У дороги на краю леса

Действующие лица:
Анжела – 21 год, симпатичное осунувшееся лицо, строгий костюм.
Роман – 22 года, коротко стриженый, похож на бомжа,
Девушка – 17 лет, из небогатой семи, недавняя выпускница школы. 
Хозяин – 40 лет,  джемпер  с вырезом, под ним рубашка с галстуком, брюки,  озабочен нелегкой судьбой предпринимателя в России,
Степан – 47 лет, «интеллигентный» водитель «Бычка».


Зал  придорожной закусочной. На заднем плане вдоль сцены прилавок между стеклянными витринами. На стене за прилавком – полка с бутылками. За прилавком дверь в подсобное помещение. В правой части сцены дверь с улицы. Слева обитая кожзаменителем дверь с  табличкой «Посторонним вход воспрещен».  В зале  несколько столиков со стульями.


За столиком сидит Девушка. Больше на сцене никого нет. Девушка в ожидании Хозяина  вертит головой по сторонам. Из музыкального центра звучит песня Булановой «Скажи мне правду, атаман».
Открывается дверь с табличкой, входит Хозяин.

Девушка. Здравствуйте.
Хозяин. А, пришла. (Кричит) Анжела!
Из подсобки выходит Анжела.
 Хозяин. (Анжеле) Замена тебе пришла.
Анжела. Да, я видела.
Хозяин. Объясни ей тут все. Все равно мертвое время. Я пока на базу за пивом прокачусь.
Выходит на улицу.

Анжела подходит к столику.
Девушка внимательно смотрит на Анжелу. Анжела мрачно на нее.
Девушка. А вы уезжаете?
Анжела. Да. Давай начнем с подсобки.
Девушка. А говорят, что Роман вернулся.
Анжела. Не может быть… (Садится) Где он?
Девушка. Так его же ищут…
Анжела. Не может быть…А я уезжаю.
Девушка. А куда вы уезжаете?
Анжела. Я?.. В Америку.
Девушка. Зачем?
Анжела. Не знаю. Сестра позвала. У них там с мужем дом. (Усмехается) Пойду в Макдональдс работать.
Пауза.
Девушка. А Хозяин не пристает?
Пауза.
Анжела. Нет. Магазин рядом видела? Там его жена руководит. Пять раз на день сюда заходит. Это тоже на ее деньги куплено.

С улицы входит Степан.
Степан. Здрасьте, красавицы!
Девушка. Здравствуйте.
Степан. Привет, Анжела!
Анжела. А мы и не слышали, как ты подъехал.
Степан. А я тыхэнько.  Сегодня последнюю ходку сделал. Уезжаю отсюда.
Анжела. А что так?
Степан. У погранцов за проход цены так выросли, что никакого смысла нет. Конец бизнесу. Надо вот «Бычок» продать, пока не развалился, и на Дальний Восток.
Анжела. А там что?
Степан. А там тоже девушки ласковые. Наймусь крабов ловить. Где наша ни пропадала.  Я же оттуда родом. Дай мне кофе стаканчик и отбивную с жареной картошкой.
Анжела. (Уходит за прилавок) Кетчуп нужен?
Степан. Без кетчупа нам никуда. Подожду тут у вас. В город сейчас ехать неохота. Дорогу, говорят, перекрыли. Ловят кого-то.
Анжела приносит ему растворимый кофе в граненом стакане, разогретую в микроволновке отбивную и пакетик с кетчупом.
Степан. (Начиная есть) Я тут как-то два года назад ехал в город по этой дороге.   Две патрульные машины ГАИ поперек обеих полос. Останавливают мой «Бычок».  Постой, говорят, тут пока.  «А что так?» - спрашиваю. «Надо».  Один  ко мне в кабину садится. На встречной полосе тоже машину остановили. Она задом к городу стоит, а мы передом. Перед нами, значит, патрульные машины.  Сидим минут пять. Вдруг  из города нам навстречу  ментовский «козлик» несется.  Его бандюки  у ментов отбили – выкинули их на хрен и оружие забрали. А  гаишники, значит, «козлик»  останавливать собрались.  Те остановились. Гаишники из-за машин своих кричат: «Сдавайтесь». Бандюки из автомата очередь дали, развернулись, и обратно. А одна пуля как раз мне в сидении вошла. Как раз между его и моими ногами, ну, гаишника, что рядом сидел До сих пор там дырка. «Что ж вы, -говорю, -  не сказали? На хрена надо было в машине сидеть?»
 «– А мы знали? Ладно, езжай».   А те потом «козлик» бросили и через лес пробивались. Вроде, ушли. Такие у нас права человека. От и до.
Продолжает есть. 

