Записки провинциального учителя 1

 15.00     25 июля 2005г.
    Ну вот, я учитель географии с. ш. №6 г. N-ка!?? Какой ужас! И зачем я согласился приехать в эту дыру!? И это за 220 км от Москвы... Можно представить, что твориться в глухой провинции...
   В кабинете, кроме традиционного глобуса и карт, нет больше ничего. Глобус весь в дырках, картам лет по тридцать! Хорошо, хоть, директриса «Божий одуванчик» (как она управляется со всем коллективом!?).
Сдержала слово... квартирка от ничего... двухкомнатная... все, что нужно, есть... кроме воды...
 - Вы не волнуйтесь, пожалуйста, Александр Сергеевич, когда в кране воды не увидите. В определенное время (она назвала какое, но я не запомнил) её отключают, так что советую набирать...
И через паузу:
-Это тем более делать нужно, что бы воду отстаивать... Она движется по ржавому трубопроводу, которому уже лет 40-50.
  Я молчал, а она через очередную паузу, сделав какие-то записи, произнесла совсем тихо, с интонацией полной безнадежности:
 - А сейчас и свет отключают... но не надолго... На час, ну максимум на два... придумали какое-то «веерное отключение».
 - Бывает, - равнодушно отреагировал я.
Она освободилась, и повела знакомиться с педагогическим  коллективом в учительскую.

  « Ну, что сказать?! Да, пожалуй, пока ничего... Уставшие, озабоченные лица... »
   Их было семь человек. Пожилой физрук с большим животом. Две учительницы начальных классов, жалующиеся друг другу на своих учеников. « Одна ничего – смазливая», Другая – женщина « бальзаковского возраста», удивительно похожая на сегодняшнюю Елену Соловей. Завуч – Жанна Игоревна, распекающая учителей – предметников, то ли за журналы, то ли за план – конспекты. « Чувствую, что с этой мадам Жанной дуэли будут не шуточные...».
  - Надолго ли к нам, Алексей Сергеевич? – ехидно спросила она, как только «Божий Одуванчик» меня представила. Я сразу «зацепился»:
  - До скончания века!
   Она хмыкнула и собралась что-то сказать, но директор ее опередила:
  - Алла Борисовна! Покажите, пожалуйста, Алексею Сергеевичу его кабинет. Вы, кажется, домой собирались?-
та кивнула, - Вот и чудненько. Он теперь Ваш сосед. Так, что, если не трудно, то и квартиру.
   С новой знакомой почти не разговаривали. Так, сухие фразы. Она какая–то зажатая. Никаких вопросов, односложные ответы... Живет на втором этаже, моя квартира на третьем... Желания, описывать ее, нет ни какого.
      
   И чем мне здесь заниматься? Ума не приложу. Хорошо еще, что ноутбук с собой привез, да и телефон стационарный есть. Интернет ... Еще нет!
  О, Господи! Я один в незнакомом городе... Телевизор, DVD. Книги и дневник... И все это в замкнутом пространстве квартиры. Нужно было приехать к первому сентября. Да!.. И где бы я жил в Москве? Как матушка просила: «Приезжай, сынок!». Если бы не отчим – самодур... Ох, отец! Где ты?!! Живой или нет? Как же мне тебя не хватает... Все. Не могу больше. Пойду в город.

                *      *      *
23.00   25 июля 2005г.
Да, вообще, не так  уж и плохо, одному, оказаться в незнакомом городе. Никто не навязывает своего мнения, взгляда, идеи...
 Без каких – либо комментариев созерцать увиденное, это, без всякого сомнения, удовольствие!
Сейчас попробую, что нибудь описать.
Сначала запомнившие образы.
Базарчик, явно несанкционированный, у большого продуктового магазина. Два пацана – лет по 13-14/ может будущие мои ученики?!/, продавали рыбку - щучат и карасей с ладошку. Спокойно, не суетясь, предложили мне:
-Рыбки не хотите?
-Сами, что ли наловили? – спросил я и тут же увидел камышовые удилища, прислоненные к дереву.
- Да – не без гордости сказали они почти одновременно. И, как будто зная, о чем я дальше спрошу, паренек, коренастый крепыш продолжил:
-В пакетах по килограмму. Килограмм стоит сорок рублей.
-Солидный улов – похвалил я их, - через час богатые будете!
- Продать бы, хоть что нибудь, - отозвался второй худенький с бобриком на голове,
-Кушать хочется.
-Не ной! – фыркнул на него маленький мужичок, и, повернувшись ко мне, сказал как «отрезал»:
- Ну что, будете брать?
Рыбы я купил. И не успел пройти и десяти метров, как встретился еще с одним образом этого провинциального городка: «Старушка на базаре». Бабулька, маленькая с костылем,  одетая не по погоде,
A по своему возрасту (холод одолевает – смерть подходит).
-Сынок купи у меня зелени…  лучок, укропчик, петрушка… хотя бы по пучку.
-Бабуля, да у вас всего то по 2 …- сказал я, подходя к ней.
-Да, сколько смогла нарвала на огороде на хлебушек.
У неё я купил всё.
Ну вот, на заре 21 век…, а людям есть нечего. И кто виноват!?
Родители пацанов? Или дети бабушки?
У кого спросить!?
Наверно у Ленина г. Ульянова стоящего на площади перед местной администрацией... Чего он хотел от русского народа? И куда сейчас показывает рукой? В счастливое будущее!
...Его давно нет... А призрак бродит по несчастной России... Русский народ – народ экспериментатор... Говорят, что кого Бог больше любит – тому испытаний больше дает... Божья любовь – есть вечное испытание...
Городская библиотека... Пришел, чтобы заняться краеведением... не гоже учителю географии не знать края, в котором учительствуешь. Все что нужно нашел... Образ города, его герб... Узнал, что это город шахтеров, а на гербе – ветка конопли... Почему?
Может себе семейный герб сделать?
Что еще?
Бродячих кошек и собак много...
Кошки мелькают туда сюда... Почему бродячие? Грязные неухоженные...
Собаки стаями рыщут... Возле дома так вообще солидная, по-моему, особей пять...
У подъезда свежий Опель стоит...
В него садится Алла Борисовна:
- Я не долго, мам!
На скамейке сидит пожилая женщина... Явно бывшая чиновница... Эту породу женщин никогда не спутать ни с кем...
 Проходил мимо, поздоровался...
-Здравствуйте, Александр Сергеевич, так кажется? – спросила она.
 -Да, совершенно так, - я остановился.
-Наталья Сергеевна просила вам помочь, если что нужно, вы, пожалуйста, не стесняйтесь, обращайтесь.
-Спасибо, понятно...
Она не дала договорить:
-Может чего нужно?
-Да вообщем - то нет...
-Ну хорошо. Заходите в гости к нам, мы с Аллочкой вдвоем живем, так что гостям всегда рады.
Что отвечать, я не знал. Сделал вид что тороплюсь, и ответил:
-Спасибо, непременно...
Первая ночь в городе...
Балкон есть, но звезд нету...
Тучи... Явственный запах озона врывается, через балконную дверь...
 С минуты на минуту пойдет дождь...
Для меня ночной дождь – это звук... Музыка дождя... Капли бьются о крышу, о листья... Ручей дождевого стока бьется о землю... Радость, умиротворение – когда под музыку дождя удается подобрать музыку человека... Унисон уносит и растворяет в космосе...

                *       *       *

   Примерно через час - полтора часа.
   Дождь закончился. Музыка говорит «Февралем» «Времен года» Чайковского... Где я был? В прошлом: вспомнил своих подруг. Где они? Чувство... Привязанность... Влюбленность... Любовь...
   Чувство. На красивую «самку» безусловный рефлекс. Да. Я все-таки животное!?
    Привязанность. Удобно жить в социуме. Привязанность не ко всем, только к тем, кто ответственности большой не просит.
    Влюбленность. Первый взгляд, недоступность..., а потом все проходит!
    Любовь. Хочу ли я вообще любить!? Это же такая ответственность! Жертвовать собой... Нет, не хочу!
«Скажи, ты меня любишь? А я поеду с тобой?». Это Юлечка – химик. Осталась наукой заниматься...
  - Саша, а можно я поеду с тобой?
  - Зачем?
  - Мне трудно жить без тебя!
  - Привыкнешь...
     Это Кристина, постоянная жертва Амура. Женщина, которая всегда должна кого-то любить.

