Бума Кацап

Типичные для Молдавии виды.

Бума или, как его дразнили - бумага – был наиближайшим моим другом. Настоящий еврей, но с правильной речью. И тетя Клара – его мама, и дядя Боря – отец, говорили по-русски плоховато, особенно дядя Боря, занимавший должность заготовителя продуктов. Семья, при таком заготовительском уклоне дяди Бори, жила безбедно. У меня всегда возникал вопрос: как при отсутствии образования (отец Бумы даже считал плохо!), евреи находят “жирные” местечки. Талант!
У Бумы была сестренка Рита, которую, в шутку, прочили мне в невесты. Как-то она пропустила школу по недомоганию. В дневнике она написала крупными буквами: “БАЛЕЛА СКРИПАМ”. Учитель ошибок не заметил, и дневник был подписан.
Бума, как и многие еврейские дети, был раскормлен и выглядел много старше меня. Наше сближение произошло, как уже упоминалось, на почве приносимых завтраков. Тетя Клара всячески поддерживала дружбу “культурных” мальчиков, один из которых был почти отличник и сын профессора. Некоторые предметы никак Бума не брал в толк. Например, математику. Зато он прекрасно знал гуманитарные предметы. Это не то, что я, которому по Конституции СССР поставили в 10 классе за год 3, но заставили пересдавать. Вряд ли я сделал бы это лучше, но, учитывая престиж школы № 15 города Сталинграда  и общую блестящую успеваемость Тарасова, ему поставили – хорошо. Плоховато было у меня и с историей. Ее я просто не любил. А вот по английскому языку у друзей была четверка с большой, большой  натяжкой, поскольку друзья стали учить этот предмет только первый год при переводе в 7-ую городскую школу Кишинева. До этого друзья учили только молдавский язык, за который у обоих было  “отлично”. Не “железнодорожники” начали учить английский язык на два года раньше. У меня с английским языком не сложилось и при переходе в 15-ю школу города Сталинграда.
Сидели друзья вместе, но при переходе в 7-ю городскую школу Кишинева смешанного типа, каждого из друзей посадили с девочками. Мне досталась Роза Заде, с которой я не смог продержаться более недели из-за ужасного запаха. Пришлось сказать об этом классной руководительнице. Я благодарен ей за перевод меня на “Камчатку”. Почему меня так оперативно поняли – не знаю. С Розой больше не заставляли общаться. Но эта девочка стала внимательнее следить за собой.
У Бумы сложилось все удачней: еврейка Зоя Нейман стала его подружкой и помогала ему в английском языке. Я же, как услышал о существовании Future in the Past, так сразу понял, что никогда это не смогу освоить, как Василий Иванович Чапаев не смог не только понять, но даже представить “квадратный трехчлен”.
Самое лучшее время для меня в еврейской колонии по улице Кагульской была ранняя осень – бабье лето, когда все семнадцать еврейских семей во главе с учителем математики Македонским высыпали на улицу, где начинали варить джемы и варенья каждый в своем медном тазу. Перед этим, весь год гонялись за сахарным песком, передавая друг другу на ушко, где нужно заранее записаться в очередь. Бума Кацап, а точнее его отец, в этом деле был незаменим.
Чистка медных тазов – прекрасное занятие в предвкушении сладкого и душистого. Я всегда просил разрешить чистить медный таз.

Такой прекрасный жаркий день,
К тазам слетелись осы.
Я не пойму, скрываясь в тень,
То ль лето, то ли осень ...

И отчего кивает клен
Своей главой багряной.
То ль кто-то в Маслову влюблен,
То ль он от мусса пьяный.

Ну, а вокруг такой покой,
Как будто песня спета.
А свод небесный высоко -
То было бабьим летом.
               
             Из стихотворения “ Бабье лето” в сборнике “Зарницы"

Бума был равнодушен к варке. Зато он готовил прекрасный мусс – не пьянящий, а веселящий.
Но вот поздняя осень в Молдавии не была подарком. Я пропадал в семье Бумы. В последние годы появились еще два приятеля – Шарль Векслер и Сергей Данилюк. Бума ревновал и мучился.
Отъезд мой в Сталинград, надолго разлучил друзей. После Сталинграда, в котором я провел только один год перед поступлением в Менделеевский институт, началось совсем иное время.