Сатана. Рассказ

         С Сатаной приключилось несчастье – загуляла. Нет, со стороны природного явления, тут нет ничего неестественного. Даже, наоборот, счастливая пара. И как водится на свадьбах, желающих на это замечательное событие прибывает и прибегает немало и отовсюду. Успевай приглашать или отбиваться.
         А товарищей до означенного времени у Сатаны было всего двое. Нет, разумеется, знакомых, дворовых собак на курорте "Михайловском" немало, но это так, шапочное знакомство, как у всяких детей и молодёжи. А дома, в своём дворе – друзья дороже, возможно, роднее, они – что братья. И потому, где бы Сатана не проминалась, в чьих бы руках не находилась, в положенное время она обязательно появлялась в гараже. Чаще всего приходила с охранником, несущего псам Рыжику и Герасиму еду. Прибегала, оценивающе оглядывала остатки пищи из столовой, и дипломатично отходила, ложилась в траву, предоставляя псам право первой пробы.
         Сатана по какому-то своему хронометру угадывала час, когда дежурный по харчам понесёт еду из столовой в гараж. Она сопровождала его вначале по территории самого курорта, потом по дороге. Расстояние до ворот гаража не большое, метров двести, но для дежурного оно доставляло немало нервных переживаний. На дороге эта собачка не пропускала ни одной пролетающей мимо автомашины. Не разбирая ни помпезности, ни их марки. Облаивала и свои, отечественные, и иномарки.
         Стоит лишь какой-либо появиться на дороге, Сатана приседала... и затем стартовала. И мчалась машине едва ли не навстречу, наперерез, но в какой-то момент притормаживала, загибая в сторону, пропуская транспорт, и гналась за ним, сотрясая округу звонким лаем. А охранников окатывало горячей волной. Они кричали на неё, ворчали, она же виновато повиливала хватом, показывая всем своим видом, что проделывает она это не шутки ради, а по служебной необходимости – пусть знают наших. И, слава богу, до травматизма на дороге дело не доходило. Сослуживцы и судьба берегли её для более приятных и естественных событий.
         На самом же деле, этот урок она переняла от старшего своего товарища, от Герасима, или Геры, и, видимо, считала, что он худому не научит.
         Гера тоже бросался на автомашины, но на дороге крайне редко. В гараже – ни одна из них не проходила не облаянная им. По территории гаража они двигались медленно, и это, видимо, его несколько вдохновляло – бросался едва ли не на капот. Он тоже был чёрен, широк в кости, высок, с длинной уже с проседью шерстью на холках. Если не знать, что за этой грозной внешностью кроется доброе мирное существо, то, конечно же, перед таким видением можно растеряться, как перед собакой Баскервилей. И если бы его кто-то назвал Сатаной, то хотя бы он внешне соответствовал этой кличке.
         Препроводив пищу в гараж, Сатана, как всегда, лёжа в траве, наблюдала за друзьями. Видимо, это ей доставляло особое удовольствие.
         Начинал трапезу обычно Герасим. Он обнюхивал чашку, схватывал пастью из неё раз-другой и по-стариковски медленно размалывал пищу на зубах.
         Затем подходил Рыжик. Он всегда сидел на цепи, еще с юношества, с той поры, как только его нашли прибившимся к гаражной подворотне. Кобелёк был среднего роста, серый, даже белый после дождя с рыжими подпалинами, и стал бы премилым малым, таким же, как Гера или Сатана, добродушным, но цепь обязывает, она воспитывает характер.
         Рыжик уже два года не знал другой территории, как эту площадку, очерченную длиной проволоки и цепью. И потому дорожил ею, и не всякий мог войти на неё, только избранный собакой круг лиц. Это – сторожа и Герасим с Сатаной. На всех же остальных он бросался с остервенелой яростью. Будь то – ему подобный, то ли постоялец-автолюбитель.