    В настоящем – Жанна Игоревна и Алла Борисовна. Первая с какой-то тревогой... Вторая с волнующей тайной...
    Пацаны... Хорошо бы они оказались моими учениками.
    Чего я хочу в будущем?! Собственный громадный парусник, четырехмачтовую каравеллу... Земля – мой дом. Сейчас я только в одной комнате моего сознания. Нужно побывать в других... Гражданин планеты Земля!.
Нация – народность – патриотизм – Родина... И бесконечные войны. За территории, за полезные ископаемые, за религию, то есть своего Бога... Бесконечное господство зла... Без Зла нет Добра... Без Добра нет Зла... Где норма человеческого бытия?.. В Христовых заповедях!..


                *         *         *


     15 – 00, 27 июня 2005 год.

  Через два часа педсовет... О, Господи! А нужно ли мне все это?! Может оставить все?.. Обязательств еще нет никаких. Извиниться и уехать... Нет, не получится. Не нужно было жалеть Директрису во время общего распределения в Alma Mater... сам подошел успокоить старушку. Да, сам.

 Вчера в 12 часов только, только проснулся. Звонок:
   - Александр Сергеевич. Вы не возражаете, если мы через полчасика в гости нагрянем?
  Все было произнесено так, что кроме слов:
   - Нет, конечно, - ответить было не возможно, что я, слегка опешивший, и сделал.
  Состав гостей был таков:
   «Божий одуванчик» и ее муж – Сергей Сергеевич;
    Алла Борисовна и ее матушка;
    Любовь Николаевна – учитель начальных классов и подруга А.Б.;
    Светлана Васильевна – учитель химии, так же подруга А.Б (все трое – ровесницы);
    Надежда Андреевна – учитель физики и, наконец, импозантная шикарная женщина, примерно сорока лет, психолог школы – Мария Васильевна (две последние гостьи - подруги директрисы ).
   Вся эта учительская братия, словно по давно отрепетированному сценарию, оперативно накрыли и чинно расселись вокруг... Одна выкуренная сигарета на балконе в обществе Сергея Сергеевича, вот время их отлаженной работы.
  Когда мы с мужем директрисы заняли отведенные нам места за столом, Наталья Сергеевна обратилась ко мне:
  - Может быть, откроете нам тайну, Александр Сергеевич, почему Вы все-таки выбрали нашу провинцию? Насколько я знаю, предложений было не мало: элитные гимназии, специализированные школы и, кажется, даже Академия.
 Тем временем, Сергей Сергеевич, занимаясь разлитием спиртного, спросил меня, что я предпочитаю. Я выбрал водку.
 - Я пока не знаю, что вам ответить, уважаемая Наталья Сергеевна. Вот пройдет какое то время, тогда я может быть смогу что- то сказать. Почему!? Одно могу сказать точно: этот выбор ну никак не влияет ни на изменение скорости движения к моим жизненным целям, ни на изменение их формы... А вот их содержание - точно наполнит. Сложностью... Скучно жить просто...  -  ответил я, а сам подумал: «А что я, собственно, сказал? Что-то уж слишком туманно-заумное. Надо как-то реабилитироваться», - Вас не сильно напряг мой ответ?
  - Очень даже красиво и все понятно, - отозвалась Мария Васильевна.
  - Ну, если психологу все понятно, тогда давайте выпьем, - сказал Сергей Сергеевич, - Вам слово   ......
  Директриса встала, строго « зыркнула» на мужа, затем, приняв благообразную улыбку, начала произносить тост. Говорила долго и пространно, пытаясь объять необъятное. Из всей ее речи я запомнил только одно, что надежда на меня, как на волшебника, способного решить все их, годами тянущиеся, проблемы... Зачем-то прилепила мою службу в армии, безграничные музыкальные способности, гениальность  организатора, талант к науке и что-то там еще...
  Выпив, все приступили к поеданию плодов провинциальной кулинарии, позабыв обо всем, что их волновало и заботило в жизни. Поскольку, самой большой их заботой была школа, разговоры пошли именно о ней.
   Сначала,  с серьезным видом, я попытался вслушаться в линию разговора и, по возможности, вставить что-нибудь умное. Но спасибо Сергею Сергеевичу, который отвлек меня от этого безнадежного дела. Незаметно попивая водочку, мы потихоньку хихикали над русскими учителями, которые как глухари ничего не видели и не слышали, кроме своей школьно-учительской жизни, обретающей бесконечные формы...
   Мне кажется, такое отношение присуще исключительно русской интеллигенции. Фраз, типа: « мы не на работе», «Мы отдыхаем, а не работаем», «хватит о работе», я не услышал. Правда, Сергей Сергеевич попытался, что такое вставить, но получил в ответ короткое: «Иди, покури». Он через полчаса и ушел, совсем.
   Я остался «один на один» с этими неуемными женщинами. Сейчас за столом их было семеро, а, сколько их в школе?! Ужас! Ну, как работать с ними?! Что один может мужчина сделать в женском коллективе? Если говорить комплименты – то всем, если помогать – то, опять же, всем. Если... Да, что там... Разорвут на части или просто создадут такую обстановочку, что «мама, не горюй»! Ну, а если в их коллективе клановость присутствует, тогда что?! Каждый клан будет требовать позиции с моей стороны.
  Примерно часа через два мы курили на балконе со Светланой Васильевной. Она оказалась единственной курящей среди присутствующих женщин.
  - А сколько вам лет, Александр?- спросила Анна, подкуривая сигарету «Мальборо».
  -Двадцать семь, - оценивающим взглядом окидывая собеседницу, ответил я. «Эффектная и вызывающе красивая»,- подумал я , Она, увидев это, спросила игриво:
  - А почему так много? Ну, в смысле того, что в ВУЗе учатся с семнадцати – восемнадцати и заканчивают  где-то в двадцать три.
   - После второго курса ушел в армию...
Наступила пауза...
  « Дорогой парфюм, стильное платье, ухоженные руки с салонным маникюром и унизанными золотыми кольцами пальцами, три, золотые же, цепочки на шее, модная прическа. Вот вам атрибуты одной из трех, пяти, десяти провинциальных дамочек, служащих на учительском поприще. Кто же ее обеспечивает...»
  - Нет, все равно не понимаю. Должно быть двадцать пять. Даже двадцать четыре, ведь служат сейчас год. А, Александр.
  - Да, о чем это Вы?- оторвавшись от размышлений, спросил я.
  - Я о ваших годах. Почему двадцать семь.
- Поступил в шестнадцать, в восемнадцать ушел в армию. Служил в ДШБ. Уйдя однажды в разведку, вернулся в часть только через четыре года. Плюс три года учебы. Вот Вам и двадцать семь.
  Она больше ничего не спрашивала. Наверное, подумала, что стебаюсь. Молча докурила сигарету и пошла за стол, оставляя за собой шлейф необыкновенного аромата.