С улицы входит Роман.

Роман. (смотрит на Анжелу) Привет.
Анжела. Здравствуй, Роман. Ты ко мне?
Роман. Да.
Анжела. Садись за столик. Я сейчас подойду.

Девушка отходит за прилавок и осваивает музыкальный центр. Периодически начинают громко звучать отрывки из песен, но Девушка всякий раз быстро убирает звук.
Анжела садится за столик к Роману. Свет везде в зале приглушается, столик Анжелы и Романа наоборот ярко освещен.

Анжела. Тебя ищут?
Роман. Наверно.
Анжела. И что ты собираешься делать?
Роман. Делать? Не знаю. Вот собирался тебя повидать.
Анжела. Ты  мои письма получал?
Роман. Нет. А ты писала?
Анжела. Я матери твоей отдавала.
Роман. Я так и думал, что ты писала. Нет, она мне сказала, что ты видеть меня не хочешь.  И мои письма она тебе не давала? Я тоже с матерью передавал…
Анжела. Я в психушке сидела. Пол года, как вышла. К отцу возвращаться не стала…  А ты писал?
Роман. Да… Там как-то все ушло. Осталась только ты и детство. Ну, в смысле, память о детстве. Я понял, что единственное, чего  хочу – увидеть тебя. Сказать «выходи за меня замуж». Остальное не важно. Ну, вернее, важно, конечно. Важно, чтоб наши дети счастливы  были.
Анжела. Я согласна.
Роман. Я еще хотел сказать… я не убивал Алексея.
 Анжела. Я так и думала… Нет, не могла я об этом думать. Поэтому в психушку и загремела.
Роман. Тогда как раз неделя до выборов оставалась. И все плакаты в пользу отца тут же срывались, а тех кто клеил – били. Никто уже не хотел расклейкой заниматься. Тогда я сам пошел поздно вечером в центр. На улице уже никого. Клею на остановку у театра. Тут твой брат подъехал. Тогда снег хлопьями пошел, фонари желтые горят, красиво. Ну вот он из снега и вынырнул. «Молодец, - говорит, - к моей сестре клинышки подбиваешь, а про моего отца гадости расклеиваешь». А там надпись была «За некоррупционную власть!» И все. Еще фамилия моего отца. И все.  «Алексей, - говорю, - где тут гадости? А расклейщиков бить – это не гадости?» «Я не знаю, кто их бьет», - говорит. В общем, нечего ему было сказать. Хлопнул дверцей и уехал.  А тут сразу четверо ко мне подходят в черных куртках и вязаных шапочках. «А ну сними», - говорят. И в остановку заталкивают.  Ну, мне по морде съездили, я съездил, вырываюсь. Тут откуда ни возьмись менты на козлике.  Прямо ко мне, руки заломили и в машину засунули.  Алексей, видно, далеко не уехал, все это издали видел. Прибежал, кричит: «Отпустите его, это на него напали».  Менты, слышу,  у тех в шапочках спрашивают: «Этот с ним что ли?»  Что там дальше было, я из козлика не видел. Минут через десять меня увезли.
А потом все  четверо в шапочках дали показания, что у нас с Алексеем сначала словесная перепалка была, а потом я его ударил, он упал и об скамейку на остановке головой ударился. А тут мимо как раз патруль проезжал и меня по горячим следам…
Я их понимаю – накануне выборов сын оппозиционного кандидата совершает убийство. Лучше не придумаешь.
Анжела. Знаешь, я чувствовала, что отец не хочет разбираться в этом деле. Да и не мог – вот что самое страшное. Не мог за неделю до своих выборов сказать, что в его городе его милиция убила его сына.
Но после выборов ведь мог …
Роман. Нет, не мог. После того, как мой отец от инфаркта умер, уже не мог.
Даже если бы захотел. Это уже никак наружу  нельзя было выпускать.
А мог сделать, чтобы меня на зоне убили. Но не сделал…
У меня там много времени для размышлений было.  Все, вроде, с мелочи начинается. Ну, подумаешь, людей нанять, чтоб они чужие плакаты срывали и расклейщиков били. А милиция бы агитаторов арестовывала. И тут все это. Даже не верится. Может, об этом говорят «дьявол в деталях»?...
Ну вот, главное я тебе сказал.
Анжела. Главное, чтоб тебя не поймали.
Роман. Да, теперь уже это главное.
Анжела. Подожди. Посиди здесь.
Быстро целуются. Анжела идет к столику Степана.