         И ещё одна была у Геры особенность, возможно, от дурости, возможно, от воспитания. Он, попробовав пищу, убедившись в её пригодности или нет, мог тут же опрокинуть чашу пастью или оттащить её подальше, за зону натяжения цепи. На что его товарищ смотрел довольно-таки спокойно, не обижался, и даже позволял Гере после этого проделывать действия, которые среди людей называют гомосексуальными.           Для Герасима, видимо, это был ритуал, утверждения своего статуса старшего в стаде, а, может быть, кратковременное воспоминания о некогда кипучей молодости, которая всё ещё жила в его ребре бесом.
         Сатана наблюдала повиновение старшего, воспринимала его прямолинейно, и потому, возможно, Герасим был в её понимании непререкаемой личностью, вожаком. Так или иначе, но она благоговела перед ним, и кое-какие его навыки воспринимала с детской непосредственностью.
         Собачка, которую кто-то нарёк, ещё в щенячьем возрасте Сатаной, возможно, из-за неказистого тогда её вида, цвета, к своей первой весне, получилась довольно-таки ладной сучкой: чёрная с белой манишкой на груди, с белыми лапками, стройная и добродушная. Ей прекрасно подошла бы роль той же Каштанки, поскольку при определённой натаске, она бы освоила и цирк и арену. И, возможно, преуспела бы, так как некоторые свои дарования она являла. Подходя к человеку, она изгибалась дугой, мела хвостом, и одной из передних лапок частила, поднимая её, как бы для приветствия, помахивая ею, здороваясь. За миролюбивый, ласковый характер курортники привязывались к ней, а некоторых она доводила едва ли не до умиления. Они баловали, играли с ней и, разумеется, ей перепадало немало чего из их щедрых рук, что Рыжику на его цепи даже не снилось. И потому она редко заглядывала в общий котёл своих товарищей, в те остатки пищи, что доставались им от курортников из столовой.
         Когда и в какой период года Герасим появился в гараже, теперь, пожалуй, никто не знает. И откуда он. Возможно, его вывезли горячо любящие хозяева на природу и позабыли на ней, возможно, он сам дал от них дёру и пошёл жить на вольные хлеба. Но с возрастом в собачьем понимании, видимо, тоже наступает момент, когда пора прибиваться к чьёму-то двору. И по счастливому совпадению, в то время в гараже оказалась вакансия – нужен был какой-нибудь брехунок. А тут такой, от вида которого уже жуть пронимает. Пёс оказался с понятием, быстро вник в обязанности караульной службы, и когда предстоял час обхода охраняемой территории, он проделывал это вместе с охранником, обследуя все тёмные углы и закоулки. Когда же по какой-либо причине терялся, не выходил на обход, на другой день ему пеняли и даже плевали ему в глаза, усовещая, а он наклонял голову, или мотал ею и стыдливо утирался лапой, стирая с морды насохшие под глазами жёлтые сухари. По всему было видно, что он винится и просит прощения.
         Ну, как такого парня не уважать и не любить!
         Все они: Герасим, Рыжик, Сатана – обитали здесь на правах вольноопределяющихся и без анкетных данных. И службу постигали сообразно своему интеллекту. И Сатана по малолетству крепко привязалась к старшему по возрасту и мудрому. Перенимала от него всё лучшее, копировала все его повадки и позволяла ему относительно себя кое-какие шалости, напоминающие его упражнения на Рыжике. И когда наступил период свадебного гона, она терпеливо сносила Герины попытки совокупления, дрожа от напряжения под его тяжестью всеми четырьмя конечностями, тогда как перед другими женихами ей не симпатичными ложилась, или огрызалась. И даже вступала с ними в не шуточную свару, чаще за Герасима, если на того кто-то позволял поднимать шерсть дыбом.

         С момента демократических перемен в стране отдыхающих перебывало на курорте немало. И было бы ещё больше, если бы цены не повышались, а курорт не приходил в упадок. Тут как раз тот самый случай, когда немаловажным становится человеческий фактор.
         А он оставил тут след и притом не самый положительный. В погоне за престижем, за помпезностью, одни люди, имея не весть откуда огромные средства, желали бы заиметь курорт в собственность, точнее, его главный корпус – дворец графа Шереметьева, другие, – пользуясь случаем, под этот шумок, кое-что по мелочи, то есть старались отщипнуть от него хоть что-нибудь.
