Я цвета индиго

Я цвета индиго
Рассказ Альберта Морозова

ВЫ когда-нибудь ощущали страх перед будущим. Можете не отвечать. Каждый человек хотя бы один раз в своей жизни сталкивался с ним лицом к лицу, потому что будущее в наших глазах самый злейший и безрассудный враг. Темное, скрытое от нас Богом, жестоко забавляясь, оно, не задумываясь, вставляет нам палки в колеса. Будущее может поломать любого. Оно не обращает внимания ни на социальный статус, ни на заслуги перед человечеством, ни на приближенность к Господу: ему все равно, кто перед ним – глава корпорации, выдающийся ученный или папа римский. Что уже говорить о не сложившихся жизнях писателей, актеров, художников, счету которым конца не будет? О судьбах простых людей я просто промолчу.
В правилах будущего нет правил. Оно поступает, как захочет. Захочет разорить – разорит; лишить здоровья – не задумается; забрать любимого человека – только пальцем щелкнуть. Однако есть что-то, что пытается нас предупредить. Каким-то образом, на уровне подсознания мы впадаем в некий гипнотический ступор, предчувствуя нечто подобное. Что это? Интуиция? Предвиденье? Предостережения свыше? Я не знаю, но семилетним ребенком я в полной мере получил возможность ощутить это на себе.
Я игрался с железной дорогой, когда вдруг почувствовал необъяснимый и безосновательный страх - я представил, что могу оказаться без матери. Не знаю даже, почему, предпосылок никаких не было, я просто подумал об этом. Жутко хотелось плакать. Детям это свойственно - как кажется нам, взрослым - плакать без причины. Мы и не подозреваем, какая ужасная фантазия может посетить их умы. Часто мною в детстве овладевал глупый безосновательный страх перед потерей мамы, но в тот раз он был как никогда реален. Я вообразил одинокую жизнь маленького никому ненужного ребенка (отец ушел от нас год назад) и мне стало до безумия страшно. Мимо прошла мама. У нее был странный вид – потерянный, разбитый. Она погладила меня по голове, даже не погладила, а просто положила руку. В следующий момент перед глазами пролетела картина, такая ясная, что трудно было бы назвать ее плодом воображения – «Маму выносили на носилках люди в белых халатах, а тетя Шура, соседка стояла на пороге, топчась среди осколков стекла и разбросанных соленых огурцов». Когда видение пропало, мамы уже не было. Я ощутил дуновение ветра, сквозняк. Я пошел вслед за ней, на кухню. Я был уверен, что мне следует делать то, что я делал. Войдя на кухню, я обомлел. В окне, на подоконнике стояла мама. Я робко позвал ее. Она обернулась. Наши взгляды врезались друг в друга. Мама выглядела уставшей. Она попросила у меня прощения и отвернулась, чтобы сделать последний шаг на пути к другой жизни. Я не мог пошевелиться. Надо было кинуться и ухватить ее за ноги, крепко прижаться к ней и плакать, умолять, чтобы она не делала этого, но я не мог сдвинуться с места и не мог вымолвить ни слова. Я лишь плакал.
Внезапно зазвенел звонок и мама то ли инстинктивно, то ли с испуга попятилась назад. Босая нога соскользнула с края подоконника, и мама рухнула на пол. Она ударилась головой и потеряла сознание.
Я кинулся открывать дверь, чтобы позвать на помощь. На пороге стояла тетя Шура, держа в руках банку с солеными огурцами. Молниеносно оценив мой бледный, испуганный вид, она ворвалась в квартиру и, увидев маму, выронила банку.
Когда приехала карета скорой помощи, произошло все то, что я увидел в ведении - все до мельчайших подробностей.
В больнице мама пробыла недолго. Она быстро поправилась, и ее вернули домой. Мама заверила меня, что больше таких глупостей делать не будет и надо сказать, обещание свое сдержала.
