его, Джантара? Вот тем, кому не по силам обычная школа, и приходится бежать через всю страну…
– Джантар, постарайся успокоиться,– Фиар легко коснулась его руки.– Мы в непривычной для себя роли, но что делать…
– И это не навсегда,– добавил Талир.– Мы обязательно вернёмся. Но, так как мы нужны для будущего, надо сохранить себя для него. И тебе ли не знать, как всё вдруг может измениться…
– Может…– ответил Джантар.– Вопрос: в какую сторону, и спустя сколько лет? А пока меняется в очень странном направлении. И сколько ни ищем путей дальнейшего развития, сколько ни создаём теорий… Во что недавно верили сами – а теперь бежим от властей, полиции…
– Джантар, не надо,– предупредила Фиар.– Уже сворачиваем во двор.
– Как… уже дошли?– спохватился Джантар. И правда, он был так поглощён мыслями, что и не заметил, как успел свернуть куда-то в сторону и остановиться в узком проходе между едва освещённой далёкими огнями глухой боковой стеной дома и ветками какого-то кустарника.
– А теперь подождите здесь,– сказал Талир.– Дальше пойдём мы с Итагаро… Или нет, давайте сразу во двор,– добавил он спустя несколько мгновений из темноты.– Там как раз никого...
– …Да, можно ли было представить...– не в силах сдерживать эмоции, продолжил Джантар уже во дворе дома со смутно черневшими окнами, ни одно из которых не светилось.– Имею в виду: ещё тогда, в 70-е. Тоже, казалось, совсем скopo будет лучшая жизнь, справедливые законы...
– Но не могли мы, по логике взрослых, сами послать извещение на себя!– вдруг сообразил Минакри.– Тем более, там значится сопровождающий нас врач… Давайте хоть сейчас подумаем: что из этого может следовать? И – кто нас видел в Керафе?
– То есть… нас тут и не было? Всё время скрывались где-то в Тисаюме? А кто угнал автобус, и почему сюда – не знаем? А это мысль... Хотя нет,– cpaзу спохватилась Фиар.– Тогда надо как-то объяснить: откуда само извещение, почему в нём наши имена, и нас же всех не нашли по домашним адресам? А главное – как докажем, что извещение не имеет под собой реальной почвы?
– И как же не нашли: нашли и меня, и Ратону,– напомнил Донот.– И многие помнят его как заразного больного. Не знаю, вёлся ли какой-то учёт – но всё же... В любом случае риск...
– А там ты уже гражданин, чьи права не ставятся под сомнение,– подумав, ответил Минакри.– И если явишься сюда – уже как гражданин Чхаино-Тмефанхии. Как та же Инал Юкар в свои 19…
– Как же, явишься,– горестно повторил Лартаяу.– При том, что происходит в отношениях между двумя странами. Тем более – в Тисаюм, с его флотской базой... Сможем мы вернуться туда как иностранные граждане? Или пусть бывшие беженцы, жертвы несправедливости? Вот именно: хорошо ли мы обо всём подумали?
– Опутали всё своими базами...– так произнёс Минакри, что Джантару стало страшно, как бы он сейчас не сорвался.– Распоряжаются в нашей исторической столице просто как на военном объекте, который и непонятно зачем нужен... И страшно в чём-то ошибиться – потому что есть «высшие интересы». Ничьи, не человеческие – но выше интересов всякой личности...
– И правда, мальчики...– неожиданно согласилась Фиар.– Хорошо ли мы всё продумали? Не придётся что-то заново решать прямо здесь? Да и... кем будем дальше, если перейдём границу? Или мы намерены вернуться, и готовить здесь подполье, а в перспективе – государственный переворот? Только поймите, я спрашиваю серьёзно…
–А собирались быть мирными учёными,– ответил Минакри.– Но если тут, видите, тайна на тайне – где же получить образование, если не в Чхаино-Тмефанхии? А уж тогда...
– Значит, я спрашиваю ещё раз: мы окончательно решаемся на это?– повторила Фиар.– Даже если потом как иностранцы и в Тисаюм так просто вернуться не сможем?
– И что, даже к родителям нельзя, если они там живут?– переспросил Лартаяу.– Правда, к моим не относится – знаете, где они… Завязали мы узел своим бегством... И что делать – сейчас надо скорее выбраться из Керафа...