  Но на самом деле я не шутил и ничего не придумывал, а, уж тем более, не издевался. Кто знает, что такое служить в «краповых беретах», тот поймет меня.
    Дальше  день продолжался веселее, в привычном молодежном формате. Директриса, мать Аллочки и надежда Андреевна ушли. Осталась молодежь, во главе с неувядающей Марией Васильевной.
    Но перед уходом «старушек» я совершил маленький «фурорчик». В углу зала, где происходило застолье, стояло старинное пианино с бронзовыми подсвечниками. На досуге я его подстроил и проверил звучание. Оказалось очень даже ничего. Так, вот. Когда  я зашел после перекура с балкона, разговор был в самом разгаре, периодически перетекая в  дуэли и, даже, в непродолжительные монологи. Кто ел и говорил, кто пил и тоже говорил. Кто-то теребил салфетку, а кто-то просто вилкой в тарелке ковырял.  В общем, мое появление осталось не замеченным. «Сейчас я вам ресторанного духа нагоню» - подумал я и сел за инструмент. Что бы не мешать беседе за столом, начал с джаза, тихо и не навязчиво наигрывая свои любимые мелодии. Постепенно увеличивая темп, силу и мощь звучания, я приступил к импровизации, незаметно вкрапляя ее в знакомые мелодии. Однако же, я не забывал  контролировать нить разговора. Если бы я услышал, что гул голосов усиливается, пытаясь меня перекричать, то непременно перестал бы играть. Но все шло так, как я и задумал.
   Вот, скажите мне, чем можно остановить, а порой даже победить женщину. Правильно - разбудить в ней любопытство. Как раз, то самое любопытство и вызвала моя игра. Я играл джазовое попурри, не останавливаясь, а вот когда вышел на свой любимый Регтайм Джоплина, то поплыл и потерял чувство реальности. Откликнувшись на мелодию новой импровизацией, я все и всех забыл... Пришел в себя, когда услышал аплодисменты. И, поскольку они были не рядовыми, не дежурными, а эмоционально – желанными. Я сыграл им «Лунную сонату» (честно сказать играл от души, вдохновенно). Когда закончил – наступила пауза. Воспользовавшись ею, я встал и поклонился, и что бы не попросили еще сыграть, пошел к столу. И помню, что тогда подумал, что для них играть я больше не буду. Почему я так подумал?
А сегодня - другое чувство? Или тоже осталось?
Да, сегодня, я думаю, что кое-кому я бы поиграл.
Когда пожилые дамы ушли, у меня тут-же появилась идея..., которую я тут же начал развивать, не забывая при этом участвовать в разговоре. Он, кстати, резко изменился и стал так далек от школы и связанных с ней проблем. Признаться такой перемене разговора молодых учителей я был удивлен... Но еще больше подрасстроился тем, что появилась необходимость корректировать сложившиеся образы. А это требовало  умственной работы, которую я, расслабленный и умиротворенный, ну никак делать не хотел. Меня заполнила идея.
«Алусика» в качестве своей ночной гостьи я не рассматривал...
Её друг, увиденный мною, как-то сразу наложил табу на появляющееся желание иметь такую красоту в постели... Впрочем, красота ее была тайная..., скрытая за напускной маской благообразной дамы – уважаемого педагога нравственной свежести... Я это увидел, и поэтому все наши отношения (которые, я четко знаю, будут) оставил на потом... Она - женщина не одного часа...
Светлана Васильевна пугала меня своей дороговизной и легкой надменностью... У нее был не педагогический авторитет, а жизненный. Это явно бросалось в глаза, хотя бы от бесконечных просьб «старушек», найти то , узнать это, познакомить с тем то...Если бы она была не педагог, то «бизнес - леди» из нее получилась бы не плохая.
   Вот интересно, а зачем ей школа?!
    Любовь Николаевна – хитренькая хохотушка – «прикольщица», проявила себя во всей своей красе, как только отпала необходимость контролировать себя и следить за речью. Мне нравятся такие женщины, но только как друзья, соучастники по розыгрышам. Нравится их скрытая ирония к окружающим. Всем, кажется, что речь идет о серьезных вещах, а на самом деле: подтекст – сплошной юмор... Я быстро с ней сошелся, особенно по иронии к Алусику и психологу, которую я и сделал объектом , претендующим на «ночного гостя».
  Мария Васильевна, многозначительно бросающая на меня взгляды, как нельзя, кстати, подходила на роль женщины «одного часа». Но, увы... Через полчаса ей позвонили и она, бросив томный взгляд, полный всяких надежд и желаний, буквально побежала исполнять свой супружеский и материнский долг. Пока я ее провожал, за столом завязалась интересная беседа...
  - Алл. Ну, давай, позвони своему «буржую». Пусть он нас искупаться свозит,- ерничала Любовь Николаевна, - Он, поди, ждет – не дождется, когда ты ему позвонишь.
  - Да, поднапряги его, на радость своим подругам.
  - И новому другу,- вторила ей вслед подвыпившая Светлана Васильевна, увидев, что я вхожу в комнату. Она больше всех была под «шефе».
  - Он, что вам, таксист?! – защищала Аллочка своего дружка, - Серьезный человек, да и день сегодня  рабочий. Был бы выходной.
  - Прекрати, Алка! Причем здесь выходные?! Он кто тебе, простой знакомый? – распылялась Светлана,- Если знакомый, то давай ему денег на бензин дадим.
  - Или по счетчику заплатим, - вставилась Любаша, ехидно хихикая.
  - Да, отстаньте от меня. Как вы не понимаете, что я не звоню первой. Он звонит всегда сам.
  - О, тем более, как приятен ему будет твой звонок и просьба. Давай, звони и не выпендривайся,- серьезно сказала Светлана, чуть ли не в приказном тоне.
  - А в чем, собственно проблема? Давайте такси вызовем, - предложил я. Но меня ни кто не слышал, подруги смотрели на Аллу. Та, наконец, решилась и позвонила:
  - Привет. Ты свободен? Да, я хотела с подругами съездить искупаться. Можешь свозить? А, ну да. Извини, пожалуйста, не подумала. Ну, ладно, не буду отрывать. Пока, - и, убирая телефон в сумочку, добавила, - Да, ну и козел!
  - Да все мужики козлы, - поддержала подружку Любовь Николаевна.
  - Ну, Любаша, не скажи.  Вот, Александр не такой, правда, же?- проговорила Светлана, обращаясь ко мне. Затем она достала  мобильник и продолжила, - Да и мой друг не такой. Он мне точно не откажет. Вот, смотрите...
  - Привет, дорогой! Ты где? Что делаешь? После суда чай пьешь? А не хочешь освежиться? Да, а как ты догадался? Нет, не вдвоем, а впятером! Через двадцать минут, - и она назвала адрес, - Ну вот и все. Готовьтесь  к вылазке, - гордо и с достоинством сказала Светлана и обратилась ко мне, - Александр, не хотите ли налить по этому поводу?..

