Какие песни поют олигархи

  Утро выдалось прекрасное. Иваныч по росе пробрался к сооружению, которое гордо называл «парник». Закатав полог из полиэтиленовой плёнки на длинную палку, он прикрепил его специально прибитыми для этой цели петлями к верхней перекладине. Наклонившись и раздвинув листья, сплошным зелёным ковром заполнявшие пространство, с удовольствием ощупал зелёные пупырчатые огурчики: «Подросли за ночь!» Почерпнув лейку воды из стоявшей рядом бочки, щедро полил всё, что считал нужным. А нужным на своём огороде он считал по-старинке лук, капусту и огурцы с помидорами. Да бабка всё время ещё и огромную гряду моркови сеяла, будь она неладна. Не бабка, конечно, а морковь. Впрочем, это только то, что нужно поливать. Большую часть огорода, само-собой, занимала картошка.
 
   Солнце уже начало поблёскивать на лысине Иваныча, когда его взгляд упёрся в закрытый соседский парник. Дед такого непорядка допустить не мог, поэтому постучал в полуоткрытое окно соседа.
- Опять дрыхнешь, спалишь ведь огурцы!
- Иваныч, будь другом, приоткрой, а? -  зевая пробасил тот, высунув заспанное лицо и почёсывая волосатую грудь.
- А ты что, от молодухи никак оторваться не можешь? – с иронией громко крикнул дед. Ему нравилось, когда на него обращали внимание.
 
   Это сейчас он без таблетки и до магазина дойти не может: сердце. А раньше его морскую походку бабы издалека узнавали. Кроме шуток! Ежели кто не верит, он хоть сейчас мог достать из сундука свой армейский бушлат. Тельняшку-то бабка давно уж на тряпки изорвала. А бушлат  - он, как новенький: и сейчас  - хоть в пир, хоть в мир, хоть в добры люди годится, как и сам хозяин. А он и пить, и плясать, и песни петь – будь здоров был! Впрочем, чего бога хулить, и работы никакой не боялся.
 
   Шаркая стоптанными ботинками, на ходу подтягивая видавшие виды «рабочие» штаны на ещё более древнем ремне, Иваныч поставил в сарай лейку, перевернув её вверх дном. Он во всём любил порядок. Оглядев, всё ли прибрано в сарае, он потянулся в угол, где, приветливо отсвечивая пузатым боком, стояло у него универсальное средство от всех хворей и печалей.
-Ну, будем! – крякнул он, прикрывая глаза, и с причмокиванием высасывая из эмалированной кружки мутную жидкость. Вытерев рукавом то место, где у некоторых растут усы, добавил. – По усам текло, и в рот попало!
  Усы он никогда не носил, считая это баловством. Мужик должен бриться, а усы и бороды - это от лени. Впрочем, это он уж «сел на любимого конька». Порассуждать о лени и дармоедах он любил, доводя собеседников своими аргументами до белого каления. Иной раз страсти разгорались нешуточные. Вот, как намедни.
 
   Ничего не предвещало грозы. Небо было такое ровное, как новомодные натяжные потолки. Казалось, щёлкни по нему – зазвенит. Мужики и бабы чинно сидели на скамейках вокруг грубо сколоченного стола, отполированного дождями и локтями. Дружно отмахиваясь от комаров и мошек, они вяло перебирали сплетни и последние «новости» сериалов. Но как только Иваныч произнёс своё коронное словечко «дармоеды», соседей словно прорвало.
- Да ты ж сам – наипервейший дармоед! – с издёвкой хихикнула дородная баба в тесном халате, пуговицы которого, казалось, готовы были оторваться от малейшего её неосторожного движения.  Она давно уже приготовила все контраргументы и не боялась «подлить масла в огонь». – Один работающий троих таких, как ты, кормит!
- Да я пенсию-то свою честно заработал! – обиделся было старик.
- Можно подумать, кто-то нечестно! – неприятным визгливым голосом заметила остроносая женщина неопределённого возраста.
- Да ты бы заткнулася! Всю жисть семечками торговала у вокзала, - не дал ей продолжить здоровенный седой инвалид. – А пензию, небось, такую же получаешь, как я!
- Да сам-от, поди ж, окромя своей сторожки так нигде и не робатывал, - отпарировала бойкая на язык баба.
 
