Скажи мне что-нибудь хорошее...

- Скажи мне что-нибудь хорошее.
- Я люблю тебя, - проговорил я, борясь со сном, - давай спать. Вставать через пару часов…
       Рита готова была разрыдаться. Она лежала рядом. В комнате было темно, но я заметил влажный след на её щеке. Мой ответ не удовлетворил её. Она ждала не это. Я мог клясться в любви сколько угодно, мог произносить ласковые слова, гладить её. Но не это ей было нужно.
       Её мучила ускользающая уверенность в том, что всё остаётся по-старому. Что у нас опять будет крепкая семья, не будет недомолвок, холодной пустоты в моих глазах, дежурных фраз. Где я был? Я ездил по делам. Что у нас на ужин? Прекрасно, моё любимое блюдо… А, вот и тапочки, спасибо…
       Мы вместе уже больше десяти лет. Много это или мало? Я не знаю. Рита для меня давно стала родной. Но я ненавижу себя за то, что не восхищаюсь уже её красотой… как прежде часами не ласкаюсь с ней в пастели, не мою в ванной, не звоню без всякой причины, лишь бы услышать её голос.
       Ах, как бы я этого хотел! Как много проблем можно было бы избежать! Но в чём она виновата? Разве она не старается понравиться мне? Разве что-то она делает не так? Я изучил каждый сантиметр её души, каждый миллиметр её тела. Я не хочу назвать её прочитанной книгой, боже мой нет! Я бы никогда не унизил её таким сравнением.
Рита – знакомая, хорошо изведанная дорога. Мне спокойно ехать по ней, над головой крыша, внутри тепло и сухо, я не боюсь ухабов, скрытых ям, коварных поворотов. Я с удовольствием пускаюсь в путь, но я уже не смотрю вперёд, я знаю, что меня там ждёт. Отсутствие тайны, и как следствие – потеря интереса.
       Меня всё больше манят окрестности. Я с жадностью впитываю вид из окошка. Какие линии, какой цвет! Неужели я никогда не коснусь этих причудливых листьев, не окунусь в это волшебное озеро. Водная гладь так затейливо играет на солнце, отражаясь в моих зрачках тысячей разноцветных бликов.

       Утром Рита провожала меня. Наспех причёсанная, с опухшим от бессонной ночи лицом. На нижней губе шелушилась кожа.
- Ты ничего не забыл? Всё взял? Проверь…
- Да всё, всё. – Успокоил я.
- Документы, ключи от машины, телефон…
- А, да, точно. Телефон забыл. Там лежит… Э… Не помню… По-моему на холодильнике… Посмотри где-нибудь…
Рита молча ушла и вернулась с мобильником.
- На. – Она протянула телефон. Рука слегка дрожала.
- Где он был? – Спросил я.
- На письменном столе. Когда тебя ждать?
- Э… не знаю, но к ужину успею.
       Я улыбнулся, поцеловал жену в щёку. Мягкую, тёплую, ещё красную от ночных слёз. Рита посмотрела на меня. И вдруг счастье!... Счастье озарило её лицо. Никто не мог бы его заметить, так мимолётно оно было. Забытое, запачканное, заваленное тяжёлым, дурно пахнущим, хламом, утопленноё в море моей лжи, моего ежедневного дерьма, которым я её пичкал. Оно вынырнуло наружу - чистое, наивное, улыбающееся мне…
       Тут же появилось желание удержать это давно забытое ощущение, зацепиться, отчаянно ухватиться хоть за самую тонкую ветку, за самый маленький сучок этого чувства, притянуть его к себе, обхватить руками и не отпускать… Не отпускать. Держать крепко-крепко. Прижаться к нему всем телом - тёплой щекой, давно не ласканной грудью, тоскующим лоном… И не отдавать никому. Никому...
- Я пошёл. Мне пора…
- Пока.
       Рита печально улыбнулась, сознавая, что не в силах заставить меня задержаться даже на миг. Я вышел на улицу и не гладя на окна, боясь встретить взгляд Риты, но ощущая его на себе, сел в машину и как можно быстрее нажал на газ.

