Толстый мир

1

Воздух был вязким и тягучим, земля была вязкой и тягучей, небо было вязким и тягучим, деревья были… Не только вязкими и тягучими, но еще и какими-то многослойными. Внутри одного силуэта - мерцающего и полупрозрачного - угадывался второй, потемнее; затем еще один, уже постепенно, без резкости переходящий в то, что лично я привык называть собственно деревом.

Я неуклюже побрел по вязкому воздуху (странно, но я каким-то образом умудрялся дышать) к ближайшему дереву и протянул вперед почему-то ставшую полупрозрачной руку. Кисть легко прошла через первый слой, через второй, а затем и через третий. Последнее было очень трудно, но выполнимо. Тогда я смело побрел вперед по густым зарослям, которые могли бы выглядеть как ухоженный сад, если бы я видел лишь самый плотный из слоев каждого дерева и куста.

 Это было похоже на картину. Когда художник рисует пейзаж, он даже самые пустые с виду места изображает при помощи довольно-таки толстого слоя краски, нигде не оставляя голый холст. И воздух, и тени, и небесная лазурь кажутся нам неощутимыми и невесомыми лишь благодаря ловкому обману зрения. Сейчас же я ощущал себя человеком, который неожиданно попал «внутрь картины» и получил возможность увидеть все таким, какое оно есть… Безо всяких обманов.

Пренеприятнейшее ощущение.

Ориентироваться здесь было так тяжело и непривычно, что я не сразу заметил, как вышел из зарослей на дорожку. Но вот я обнаружил, что моему телу уже не приходится рассекать при ходьбе ничего, кроме воздуха. И почти тут же увидел перед собой двух девушек… Даже, скорее, девочек. Девочек в изысканных старинных платьях.

Они не были полупрозрачны, как я. Точнее, в них была полупрозрачность, но также их тела состояли из множества других цветов и мерцаний, часть которых едва угадывалась, часть - напротив, бросалась в глаза. И снова, как и в случае с деревьями, девочки были намного «толще», чем в нормальном мире.  Привычные мне человеческие силуэты были лишь небольшой частью всего того, из чего состояли эти странные существа.

Девочки тоже увидели меня. Сначала они просто застыли на месте, а через несколько мучительно долгих секунд раздалось что-то вроде щелчка, и наименее плотные оболочки той, что была повыше, мгновенно сложились вокруг нее наподобие огромных доспехов. Еще через пару секунд раздался второй щелчок, и оболочки второй девушки заколыхались, затревожились, да так и застыли - сморщенные наподобие сломанного полуоткрытого зонтика. В тот же момент девочка начала хватать ртом здешний похожий на воду воздух,  бледнеть, заваливаться на бок… Что же касается ее подруги, то она огласила окрестности трубным звуком, отдаленно напоминающим визг, и с уверенностью молодой здоровой кобылки понеслась по дорожке куда-то прочь. «Доспехи», пожалуй, даже немножко обгоняли ее «обычное» тело, но в общем-то оно всегда оставалось внутри них. Я почему-то чуял, что проникнуть сквозь эти оболочки мне было бы даже труднее, чем через самую плотную часть дерева. Даже, я сказал бы... Это было бы несколько опасно.

И тут мне (пожалуй, с некоторым опозданием) стало страшно. Дикий, животный, пронзающий страх… В голове закружились, обгоняя друг друга, самые жуткие объяснения происходящего. Я отчаянно, прямо-таки до дрожи захотел попасть домой, в свою родную тесную комнатушку, где край клетчатого пледа уютно свисает с кровати до самого пола, где цветок неизвестного мне вида хитро выглядывает из-за желтой шторы… Где…

Я мотнул головой и огляделся. Ну да, где по письменному столу, не жалея ни мышки, ни клавиатуры, медленно расползается пролитый чай. Я механически выхватил  из принтера несколько листов бумаги, скомкал их и начал наводить порядок. Это надо же было так заснуть! Тем более… Стоп, но почему я проснулся стоя? Вроде бы никогда не страдал лунатизмом. Я сокрушенно покачал головой. Нет, без отпуска в этом году я все же не обойдусь. Иначе и правда с катушек съехать недолго.

Тут в дверь просунулась голова матери.

- А я и не заметила, как ты пришел, - сказала она. И посмотрела на стол. - Ой, подожди, сейчас тряпочку принесу!