«Ой... А кассета?– снова подумал Джантар.– Продолжала перематываться, когда мы уходили... Успели ли они её спрятать? Правда, ищут не кассету – а группу сбежавших больных. А смотреть ночью можно и просто ночной телеканал. Особенно после таких сообщений... Ах да… Я же формально и оставался в Тисаюме один, без взрослых! Пусть всего несколько дней... И что теперь будет с этим?..»
– Слушайте, что мы узнали,– донёсся возбуждённый шёпот Итагаро.– Есть шанс, и надо пользоваться сразу, немедленно! На третьем пути – вагоны для сыпучих грузов, их очень скоро будут отправлять под загрузку чем-то в Алагари! Но перед ними, на первых двух – ещё составы, придётся лезть через сцепки…
– Правда, вагоны без крыши,– добавил Талир.– Нo их, перегоняя пустыми, не закрывают с торца, можно влезть внутрь. И главное: не из-под опасных, ядовитых грузов – наоборот, чисто убраны под погрузку стройматериала! Это – уже из мыслей работника дороги, который точно знает. Решайтесь, пока полиция не блокировала город!
– И как идти от диспетчерской в сторону вокзала, есть неосвещённый участок,– продолжал Итагаро.– Там и перелезем. Правда, до того идти на свету – тоже риск. А мы не очень похожи на обычных пассажиров, и я не уверен… Джантар, нет чувства, что попадёмся?
– Как будто нет…– Джантар прислушался к своим ощущениям.– Хотя у меня мысли были заняты другим. Как раз говорили: что будет, если захотим вернуться в Тисаюм, или вообще на Каймир? Не вернее ли попробовать доказать властям, что извещение – ошибка, и во всём случившемся нет нашей вины? Хотя это, чувствую, нереально…
– А выбираться из Керафа надо срочно,– повторил Итагаро.– Об остальном подумаем по дороге. Нельзя терять времени. Талир, иди первым – для нас тут темно.
– И осторожнее с ветками,– предупредил Талир.– Лучше даже пригнитесь…
Так, не разрешив сомнений, Джантар и последовал за Талиром вместе с остальными – прикрывая свободной рукой лицо от веток, местами довольно далеко торчащих в проход, которым шли наискось через двор. Из-за деревьев показалось чернеющее глухой стеной массивное здание диспетчерской. Пройдя чуть дальше, они обошли ограду двора, вышли на тропинку, и остановились за углом, снова у самой границы света и тени, откуда Талир выглянул вперёд, а затем – назад, в сторону складских построек.
– Никого,– прошептал он.– Если идти, то сейчас и быстро.
– Идём,– решилась Фиар, выходя на свет под самым выступающим над тропинкой остеклённым балконом диспетчерской.– В крайнем случае, если что – идём с окраины на вокзал. Но будьте наготове...
– Тут уже я пойду первым,– Итагаро вышел вперёд в своей чёрной одежде.– Я же сейчас изображаю взрослого…
Дальше путь лежал по тропинке, которая, чуть огибая диспетчерскую, переходила в довольно узкий проход между оградой слева и стоявшими на первом пути вагонами справа; а ещё дальше – ограда сменялась густой стеной деревьев… И, когда шли там, все окружающие звуки вдруг будто притихли, стали глуше – хотя возможно, это и было лишь особенностью восприятия самого Джантара в тот момент. Ведь на самом деле откуда-то по-прежнему доносились и лязг сцепок, и голоса по громкой связи – и хорошо хоть, здесь, на тропинке, кроме них, никого не было… Но лишь когда они снова вошли в тень и встали напротив одной из сцепок, Джантар почувствовал себя относительно увереннее.
– А сейчас первым пойду я,– Талир быстро взобрался на сцепку и будто без труда спрыгнул на другую сторону.– Тут рельсы в бетоне, поверхность ровная, идите смело.
– Но подожди, я в этом могу споткнуться,– Итагаро, не выпуская мешка, начал свободной рукой стягивать брюки – и, сунув их в мешок, тоже будто без труда перебрался следом.– Талир, держи мешок. Джантар, давай сумку…
Но Джантар, не поняв (должно быть, от волнения) – просто сам крепко ухватился за руку Итагаро, не без тревоги ступил на неожиданно холодный металл сцепки, шагнул через неё – и вот он уже стоял с той стороны, в тёмном узком проходе между рядами вагонов.