         Но если у первых возникали какие-то междуусобчики, мешающие вступить в права на некогда графское имущество, то у местных руководителей курорта, а также служащих и жителей окрестных посёлков – право на какую-либо долю и даже дольку от этого имущества никто не контролировал. Так ушла с каминов изразцовая плитка, потом перила, литые, чугунные, перекинутые с первого этажа на второй. Картины и прочая ценность исчезли, наверное, прямо-таки в замочную скважину. Не прошло и двух-трёх лет, как из шикарного, величественного замка, ценнейшего и красивейшего исторического памятника архитектуры, это строение превратилось к двух тысяча четвёртому году (находясь под охраной государства) в убогие развалины с зияющими окнами, с раскрытыми куполами, с облупившейся лепниной и побелкой. И если раньше отдыхающих влекло на курорт не только состояние их здоровья, но и эстетические удовольствия, которыми они подпитывались во время прогулок по территории, то с некоторых пор духовная составляющая по оздоравливанию отдыхающих отменялась. Люди уезжали с курорта с тоскою в душе и разочарованием.
         Эта сатанинская поруха относилась не только к замку, но и к более мелким строениям, они ветшали, приходили в упадок хоть и не сразу, но ощутимо. Тут, пожалуй, было бы уместно сказать: по курорту "Михайловский" чудовищным и разрушительным вихрем прокатился настоящий Сатана. И его дух, похоже, всё ещё витает над означенным объектом.
         Отдыхающие радовались здесь любой живности, редким белкам, многочисленным кошкам и котятам, выбегавшим из подвалов корпусов, а также собакам, миролюбивым и общительным.
         Сатане были знакомы все строения на территории курорта, и она с охотой сопровождала по ним курортников. Облаивала в графском дворце птиц, не прошеных новосёлов, в том числе и себе подобных. Чихала и лаяла на омерзения, которые напахивали из углов. Поднималась по ветхой лестнице на второй этаж с ворчанием, как бы предупреждая посетителя о том, что лестница без перил. Когда люди уходили из здания, разочарованные и обескураженные, собачка кружила вокруг них, как бы сопереживая им и, упрекая их; дескать, я вас предупреждала…
         Сатана была общительной, коммуникабельной, быстро входила в контакт с любым обитателем курорта. Она просто была подростком, которому не знакомы некоторые условности жизни людей, за нарушение которых можно понести большие неприятности и даже наказание, вплоть до высшей меры.
         Условие проживания при оздаровливании на курорте одно – спокойствие отдыхающих граждан.
         И чтобы соблюсти данный режим, в корпусах отлавливались те же  кошки, беспокоившие отдыхающих излишним шумом, криком, и вывозились за сто первый километр от Москвы. Сам курорт располагается где-то на сто двадцатом. Для этой работы находились добровольцы из той же охраны, особенно один и постоянный, Антоныч, бригадир сторожей. И собачка ещё не представляла, с какой Сатаной ей предстояло встретиться.
         Но местожительство Сатане нравилось. Парк, аллеи с высокими липовыми деревьями, с елями, кое-где с соснами. Больше она любила находиться в центральной части парка, чистом, ухоженном. Но чуть дальше к окраине – заросли, наступающие на курорт плотным кольцом, где особенно буйствовал американский борщевик – злой, ядовитый, неискореняемый, как колорадский жук. Американское что не надо – всегда рядом.
         Так уж совпало… Конечно, если бы знать той же матушке-природе, что её естественные процессы могут не совпадать с мирскими условностями людей, то она, возможно, была бы осторожнее и не подводила бы дщерь свою к краю, за которым кончается жизнь. Но так уж совпало, что на тот случай, на курорт приехала отдыхать дама, тёща главного гибедедешника страны с его внуком, отпрыском годков этак трёх-четырёх. Этих особ поселили в административном корпусе в элитном номере на первом этаже, где за окнами клумбы, газончики, деревца. Проснулось семейство, открыло балконную дверь, – и пожалте, на цветнички-с…
         Этажом выше проживала другая личность, несколько загадочная, и, если судить по номеру, им занимаемому, тоже знАчимая. Личность, имеющая какое-то касательство к охране курорта, но числящаяся в его штате инженером по технике безопасности (т\б) и имеющая оклад, превышающий раза в три-четыре оклад любого охранника. Личность загадочная по сути и тёмная по содержанию, какой-то подполковник из рядов милиции в отставке. Но стоит тому же охраннику, его подчинённому, распить с ним бутылочку того же пива, а лучше вина, водки, разумеется, на кровные угощающего, то содержание этой личности проявлялось... Тот же охранник становился для него братом, другом, то есть доверенным лицом, пусть даже с тёмным прошлым и не совсем чистым настоящим.