Ну, все. Я побежал в школу на педсовет, осталось пятнадцать минут...


23 00. 27 июля 2005 год.

  Педсовет... Совещание учителей!!!
 Конечно, у нас нет никакой практики по выбору школы для своего ребенка. Обычно выбор падает на ту школу, которая находится рядом с домом. Сейчас в крупных городах появились специализированные. Но, на самом деле, школу нужно выбирать после просмотра видеоматериала, на котором записаны педсоветы учительского коллектива за целый год!!! Вот фильм получится!  Всем фильмам фильм! И комедия, и трагедия, и  детектив, и экшен, и даже легкий ужастик... Вот почему практики записывать педсоветы и показывать родителям, нет.
  Коллектив – корпоративные секреты – издержки производства – естественный процесс... Да, это всё так, если бы не дети... Они то в чем виноваты?! Они, почему должны быть заложниками настроения учителя, борьбы учительских кланов, вороватого директора или завхоза, да и просто «пустых» педагогов, отрабатывающих свою зарплату. Ну, а легкий ужас – это педагог не любящий детей!!! Этот «монстрик» такие кружева плетет, только для того, чтобы спрятать, завуалировать свою нелюбовь. Просто диву даешься, почему все это видят и... молчат.
   Мне кажется, что Жанна Игоревна – это и есть «монстрик в юбке» школы № ... г. Кимовска Тульской губернии... Хотя, может быть я и ошибаюсь.
   Теперь, после педсовета, мне понятен, состоявшийся на кануне совет в «Филях», и я абсолютно правильно сделал, что сразу дистанцировался от разговора. И, уж тем более, правильно то, что закончил его своим музицированием.
   Я, как и предполагал, в гимназии, как минимум, существует два клана. Клан директрисы и клан Жанны Игоревны – завуча, стремящегося стать директором.
   Всего в коллективе было шесть мужчин, я – седьмой. Моих ровесников нет. Ближе всех по возрасту – второй физрук Геннадий Владимирович и учитель истории – Сергей Станиславович, тридцати восьми и сорока лет соответственно. Мужская часть педагогического коллектива, на мой взгляд, к кланам нейтральна. По крайней мере, их позицию я понял так, да и свою, очень хочу надеяться, пока не определил. Хотя, «Божий одуванчик» и преподнесла её, как позицию своего клана. Видимо потому, что она меня нашла и пригласила на работу. Но я думаю, что мне удалось охладить её пыл.
  - Директриса не очень тобою довольна,- сказала мне Алла Борисовна, по дороге домой.
  - Я второй день на работе и если она этого не понимает... Что я тогда могу.
  - Да, нет. Это то она как раз понимает. Она не довольна тем, что ты очень то был активен тогда, когда Жанна Игоревна назначила тебя ответственным  за ремонт бесхозных классов. Это её проблема и ты не должен был соглашаться. Помочь – да, а вот быть ответственным – нет. Есть такое подозрение, что Жаннуля «ручки греет»... Как бы тебя не подставила.
   Я молчал и обсуждать эту тему не хотел, поскольку не сомневался, что всё решу с Жанной Игоревной  наедине. Вслух лишь сказал:
  - Разберемся как нибудь, - и тут-же перевел разговор на интересующие меня темы. Но, похоже, моя самостоятельность не очень то пришлась по душе Алле, поскольку она опять стала отвечать неохотно и односложно: «Да», «Нет», а на подходе к дому вообще замолчала.
  ... Через час мы сидели в комнате Аллы их четырехкомнатной квартиры. Оказалось, что она никуда не поехала, поскольку приболела матушка – гипертонический криз. Видимо, чувствуя какой то дискомфорт после нашего разговора, она решила пригласить меня в гости.
  Да, но прежде чем дальше описывать свои ощущения от всего увиденного и услышанного, я должен высказаться (иначе обязательно забуду) о прошедшем педсовете на страницах своего дневника...
   Впечатление 1: вся эта клановость создана Жанной Игоревной Лиходеевой сознательно, как инструмент завоёвывания места директора. Вообще, формально, да и логически, все так и должно быть. Тем более ГОРОНО, ну, по крайней мере методист, присутствующий на педсовете и явно ей симпатизирующий, намекал на именно такой расклад. На что Наталья Сергеевна даже бровью не повела. Сказала, как отрезала:
  - Давайте оставим эти пустые разговоры. Мой карт-бланш ещё два года!
  Кто и когда дал ей этот карт-бланш я конечно же не знаю. Но после этих слов настроение педсовета резко поменялось. Из политического он тут же стал хозяйственным. Хотя, как мне кажется, что-то должно было произойти. Но в плане Лиходеевой что-то не «срослось» или кто-то не доработал.
  -Клан директрисы – это все мои недавние гости, плюс еще четверо предметников и заместитель директора по хозяйственной части – дородная кустодиевская женщина неопределенного возраста. Её величали Верой Павловной. Все остальные поддерживали Жанну, даже те учителя, которых она распекала при первом знакомстве. Алла, такую если не привязанность, то соучастие отчасти объяснила так: практически все учителя были должниками Жанны Игоревны. Должны были по-разному, кто сто, кто двести, а кто и намного больше. Она никогда и никому не отказывала. Деньги же брала у своего мужа, одного из самых крупных предпринимателей города, Господина Лиходеева – хозяина то ли пяти, то ли семи магазинов в городе. «Наш любимый спонсор», как она его называла. Но понятно, что это было не спонсорство, а ростовщичество, где процентами являлась поддержка Жанны Игоревны.
   Меня она приняла довольно холодно, абсолютно этого не скрывая. И сразу же дала понять, что спрашивать будет по полной...На мою просьбу, ознакомить меня с правами и обязанностями учителя – практиканта и завуча по воспитательной работе, довольно резко ответила:
  - У меня в кабинете в любое удобное для Вас время!
   Дальше начались «кошки - мышки». Кто хотел в отпуск, кто планировал поправить здоровье в санатории, в общем, кто куда, только не на ремонт классов. Меня эта перспектива тоже мало привлекала и, считаю это резонным. Школы не частные, а идеологически государственные. Так почему учителя должны делать ремонт?! И что больше всего вызывает негодование и выглядит несуразным – на деньги родителей. Я хотел, было что-то сказать, но, наблюдая полную покорность и равнодушие со стороны не только учителей, но и директора, не стал лезть «на рожон». Молча, скрипя зубами, получил десять дней на ремонт своего класса, плюс контроль за работами еще в трех бесхозных классах до двадцать восьмого августа.  В помощники мне дали двух ...строителей. А еще желание сочувствующих мне учителей (в том смысле, что может, кто поможет). На родителей, естественно, рассчитывать не приходится. В отличие от других учителей, которые, безо всякого зазрения совести, эксплуатировали мам и пап учеников...

  Впечатление 2: Клан директрисы – это все, промолчавшие на педсовете, учителя. Всё строго по делу, без эмоций, без проявления какой – либо инициативы. Наряду с внешне равнодушными лицами угадывались внутренне натянутые нервы. Только Любаша – молодец, «стебалась по полной». Я, конечно, словесно ее не поддерживал, но мимикой лица выражал понимание. Впрочем, Алла со Светланой тоже веселились, но пытались делать это незаметно.
  - Вера Павловна! – с серьезным видом обратилась Люба к  завхозу, - А Вы выдали Сергею Станиславовичу портрет Путина?
   Благо она сидела рядом, и кричать не нужно было.
  - А у меня нет такого портрета.
  - Как, Вера Павловна, нет? Вы что, в учительской инструкцию не читали?
  Та насторожилась:
   - А что там?
  - Ну, Вы даете, - продолжала нагнетать ужас Любаша, Там написано, что во всех кабинетах истории, а также в кабинете директора и учительской обязательно должен висеть портрет нашего президента. Вы что, этого не знали?
  Наивная Вера Павловна совсем расстроилась и занервничала:
  - И почему мне никто ничего не сказал?!
  Вот такие шуточки от Любочки.
  Я, наверное, диктофон куплю, а потом книжку совместную составим: «Инструкция для учителей, как не сойти с ума на работе».
  В общем, первое, можно сказать «шапочное» знакомство, большого разочарования, впрочем, как и большой радости не принесло. Лично меня на педсовете интересовал один вопрос: Сколько учителей  со всего коллектива по настоящему любят свою работу... Про критерии отбора сейчас рассуждать не буду. Определю их после Нового года, поскольку, отобранных  кандидатов в «избранные», мне нужно рассмотреть в процессе работы, да, и что самое главное, с ребятами поговорить. Поскольку, считаю, что настоящую рекомендацию учителю могут дать только ученики, а не коллеги. И, уж тем более, не директор.
   Таких кандидатов в «избранные» я увидел двенадцать. Не знаю, много это или мало, но вот в пед. коллективе, который обучал меня, таких было большинство. Да и вообще, раньше, до девяностых годов, случайных людей в школе были единицы.
   По своему университетскому выпуску могу сказать, что армия «случайных людей» в школе, будет только увеличиваться. Сейчас я даже  про себя не могу сказать точно – «случайный» я или «избранный». Если исходить из собственных желаний, своего отношения к детям, жизненных целей, то я – «избранный». Если же определиться к сегодняшней системе образования – однозначно – «случайный». Вообще то, я хочу собственную школу и собственную систему образования, где самая важная задача учителя будет заключаться в том, чтобы научить ребенка всегда хотеть (именно хотеть) заниматься самообразованием, самовоспитанием и самодисциплиной. Ну, да ладно, об этом попозже поговорим. Сейчас мне хочется поговорить об Алле Борисовне Андреевой.
   Встретил меня  сумеречный коридор, где только тусклое настенное бра освещало телефон. Алла, взяв меня за руку, и повелав свою комнату.
  - Ты пока располагайся, осматривайся... Если что заинтересует – можешь все брать, а я пойду, что нибудь приготовлю.
  - Да не суетись, ты, пожалуйста. Я не голоден, - отреагировал я на ее желание.
  - А я и не собираюсь тебя ужином кормить. Только легкая закуска, фрукты и вино. Не возражаешь? – лукаво ответила она и улыбнулась.
Я развел руками и, улыбнувшись в ответ, сказал:
  - Нет, конечно.
  Алла вышла, я прошел к большому кожаному креслу, стоявшему в дальнем правом углу комнаты. Ну, не совсем в углу. Сам угол занимал включенный трехрожковый торшер, затем, двухъярусный журнальный столик, заваленный гламурными журналами и книгами. Свет от торшера наполнял комнату интересными оттенками и тонами.  От этого скрытая внутренняя таинственность Аллочки начинала наполняться осязаемым содержанием. Яркий круг света падал на кресло, что, без сомнения, было не случайно. Для меня это было вполне конкретное предложение – присесть именно здесь. Подтверждение своей догадки я нашел сразу же. Верхняя красивая люстра и настольная лампа отдыхали и ждали своего часа. Между журналами я нашел три дистанционных управления аппаратурой и высокой колонной, расположившейся противоположном углу.
Я присел в кресло и начал осматриваться. И первое чувство, которое меня посетило – это чувство потрясающей функциональности комнаты. Это была не комната девушки – женщины и не просто комната женщины – учителя. Это был классный кабинет – явно незаурядной творческой личности. И как только я это понял, мне тут же захотелось встать и воспользоваться разрешением «все брать»... Но какой-то внутренний протест, может гордость, а может зависть, сказал «нет». И я, отпустив свое неумное желание, стал перебирать журналы и книги.
Ладно журналы, а книги то что здесь делают? Почему не на полках, висевших на стене?
«Места не хватило»,- подумал я и поднял голову. Появившаяся зависть от увиденного, захлестнула меня целиком, да так, что я скрипел зубами от невозможности иметь такое же в собственности. От дивана до самого потолка, от одной стены до другой... Я стоял завороженный и смотрел на это чудо...
  Открылась дверь, Алла вкатила сервировочный столик...
  - Две тысячи четыреста пятьдесят, сказала она.
  - Чего две тысячи четыреста пятьдесят? – и сообразил, - Книг на полках?
  - Да...Но это не вся наша библиотека. Вся – это тысяч пять – шесть...
  Я молча сел и задумался. Она села рядом на диван.
 Да, отчасти понятно, почему она  в свои тридцать два года одна... Какой мужчина, увидев все это, не испугается ее ума. Даже я, считая себя достаточно продвинутым, растерялся...
   - Александр, ты где?
  Приятно, что назвала на «ты», значит, удалось избежать фамильярности:
  - Я здесь, рядом, выхожу из ступора.
  - От чего ступор?
  - От невозможности в ближайшем будущем иметь все это великолепие, - ответил я и показал на полки с книгами.
  -- Да?! – удивилась она, - А я думаю, что для тебя это «прошлый век». И, не давая возможности ответить, спросила:
   - C какого вина начнем? – сама тут-же ответила, - Я думаю, с розового.
  - Почему? - спросил я, взяв бутылку.
  - Ответ простой, прагматический – из опыта. Процент алкоголя в вине самый маленький.
  - Понятно, серьезный опыт для любителя вин... Попахивает профессионализмом.
  - Папа коллекционировал вина и ...
  - Значит яблоко от яблони не далеко.., - не дал я закончить фразу, - И винный погреб имеется?
  - Да. Имеется в частном доме.