Что стало причиной маминого поступка, я выяснять не желал. Простил ли я ее? Даже сейчас я не могу дать себе ответ. Скорее всего, я простил, но до сих пор не могу понять.
Детство должно было идти своим чередом, не обрываясь на этом тяжелом эпизоде моей жизни. Все, что произошло в тот день, я воображал себе плохим сном и даже в это поверил. Поверил бы окончательно, если бы мои видения оставили меня в покое. Но нет. После того злополучного дня я стал видеть будущее. Стоило какому-нибудь взрослому поздороваться со мной за руку или погладить меня по волосам, как возникали ведения. Будучи несмышленым ребенком, я не понимал, откуда берутся эти картинки, просто жил с этим, но в старших классах я начал искать ответы.
После длительного изучения своего феномена я обратил внимание на одну закономерность. Мои ведения всегда исполнялись в течение одного часа. Другими словами, мне позволялось видеть будущее лишь на час вперед и не более: никогда я не видел, что случится завтра, через месяц и тем более через год. Проводя все более тщательные анализы своего состояния, я пришел к некоторым выводам. Ведения всплывали, когда я ощущал страх. Например, перед контрольной работой, к которой я не подготовился – меня хлопал по плечу наш математик, и я видел, какой вариант он мне приготовил. Но это меня не спасало и, получив двойку, я мог узнать, что меня ждет: легкая взбучка или недельный домашний арест. Возбудителем моих ведений, несомненно, являлся страх: что бы увидеть будущее, мне надо было его бояться.
Переломным моментом в моих наблюдениях стала студенческая жизнь, а точнее первый ее день. В общежитии меня поселили на девятом этаже, можно сказать достался пент-хаус. Когда я увидел своего соседа по комнате, то несознательно представил себе убийцу-рецидивиста - громадный такой шкаф со здоровенными ручищами, знаете, такой вот индивид, который в тюрьмах насилует своих более слабых сокамерников. В мою больную голову взбрело, что ночью этот мой соседушка свяжет мне ремнем руки, полотенцем заткнет рот и воплотит со мной все свои жгучие фантазии. Я настолько сильно испугался, что незамедлительно подскочил к нему и протянул руку для рукопожатия. Парень не обратил внимания на мою навязчивую инициативу знакомства и поздоровался. Все обошлось. В своем введении ничего страшного я не увидел, никаких намеков на гомосексуальность моего соседа. Нормальный, веселый парень оказался Вовка Рябин, несмотря на его гориллью комплекцию. Однако то, что в тот день произошло, открыло мне глаза. Я понял, как вызывать ведения. Надо бояться. Бояться всего. И я стал бояться. В каждом преподавателе я видел гомосексуалиста извращенца, который потребует за зачет сексуальные услуги; в случайных прохожих скрывались маньяки; нерусские – все поголовно террорюги; девушка – обязательно окажется инфицированной СПИДом. Фантазии не было предела, я усовершенствовал свои возможности до автоматизма. Я научился видеть будущее любого, к кому прикоснусь. Ну и как вы думаете, хватило ли у меня ума благоразумно воспользоваться своим даром? Правильно, НЕТ! Иначе мой рассказ был бы без этого неполноценен.
Однажды, налакавшись пива, я выболтал Рябе (так прозвали в общаге Вовку Рябина) свою тайну, и тот, издеваясь, протянул мне руку для подтверждения моего, как он был уверен, пьяного бреда. Для абсолютной результативности я представил, что Вовка не потрудится меня стукнуть, если я не докажу всю серьезность моих слов, и поспешил ошеломить его своими сверхчеловеческими способностями. То ли действие алкоголя помешало, то ли я не слишком испугался Рябу, однако перед моими залитыми глазами действительно проплыл какой-то пьяный бред: я увидел двух полураздетых девиц, танцующих у нас в комнате. Полный маразм, если учитывать все обстоятельства данной ситуации. Я не хотел выглядеть глупо, поэтому списал все на шутку. Вовка всласть посмеялся надо мной, он вообще много смеялся и в основном по пустякам.