   Неизвестно, чем закончилась бы перепалка, но мимо прошла под ручку с матерью беременная молодуха. Примолкнув, все сидевшие за столом проводили парочку взглядами. Первым не выдержал Иваныч.
- Вот, ещё одного дармоеда родит! Плодят нищету-то!
- Дак имя президент-от велел рожать, а мужей-от на всех где наберёсся? – в такт ему поддакнула остроносая.
- Мужика родит, так хоть работник будет, а от сикух что толку-то! – пробасил, указывая палкой с резиновым наконечником куда-то в сторону дороги, инвалид.
- Секрета-арша на работу пошла! – с расстановкой, пытаясь скрыть бесовской огонёк под густыми бровями, прокомментировал его движение Иваныч.
- Ишь, разоделась-то, ровно на праздник! За что ей только деньги платят? Целый день только «алё» да «алё»? – поспешил вставить слово инвалид, пока бабы от зависти не успели «ляпнуть» чего-нибудь более мерзкое.
 
   Девушка громко поздоровалась и, под осуждающим взглядом стариков, неловко попыталась натянуть топик на голый пупок. Чем только раззадорила стариков, потому что в результате этого движения стал виден край яркого лифчика.
- Поставить бы её брёвна катать, мигом бы узнала, как денюжки-то зарабатываются, - проворчал Иваныч. Впрочем, представив её длинные ноги в позе стропальщика, он даже покраснел. Хорошо хоть на его продублённой ветрами и солнцем коже никто этого не заметил. Отнюдь не считая себя женоненавистником, он почему-то всегда недолюбливал «конторских», как бы проводя между собой, работягой, и ими – «дармоедами» - чёткую грань.
- Опять ты свою песню завёл! – переглянулись за столом. – По-твоему, и директор – «дармоед»?
 
    Дед, которому, видно, эта проблема не давала покоя, пошёл в сарайчик. Там что-то стеклянно звякнуло.
- Иваныч, а что, мэр – он тоже «дармоед»? – пряча улыбку, озадачила его пышнотелая соседка, когда он вернулся к столу, аккуратно прикрыв дверь в сарай.
- Ну, ты загнула! Ты бы ещё президента приплела! – щербато улыбаясь, осклабился тот.
  Все за столом притихли. Но это было затишье перед бурей.
- Да был бы Сталин, он бы всех дармоедов – к стенке!
  Бабы под разными предлогами тут же поспешили разойтись, потому что они знали, что Иваныча «понесло». Даже соседка с рвущимися на волю телесами, полжизни проработавшая на ферме, и та побоялась быть причисленной к «дармоедам».
- Всех расстрелять! – не унимался дед. Ему было больно и обидно за страну, в которой дармоедов больше, чем работяг. Он-то работал честно от зари до зари. Накопил денег, чего уж тут скрывать, на сберкнижке. А государство взяло и - как его там, - дефолт, что ли?  Потом сразу олигархи появились. Да он всех  - на чистую воду!
 
   Из глаз его текли слёзы. Дворовый пёс, спрятавшийся от солнца под широкой скамьёй, с удивлением прислушивался к доносившимся звукам. Мерная перебранка соседей была ему гораздо привычней, чем эти стариковские всхлипывания. Скорее бы уж пенсия! Люди, как всегда, соберутся за столом с бутылочкой. Не забудут и его, пса, угостить чем-нибудь вкусненьким. И до поздней ночи будет нестись по округе: «Хасбулат удало-о-ой, бедна сакля твоя-я-я…»
 
   Интересно, а какие песни поют олигархи?