– Я думал, ты только передашь сумку,– растерянно сказал Итагаро.– И не рассчитывал на такое усилие. Так можно и упасть – здесь, в темноте…
– Сам не понимаю, как получилось,– признался Джантар, отойдя в сторону, чтобы не мешать остальным.– Мне до сих пор не приходилось так перелезать...
– …Все уже тут?– раздался вскоре шёпот Фиар.– Тогда пойдём дальше.
– Но на втором пути шпалы,– предупредил Талир.– Там надо осторожнее…
Так же, как в первый раз (но уже в густой, почти непроглядной тьме) Джантар перебрался через сцепку, опираясь на руку Итагаро, и осторожно поставил ногу на шпалу. Здесь ощущался слабый, но едкий запах какого-то химического реактива, и в просвет неба между вагонами, как он успел увидеть, выступали закруглённые борта цистерн. Но Джантар понял это, уже успев отойти в сторону вслед за Итагаро и Талиром, и пытаясь найти взглядом просвет в будто сплошной стене вагонов на третьем пути…
«А если мы ошиблись?..– подумал он, когда показалось, что это слишком долго не удаётся.– И тут не вагоны – действительно стена? А мы тут, в темноте, между стеной и цистернами...»
– Сюда,– услышал он голос Итагаро и, подойдя, увидел чуть подавшуюся внутрь створку торца вагонного борта, едва различимую во мраке. Чтобы увидеть её, надо было подойти совсем близко: просвет перекрывали высокие, должно быть, крытые вагоны на соседнем, четвёртом пути.– Но быстро, отправить могут в любой момент…
И вновь Итагаро первым забрался в вагон, а затем помог Джантару, ещё чуть приоткрыв при этом тяжёлую створку. Внутри ощущался слабый металлический запах. Пол под ногами был усеян крошкой какого-то твёрдого материала.
– Не очень чисто убрано на самом деле,– сказал Итагаро, судя по голосу (видеть Джантар мог лишь едва озарённое сиянием далёких огней небо над головой), проходя в дальний конец вагона.– Придётся ещё подмести вот тут, где расположимся.
– Но чем?– переспросила Фиар, взбираясь в вагон следом.– Не этой же одеждой...
– Да, не подумал,– ответил Итагаро.– И правда: помню, откуда она... А мешком – значит, выкладывать всё из него в темноте. Но нам главное – не повредить лодку. И просто так у борта не сядешь. Не можем позволить себе ржавые следы на рубашке, или хуже того – на теле. Нет, иначе не получается,– Итагаро, судя по звуку, уже сметал что-то с пола у стенки.– А одежду всё равно найдём способ вернуть...
«Раньше и хоронили в набедренных повязках,– подумал Джантар.– Потом чужие обычаи проникли и в это...»
– Можно располагаться?– Ратона, проходя мимо Джантара, уже раскладывал лодку.
– Герм, Лартаяу, быстрее!– донёсся ещё снаружи шёпот Талира.– Там дальше кто-то идёт! Кажется, включает фонарь!
– Мы уже здесь,– ответил Герм с усилием, как раз перебираясь в вагон.– Давай сам быстро сюда... Хотя... что он там делает? Ну, тот, кого ты видел?
– Осматривает вагон на втором пути,– ответил Талир (уже в вагоне).– Надеюсь, не придётся специально отвлекать его внимание от нас.
– Дождаться бы уже отправки,– сказал Лартаяу.– Только заранее расположиться, а то будет толчок...
– Лодка расстелена,– ответил Ратона.– Но как бы мне не касаться ничьей одежды?
– Я только в набедренной повязке. Ложись с краю, а я рядом,– предложил Донот.
– Да, мальчики, надо располагаться,– сказала Фиар.– Отправить могут в любой момент, если мы верно поняли…
– И хотя бы одному не спать,– предупредил Итагаро.– Чтобы ещё ненароком не подали под погрузку. Хотя что тогда будем делать...
Джантар чуть присел, чтобы на фоне неба вернее оценить расстояние до дальней стенки – но это не удалось, и он медленно, почти на ощупь, выставив вперёд руки, стал двигаться туда, вдруг подумав: осталось самое трудное и томительное. Ждать, когда их отправят, и надеяться, что не обнаружат здесь раньше, и полиция вовсе не перекрыла выезды из города... И вдруг, когда он почти дошёл – вагон так резко тряхнуло, что Джантар едва удержался на ногах, но от второго толчка, последовавшего почти сразу, всё же упал вперёд, прямо на расстеленную лодку, едва успев подставить ладони...
