Днём раньше, годом позже

Один из первых написанных мною рассказ. Был опубликован Весной 2008 года в Сборнике Современной Литературы "Новая Волна"

***

Прошёл почти год как я расстался с ней, но отойти не могу до сих пор. Сейчас сердце почти зажило, но шрамы остались, зашиты чёрным нитками, как-то неровно и небрежно. Я знаю, если вновь её встречу на улице, хоть секунду продержу свой взгляд на её лице, мы пройдём мимо друг друга молча, а нитки порвутся. Алая кровь потечёт. Но эмоций, боли, всего этого уже не будет.
Дождь.. унылый, противный дождь и листья желтеют одиноко и скучно. Ночь. Иду опустив голову вниз, от дождя лишь укрывает и так уже напрочь промокший капюшон. Холодно, руки начинают замерзать, не знаю, сколько я уже брожу по улицам. Час? Два? Не знаю. Мобильник остался дома, да и кому я нужен? Всё равно никто не будет звонить. Больно, но почему-то смешно.
С каждым новым днём моя жизнь обесцвечивалась всё больше и больше,  все её яркие цвета выгорали. Она стала черно-белой. Вроде всё то же самое, общение, институт, знакомые, но мне всё равно было одиноко, все говорили: «Всё будет хорошо, тебе всего 17 лет», но от этого становилось только хуже.
Как это случается, я попробовал совершенно случайно. После первой дозы, я расслабился, я забылся, и жизнь вновь начала набирать свои яркие краски. Я улетал куда-то далеко, меня «там» ничего не волновало. «Там» жизнь была прекрасна. Но после такого полёта приходилось всегда садиться, ударяться о жестокую реальность серого мира. А я хотел летать всё больше и больше, дольше и дольше…. Выше…За первой последовала вторая, третья, четвёртая… Я летал…

 Теперь Я прикован койке, с твёрдым, не удобным матрасом, смотрю в потолок в больничной палате, в течение двадцати четырёх часов в сутки, не смыкая глаз. Я  уже давным-давно пересчитал каждую трещинку, каждую чертову дырочку в потолке. В голове крутились одни лишь цифры… цифры. Можно сойти с ума.
Единственным источником света являлось одно окно с решеткой, через которое проникал дневной свет, и совсем немного солнца. А мрачные, бледно – голубые стены больничной палаты с облупившейся краской по углам и с отвратительным приторным запахом лекарств вызывали у меня тошнотное состояние.
Возле койки стояла белая тумбочка, на которой гнили апельсины. Сколько они уже лежали на ней, я не знаю, может день, может два, а может неделю.  И кто принёс их, я также не знаю.
Каждые день, в точно установленное время  в палату заходили врачи в своих отвратительных белых халатах, кормили таблетками, давали запить противной хлорированной водой из туалета. А уходя, они каждый раз хлопав по-дружески по щеке моей, говорили: «Еле-Еле откачали, тебе повезло…»
  Ночь. Темная, зимняя и холодная ночь. Противно на улице. С кухни доносится звук падающих капель воды из ржавого с сломанным вентилем крана. Капля за каплей ударяется о металлическую раковину. И всё это отчётливо слышно за закрытой дверь в комнату, в моих ушах. Стрелка на часах давно перешла за три часа ночи. В моей голове, мысли бегали хаотично из стороны в сторону, тем самым принося мне резкую, острую боль в височной части головы.
С каждой новой минутой, мыслей становилось всё больше. Мой мозг каждую секунду генерировал всё больше и больше их, моя голова с трудом выдерживала натиск всего этого. Вот ещё чуть-чуть и она взорвется на тысячу мелких частичек, мозг разлетится по всей комнате, а кусочки будут противно сползать со стены,  и мысли наконец-то выйдут наружу, получив свою долгожданную свободу… они ведь так этого хотели…
По коже стали скатываться капельки пота. Поправив подушку, перевернулся на другой бок, надеясь, что после всех этих манипуляций, звон в голове хоть немного уменьшится, но нет, я ошибался…снова ошибался…О Боже..
Резко всё прекратилось. Тишина обволакивала всю мою комнату, включая самого меня в ней. Больше не слышно капель воды, мысли перестали проситься наружу. 
Взявшись за голову обеими руками, свернувшись калачиком на своей огромной постели, я стал отчётливо слышать бешеное биение своего разбитого сердца, но с каждой минуткой сердцебиение стало затихать… всё медленнее и медленнее, пока совсем не остановилось. Глаза закрылись,  дыхание прекратилось…
Смотря сверху на своё худое тело, если, конечно же, это можно было назвать телом, худощавое, с бледным цветом кожи, с татуировкой на левом предплечье, а на правой руке - следы от множество уколов..
Я не могу сказать, как оказался в этой квартире, как выбрался из палаты. Я не знаю. Не помню.
Позже 4 часами, рядом с моим телом, на стеклянном столике нашли несколько использованных одноразовых шприцов…
Это произошло бы рано или поздно, днём раньше, годом позже. Теперь это неважно, неважно… Жалеть теперь себя – глупо и не уместно. Ведь Я уже умер… Не откачали.


18 декабря 2007 года