  «Удивительно просто работает принцип Божественной компенсации. Почему для одних богатство – это данность, для других – несбыточная мечта?! А если идти к исполнению мечты, то всегда такой трудной и длинной дорогой, что не успеешь этим богатством насладиться, как смерть стоит на пороге и зовет домой куда – то:
  - Земная жизнь закончилась, - говорит она , улыбаясь, - Пойдем-ка, дружище, туда, откуда пришел.
  - Подожди, дай мне времени немножко, хотя бы узнать, зачем я на Землю приходил! – кричишь ты ей.
  - А зачем тебе сейчас это знание? – сердито спрашивает смерть, - Об этом нужно было думать раньше... »
 
  Я открыл бутылку, Алла с нижней полки столика взяла фужеры...Бросив взгляд на полку я увидел уйму этих фужеров. Зачем их столько?..
  - За знакомство! – произнесла она полушепотом тост, слегка улыбнувшись.
  - Да, спасибо за приглашение, я очень рад.
  Пили – смаковали молча. Пауза затягивалась, Нужно было что-то говорить. Сказать о том, какой потрясающий букет вина, А дальше? Все, я больше об этом ничего не знаю. Я даже из чего вино определить не смогу. И тут я вспомнил про книги и спросил:
  - А почему ты книги назвала для меня прошлым веком?
  - Вот причина, - она показала на компьютер, - Интернет, чего только там нет. А электронную библиотеку такую можно создать!.. Вот у меня сейчас около восьмидесяти тысяч книг. А здесь, - она показала на книги на полках, - Я и одной трети не прочла.
  - Ну, а это тогда зачем? – спросил я, показывая на книги на столе.
  - Это привычка. Как зайду в книжный магазин, то все... Если две – три книги не куплю, не успокоюсь.
  -  А отсюда, и другая привычка ни куда не делась -вставился я,-  поваляться с книжкой на диване. Да и особенно понравившуюся книгу все равно в виде томика на полке иметь хочется. Про классику, вообще, говорить не приходится. Разве можно Набокова или Гоголя, особенно «Мертвые души», с компьютерного экрана читать? Лично я не могу. Красота слова теряется, а это главное. И  что еще не маловажно – компьютер был не всегда.
 Мне это очень мешает. Когда я читаю – я должен обязательно воображать. Рисовать картинки, одну, другую, третью...Через них пытаться чувствовать природу, погоду. Возможно, держаться за них... Ну, вот, смотри... Цветущий сад...Сиреневая аллея...Ромашковое поле...Я же знаю эти запахи...
  - Ну, а что мешает рисовать те же картинки , воображать, читая с компьютерного экрана? – перебила Алла, - Я понимаю рукопись или книга, изданная при жизни писателя. В рукописи уж точно есть «писательский дух», если такой вообще существует... Но даже в книге, изданной при жизни писателя, этого «духа» в принципе быть не может, но хочется верить, что есть. Впрочем, это букинистические хитрости, которые делают и составляют ценность книги. Но причем здесь личные чувства и воображение? Поза во время чтения? Ну и эту проблему снимает наличие ноутбука. Разве не так?
  Я молчал, а она, сделав глоток вина, продолжала:
  - Хотя я отчасти понимаю тебя. Привычка – штука серьезная, от нее избавиться очень трудно. Я хоть и говорю красиво, а сама тоже не очень-то люблю читать с экрана. Электронной книжки нет, ноутбука тоже. А сидеть долго не могу, устаю очень, - видимо закончила свой монолог Алла и потянулась за бутербродом.
  Ну, теперь можно высказать свое мнение и мне, перебивать ее не позволяла деликатность.
  - Я в общежитии года два назад проводил такой эксперимент. Взял сначала Достоевского «Записки из подполья» и добросовестно прочитал сначала с экрана компьютера, затем ноутбука, а затем с печатного издания. Итог такой: не готова еще электроника доносить все нюансы. Не готова... Вот когда появятся электронные версии книг с двигающимся фоном читаемого текста, тогда... может быть и  да!
  - Подожди! Это как, поясни.
  - Долго рассказывать, - ответил я. Хотя, на самом деле, мне начала надоедать эта тема. В конце концов, каждый сам для себя определяет наиболее удобный носитель информации. А вслух закончил:
  - Мы обязательно найдем время, и я тебе покажу, что я имел ввиду. Я пытаюсь создать такой вариант электронной книги по произведению Александра Беляева «Человек - амфибия» и любовной лирике Сергея Есенина.
  - Любишь стихи? – спросила она и тут же попросила, - Открой пожалуйста, и эти две бутылки.
  Я конечно удивился этой просьбе, но не стал акцентировать внимания.
  - Люблю ли я стихи? Ну, не знаю… Что-то люблю, но даже нет, не люблю, а просто очень нравится. А так, чтобы рифму создавать, а уж тем более мыслить… Нет. Все очень избирательно, не постоянно, и с чьего нибудь посыла…Ну, вот пример: когда увлекся теорией этногенеза Льва Гумилева, пришел к творчеству его родителей Анны Ахматовой и Николая Гумилева. К Пастернаку обратился тогда, когда прочитал его роман «Доктор Живаго»... Поэта Сирина (Набокова), вообще нашел через отца, депутата Государственной Думы, лидера кадетов, когда готовил доклад о нем... А вот скажи, - обратился я к Алле, А ты можешь взять, ну к примеру, один том собрания сочинений Александра Пушкина и весь его прочитать?
  - Да. Могу. И делаю это всегда. В том смысле, что любой сборник стихов читаю весь...- ответила она и поставила возле открытых бутылок странные фужеры.
 - Ты не возражаешь? – спросила Алла, взяв бутылку красного вина, - Вот эти фужеры папа привез из Испании.
    Какую они выполняют функцию, и для чего нужны профессиональным виноделам, я конечно, не знал. Когда-то отец что-то такое рассказывал, но я уже ничего не помню. Точно знаю, что это вкусно и... интересно.
Фужер внутри был поделен пополам перегородкой, а из под нее выходила стеклянная трубочка. Алла в в одно отделение фужера налила немного красного вина, а во второе – розового. Оба сорта вина перемешивались только в трубочке. Подавая фужер, Алла сказала:
  - В течении пяти минут мы, каждый в своем бокале, должны составить свой собственный букет. Как составлять? Да очень просто. Нужно подливать вина, любого и в любых количествах...Но это еще не все. Видишь, фужер с насечками и цифрами. Доливая, нужно записывать объем. Это позволит впоследствии повторить букет, - сказав это, она принесла с рабочего стола бумагу и ручки, - Но ты минуточку подожди. Я подойду к маме, узнаю, как там она. Хорошо?..
  ... Ну что и говорить... Игра нас захватила не на пять и не на тридцать минут. Все это было на самом деле чертовски интересно. Когда Алла сказала, что больше не может, я конечно же спросил:
  - Ты со всеми гостями в такие игры играешь?
  - Даже с близкими подружками ничем подобным не занимались. Так что не волнуйся, ты первый... Просто нашло что-то. Одним словом, если честно, удивить захотелось.
  - Ну, это тебе очень даже удалось. Спасибо за диво... Это было просто шикарно..., - Поблагодарил я и взяв ее руку – поцеловал.
   Играла какая-то инструментальная музыка. В открытую дверь балкона врывался легкий прохладный ветерок, наполненный незнакомыми, но приятными запахами... Я полулежал в кресле и наслаждался... Мысль о том, что только ради этого стоило сюда приезжать, очень меня успокаивала и волнительно радовала. Радовала тем, что это только начало и продолжение следует... Первое открытие, а сколько еще предстоит?! Но не успел я подумать и пофантазировать о других, как услышал:
   - Саша, а у тебя есть Любовь?
  Я открыл глаза и посмотрел на Аллу. Она тоже полулежала на диване с закрытыми глазами. Я тут же расслабился и, закрывая глаза, ответил:
  - Как часть души моей – да, а как конкретный человек – нет.
  - Все в поиске?
  - Да нет, просто любить еще не хочу... Уж очень много энергии забирает это чувство.
  - Почему?
  - Вера в человека, которого любишь – это раз; чувство ответственности – два; поступки – три... Представляешь, сколько энергии нужно тратить? Я пока эту энергию хочу на другое направлять...
  - На что? Обучение провинциальной молодежи и дуэли с местными учителями?
  - Это маленькая капля энергии. Ее как раз не жалко. Да к тому же, она очень легко восстанавливается! А Любовь – это колоссальный труд...
  - Одним словом, ты еще эгоист, живущий для себя! А детей не хочешь?
  - А дети, страшно сказать, - это еще больший труд!
  - Да, конечно, вам мужчинам проще. А вот мне от этих мыслей совсем плохо...
   Услышав это признание, я понял, что наше «рандеву» подошло к  концу. Так все и получилось. Я думаю, Алла застеснялась своего порыва чувств... И уже прощаясь в коридоре, она сказала:
  - Ты можешь рассчитывать на мою помощь.

