В перых классах

ПОЛЫНЬ ЦВЕТУЩАЯ


1 сентября 1944 г. запомнилось на всю жизнь. Я пошел в школу, в здание для первоклашек, стоящее напротив вокзала, ребром к железной дороге. Второе здание завершало семилетку и находилось в двухстах метрах от первого. Оно смотрело всеми своими окнами на железную дорогу.
Школа для меня была интересным и ответственным делом. Моих портфелей, как сейчас, форм и формальностей не было. Тетради делали кто из чего мог. Мне повезло. Я делал славные тетради из бумаги крафт-мешков, которые получал дед. Важно было правильно разлиновать листы. Было не до косых линеек и клеточек. Но, несмотря на отсутствие тетрадей, чистописанию уделялось много внимания. Оно длилось весь первый год. Палочки служили для обучения началам арифметики. По-моему, совсем не было споров чему учить и как учить. И ведь именно из этих школьников вышли замечательные ученые. Вспоминаю только мой институтский выпуск, который прошел через палочки, чернилки-непроливайки, чистописание, отсутствие тетрадей и книг, собственное приготовление фиолетовых чернил, металлические перья: лягушка и № 86, которые привязывались к палкам нитками для шитья, бесконечное написание палочек, крючочков и элементов букв, при отсутствии разметки. Зато у всех был правильный почерк, а главное разборчивый. Какие мучения терпит сегодня профессор, разбирая студенческие криптограммы!
Я учился легко и весело: даже дед улыбался, просматривая тетради внука. “Как они с Лийкой пишут буквы! Какой правильный “уголь”! 
Когда  закончился первый класс, Александра Алексеевна – учительница младших классов, которой вряд ли было больше 20 лет, вызвала мать. Разговор шел прямо на улице в мае 1945 года.
“Ираида Константиновна! Мне жалко, но Ваш не перешел во второй класс” – сказала учительница. Слезы невольно брызнули у меня из глаз и лились ручьями. Я размазывал чернильными ладонями грязь по лицу. Александра Алексеевна пожалела, что так неудачно пошутила.
“Мой любимый мальчик. У тебя все отметки – отлично. Я пошутила” – знала бы она, что означает “любимый” для влюбленного в учительницу ученика. Неделю я порхал на крыльях, пока не встретил на вокзале обнимающуюся парочку: то была Александра Алексеевна и неизвестный лейтенант. Они прощались. Прощался и я с жизнью, а потому целых два дня не ел и не принимал от бабушки кусочки. Но любовь была не долгой: тем же летом я влюбился в Туську Ульянову. Я всегда был влюбчив.