Прошло около получаса, я уже и забыл о своем позоре, как в дверь громко постучали. Ряба, бурча под нос, пошел открывать. В столь позднее время мог заявиться лишь комендант и груда пивных бутылок для него станет подарком для отчета. Ряба подождал, пока я запихал под кровать тару и открыл дверь. Я потерял дар речи, а изумлению Рябы не было предела. На пороге стояли две девушки. Одна из них придерживала халат, словно он мог в любой момент с нее спасть. «Вам музыка не мешает? А то тут люди пытаются…», - сказала девушка в халате, но не успела договорить, потому что Ряба, не церемонясь, схватил обеих за руки и втащил внутрь. Благо пива у нас еще было много. Музыку мы не сделали тише, наоборот, увеличили децибелы, когда девушки, поравнявшись с нами в нетрезвости, начали соблазнительно раздеваться в танце.
После этого случая я стал для Рябы лучшим другом. И, как свойственно лучшему другу, он всюду таскал меня за собой. Таскались мы исключительно по клубам. И суть этой затеи была до безобразия проста. Я должен был узнавать, какой именно девушке повезет сегодня оказаться у нас в постели. Все бы было хорошо, точнее и было хорошо, но только для Рябы. Большинство девушек, к которым я прикасался, лежали в постели исключительно с этим увальнем. Я никогда не видел себя на его месте. Я негодовал, но что мне оставалось делать? Приходилось отходить в сторону, потому что мои ведения еще ни одного разу не дали осечку. Ну а Вовка, уверенный в себе, а точнее в моих сверхчеловеческих способностях, шел на абордаж: тактика его была проста и особой изощренностью методов не отличалась. Вовка подходил к девушке и представлялся экстрасенсом, говорил, что умеет предугадывать будущее. Когда девушка с любопытством просила поделиться с ней ее будущим, он заявлял, что через час она окажется с ним в постели. Девушка смеялась, хвалила неплохую попытку, не подозревая, что в течение часа все так и произойдет. Вовка сматывался с этой девочкой, а мне приходилось по нескольку часов торчать в клубе, пока наш пент-хаус пропитывается запахом плоти и секса.
За это время я не раз пытался понять, почему я постоянно вижу именно его в постели, а не себя, ведь это я предвижу будущее, я провидец - человек выходящий из привычных рамок представлений о типичных людях. Я одаренный сверхчеловеческими способностями подросток. Возможно, именно я положу начало развитию новой расы сверх людей. Я цвета индиго, а не этот Ря-я-яба.
Не хотелось так думать, но мысли не оставляли в покое, терзали совесть, которая пока еще оставалась вне контроля моего эгоцентризма. Воспитанный матерью в духовном родстве с Богом я пытался бороться со своей гордыней, но постепенно мой эгоизм брал надо мной верх. Мне ужасно хотелось хоть раз оказаться на месте Рябы. Этот дар, приносивший пользу всем кроме меня, уже становился мне в тягость. Он опускал мою самооценку до нуля. Возбуждал во мне зависть и пробуждал ненависть ко всему окружающему меня миру. Я раздражался по пустякам. От меня отворачивались приятели. Для девушек я был своего рода изгоем, что в еще большей степени порождало во мне злобу. Злость являлась некой защитной реакцией на мое ущемленное подростковое либидо. Единственным спасением стал институт: я уходил в учебу с головой.
