Петрович и Петровна

Деревенские байки
      
Обычному городскому жителю не нужно объяснять, для чего на деревенском подворье петух нужен. Оно ж, как дважды два, ясно – кур топтать. Чтобы те пошустрее яйца несли. А для чего ж ещё, спросите? Ну, разве что из самого петуха однажды суп сварить доведётся, и только-то. А вот и не только. Самим сельчанам это объяснять не нужно. Только попросите, они вам за ужином такого про своих петухов наговорят, что диву даёшься, как это те все свои петушиные работы работать успевают. Не верите? Тогда читайте. Эти деревенские байки автор услышал от жительницы одного из глубинных южных районов Ульяновской области – от пенсионерки Петровны. Все они – сущая правда.
      
У  Петровны птичье хозяйство небольшое было – всего-то десятка полтора кур и один петух. Благодаря им старушка нужды в яйцах не знала. Иногда курочек-пустушек, то есть тех, что на гнезде по несколько месяцев не сидели, она отправляла на куриную гильотину, то есть уносила в соседний сарай, где стоял чурбак для колки дров, а в нём топор торчал. Что в том сарае происходило с пустушками, петух не знал, но оттуда те никогда не возвращались. Несколько раз петух, или, как его величала старушка, староста куриного гарема Петрович, заходил в тот сарай в поисках подружек, но ничего, кроме нескольких знакомых перьев, не находил. Но куриные мозги печалить этим Петровичу не приходилось – ряды его подружек пополнялись каждую весну, когда старушка приносила с базара курочек-молодок…
Петровна жила одна уже пятый год. С тех пор, как её муженёк Иваныч помер, все дела по хозяйству сама выполняла – дети-то давно уже жили в разных уголках страны, и помогать ей могли только денежными переводами и редкими посылками. Изо всех «мужиков» в её вотчине только петух Петрович и остался. Остальные обитатели дома и двора были «особами дамского рода» – 15 кур, три кошки и собака-дворняга. На Петровича ей и приходилось рассчитывать, когда сама по хозяйству не управлялась. А происходило это так.
      
Как Петрович огород бороновал

В первую весну, что Петровна жила одна, ей сильно нездоровилось, так она ослабла,  что ни лопату в руки взять, ни грабли. Огород, вкопанный стариком Иванычем ещё по осени, после схода снега пробороновать надо было, а у больной старушки ничего не получалось. Хоть соседей подсобить проси, хоть тимуровцев из школы вызывай. Того и гляди земля заклёкнет, потом её заново перекапывать придётся, а это опять и время, и какие силы нужны.
Подумала Петровна над задачей, да и решила на помощь Петровича со всей его куриной стаей призвать. Для этого не покормила кур сутки да и выпустила на огородные кочки попастись, где предварительно пшеницы ведро разбросала – для приманки. Решила, что дальше сам Петрович сообразит, как да что делать нужно. Петрович и не подвёл.
Три дня Петрович с гаремом на огороде работал, не только зёрна собирал, а и червей выкапывал. Найдёт червя – и ну в голос: подружек подзывал на него посмотреть. Те ждать не заставляли: червя мигом проглатывали и начинали рядом копаться. И так по всему огороду. Все комья лапами так и разбили. Ну а где не смогли, там Петровна потом, когда спина болеть перестала, сама осилила. Вот так она в ту весну и не опоздала с началом огородных работ. А Петровича с тех пор часто называла не старостой гарема, а бригадиром!