       Настя открыла дверь не сразу. Я минут двадцать топтался на лестничной площадке. Сквозь пыльное стекло рассматривал дом напротив. В окне я заметил женщину - лет сорок, в простом ситцевом халате. Она задумчиво стояла у плиты, что-то помешивая в кастрюле. Сзади к ней подошёл мужчина, обнял её, поцеловал в шею. Женщина нежно потёрлась щекой о его макушку…
       Неожиданно острое чувство одиночества и холодной тоски пронзило мою грудь, сжало сердце, заставило отвернуться от этой безмятежной картины тихого семейного счастья. Горький ком подкатил к горлу и перекрыл доступ кислорода. В глазах защипало. Я почувствовал - ещё минута и я разрыдаюсь, как баба.
       Я вернулся к двери и ещё раз настойчиво позвонил. Услышал невнятные голоса. Настя что-то доказывала своей маме, та недовольно отвечала. Потом звук застёгивающейся молнии сумки, каблуки, открывающийся замок. Дверь распахнулась.
       Настя вышла ко мне. Коротенькое розовое платье, босоножки на тонких шнурках. В ухоженных пальцах - сумочка с блестящей застёжкой. Волосы аккуратно уложены, в глазах спокойная уверенность в завтрашнем дне. Настя была прекрасна, как всегда.
Она не улыбнулась, не предложила зайти, не подставила губы для поцелуя. Коротко бросила.
- Поехали.
       Мы молча спустились к машине. Трудно было не заметить, что на нас обращают внимание. Мужчины реагировали на Настю, откровенно пялились на неё, совершенно игнорируя мои негодующие взгляды.
       Я открыл дверь своей машины. Настя величаво изогнулась, сверкнули трусики, длинные эпилированные ноги сложились - девушка уселась на переднее кресло.
- Ты сегодня отлично выглядишь.
- Угу. Давай заедем в оптику, мне надо купить линзы.
- На Арбат?
- Да. Только побыстрей, у меня мало время.
«У меня», раньше она говорила «у нас».
- Классная сегодня погодка. – Я попытался беззаботно улыбнуться.
- Угу.
       Дорога запружена, это Москва. Ехать как минимум час. Шестьдесят минут. Я с невидящим взглядом вёл машину. Механически совершал необходимые движения. Настя была рядом. Я с трепетом ощущал её присутствие. Сколько ещё этих минут у нас осталось? Завтра вечером она уезжает. На три месяца - не малый срок. Многое может извениться. Её ждёт новая работа – перспективная, хорошо оплачиваемая, та, которую она заслужила. Это её шанс – его нельзя упускать. Нельзя. Немногим он выпадает. Ей повезло.
       А что я мог ей предложить? Участие в нескончаемом спектакле, который длится уже больше трёх лет. Спектакль, где роли давно расписаны, и нет возможности перекроить сценарий - главный режиссер против. Он видит эту женщину только в одном амплуа – любовница.
       - Я подал документы на развод. – Сказал я.
       Жалкая бесполезная унизительная попытка что-то изменить. К тому же это была не совсем правда. Документы я собрал, но отнести их в суд не решался.
- Угу. – Услышал я безразличный ответ.
       Я молчал. Я был подавлен. Всё, что угодно - только не равнодушие. Любая другая реакция - гнев, радость, смех, слёзы… Да тресни ты меня, чёрт подери! Дай пощёчину, поцелуй на прощанье, ведь мы так долго не увидимся! Настя! Да что с тобой?! Настя! У нас же совсем не осталось время. С каждым днём мы видимся всё реже. Твои родные и близкие готовы захлебнуться от бешенства только от одного моего имени. Я изгой – фигура нон грата в твоём кругу. Проклятый за свою нерешительность и малодушие. Ты готовишься к отъезду, постоянно занята, мне приходится довольствоваться крохами твоего внимания. Это невыносимо… Невыносимо. А ведь казалось, совсем недавно мы были так близки… Так счастливы… Смотри – знакомая улица. Помнишь, мы часто гуляли здесь с тобой?… Да, скорей всего помнишь, но хочешь забыть. А вот кафе, где я опрокинул кофе, ты весело рассмеялась и впервые поцеловала меня. Как ты думаешь, сказать тебе сейчас об этом? Сможет ли это воспоминание растопить тот лёд, что сковал твоё сердце?
       Идеальный профиль закрыл милое моему сердцу заведение. Настя спокойно смотрела вперёд, не отводя взгляда.
       «Боже мой, на что я надеюсь? Неужели память о прежних счастливых минутах сможет вернуть то ощущение радости?! Я говорю высокопарные фразы, шепчу унизительные мольбы, плачу, теряю достоинство... Возможно, я болен, несу всякий вздор, чушь, бред… Не совсем контролирую ход своих мыслей… Но мне сейчас всё равно… Ты ускользаешь из моёй жизни, и я не могу ничего с этим поделать… Признать своё бессилие – ужасно».
       Машина покрывала последние метры до нужного магазина. Двести, сто, пятьдесят. Обратный отчёт сжимал моё сердце, мы почти приехали. Что ты будешь делать сегодня вечером? Неотложные дела? Завтра наверняка захочешь встретиться с подругами и посидеть с семьёй… Для меня вряд ли найдётся время.
 У меня осталось метров двадцать, не больше…
- Настя. - Еле сдерживая слёзы, я пытался поймать ей взгляд.
- Что?
- Скажи мне что-нибудь хорошее.

КОНЕЦ