- Ты чего, мы же здоровались, - удивился я, когда она вернулась с тряпкой.

- Мы здоровались, когда ты с работы пришел. А полчаса назад я зашла в комнату, тебя не было. К Валерке ходил?

- Я… - Я неожиданно почувствовал, что задыхаюсь. Прямо как та девушка в саду… - А, ну да, конечно же. К Валерке.

Страх медленно возвращался в мое сердце. Уже не такой острый, как там, в неизвестности… Но зато очень основательный. Хронический.

Мать говорила что-то еще, и я автоматически ей отвечал, сам не помню что… В ходе разговора я каким-то образом оказался в коридоре, надел на ноги ботинки, накинул куртку, пристегнул поводок к собачьему ошейнику… Все это делалось абсолютно механически, мысли мои были заняты другим.

Я преодолел несколько ступенек и распахнул подъездную дверь. Воздух был холодным, сырым, пахнущим бензином и ужасно легким… Это радовало.

18.02. XLIV A.S., 10:51

2

Я не оккультист, не толкиенист и не уфолог. Я никогда не стоял на учете в психдиспансере, уже очень давно не принимал наркотики и много лет назад забросил занятия йогой.

Я простой журналист - средних способностей, средних амбиций, среднего роста и средней, если можно так выразиться, молодости.

Сегодня утром я сидел в редакции и разыскивал в интернете кое-какой справочный материал для статьи. Не спрашивайте, для какой статьи, это уже неважно. Важно, что в одной из энциклопедий я наткнулся на цитату из древней восточной книги, которая меня заинтересовала. Я нашел книгу, скачал ее на флэшку, а вечером, придя домой и поужинав, открыл файл… И почти сразу после начала чтения оказался черт знает где.

Сейчас, уже глубокой ночью, я сидел в своей комнате рядом с выключенным компьютером, курил одну сигарету за другой и думал. На самом деле все произошедшее было очень легко объяснить с рационалистической точки зрения. Возможно, при написании книги была использована некая гипнотическая техника. Возможно, я просто переутомился… Ну или сошел с ума, ладно.

Однако все эти объяснения рассыпались в пыль, как только я вспоминал о том, что мать не нашла меня в комнате, из которой я (это можно сказать с уверенностью!) не выходил.

Хотя… В конце концов, гипноз мог заставить меня на время залезть под кровать, спрятаться в шкаф... Или медленно-медленно, на цыпочках покинуть квартиру, так что мать даже не обернулась, когда я следовал через ее проходную комнату.

Решить этот вопрос можно было только одним способом. Позвать сюда какого-нибудь наблюдателя и попытаться повторить эксперимент.

Я пошарил пальцами в пустой сигаретной пачке, вздохнул, прошел в коридор и достал из кармана куртки ополовиненную упаковку вонючего дешевого курева. Я покупаю эту дрянь специально для угощения вокзального сброда, который мне часто приходится опрашивать во время написания репортажей.

Глубоко затянувшись дрянью, я положил ноги на стол рядом с монитором. А кого сюда, собственно говоря, звать?

Мать - женщина пожилая, болезненная, не стоит ее в это вплетать. Жена от меня несколько лет назад сбежала с моим лучшим другом… Хотя я предпочитаю формулировку «лучший друг сбежал от меня с женой». Потому что баб у меня с тех пор было немало, а вот друзей после Димона как-то больше не завелось.

Если только не считать другом соседа по подъезду Валерку, с которым я сошелся после того, как развелся и решил обратно съехаться с матерью (квартиру покойной бабки, в которой мы на протяжении пяти лет жили с женой, я счел за лучшее сдать в аренду).  В бытность мою мальчишкой я не дружил с Валеркой, хотя мы были соседями и учились в одной школе. В детстве четырехлетняя разница в возрасте ощущается почти как двадцатилетняя. А вот после моего «триумфального возвращения» мы с соседом как-то раз покурили вместе в подъезде, потом он позвал меня к себе и записал мне в подарок несколько дисков… Так оно и завертелось - без особенной близости, но привычно.   

Пока я заканчивал школу, Валерка успел отслужить в армии. После дембеля он устроился охранником в магазин и с тех пор, кажется, ни разу не менял место работы. Я не думаю, что он сможет объяснить произошедшее со мною, но на роль наблюдателя этот парень сгодиться может. Впрочем, у меня и выбора-то нет.