– Вовремя успели... Джантар, не ушибся?– спросила Фиар, оказавшаяся совсем рядом.
– Как будто нет...– ответил Джантар, и лишь тут ощутил боль в ладонях.– Но всё-таки ударился руками. Хоть, упал не на кого-то из вас...– Джантара даже передёрнуло.– А Талир? Он был у входа...
– Со мной всё в порядке,– донёсся шёпот Талира.– Очень ушибся?
– Успокойся, Джантар, сейчас пройдёт,– Фиар коснулась его ладоней, и он почувствовал, как по рукам стало разливаться приятное тепло, вытесняя боль от ушиба – и с этим пришло общее расслабление. Необходимость быть настороже, сдерживать чувства, – ушла, уступив место просто слабости и усталости. И уже как-то по-новому стало доходить: поезд отправился, они уезжают из Керафа – тайком, в грузовом вагоне, с целью перейти границу государства. Они, неопытные в таких делах подростки, возможно, и не представляющие всех опасностей такого пути, и последствий не только для самих, но для родных и близких, остающихся в Лоруане... И волна тоскливого ужаса, накатив из глубин подсознания, будто сдавила что-то, перекрывая пути волевым импульсам, готовности к любому действию – и такой же сдавленный вздох вырвался у Джантара, смешавшись с нарастающим грохотом вагонных колёс...
– Ну, почему так... Мы же не собирались становиться подпольщиками, эмигрантами… Не думали, что, раз запутавшись в чём-то, уже никому ничего не объясним, и придётся просто бежать из страны – возможно, без надежды вернуться... И что толкнуло на это, что за предчувствие завело в то подземелье? Почему должны были оказаться на таком пути, сделав столько ошибок – и теперь даже не зная, кто за что конкретно нас преследует?– слова одно за другим срывались у Джантара, и он не мог остановиться.– Понимаете: чувство, будто кто-то повёл нас туда – и оставил, бросил на произвол запрограммированных полудебилов у власти, для которых что-то значат лишь «формальные доказательства»... А мы действительно ещё дети... Не персонажи мифов о детской преступности – а реальные дети. С которых всегда готовы спросить как со взрослых, преследовать как взрослых, и редко когда – понять как людей...
— Мальчики, успокойтесь, надо держаться,– голос Фиар тоже задрожал.– Это только в легендах, рассказах взрослых о своей молодости – всё просто. А на самом деле… Видите: есть цель, есть зачем жить – и риск, и опасность. И надо суметь сохранить себя для этой цели...
– Потому и решились, что есть цель,– добавил Ратона.– А даже не просто спасая себя. Но что дальше... И мыслимо ли: сейчас, при таких знаниях и мощи цивилизации – подполье, выступления протеста, общественные потрясения? Рискнём ли мы готовить подобное? Как раз представляем последствия...
– Но до каких пор… личности – быть заинтересованной в стабильности общества, которое ставит эту личность на самую грань?– повторил Минакри тот давний вопрос – и, хотя поезд давно ехал, и их как будто не мог слышать никто посторонний, от одних интонаций Джантару стало страшно.– А от личности всегда, везде требуется максимальная сознательность: ведь дестабилизировать такую техническую и информационную мощь опасно? И что остаётся – раз за разом терпеть тупое издевательство, не имея возможности воздать так, чтобы от самих осталась кровавая клякса, годная разве что для того унитаза в качестве «святых» помоев? Наблюдай, как тебе ломают жизнь – и как терпят это другие? Хотя почему не терпеть: если здоровья и выносливости побольше, а особых идей, целей в жизни – нет, нечего терять в духовном плане? И что таким до тех, кто не в силах нести их тяготы? Они могут, выживут – а те пусть пропадают. Но не может быть так вечно! Должен быть выход…
– А эти и когда можно полноценно жить, только выживают,– ответил Лартаяу.– Вообще: одни могут полноценно, осмысленно жить и в трудные времена, а другие и в самые благополучные – только выживать. Но мы хотим жить в человеческом, а не животном обществе! Где никому не приписана чужая ущербность, и всякий не рассматривается как потенциальный преступник! А пока этого нет, и стабильность общества – мнимая! Что уже видим на практике… И без катастроф не обходится – как на заводе в Моаралане. Трагические последствия возможны сами собой, безо всякой борьбы за справедливость…
– Это и страшно,– согласился Ратона.– Нo страшно и ещё больше дестабилизировать всё борьбой за справедливость. Хотя и не терпеть же...