  Вот Вам и люди провинции!!! Да, я все-таки правильно сделал, что убежал от этих столичных, напыщенных снобов. Пусть они сами дерутся за «место под солнцем» и доказывают друг другу , кто из них большее животное, приспособленное жить в городских «джунглях».

   За 30 минут до 5 августа 2005 года
  ... Больше недели я не делал ни каких записей. Если лень можно назвать причиной, то именно она не давала мне заниматься «словоблудием». Может, правильно делал? Но лично мне нравится Розановское празднословие. Не знаю, какую метафизику он обозначил, но для меня писать свои записки – это праздник, который, к сожалению, не может быть каждый день. Будничная рутина заедает.., да и жизнь в социуме выкладывает достаточно сложные кружева обстоятельств... Пока, конечно, удается их контролировать и не забывать о своем местонахождении. И все это, конечно же, требует времени...
   Ну, а в основном, причина всему – лень! Найти час, другой в течении дня не составляет проблем. Но, пока есть, что есть. А есть – готовый к первому сентября класс. Есть двадцать две новые карты, деньги на которые я просто выиграл в бескомпромиссной борьбе с Жанной Игоревной, в присутствии директрисы и семи педагогов в учительской. Есть три (сам думаю, не много ли за такой короткий срок) встречи с психологом Марией Васильевной, с полным набором всех чувственных наслаждений. Две у меня на квартире, одна в ее кабинете. Я конечно, получил вполне ожидаемое удовольствие, но она, помимо этого, кажется и до духовного чувства влюбленности, добралась. Ее желание слышать и видеть меня становилось все чаще и чаще. Я пока не форсирую события, не пытаюсь охладить ее пыл, поскольку, все-таки думаю, что это пройдет у нее само собой. Главное, не злоупотреблять ее роскошным телом.
  Еще есть два мнения о кимовчанах. Мнение первое: Храм. За это время я два раза был на службе. Будничная вечерня и Воскресная литургия... Если приход считать по будничным дням, то его, можно сказать, и нет практически. Десятка три, четыре бабулек, да с десяток стариков. Храму около семи лет,  перестроен из бывшего магазина!!! О какой православной вере можно вести речь?! Шахтерский городок, практически сплошь атеистический. Но вот после Воскресной литургии, я увидел, что новое поколение уже ориентировано на истинные ценности земной жизни. Говоря о новом поколении, я, в общем-то, говорю о детках до двенадцати лет, которые не только присутствовали в Храме, но и принимали активное участие в Богослужении, проходя два таинства: таинство исповеди и таинство причастия…Спасибо их Матушкам! А вот сегодняшние бабушки, где были в возрасте этих матерей? И многие ли из них в то время детей своих в Храм водили. Скажете, что боялись? Наверное, да. Что еще, ведь каждый дорогу выбирает сам! А почему мы, взрослые, отказываем детям в праве выбора? Думаем, что разума маловато, ошибиться могут... Не те чувства, не те желания... А, вот я в твоем возрасте... Слушайся взрослых, а особенно родителей. Они ведь только добра тебе желают... Ну, а взрослые и «вынуждают», заставляют бедное чадо объять необъятное. А итог... У ребенка вместо молитвослова – Гарри Поттер. Вместо Храма – компьютер. Ладно бы в меру... А кто знает, где эта мера?..
  Вы помните, маленького «мужичка», торгующего на рынке рыбой?  Ведь это «мой любимый Ванечка», как говорит  Светлана Васильевна о своем сыне. Я видел их вместе в универмаге, где она пыталась приодеть его к школе. Он стоял молча, спокойно, с достоинством. А она бегала вокруг него, суетилась, пытаясь примерить то одно, то другое.
  Я не стал заходить в отдел, а встал за витриной. Признаюсь, очень хотел подслушать их разговор. Я не сомневался, что это будущий мой ученик. Да и ситуация меня несколько шокировала: богатая матушка и сын, торгующий рыбой...
  - Вань, ну посмотри, какая рубашка.
  - Рубашка, как рубашка! Чем они вообще отличаются друг от друга? Цветом и рукавами? Я тебе объясняю, что цвета я хочу белый, черный и голубой, рукава короткие, а ты мне опять, какую то хрень несешь.
  - Прекрати, ты как выражаешься?! А если услышит кто?
  - Ну и что? Пусть слышат, главное, чтобы не видели, как учительница с прокурором купаться ездят.
  - Ты, что, совсем меня довести решил?!
  - А я тебя сюда не звал.
  - И кто тебе такой бред наплел?..
  - Никто. Я сам видел. И Серега видел...Мы в камышах рыбу ловили. Если хочешь, чтобы я отцу ничего не сказал, три условия: первое – ты больше с этим козлом не встречаешься; второе – сама отцу все расскажешь, если не при мне, так чтобы я все слышал; и, третье – бросаешь курить. Согласна?
  - Хорошо, хорошо. Дома поговорим.
  - Если согласна, то дружба до приезда отца. 