Приняв решение, я собрался было лечь и поспать пару последних часов перед выходом на работу. Однако неожиданно мне в голову пришла странная мысль…

Страха, который наполнил мое сознание после выхода «оттуда», почти не осталось. Теперь меня беспокоило лишь одно: а вдруг больше не получится? Вдруг это все-таки была галлюцинация, ну или книга окажется одноразовой… Кто знает?

Я вдруг понял: мне очень не хочется, чтобы этот опыт был единственным. Чтобы он превратился в смутное воспоминание, не подлежащее проверке; чтобы я уже никогда не смог проникнуть в тот мир и узнать, что он собою представляет. В конце концов, так и с ума сойти недолго! Будешь потом долгими ночами курить перед монитором и пытаться сообразить - было оно, не было ли…

Пока я удивлялся этим мыслям, мои руки включили компьютер и  открыли нужный файл. Я поудобнее устроился в кресле, вчитался в малопонятный текст, в глазах у меня потемнело… И тут я расхохотался с облегчением.

Вокруг меня спокойно покачивались расплывчатые многослойные деревья.

20.02.2009 XLIV A.S., 11:05

3

Я не стал ничего объяснять Валерке заранее, чтобы он сразу не принял меня за сумасшедшего. Я просто зашел к нему домой как-то вечерком и позвал его к себе, пообещав кое-что показать. Приятель слегка удивился (обычно мы сидели в его, а не в моей квартире), но послушно проследовал за мной в комнату и сел на кровать, смущенно поглядывая в сторону двери (кажется, его несколько напрягала моя мать). 

Долгое время ничего не происходило. Я прочел больший объем текста, нежели во время какого-либо из предыдущих экспериментов, и начал уже думать, что в присутствии постороннего лица книга не подействует. Наверное, я слишком очевидно беспокоился, поскольку на лице Валерки стала медленно, но верно проступать готовность задать какой-то вопрос… Почему-то я знал, что, нарушь он молчание, я уже точно никуда сегодня не попаду. Но буквально за секунду до того, как наблюдатель успел открыть рот, я наконец провалился в неизвестность.

На этот раз на улице стоял день - впервые за всю историю моих «визитов». Я сразу отметил, что в светлое время суток наиболее блеклые слои этого мира становятся почти невидимыми, а наиболее насыщенные, напротив, обретают повышенную четкость. Соответственно, мое тело было почти незаметным в вязком воздухе, который тут и там слегка колебали медленно плывущие к земле алые и желтые листья. А вот силуэты деревьев визуально «подобрались» и стали похожими на привычные мне деревья. Падающие листья вообще выглядели совсем как обычные.

При этом передвигаться мне легче не стало. Я кое-как пробрался к дорожке сада выработанной в ходе нескольких опытов походкой, наполовину  состоящей из шагов, наполовину из гребков. Там я поднялся повыше над землей и потихоньку побрел вперед (слой воздуха, сквозь который можно было относительно свободно проникать, находился где-то на уровне метра от земли; ниже была какая-то мутная трясина из частиц почвы и воздуха).

Пройдя несколько десятков метров, я замер. На краю дорожки чрезвычайно тощий мужчина занимался тем, что я принял за какие-то садовые работы. «Садовник» этот был худ, как бы поточнее выразиться, всесторонне. Сквозь крайне тощие и бедные полупрозрачные оболочки просматривался силуэт крайне изможденного мужчины. Хотя не знаю, может быть, это дневной свет так неблагоприятно влияет на внешний вид здешних жителей.

Мужчина меня не заметил. Я же, присмотревшись, обратил внимание, что он одет в новехонькую черную рясу, и усомнился в его принадлежности к штату садовников. Непрестанно что-то бормоча, этот человек с помощью подобия кисточки разбрызгивал по деревьям, кустам и траве какую-то жидкость… Двигался он на удивление свободно (как, впрочем, и давешние девочки); ноги его прочно стояли на границе воздуха и земли, которую лично мой взгляд никак не мог уловить.

Я хотел было повнимательнее посмотреть, что он делает, но вовремя вспомнил про Валерку. Негоже заставлять товарища ждать… Даже если сейчас он не дожидается моего возвращения в пустой комнате, а испуганно хлопает по щекам мое бездыханное тело. Поигрались и хватит.