Учился я на факультете психологии. Углубляясь в изучение своего феномена, я тщательно штудировал учебники по парапсихологии и нейропсихологии, и вот однажды наткнулся на интересные труды. Я прочитал, что в мозге есть орган – гиппокамп, который отвечает за интуицию. Автор статьи, известный российский ученный утверждал, что его можно развивать. Был поставлен опыт - бойцам спецназа выдалось устройство, имитирующее пистолет, генератор случайных чисел выкидывал по очереди две мишени, и стрелок должен был предугадывать появление цели. Если он направлял устройство в неверном направлении, его бил небольшой разряд тока. Через полчаса стрелки показали ошеломительные результаты. Через две недели тренировок количество ошибок свелось практически к нулю.
Но что давало это мне? Мама током в детстве меня не била, на огонь не садила, никакой внешний фактор не стимулировал развитие моего гиппокампа, в отличие от стрелков. И тут я подумал, а почему фактор должен быть внешний, возможен же еще и внутренний. И тут я вспомнил свои детские страхи. ЕВРИКА! Возможно, именно глупый детский страх перед потерей матери развил во мне чувство интуиции до состояния не просто «безошибочного угадывания появления мишени», а предвидения возможного варианта событий будущего, которые проецировались в моем воображении. И надо отметить, что мой гиппокамп меня еще ни разу не подвел. Конечно, никакой мистики здесь нет. Все объясняется довольно-таки рационально: боязнь стрелка получить разряд тока обостряла органы чувств, в итоге гиппокамп был более внимателен к разным родам мелочам, таким как, например, потрескивание шестеренок, которые приводили в движение мишень или появление теней. «Интуиция – это обострение чувствительности мозга к неощутимым внешним или внутренним факторам, которые могут являться предвестниками беды или катастрофы», - сформулировал я для себя тезис. Так, например, животные чувствуют малейшие колебания недр Земли и пытаются покинуть эпицентр назревающего землетрясения. Во время второй мировой войны английские кошки прятались перед налетом бомбардировщиков люфтваффе. Я уверен, что человек, когда жил в пещерах, тоже был не обделен острым чувством интуиции, от которой коренным образом зависела его жизнь, в отличие от современного гомосапиенса, живущего в комфортном «бетонном веке», где чувство интуиции атрофировалось за ненадобностью. В моем же случае оставался еще один вопрос. Если моей интуиции предугадывать будущее помогали некие незаметные на первый взгляд, но все же вполне реальные факторы то, как объяснить все эти прикосновения, без которых ничего подобного не происходит? Возможно, телесный контакт является возбудителем страха. Этот вариант многое объяснял, но вскоре я узнал о так называемом «Синдроме Кассандры». Я не знаю, почему эта абсолютно бредовая теория вызвала во мне доверие. Благодаря своей эзотерической яркости она овладела моим сознанием, как харизматик непретенциозной толпой. Я проникся этой идеей целиком: поглотил, как рыба наживку. Попался на крючок своего собственного тщеславия.
По этой теории Землю окружает ноосфера, в которой хранится космическая информация о том, что произошло, происходит и произойдет. Любой материальный предмет, обладает неким энергетическим полем, которое питается из ноосферы, что собственно и регулирует любые протекающие процессы на Земле и в космосе. Некоторые люди – пророки имеют дар считывать космическую информацию со всего, к чему прикоснуться.
Каждому человеку хочется ощущать свою значимость, знать, что ТЫ не такой как все – не нуждающийся в социуме уникум. Я пошел еще дальше – представил себя богом. Моя гордыня душила меня ощущением собственной значимости: у меня перехватывало дух, я задыхался от одной мысли своего могущества. Следующий Иисус, вот кем я себя возомнил. И в доказательство своей правоты мне стали видеться ангелы. Сначала они просто провожали меня взглядами, следили издалека, потом стали разговаривать со мной. Спрашивали, который час, как пройти на ту или иную улицу или просили денег. Любой из вас увидел бы в них случайного прохожего или бомжа, но я-то мог распознать в этих людях небожителей, посланных вести меня в нужном направлении. 
