Осень, отнимающая свободу. Глава восьмая отредакт

Свет влёк меня, как магнитом, и вместе с Никитой мы стали искать способы проникнуть в дом. Передняя дверь на поверку оказалась запертой, но зато архитектура дома включала в себя шестиугольный балкончик на втором этаже, под правой башенкой; облетая дом в поисках лазейки, я приметил стеклянную балконную дверь и понял, как нужно действовать.

- Как думаешь, Врач ставил здесь какую-нибудь сигнализацию? – спросил Никита в ответ на предложение разбить стекло.

- Я сомневаюсь. Кого ему опасаться в городе-призраке?

- А ведь в доме могут быть и другие хозяева, - заметил Никита.

- Не осторожничай, - я сел на землю и виртуозно почесался задней ногой. – Если там кто-то и есть, то кто-то очень беспечный. На их месте я бы давно обратил внимание на шум во дворе.

- Ладно, но как ты собираешься разбивать стекло – бодать, что ли?

- Это мысль, но я боюсь пораниться. Будет лучше, если ты сядешь ко мне на спину и взлетишь на балкон, а там мы её вышибем как-нибудь.

Никита скептически воззрился на меня:
- Я вешу больше 70 кило. Что-то мне подсказывает, что Карлсон из тебя выйдет скверный.

Он оказался пророком: с такой тушкой на спине я даже брюха не смог от земли оторвать.

- Так, делаем по-другому, - прохрипел я. – Ты стоишь под балконом, я разбегаюсь, и в момент взлёта ты хватаешь меня поперёк живота. Силы инерции должно хватить, чтобы нам обоим попасть наверх.

- Ладно, всё равно я уже умер, - стоически вздохнул Никита и встал, где указано.

Я разбежался и «вспорхнул» - хотя с висящим на мне Никитой я летел как бабочка с гантелей, но несколько секунд хватило, чтобы мы достигли балкона и грянулись на коврик перед дверью.

- Бей стекло, - простонал я, пытаясь подняться.

- Мёртвый-то мёртвый, а нога-то болит, - в тон мне простонал Никита, но поднялся на ноги, обматывая кулак плащом. Однако от его удара стекло не разбилось, зато дверь распахнулась наотмашь – не проверили, идиоты! – и мой товарищ, увлекаемый всё той же проклятой инерцией, рухнул вглубь комнаты.

- Вот так всегда, - донёсся до меня его голос.

Я переступил через него и чихнул – с пола при каждом шаге поднимались клубы пыли:
- Что-то непохоже, чтобы Врач тут часто бывал!

- Может, он просто неряха.

- Неряхи хотя бы дорожки в пыли протаптывают!

Полутёмная комната выглядела совершенно заброшенной. Маленькая и тесная, всей-то и мебели - зелёное плюшевое кресло с заплатами, журнальный столик, заваленный старыми номерами Ридерс Дайджеста, торшер со следами прожжённой ткани на неровно сидящем абажуре; кроме этого, напротив кресла в углу стоял сервант, за пыльными стёклами которого что-то поблёскивало.

Никита, чуть прихрамывая, подошёл к серванту:

- Гляди-ка…

- Нет времени, - нервно сказал я. – Давай быстрее спустимся вниз – вдруг наше вторжение всё-таки замечено?

- Да ты смотри… Тут деревья. Тут же сплошь деревья.

- Потом, всё потом, - я пропустил мимо ушей странную фразу. Близоруко прищурился на сервант, но не стал рассматривать сувениры, а подбежал к двери и царапнул лапой ручку английского замка. Открылся выход на тёмную винтовую лестницу.
- М-да. Придётся корячиться… - я с ужасом представил, как буду спускаться вниз на четвереньках и в полной темноте.

Путь, тем не менее, прошёл почти без приключений, хотя на одном из витков я всё-таки поскользнулся и ударился об ступеньку челюстью. Нижняя дверь оказалась запертой, Никита потратил несколько минут, чтобы её высадить, и мы вывалились в коридор первого этажа совершенно измученные, оба в синяках.

Здесь было светлее от зарешёченных окон в обоих концах коридора. Пылинки танцевали в голубоватых лучах. Дверь, которую мы выбили, была на левой стене, а на правой оказалось ещё три; я хотел попробовать ручку ближайшей, когда Никита пихнул меня:
- Гляди! – и показал на тонкую золотистую полоску света, тлевшую под средней дверью.

- Оно там! – я бросился к этому свету, молясь, чтобы не пришлось опять дверь ломать.


***

Оказалось открыто. Мы увидели зал, пустоватый и даже какой-то печальный, если бы не заполняющие его потоки света. Живые блики хаотично метались по полу и стенам, словно тысячи светящихся животных дрались или тысячи континентов сталкивались и расходились в доли секунды.

Мельком заметив в стороне ещё несколько капсул, более тусклых, я ринулся к центральной – самой яркой, самой золотистой. Сверкающая жидкость действительно таила в себе тёмное тело; щурясь до слёз, я пытался рассмотреть, что за человек внутри, и вдруг в один из витков своего медленного вращения фигура полностью проступила из облака кипящего света.