          Но это к делу не касается. Касается то, что в момент отдыха, как первых особ, так и второй личности, спавшей глубоким сном после возлияния, перед их корпусом на поляне, даже напротив их окон, разгулялась свадьба, в центре которой кружилась Сатана.
         Это была кульминация, вторые сутки собачьего празднества.

         Вначале дурманящий запах за Сатаной почуял Герасим. Он по праву старшего и уважаемого, возможно, и любимого, попытался Сатаною овладеть. Однако возраст возраст сказался, бес в ребре поослаб. Но на территории курорта обитали ещё не выболевшие ребята, полные сил и азарта, и потому Герину недоработочку они довели до логического завершения. Но первые сутки, хоть и пламенные, для отдыхающих прошли почти незаметно. Свадьба проходила вне территории курорта.
         Утро следующего дня наступило и для Герасима счастливым, или почти было бы таковым, если бы они с Сатаной занимались любовью не на месте службы. Такого кощунственного нарушения порядка не могла снести душа ревностного службиста Антоныча. Выйдя утром из КПП, заспанный, позевающий, он застукал нарушителей в связке.
         – Ах, вашу мать!..
         Дяденька схватил стоявший в углу за сторожкой черенок от метлы и едва не поломал его о спины собак. С визгом, со щенячьим скулением от боли и позора, собаки разбежались в разные стороны. И уже до самого вечера Сатана не показывалась на глаза. Хоронилась в одной из апартаментов графских развалин.
         Но во дворце, в котором нет ни окон, ни дверей, вход и выход продуваемы, затворницу вскоре обнаружили. Если местные кобели из сострадания и сочувствия к невесте, за нанесённое Антонычем ей, если не увечье, то большую душевную травму, кружили под окнами и не домогались, то появившемуся из посёлка Сосновый Бор бульдогу было не до сантиментов.
         Это был грубый, поджарый и сильный кобель. Упитанный, с лоснящейся коричневой шерстью, со слюнявой мордой. Всех, кто пытался ему противостоять, он безжалостно искусывал, повергал в ужас, понуждал к бегству. Казалось, ему нет равных, и он ни перед чем и ни перед кем не остановится. Его побаивались собаки, а люди тем более.
         Бульдог поднял Сатану, и стая закружила по территории курорта. Сучка, чтобы отбиться от навязчивого жениха, прибивалась, то к бывшим своим ухажёрам, то к людям. Но как те, так и другие шарахались от страха в стороны. И бедной собачке негде было спрятаться от пса, и не у кого было искать защиты.
         В эту роковую ночь и произошла та громкая свара под окнами административного корпуса. И главными действующими лицами в ней выступили бульдог и Герасим, пришедший на выручку своей воспитаннице. Эти два конкурента катали друг друга на поляне с остервенелостью, со звериной злобой. И неизвестно, чем бы обернулась она для Геры, если бы сама невеста не вступила в это жестокое единоборство. Вдвоём, они всё-таки заставили невоспитанного чужака немного поостыть. Надо добавить к тому и то, что кое-кто из обиженных ранее бульдогом гостей, тоже приняли посильное участие в разгуле, смогли разок-другой тяпнуть обидчика, что, возможно, также не осталось не отмеченным на толстой шкуре хулигана.
         Свадьба проходила по собачьему весело, с шумом, брёхом на весь притихший курорт. Естественно, вмешиваться, а тем более разгонять расшумевшуюся компанию никто не отваживался, и потому одуревшая от крови и пота собачья кавалькада, кружила до упада. И, разумеется, солирующие голоса её дошли и до слуха почтенной дамы и её внука – этот концерт всполошил их среди ночи.