Сейчас-то я понимаю, что это были не ангелы, а симптомы обострившейся болезни, но тогда мой больной разум и не мыслил о подобном. Мне виделось будущее любого за исключением своего собственного, и я не мог предугадать ту ситуацию, в которой оказался.
Все произошло несколько месяцев назад, в сентябре, когда первые желтые листья посыпались на землю, а поступившие в ВУЗы первокурсницы посыпались в наш город из своего захолустья… Посыпались, однако, не для того чтобы вгрызться зубами в гранит науки, а поскорей вкусить все прелести городской ночной жизни.
С началом нового учебного года ночная жизнь нашего города просыпается после утомительного летнего застоя. Свежие лица разбавляют местные приевшиеся физиономии. Новые, наивные, чистые девушки заполняют клубы. Чувствуя запах крови, на свои помеченные территории выходят охотиться шакалы. Одними из таких шакалов были и мы. И у нас, как и у всех уважающих себя шакалов появилась своя помеченная территория.
Клуб «V.I.P.» находился в десяти минутах ходьбы от нашего общежития и пользовался огромной, можно просто сказать, мистической популярностью у девушек. Стоит отметить, что вперекор своему названию клуб не отличался особыми требования фейс-контроля, чем не брезговало воспользоваться всякого рода быдло. Этот факт должен как-никак повлиять на популярности заведения. Но, нет! Девушки текли сюда рекой. Чем же был вызван столь ошеломительный наплыв? Именно по причине непосредственной близости клуба со студенческим городком популярность его была столь неоспоримой. Учитывали ли владельцы при строительстве клуба столь благоприятные условия? Неизвестно! Но то, что подобное соседство стало золотой жилой для хозяев ночного клуба и черным пятном на репутации университета - факт. 
Клуб с первого же дня стал для нас домом, а персонал клуба – своего рода как бы далекими, но в то же время близкими родственниками. За первый год мы основательно приелись постоянным красавицам. Конечно, на фоне популярности Вовки я был чуть заметнее невидимки, но тоже неким полупрозрачным, полуприевшимся подобием личности. Я с нетерпением ждал начала нового учебного года, чтобы положить конец своим унижением. На тот момент я уже настолько уверился в своих силах, что поклялся не уступать больше Рябе ни одной девушки. Ведь кто такой по сравнению со мной этот перекаченный стероидами увалень, дышащий смрадом дешевых сигарет, не умеющий связывать двух слов в простом предложении, уверенный, что Гондурас - исключительно ругательное прозвище нашего ректора. Нет! Я больше не нуждался в нем, в отличие от него.
Как сейчас помню, это была пятница. Самый рыбный день. Она стояла у стойки бара и тщетно пыталась завладеть вниманием бармена. Сразу было видно, что она провинциалка и в клубе такого уровня, возможно, впервые. В такие дни, как пятница, чтобы обратить на себя внимание бармена следует, как минимум, залезть на стойку и станцевать гопак. Девушка же кроме робкого взмаха руки ничего себе не позволяла, наверно, стесняясь оторвать бармена от работы.
Мы приметили ее сразу. Какой-то милый шарм был во всем этом. Минут пять мы стояли и заворожено таращились на нее. Только вот взгляды были у каждого разные - я смотрел на эту девушку, как первоклассник, впервые увидевший свою молодую, красивую учительницу; а Ряба, как проснувшийся после зимней спячки медведь, смотрит на малину.
Вовка толкнул меня в плечо.
- Чувак, смотри какая детка! Ну, чего ты стоишь, иди! Узнай, светит или нет?! Мне не терпится потешиться в постели с такой красоткой.
Я делал вид, что не слышу Рябу, его слова казались мне желчью, отхаркиваемой тяжелобольным человеком. И только после того, когда постукивание Вовкиного кулака в мое плечо стало повторяться с дотошной периодичностью, я посмотрел на него так зло, что он даже опешил.
Ряба робко спросил:
- Ну, ты идешь или нет? Просто сейчас кто-нибудь другой к ней подкатит.