– Тут бы благополучно выехать из города,– уже спокойнее напомнил Минакри.– А мы уже о чём говорим…
– В эту сторону и выезжаем почти сразу,– ответила Фиар.– Это на Каймир поезд идёт через весь город. Так что уже выехали…
– И я уже боюсь обращаться к предчувствиям, видениям,– вырвалось у Джантара неожиданно для него самого.– Хотя казалось бы, сейчас – и настроиться на возможное ближайшее будущее. Но и тогда были уверены – на почве моих видений. И к чему привело… Да, кажется, и не смогу. Какая-то опустошённость…
– И я чувствую, что сейчас не можешь,– согласилась Фиар.– Нo вдруг твои прежние видения смогут что-то подсказать? Сам понимаешь, как важно...
– А что я помню?– будто что-то вспыхнуло в сознании Джантара.– Какие видения? Где я – ночной сторож, живу по чужим документам? Или – две толпы столкнулись на мосту, так что перила едва выдерживали напор? Или – какая-то ночная дорога в горах? Ну, или... видел, например, тебя и Донота, чуть старше, чем сейчас – как бы в лабораториях, в окружении аппаратуры?– вдруг вспомнил Джантар.– Тоже как бы знак: потом всё сложится удачно? Хотелось бы верить... Но поймите правильно: уже боюсь обмануть себя и вас! И не уверен, какие сны считать насколько вещими... Хотя... Надо попробовать,– решился Джантар.– Это у меня был просто момент слабости. А слабость мы позволить себе не можем...
Джантар повернулся и лёг на спину, положив руки под голову (чтобы не опираться просто на сумку, полную твёрдых коробок и банок с припасами), и, глядя вверх, где словно застыл ровный серый фон неба, совершенно не позволявший ощутить движение поезда – даже ритмичные толчки вагона на стыках рельсов не могли разрушить это впечатление… Но так же серо и пусто было в его сознании: трудно не то что настроиться – думать о чём-то. И хотя умом он понимал: нельзя поддаваться, надо бороться, нужны образы, мысли, воспоминания – удавалось это лишь мгновенными урывками, в которых на ум приходило вовсе не то. Как-то сами собой текли бессвязные вычисления с цифрами разных исторических, астрологических, возрастных периодов – а на них накладывались мысли о позорной казни через вскрытие панциря у людей Иорары; и – что и кого в Тисаюме всё же заставило пропустить столько людей через с этим же связанный позор; вспоминался и Зонгумад Третий – правитель одного из княжеств Дмугилии, вошедший в историю чудовищем из чудовищ, и вскоре свергнутый лишь за то, что ввёл в тогдашний уголовный кодекс взамен мучительных наказаний «постыдные», связанные опять же с «запретностью» некоторых частей тела и физиологических отправлений; и... всеобщий взрыв хохота на одном из занятий в школе, странно изменивший отношение некоторых учеников к нему, Джантару – когда учитель непонятно к чему сказал, будто в древности детям чхаино-каймирской расы до определённого возраста и прохождения некоего обряда вовсе не разрешалось носить одежду (хотя откуда это взял, если как раз их культура не знала «посвящений во взрослость», принятых в других культурах планеты?)… И всё это крутилось, всплывая снова и снова – будто хотела и не могла сложиться какая-то мысль. Кажется, снова: почему человеку не пытаются объяснить суть его неправоты, не обращаются к разуму, совести, а он предстаёт будто перед тупой, нечеловеческой мощью, «исполняющей долг» сломать его волю, провести через тяготы, муки, издевательства – и это называется правосудием и восстановлением справедливости? И – в чьих интересах такое правосудие? Что за сущность, какое «нечто» – словно претендует страданием или унижением ничего не понявшей конкретной личности… внушить обществу, сколь оно, «нечто», выше всякой личности вообще? Общество и состоит из людей, личностей – так что же настолько выше человека, общества, государства, и… уж, видимо – человечества?..
А над головой всё неощутимо плыло ровное серое небо без звёзд и облаков – и вагон ритмично вздрагивал на стыках...