         Утром следующего дня, обсудив создавшееся положение, Антонычу поступило распоряжение из штаба чрезвычайных происшествий, возникшего стихийно и состоящего из двойки прокураторов, из замдиректора курорта и инженера по т\б: очистить территорию курорта от Сатаны! Ибо всему виной была она: её запах сводит с ума свадебных гостей, а отдыхающих курорта – собачье веселье.
         Антоныч принял это распоряжение буквально: нашёл верёвку, подговорил двоих сослуживцев. И, как на удачу, в свадебном эскорте отсутствовал бульдог.
         Хозяина бульдога нашли, сообщили о творимых безобразиях его питомцем, и на цепи тот утащил хулигана домой.
         Гера тоже зализывал нанесённые ему раны, и потому находился вне территории курорта, был на территории гаражей в одном из ангаров его, в тени за разбитой машиной. 
         Туда же вечером пришла и Сатана. Появилась она в гараже по двум причинам. Первая – попроведовать Герасима. Уж больно много ему вчера перепало во время свадебного кутежа, и за его здоровье, как видно, болела душа. И вторая причина – хотелось есть. За время свадьбы невесту не больно-то жаловали отдыхающие, и даже избегали её. Поэтому остатки пищи из общего котла теперь ей были в радость и не казались отбросами. И хоть валялись они прямо на бетоне на территории Рыжика – Гера, видимо, со зла опрокинул чашку, – она поедала завтрак с собачьим аппетитом.
         Рыжик, тем временем не зевал, довольствовался предоставленной возможностью. Как и Геру, Сатана не могла игнорировать этого дружка. С покорностью ему отдавалась
         Позавтракав и удовлетворив Рыжика, Сатана пошла в ангар, где стояли легковые автомобили, и где можно было отдохнуть после безумных суток брачного угара. Туда же за ней прошмыгнули и несколько ухажёров.
         Но отойти на покой ей не дали. В воротах возникли три мрачные фигуры. У одного из вошедших в руке был какой-то предмет, похожий на палку. Кобели повскакали и рассыпались в разные стороны, выскочили в дыры в проломах пластмассового перекрытья, опускающегося с крыши до земли.
         Сатана вскинула голову и по фигурам и по запаху признала своих коллег, это были люди охраны, а потому не обеспокоилась.
         Первым к собачке кинулся большой пузатый человек и с размаху ударил железякой по рёбрам. Она задохнулась от боли и оцепенела – такого предательства от своих сотоварищей по службе она просто не ожидала. Второй удар пришёл на голову. Сатана потеряла сознание.
         Сколько прошло времени с того убийственного момента, Сатана не знала, но когда очнулась, то рядом никого не было, ни её кавалеров, ни её убийц. Превозмогая боль, она отползла вначале за разбитую машину, затем, покачиваясь, пролезла в дыру, которая спасла её друзей, и уползла в траву.
         Убийца вернулся с верёвкой, которую, на счастье Сатаны, он забыл на КПП и на которой хотел вздёрнуть собачку. Долго искал в потёмках сучку, но не нашёл.
          То, что ушла собака, очень обескураживало Антоныча – с ней ушёл и левый стольник. Кто ж будет платить киллеру за не завершённую работу?..
         Сатана появилась на курорте вечером следующего дня. Сердобольная старшая медсестра обработала зелёнкой запёкшиеся кровью раны на ней и вынесла поесть, четвертинку хлеба и молоко в полиэтиленовой посудине.
         Поскольку с первого раза палач не смог с собачкой деликатно решить дело, то, тем же штабом по чрезвычайным происшествиям было принято другое постановление – Сатану помиловать! Второй раз и суд не казнит. Об этом уже похлопотала сердобольная медсестра, имевшая к инженеру по техники безопасности свой подход.
         Возможно, до следующей свадьбы, до новой свадьбы Сатаны. А может, до нового приезда тёщи главного гибедедешника страны?

Курорт “Михайловский”.
Московская обл., Подольский р-н.
Сентябрь, 2004г.