Я не думал, что мой взгляд мог так подействовать, и это мне чертовски понравилось.
- Иду, - ответил я и уверенно пошел в ее сторону.
Не дойдя несколько шагов, я повернулся к Рябе. Мне показалось, что он разгадал мои планы. Он смотрел на меня, словно понимая, что я не вернусь. Я отвернулся. Оставалось несколько шагов, которые я преодолел с большим усилием. Растолкав нескольких человек, я протиснулся к ней. Она посмотрела на меня, улыбнулась. Это слегка уняло мой страх.
Минимум макияжа – вовсе ни так, как у всех городских красавиц – изящно, со вкусом.
- Его не дозовешься, - прервала она мои мысли.
- Что, прости? – спросил я.
- Бармена не дозовешься.
- Саша! – окликнул я бармена. – Подойти, пожалуйста.
Мы поздоровались, и я узнал, что в заднем кармане его джинсов уже лежит солидный куш, заработанный на недоливе.
Девушка поспешила, словно боясь упустить шанс, сделать заказ. В этот момент я обернулся. На Вове лица не было. Он нервничал. По его выражению я понял, что он мне говорит: «Какого хрена ты там трепишься, ты должен прикоснуться к ней и свалить». От этого мне стало очень приятно.
После того, как она забрала свой нехитрый коктейль, приготовленный Сашей за пару резких движений (по-моему, она пила что-то разбавленное с водкой и это что-то было ужасно голубого цвета), девушка поблагодарила и ушла.
Я бросил взгляд на Рябу и сразу же поспешил ее догонять.
- Постой!
Она обернулась и вопросительно посмотрела на меня. А у меня в это время, что называется, ком в горле стал, и не просто бы он стал, а еще прекратил всяческую подачу кислорода. Закружилась голова, все оригинальные шутки, слизанные с пикаперских сайтов, предательски разбежались с поля боя. И я, чтобы не казаться полным ослом, потому что минута молчания уже приобретала катастрофические размеры, выпалил самую ненавистную и презираемую мною фразу.
- Ты знаешь, я могу предвидеть будущее!
Она несколько секунд изучала меня.
- Ну и что же меня ждет? - с интересом спросила она.
Я не хотел идти этим путем, но деваться было некуда.
- Дай мне руку.
- Вы хиромант? - Она протянула мне ладонь.
- Нет! – Я улыбнулся. – Мне просто надо…
Видение застало меня врасплох. Я застыл. Во мне бушевал гнев и разочарование. Наверно мои глаза источали ужас, потому что девушка не на шутку перепугавшись, потрясла меня за плечо:
- Что с вами случилось? Что такое?
Я пришел в себя и в состоянии прострации сказал ей то, что увидел:
- Через час вы окажетесь в постели с вот тем молодым человеком, - и я повернулся, чтобы указать пальцем на улыбающегося Рябу.
Он уже торжествовал победу. Скотина!
Девушка, недовольно хмыкнув, развернулась и ушла. Однако не более чем через полчаса она весело болтала с Вовкой.
Я был подавлен. Чувствовал себя скверно, словно на меня положили шлакоблок и еще в придачу сели сверху. Вечер был потерян и я бесцельно слонялся по клубу. Одна бутылка пива за другой пытались утешить мое горе. Не утешили. Попыталась утешить водка. Я опрокинул пару рюмок. Водка тоже не утешила, но зато в короткий промежуток времени превратила меня в отдаленный пример человека.
Подбежал Ряба:
- Чувак, мы идем домой…
- Я знаю, - перебил я его.
- Ну, да, конечно!.. – Уж слишком злорадно усмехнулась его рожа. - Ты вот что, домой минимум, как через пару часов… хорошо?
Я кивнул пьяной головой и поперся в туалет, потому что мне реально стало плохо.