... Вот так то, любимые наши женщины. Хорошо, конечно, иметь в собственности «букет» мужчин, но это тогда, когда детей нет... Запомните, пожалуйста, милые, Вы наши. Дети, конечно, поймут и простят, но травма эта до конца жизни будет очень сильно бередить их душу... Мать – это святое! Не забывайте об этом.
  Я ушел.
  Сейчас подумал: была ли она с ним в Храме? И подумал еще: а что я сотворил с психологом? Удовлетворил свои животные инстинкты и завел мать на путь греха?! Вот вам и жизнь! Не суди, да не судим будешь... Как жить в сегодняшнем обществе и оставаться достойным христианином?.. Для меня, получается, остепениться и жениться? А если я не хочу жениться? Тогда, что?..
   Еще, я Аллу Борисовну не видел все это время, до сегодняшнего утра.
   Сегодня, часов в десять, выйдя из подъезда, я встретился с Софьей Александровной. Она сидела на лавочке. Ей было плохо...
  - Саша, помоги мне, в сумочке лекарство.
 Я быстро вынул нитроглицерин, подал ей и присел рядом... ждать дальнейшего развития событий. Сколько прошло времени, не знаю (мне показалось, что целая вечность). Наконец она заговорила:
  - Саша, Вы, пожалуйста, позвоните Аллочке, пусть она за мной на такси приедет.
 Я ничего не объясняя, отошел в сторонку и вызвал такси. Машина приехала быстро.
  - Софья Александровна, Алле я не дозвонился. Давайте я Вас  сам отвезу...
  - Но, у меня нет денег с собой.
  -Ничего, как нибудь потом разберемся.
  Вот так я попал в загородный дом Аллы Борисовны.

Алла встретила нас у ворот дома очень взволнованная.
  - Саша, давайте скажем Аллочке, что я Вас в гости позвала. Мне уже гораздо лучше. Хорошо? – попросила меня Софья Александровна, открывая дверцу машины. Я кивнул в ответ, рассчитался с шофером и вышел из такси. Приближаясь к, ожидавшим меня у раскрытой калитки, женщинам, я услышал:
  - Да не волнуйся ты так, пожалуйста. Я все купила. На, держи сумку и иди накрывай на стол, а я сама Александра провожу...
-Ну вот, Саша, - обратилась она ко мне, беря под руку, - Это наше семейное гнездышко. Здесь все сделано нашими с мужем руками. А сейчас, эти самые руки уже не слушаются. А второй пары так и вообще нет... Пойдемте, я Вам сад покажу.
  Мы прошли за дом и, буквально сразу попали  не в сад, а садище!!! Он занимал всю площадь их земли. Справа у забора был сруб бани. А все остальное – фруктовый лес... Серьезный, продуманный, основательный. Видно было, что каждое дерево и куст, были посажены не случайно, не абы куда. Как это обычно бывает у нерадивых хозяев. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что эта вся большая территория (возможно, использование служебного положения отцом)  была сразу предназначена под сад. «Об овощах здесь и речи не шло» - подумал я и спросил:
  - У Вас, наверное, огород в другом месте?
  - Нет, Саша. Это все, что у нас есть. Просто в то время, когда мы закладывали сад, проблемы с овощами не было. Их выращивал практически, каждый колхоз – совхоз района. Достаточно было выписать мужу необходимое, и привозили все. Вы не поверите, даже арбузы с дынями. Но, а потом, почему-то стали выращивать овощей все меньше и меньше, а сейчас, так вообще, кроме зерновых ничего не выращивают. Может быть, картофеля немного... Сейчас мы с Аллой бартером занимаемся вот за этим столом... Ходить мне тяжело. Алла собирает ягоды и фрукты, а я меняю на овощи. Мы уже так лет десять живем. Ну, а некоторые мои соседи – подружки, специально для нас сажают и огурчики, и капустку...
  Наступила пауза, Софья Александровна о чем-то задумалась...
  - Да, у Вас здесь очень хорошо, от души! – восторженно сказал я. И не для того, чтобы рабочий комплимент сделать, а по настоящему, от чистого сердца порадоваться за них.
  - Мам, ты не могла бы ко мне подняться? – услышали мы голос Аллы. Она стояла на крыльце террасы, слегка расстроенная и взволнованная. Заметив это, Софья Александровна поторопилась к ней, бросив мне на ходу:
  - А Вы пока, если хотите, можете погулять по саду.
  - Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, пожалуйста. Заскучать не успею в таком волшебном месте, - ответил я и хотел помочь, но она довольно бодро поспешила к террасе.
«И чего это Аллочка так разволновалась?» - подумал я и двинулся к бане. Но в самый последний момент открыть дверь не решился, боясь нарушить репутацию тактичного человека. Я пошел по тропинке в глубь сада. В глубь – это значит дальше, поскольку, как таковой «огромности» сада фактически не было. Это была территория соток сорок - пятьдесят. Во все стороны просматривался забор, вдоль которого по всему периметру росли кусты малины, явно сортовые с крупными ягодами. Думаю, что этот сорт «Рубин». В углу сада, между двумя яблонями, я увидел натянутый гамак и двинулся к нему. Потайное, уютное местечко в малиннике, скорее всего выбранное Аллой, явно предназначалось для уединения... У гамака стоял большой сундук с двумя петлями для закрывания и кольцом – ручкой. Углы сундука и полосы, их соединяющие, были из белого металла с каким то выбитым рисунком. Появилось чувство таинственности и желания немедленно его открыть. Но я решил сначала покачаться в гамаке и попытаться увидеть материальный фон одиночества Алусика. Я об этом много стал думать и рассуждать тогда, когда на Афоне мне удалось провести три часа в пещере монаха – отшельника. Именно там я понял, что одиночество с закрытыми глазами – это одно, а одиночество с открытыми глазами – это совершенно другое... Во втором случае очень большую роль в разговоре с самим собой играет окружающий тебя в данный момент мир...
...Но, увидев шуршащие кроны яблонь и плывущие свинцово-черные грозовые перисто-кучевые тучи, я подумал, что застолья в саду не получится и потому не нужно думать о такте, а просто отдаться во власть наступающей стихии... и до первых капель дождя, наслаждаться проживаемой минутой...
Но от мыслей убежать не удалось... Они ворвались в меня с первыми порывами ветра, как только я закрыл глаза и приготовился слушать природу...
...Равенство... Справедливость... А есть ли они в жизни? Вот «хозяин» сада - с 80-го по 93-й был одним из главных руководителей района..., как он использовал свое служебное положение в служебный целях:
1.Четырехкомнатная квартира – для троих явно много... Если даже и получил, то все равно как руководитель.
2. Земельный участок – на сколько я знаю, таких громадных никогда ни кому не давали.
3. Саженцы для сада – без сомнения, они приобретались в специализированных питомниках.
4. Овощи – тоже не оставляет сомнений, привозились из колхозов.
5. Баня – подарок друга.
6. Книги – раньше они приобретались только по талонам, по записи и по «великому блату». В свободной продаже, по-моему, собраний сочинений не было.
7. Двухэтажный капитальный особняк – построить в то время?! Да еще за честно заработанные деньги...
И, при всем при этом, иметь нравственно чистых жену и дочь, педагогов российской школы, которые сейчас живут за свой счет, но продолжают пользоваться служебным положением супруга и отца. А если бы захотели, то и деньги не плохие могли бы зарабатывать. Совесть не позволяет? А, может быть, просто не умеют...
 