Я увидел прямо перед собой лицо – напряжённое, с плотно сжатыми губами, с подрагивающими веками; глаза зажмурены, раздуваются тонкие ноздри, втягивая золотую жидкость. Слёзы сильно мешали мне смотреть, видение задрожало и расплылось, но я всё равно узнал это лицо и закричал:

- Стефан! Стефан!! – кажется, я заплакал уже не только от рези в глазах. Я поставил лапы на толстое стекло капсулы, жалея, что не могу стукнуть по ней, разбить её…

- Что? Там твой друг? Это он?! – подскочил ко мне Никита.

Я не мог говорить, только головой кивнул.

- Кажется, Врач не излечил его, а заспиртовал для истории, - изрёк мой неисправимый спутник.

- Шуточки! – я готов бы его стукнуть. – Как насчёт того, чтобы разбить к чертям эту банку???

- Знаешь, я устал работать личным ломастером! – взбунтовался Никита. – Кроме того, неужели ты не понимаешь, что это может навредить ему? Если он привык жить и дышать в этой жидкости.

- Ты прав. Я становлюсь неосторожным. – Тяжело вздохнув, я позволил лапам соскользнуть по стеклу вниз.

- …И невнимательным, - довершил Никита. – Тут, между прочим, ещё одна заспиртованная личность. Девушка, - он махнул в угол. – Она вдобавок негритянка. Чудеса… Ты с ней незнаком?

Я нехотя отвлёкся от капсулы Стефана и подошёл к другой – тусклой, наполненной словно жидким серебром. Тут свет был слабым и почти не мешал смотреть; чернокожая девушка, парившая в толще жидкости, была видна во всех подробностях. Меня немного удивило то, что она была «заспиртована» в одежде; такой же странный наряд, как и у всех нас – белые шаровары, металлический пояс, воротник-птица (стилизованный лебедь протянул длинную шею до самого подола кофты).

- Если в одежде… значит, они вылезают, - медленно произнёс Никита. – По-моему, логично.

- Глянь – тут ещё две незанятых, - сказал я. Рядом стояло две капсулы: в одной плескалась жидкость – тоже золотистая, но блёклая, будто выдохшаяся; другая была тёмная и пустая. – А вот из этой золотой наверняка кто-то вылез недавно!

- Или ещё не влез! Что, если эти пробирочки для нас приготовлены? – Лысый нахмурился. – Илья. Нутром чую ловушку. Нутром чую… По-моему, всё было рассчитано на то, чтобы мы забрались в этот дом.

- Поздновато ты спохватился! Но я не уйду, пока не придумаю, как вызволить его, - я опять подбежал к Стефановой капсуле, переступая через толстые провода на полу.

- Ума не приложу, как её открыть! Если только обесточить. – Никита пнул провод. – Только надо что-то вроде топора. Они же просто в стены уходят – нет даже намёка на розетку.

- А ну-ка, попробуем так! – я взял провод в рот и – нет, конечно, не стал его грызть, а что есть силы потянул, проверяя, крепко ли он сидит в стене.

- Эй-эй, не изображай связиста времён Второй Мировой! – завопил Никита. – Давай лучше я!

- Кажешша, поддаёшшша, - прошамкал я с проводом в зубах.

- Дай мне, а то зубы сломаешь! – Никита дёрнул провод, а тот неожиданно ожил и, как змея, обвил его руку. Удивлённый Никита попытался стряхнуть провод, но тот ловко оплёл и второе запястье. Никита рванулся из плена, провод явственно затрещал, раздался тревожный писк сигнализации.

- Да тут защита неслабая!

Все провода внезапно пришли в движение и, как хищные корни, накинулись на нас, оплетая петлями поверх петель и совершенно лишая возможности двигаться. Отчаянно борясь с питоньей хваткой, я пытался защитить горло, чтобы не придушили сразу. Сияние от Стефановой капсулы резко померкло, сонмы зелёных пятен в глазах мешали различить что-либо в полумраке.

- Никита, где ты? У меня рёбра трещат!

- Я говорил тебе, что это ловуш… кха… кха… - Кашель полузадушенного Никиты смешался с громким шипением. Я вообразил себе, что это провода шипят, как змеи, но тут пищащая сигнализация заткнулась.
Мы, сопя, продолжали бороться с врагом в тишине, нарушаемой лишь слабым плеском жидкости. Наконец я сообразил, что капсула открылась. Замерев в тисках проводов, я слушал шлепки мокрых ног по полу – всё ближе и ближе к нам…

…Шаги замерли, и надо мной раздался такой спокойный и такой знакомый голос:

- Кто здесь?..

***

Провода обмякли при звуке этого голоса, и я затрепыхался, пытаясь из-под них выбраться:

- Стефан, это я! Помоги!