Перед глазами все плыло. Я шел, можно сказать, на ощупь. Даже не шел, а меня вел мой личный автопилот. В коридоре я с кем-то столкнулся плечом. Я поднял глаза, и попытался навести резкость. Некоторое время молчал, тому кто, скорее всего, смотрел на меня и ждал извинений. Я уже набрался сил, чтобы одним махом выдвинуть какой-нибудь гадкий аргумент, на который хватило бы моего пьяного энтузиазма, но меня опередили. 
- С тобой все в порядке? - спросила она.
Да! Это было именно она – та девушка, которая должна уже совсем скоро оказаться в постели с моим ненавистным мне другом.
– Ты плохо выглядишь, пойдем, я тебя провожу.
Она взяла меня под руку и довела до двери. Я зашел в туалет, даже не поблагодарил. Я не способен был и на немощный кивок. То, что я увидел после ее прикосновения, практически лишило меня сил.
Я увидел ее лежащей на полу нашей комнаты в луже крови.
Мне с трудом удалось добежать до умывальника. Меня рвало, и этот процесс сопровождался выворачиванием наизнанку всех внутренних органов.
Я отплевывался минут пятнадцать. Когда думал, что все закончено, извергал новую струю лишней для моего организма субстанции из пива, водки и остатков не переваренного ужина.
Когда из меня вышло все, даже желудочные соки, я умылся, пополоскал рот и кинулся искать Рябу. Внутри его не оказалось. Охранник на входе сообщил мне, что он ушел с девушкой. Я бросился на улицу. С трудом добежал до общежития. Меня носило по сторонам: я натыкался на деревья, фонари, спотыкался через бордюры. Со свезенными руками и разбитыми коленями я ворвался в общежитие. Лифт на ночь выключают, я помчался по ступенькам. Подъем мой был не долог. На втором этаже я издох. Очень кололо в боку. Я сидел на ступеньках, тяжело дышал и проклинал себя за немощность. Наконец, собрался с силами и, придерживаясь одной рукой за перила, другой за бок, поковылял дальше.
Когда я ворвался в комнату, они были там. Занимались сексом в моей постели. В МОЕЙ ПОСТЕЛИ!
- Ты, что так рано, Саня! - заорал Ряба, вскакивая на ноги и стягивая с нее простыню. Девушка схватила со стула свою футболку и как смогла, прикрылась.
Я стоял, опешив, и изредка лишь мотал головой, словно отмахивался от надоедливой мухи.
- САНЯ, ЧТО ЗА ХРЕНЬ? – орал на меня Ряба.
Я отдышался, пришел в себя. Подошел к кровати. Ряба недоумевая, наблюдал за моими действиями.
- Одевайся, - сказал я девушке и кинул ей одежду.
- Ты чего, охренел совсем?! – крикнул Вова и резким движением развернул меня к себе.
- Отвали, - парировал я и ткнул его в грудь.
Он даже не пошатнулся. Глаза его налились ненавистью, такой вот бычьей нелюбовью к красному цвету, и он ответным жестом пихнул меня в грудь. Я отлетел назад и замахнулся, что бы зарядить этому козлу по морде, только вот мой локоть пришелся прямо в голову девушке. Послышался грохот. Я обернулся, а она уже лежала на полу. Точно так, как я видел ее в видении. Она ударилась головой об край тумбочки.
Не буду вас мучить и скажу сразу, она осталась жива. Мне не надо было к ней прикасаться, чтобы узнать это, хотя я не говорю, что этого не делал. Я подскочил к ней и прижал к себе, плакал, пока не приехала скорая помощь.
Видения не оставили меня. Теперь после всего случившегося я вижу их постоянно. Мне даже не надо больше ни к кому прикасаться. И сейчас я сижу в палате психушки и после долгой изнуряющей беседы со своим лечащим врачом, вижу, как он устраивается в уютном кресле своего кабинета и в моем деле записывает: «Острая шизофрения».