  Через два дня, после того, как я приступил к ремонту своего класса, мне пришлось посетить квартиру рабочих – шабашников. Это были отец и сын Анисимовы. Они не появились на работе, причина их отсутствия оказалась проста и банальна – похмельный синдром. На кануне я, поддавшись  уговорам, дал им авансом триста рублей. «На продукты», как сказали они. Кое-что они, конечно, купили, но и не забыли пару «фунфырчиков» (так называл их старший Анисим)... К вечеру выпитого оказалось мало. Младший принес еще пол-литра технического спирта, которым сейчас торгуют все, кому не лень. Старший выпил чуть-чуть и уснул, а младший допил все. А утром я нашел младшего, практически мертвого, а старшего - мечущегося по квартире - берлоге в жуткой панике, ревущего, как от собственной беспомощности, так и от мысли, потерять последнего родного человека.
   ...А ведь в восьмидесятые и вплоть до девяносто четвертого года, это была образцовая советская семья. Он – шахтер, передовик производства, имеющий две правительственные награды. А именно - ордена «Знак почета» и «Трудового Красного Знамени». Она – бухгалтер  райпотребсоюза. Сын – отличник, спортсмен... Жили честно, по заработанным средствам. Единственным злоупотреблением служебным положением супругой – раз в неделю приносить дефицит. Банка икры, красной или черной, джинсы сыну, костюм супругу...
Обитали они в двухкомнатной малометражке и строили свой дом... Когда были поставлены только стены дома, случилось непоправимое – скоропостижно скончалась супруга. Отец стал частенько «закладывать за воротник». А когда закрыли шахты – запил «по черному». Беспокоясь за отца, сын бросил работу машиниста в городе Узловая и вернулся к отцу... Теперь они пили вместе... Продали недостроенный дом – деньги пропили. А опомнились тогда, когда сын вынес и продал телевизор, последнее приобретение жены перед смертью. На попытку телевизор вернуть, предприниматель, купивший его за пять бутылок водки, предложил отработать отцу с сыном на стройке. Они отработали, телевизор вернули и стали строителями – «шабашниками», время, от времени зарабатывая на хлеб и... водку. Отцу – пятьдесят восемь, сыну всего то тридцать три года. Отец, сильно тоскуя, плачет, ни как не может забыть свою единственную радость в жизни. Пока трезвый - ничего, держится, шутит, радуется жизни, строит планы... Но стоит только выпить – все, начинается «обнаженный» разговор с женой. Сын – всё ещё красивый парень, почти всё время молчит, ни кого, кроме отца не слушает, ни с кем не заводит разговоров...
   Мне, за все время нашей работы, так и не удалось его разговорить и пообщаться «по душам»... Не верит он никому, очень сильно озлоблен, особенно на врачей... Считает, что именно они не смогли спасти его маму!
   ...Две семьи – две разных судьбы... Жили в одном государстве, в одном городе и, практически уверен, что отец Аллы вешал ордена на грудь старшего Анисимова, а младший учился в одной школе с Аллочкой.
   «Надо бы поинтересоваться, расспросить Софью Александровну об этой семье», - поставил я перед собой задачу.
   Меня приятно раскачивало в гамаке, ветер набирал силу. Я, закрыв глаза, слушал природу, пытаясь поймать звук начинающегося дождя. Услышать его не по изменявшемуся шелесту листьев, а там, в пространстве...
Экспериментально я такой звук знал... Но о моих желаниях ничего не знала Алла и, поэтому, довольно бесцеремонно остановила раскачивающийся гамак:
  - Не боишься упасть?
Почувствовав холодные нотки в ее голосе, я, вставая, не нашелся сказать ничего, кроме как:
  - Извини...
  - Ладно, пойдем в дом.
Она взяла меня за руку и, отчитывая, как нашкодившего младшего брата, повела по тропинке:
  - А, если бы упал и поранился?
 «Играет или серьезно?» - думал я не зная, что отвечать. На крыльце она отпустила  руку, глядя мне в глаза, улыбнулась и сказала:
  - Какой ты смешной и растрепанный!
  - Это неожиданность виновата, - сказал я, пытаясь руками поправить прическу.
  - Какая неожиданность? – спросила Алла, открывая передо мной двери дома. Я понял, что времени на беседу больше нет и, своим ответом, решил, ее заинтриговать:
  - А такая, с какой ты ворвалась в мою свободную душу...

   Ну, расскажите нам, Александр, у Вас уже сложилось какое то мнение о педагогическом коллективе, в котором Вам придется работать? – спросила Софья Александровна, когда мы уже выпили и я закусывал бутербродом с красной икрой...
 «Вот как относиться к этому? Как к само собой разумеющемуся факту? Или как к настоящему гостеприимству?.. После кильки в томате у Анисимовых, бутерброды с икрой, ну ни как не хотелось рассматривать, как данность».
  - Да, нет. За эти десять дней работы я практически никого не видел. Два раза пересекался с Жанной Игоревной. Я ей, кстати, напомнил про инструкции. Но дать мне их ей было некогда...
  - Она ведь наша родственница, - сказала мама Аллочки и, не дожидаясь вопросов, пояснила, - Ее папа и Борис  друзьями были большими. Вместе и работали, и на охоту ездили... Так, что Жанна – крестница Бориса.
  - Мам, ну ты тоже скажешь, «родственница»...
  - Ну, как бы то ни было, ты сама слышала, как отец просил нас дружить с ней, Чего мы, к сожалению, не делаем!
  - Ма, ну зачем ей наша дружба? Она ее только компрометирует. Это когда отец был жив, мы для нее что-то значили...  А сейчас...
  - Еще Любовь Николаевна мне немного помогла, - продолжил я громче, что бы уйти от разговора о Жанне.
  - И как она тебе, понравилась? – спросила Алла.
  - Как человек – да. Вызывает определенную симпатию. Она ведь не одна помогала, своих родительниц уговорила подключиться. Так они мне за два часа все окна покрасили. Как мне кажется, она живет в радость.
  - Да, она молодец! Хороший педагог. Счастливая семья... Вы знаете, Саша, ее роман с  мужем Михаилом начинался и развивался на моих глазах, - живо подхватила Софья Александровна, - И в школе, и после школы... Ее родители были против Михаила. Он рос, в общем, то, разгильдяем и двоечником. Все думали, что тюрьма «по нему плачет». Но вот, видишь, как все обернулось... Сейчас у них двое деток, оба Аллочкины крестники. Да и он, каким уважаемым человеком стал. Вот вам и двоечник! С человеком нужно разговаривать и понимать его. А не прислушиваться к чужому мнению...
  - Да, если бы не мама, возможно и не было бы сейчас семьи! – вступила в разговор Алла, - Ведь тогда, в десятом классе, ни кто не хотел и слышать о нем. Только мама согласилась с ним поговорить!
  - Вот здесь я с ним и разговаривала И именно тогда я поняла, что мы очень немного о своих учениках знаем! Судим о них по отношению к учебе, по желанию заниматься общественными делами, по внешнему, очень часто обманчивому, напускному отношению друг к другу... Но вот об истинной их сущности часто и не подозреваем. Внешне агрессивный, на самом деле оказывается необыкновенным добряком. Замкнутый, закрытый – вдруг становится душой компании. Двоечник – прекрасным руководителем. Отличник – негодяем и наркоманом...
  - Это не учителя, это система виновата, выбрав момент, вставился я, - И какие бы реформы не проводились, по большому счету, ничего не изменится, если мы не отойдем от коллективного воспитания. Поскольку, такая форма воспитания очень сильно ограничивает свободу, без которой, как известно, не возможно развить всесторонне гармоничную личность.
  - Но, классы были всегда, даже в Древней Греции, - возразила Софья Александровна.
  - Согласен, были, - продолжил я, - Но какие классы? Больше пятнадцати – двадцати человек. Это явно много.
Ну, а я так считаю, что в классе должно быть максимум десять человек. И урок должен продолжаться , ну ни как не сорок минут! Пара, как минимум восемьдесят – девяносто минут. За это время, что самое главное, можно успеть индивидуально, хотя бы по минут пять – семь, позаниматься с каждым учеником. Да и вообще, кто сказал, что их всех нужно обучать по одной программе?! Особенно в старших классах!
  - А Вы представляете себе, Александр, какой это труд?! Сейчас учителя задыхаются, ничего практически не успевая, а что будет, если внедрить Вашу программу?! Да и где взять такое количество учителей? – Софья Александровна совсем разволновалась, а Алла с укором посмотрела на меня. Я все прочитал в ее взгляде.
  - Что же касается учителей, то количество – не проблема. Даже сейчас, поскольку нас выпустилось около ста двадцати человек. Но из этого количества, дай Бог двадцать человек, пойдут работать по специальности. Остальные сто – куда угодно, только не в школу! А вот качество учителя... – это да! Это еще большая головная боль. Одно могу сказать, что с любовью к детям нужно родиться! Если нет такой любви, то никаким знанием, ни каким опытом не компенсируешь ее!
  - А ты любишь детей, Саша? – спросила меня, до этого молчавшая, Алла, - И, потом, что значит «любить детей»?
   Серьезный вопрос требовал основательного, вдумчивого ответа. В камине трещали березовые поленья (интересно, кто их готовит?). Софья Александровна полулежала на  большом кожаном диване черного цвета с закрытыми глазами. Алла играла фужером с вином и лукаво улыбалась. Я откинулся на кресле с большой клубникой в руке, готовясь смаковать это «райское наслаждение».
Продолжение следует........