- Кто это?! – вскрикнул Стефан. Я успел наполовину освободиться, но страшная мысль закралась ко мне в голову: в этом полумраке друг не мог узнать меня в зверином обличье, наверняка ему мерещилось нечто чудовищное… а голос мой был слишком искажён страхом, чтобы узнать его.

Полыхнула яркая вспышка, и неведомая сила пригвоздила мою голову к полу. Что-то вроде светового щупальца держало меня за шею.

- Отвечай! Откуда ты здесь взялся? Тебя послала Гебура?

- Какая, к чёрту, Гебура?! Стефан, это я! Это я, Илья Ламантинов! Мы с тобой в школе за одной партой сидели и по деревьям вместе лазили! Ну узнай же меня! – взмолился я.

Стефан, кажется, был шокирован тем, что какое-то рогатое, волосатое и крылатое создание утверждает, что сидело с ним за одной партой. Световое щупальце подняло меня, окончательно выволокло из-под проводов; я повис в воздухе, словно котёнок, которого держат за шкирку, и теперь хорошо мог видеть, что щупальце выходит из руки Стефана, закованной в железную перчатку.

Он встряхнул меня:

- За партой? По-моему, ты бредишь, рогатый… Лицо твоё, конечно, похоже на лицо Ильи, но поверь, я в этом мире уже много мороков повидал, и глазам своим больше не верю.

- Да что ты издеваешься над ним? – подал голос забытый Никита. – Он тебя по всему городу искал, ноги в кровь изранил… то есть лапы… Спасти тебя, заспиртованного, хотел… А ты его «рогатым» обласкал.

- Стефан, ну узнай же меня, - безнадёжно повторил я, глядя на него. Он почти не изменился – та же старая серая кофта (правда, с новым белым воротником, похожим на чайку), те же джинсы (босиком, как и я, ноги в золотой натёкшей лужице), только волосы, прежде топорщившиеся клочками, как уши кота, теперь прилипли к голове, вымокнув в жидкости капсулы. Лицо его было чужим, надменным и враждебным, но я смотрел и смотрел ему в глаза, не отрываясь, и наконец в его взгляде шевельнулось что-то, похожее на узнавание.

- Возможно ли?.. – прошептал он, чуть ослабив хватку светового щупальца.

При этих его словах я почувствовал, что моё тело вновь немилосердно жжёт, как при встрече с Гамаюном. Стефан, должно быть, испугался моих диких корчей и совсем отпустил меня. Я упал на пол, извиваясь от жгучего изнутри огня и боли в меняющихся конечностях…

Когда всё закончилось, я обнаружил, что лежу на спине, тяжело дыша и глядя в потолок. Стефан склонился над мной:

- Так это действительно ты?

«Неужели не видно теперь?!» - хотел закричать я, но, конечно, обнаружил, что с превращением в человека вновь онемел.

- А теперь меня освободи! – потребовал связанный Никита.

- А ты кто такой? – недоверчиво спросил Стефан.

- Друг, - буркнул Никита.

Стефан поколебался, но всё-таки щёлкнул железными пальцами, и груда мёртвых проводов спала с Никиты. Тут же перестав обращать на моего попутчика внимание, Стефан присел рядом со мной на корточки и тихо сказал:

- Это просто чудо, что мы в одной Игре. Хорошо бы ещё мы оказались на одной стороне баррикад. Впрочем, это надо будет ещё проверить.

Я умоляюще вскинул на него глаза – неужели он полагает, что мы можем стать врагами? – поднял руку, ещё ноющую от боли, сжал его кисть – холодную, металлическую; наткнулся на тёплый мизинец и вцепился в него, как в спасение.

- Ты не можешь говорить, я правильно понял? – Стефан с холодным вниманием наблюдал мои попытки выразить чувства без слов. – Каждого из нас лишили какого-то из чувств взамен на новые способности… Я вот лишён осязания. – Он пошевелил свободной рукой, показывая металлические пальцы.

- Вся эта ваша игра – какая-то дикая выдумка, - Никита, до этого рассматривавший Стефанову капсулу, подошёл к нам. – Если Илья онемел, то я скажу за него: мы искали тебя, чтобы вместе попытаться каким-то образом выйти из Игры и вернуться из этого безумия в нормальную жизнь.

Стефан покачал головой: большая золотая капля с его воротника упала мне на щёку.

- Если ты узнаешь, в чём цель Игры, ты не сможешь от неё отказаться…

- Не верю. Расскажи мне! – Никита скрестил руки на груди: видно было, что переубеждать его – затея пустая. Успев приподняться и сесть на полу, я согласно закивал, показывая, что, мол, да, и мне тоже расскажи, Стефан!

- Чуть попозже, когда вы отдохнёте. Особенно Илья: он, кажется, вымотан своими перевоплощениями. К тому же, я сам не смогу рассказать это хорошо, - Стефан странно улыбнулся, - для лучшего понимания надо прочесть одну тетрадь… а читать её придётся по очереди, поскольку каждому она показывает своё.

------------Глава 9: http://www.proza.ru/2009/05/24/1004 -----------