Как Петрович вора поймал

Однажды летом Петровна пошла на рынок, а дом и ворота по старости своей на замок запереть забыла. Дворняга, как обычно, за ней увязалась. Изо всех хозяев только кошки в доме остались, да бригадир Петрович, что во дворе копошился, где учил молодок самостоятельности в деле добывания червей. Вот тогда-то и нашла на старуху беда и проруха. Кабы не Петрович, осталась бы она без всех своих сбережений, что в старом комоде хранила. Далее рассказ записан по показаниям задержанного на месте преступления гражданина Юрки Красномордого, как в деревне звали жившего на одной улице с Петровной часто безработного алкаша.
Зашёл к Петровне Юрка Красномордый, как обычно раз в неделю заглядывал, – вроде как позвонить, а на деле либо деньжат на опохмел занять, либо что-то по хозяйству за пару червонцев сделать. Покликал он Петровну по двору, поискал её на огороде – не нашёл. Заглянул в дом – и там никого. Ну и давай по полкам комода шарить, там и нашёл, что искал. Из дома выходить стал, глядь, на крыльце Петрович со всем гаремом стоит – на одной петушиной ноге качается, на солнышке греется, только-только от тепла прибалдел. И Юрке мимо кур не пройти, чтобы не потревожить, если только не перелететь. Так сосед – не петух, крыльев не имел, ну и пнул пару несушек в бок, чтобы с дороги убрались, да и Петровича носком ботинка под хвост боднул, чтобы знал, как у Красномордого поперёк дороги вставать.
Петровичу получать пинка под зад  на глазах всего гарема не понравилось. Подобного унижения он не потерпел и так взъерепенился, в такую атаку на Красномордого Юрку пошёл, такой шум поднял, что через минуту со всех ближайших домов люди сбежались несчастного алкаша выручать.
Подоспевшие первыми потом участковому милиционеру рассказывали, что застали Петровича, сидевшего на голове дико орущего мужика. Петух вцепившись в его волосы, непрестанно атаковал макушку клювом. Юрка Красномордый орал от боли так, будто его орлы или грифы терзали. Два мужика разухабившегося Петровича с головы его снимали.
Когда Петровна воротилась с рынка, очевидцы битвы петуха с воришкой ей всё и рассказали. А она Юрку Красномордого простила, мол, человек петухом в голову раненый, хватит с него и этого наказания. О Петровиче же по деревне долго ещё слухи ходили, будто он не простой петух, а японской, бойцовской и сторожевой породы. Наверное, Юрка Красномордый эти слухи и распускал, чтобы перед знакомыми мужиками хоть чуть-чуть своё поклёванное достоинство приподнять.
      
Как Петрович на рыбалку ходил

Сразу за  огородом Петровны ручеёк бежал. Из него было сподручно воду для полива брать, а ещё в нём огольцы водились. Местные мальчишки на них часто охотились. Именно охотились, так как назвать рыбалкой это занятие у них не получалось. Орудием для ловли мелкой рыбёшки пацанам служили обычные столовые вилки, закреплённые на конце палки. Этими орудиями они и промышляли сонных огольцов, затаившихся под камнями.
Петровна всё смеялась над мальчишками, мол, какой там может быть улов – в ручье глубиной петуху по щиколотки. А те каждый день ловили огольцов штук по пятьдесят на каждого, ещё и с Петровной добычей делились.
Из тех огольцов старушка иногда уху варила, чаще же курам полакомиться отдавала. Петровичу мелкая рыбёшка нравилась.
И вот однажды решила Петровна попробовать поохотиться на огольцов, так её успехи мальчишек раззадорили. Прикрутила проволокой вилку на палку и пошла с этим «четверозубцем» за огород на речку. А за ней, не с того, не с сего, петух Петрович увязался, как клювом почуял, что Петровна для него лакомство промышлять задумала. Он и прежде за хозяйкой следом ходил, только та не придавала этому внимания.
Вот Петровна трико до коленок закатала и давай вилкой под камнями шуровать. И так ей это занятие понравилось, так она наловчилась «четверозубцем» орудовать, что через час в её бидончике уже с десяток огольцов было. Дальше – больше. Петрович же в это время всё по берегу прохаживался, делая вид, что ему вовсе не смешно смотреть, как Петровна с проворностью малолетней девчонки таскает из ручья за рыбкой рыбку.
Часа три раззадорившаяся Петровна на ручье охотилась. И так ей хорошо было, прямо как в детстве. Когда же устала старушка, решила подсчитать улов. Запустила руку в бидон и… И нашла там лишь трёх огольцов. Как будто и не охотилась вовсе! У Петровича спросила, где вся рыба. А петух вокруг неё гоголем ходит, искоса на бидон поглядывает, ничего по-птичьи не говорит. Посмотрела Петровна по сторонам попристальнее и заметила, что вокруг бидона на песочке только петушиные следы. Ещё раз осмотрелась она по сторонам да и увидела в песке несколько недоклёванных рыбёшек. А тут и Петрович прокололся: прямо на глазах хозяйки засунул голову в бидон и р-раз – выловил клювом очередного огольца.
Посмеялась Петровна над петушиной сноровкой, да и пошла довольная и весёлая домой. Кому потом ни рассказывала, никто не верил, что петух на рыбалку с ней ходил, что почитай весь улов прямо у ручья и поклёвал. Все шутили над бабкой, мол, какая из неё на огольцов охотница, на седьмом десятке лет жизни-то – за три часа лишь двух рыбёшек и выловила.