Анжела. Степан, а ты за сколько «Бычок» продаешь?
Степан. (игриво) А что, купишь?
Анжела. Я серьезно, есть одно дело.
Степан. Пять штук.
Анжела. Плачу четыре. Но сейчас. Ты его еще пол года продавать будешь.
Степан. А откуда у тебя бабки?
Анжела. На дорогу наскребла. Не веришь? Сейчас принесу.
Степан. Я по доверенности езжу. Надо будет переписать.
Анжела. После. У тебя машина заправлена?
Степан.  Эх, почти полный бак…
Анжела. Сейчас, подожди.
Уходит в подсобку. Вскоре возвращается к Степану с зеленой пачкой, стянутой красной резинкой.
Анжела. Держи. Пересчитай. Давай ключи.
Степан. На… (отдает ключи и техпаспорт). Ну ты даешь…
Анжела. Пока, Степан, пока. Счастливо оставаться. Некогда.
Возвращается к Роману.
Анжела. Я купила «Бычок». Попробуем проселком на Украину.  Степан уже примелькался – может, и проскочим.
Роман. Ты знаешь, я сюда по лесу из города шел. Солнце высоко, снег розоватый, или голубоватый. В общем, весна, радостно все. А потом я подумал, там ведь не только молодые деревья, там и старые, засыхающие, и сухие черные, и упавшие стволы. А все вместе – весна, радость, счастье.
Анжела целует его.
Анжела. Пойдем, времени мало.
Уходят. Слышно, как  завелась  и отъехала машина.
Затемнение.

Спустя несколько часов.
Девушка стоит за прилавком. Степан сидит за тем же столиком с бутылкой водки. Входит Хозяин.
Хозяин. Ну, дела. Все перекрыто. Кто-то на грузовике на Украину прорывался.
Девушка. Прорвались?
Хозяин (раздраженно).  А ты как бы хотела?
Девушка. Чтоб прорвались.
Хозяин. Ну, народ! Никто по закону жить не хочет. К закону подходы искать надо, чтоб он к тебе хорошо относился. Не хотят искать. Все прорваться норовят. И все дороги перекрыты… Скажи Анжеле, чтоб  ко мне зашла.
Уходит в свою комнату.
Степан. Ага. Видно, мне отчаливание придется ускорить. Чтоб на мель… не сесть. В нашей стране, вообще, на одном месте задерживаться не стоит – столько ракушек сразу нарастает.
Пока, детка. И тебе советую тут долго не задерживаться.
Выходит.
Девушка включает музыку. Садится на стул позади прилавка, ставит на него локти, положив подбородок на соединенные ладони, смотрит в зал.
Конец.