Я всем существом подал неизвестности сигнал «хочу домой», и неизвестность послушно перебросила меня в комнату. Преодолев секундное головокружение и инстинктивно размяв кисти, я повернулся к кровати… И увидел, что на ней никто не сидит.

- Валерка!

Я вышел из комнаты и метнулся туда-сюда по квартире. Дернул двери ванной и туалета - оба помещения были открыты, пусты и темны.

- Валерка!

Из кухни вышла мать, глядя на меня с нескрываемым удивлением.

- Валера ведь ушел пятнадцать минут назад. Сережа, ты что?

Я промолчал.

- Сережа, вы что, пили? - спросила мать, подходя ближе и испытующе заглядывая мне в лицо.

Я пробормотал что-то неразборчивое и вышел в подъезд, по пути заметив, что дверь квартиры не заперта. Ключ торчал в замочной скважине с внутренней стороны, где я оставил его примерно полчаса назад. Но я-то дверь запирал...

Я поднялся на два этажа вверх, позвонил в Валеркину дверь. Дернул за ручку - закрыто…

В принципе я уже почти понял, в чем дело. Но оставалась небольшая вероятность того, что с приятелем что-то случилось, что на него напал кто-то из другого мира… Мало ли. Поэтому я начал колотить в дверь ногами. Я собирался делать это до победного, а в случае неудачи, может быть, вызвать милицию… Но дверь сравнительно быстро распахнулась.

- Серега, иди на ***, - сказал Валерка, выставив надутую грудь в проем. Глаза его сжались в щелочки. Наверное, так он не дает пройти на вверенную ему территорию магазина разнообразным бомжам, продавцам косметики и сектантам. 

Я едва успел произнести – «ладно», и бывший приятель, напоследок смерив меня угрожающим взглядом, громко захлопнул дверь. Кажется, где-то в стороне с потолка даже посыпалась штукатурка.

20.02. XLIV A.S., 12:29

4

Знаете, что я сделал после того, как понял, что остался один на один со своей проблемой? Я взял на работе отгул, и, ни разу больше не пытаясь читать эту чертову книгу, отправился к психологу.

Я рассудил: кто знает, может быть, поведение матери и Валерки - тоже галлюцинации? И сами мать и Валерка - галлюцинации, «воображаемые друзья»? А может быть, их действия объясняются не тем, что я действительно куда-то исчезал, а тем, что со мною происходило нечто иное, нечто такое, чего мой больной разум не улавливает?.. Так или иначе, прежде чем предпринять что-либо еще, мне нужно было увериться в собственной психической нормальности.

К счастью, я кое-что знал о предмете, поэтому сразу решил не экономить и не вверять свою голову заботам климактерических тетушек, окончивших бесплатные «курсы психологов» с подачи службы занятости населения. Я нашел в интернете сайт приличной клиники, действующей не один год и оценивающей стоимость своих услуг без ложной скромности. Выбрал специалиста, статьями которого был украшен не один серьезный профильный ресурс.

Несмотря на это, визит меня разочаровал.

Сначала я прошел несколько тестов. Потом психолог - еще не старый, но уже седовласый мужчина, - долго расспрашивал меня о детстве, об отношениях с женщинами, о частоте приема алкоголя мною и моими ближайшими родственниками, а также о том, доволен ли я своей профессией. Он крайне заинтересовался довольно-таки банальной историей моего развода, а также тем, как я в 12-летнем возрасте отреагировал на смерть отца (мы ехали в одной машине, когда случилась авария, однако я почти не пострадал, а папа умер на месте). Что же касается моих недавних приключений, то они воспринимались экспертом исключительно как кладезь метафорических образов. Если верить психологу, эти образы сплошь свидетельствовали о моих глубоких тайных страданиях по поводу моего сиротско-холостяцкого статуса.

Поначалу я пробовал настаивать на самостоятельной важности последних событий, однако вскоре понял, что именно так вел бы себя сумасшедший. А сумасшедшим себя я, хоть ты убей, не чувствовал, в связи с чем смирился и принял навязанную специалистом модель разговора. В конце концов, ему, наверное, виднее.

Через несколько часов я вышел из кабинета, имея на руках совет отдохнуть и попить успокоительное, а также кучу рекомендаций относительно совершенствования самых разных сторон моей жизни. Кроме шуток, среди этих рекомендаций были в том числе очень полезные (сам бы сроду не догадался, вот что значит профессиональный подход)… Однако я чуял, что к решению проблемы, приведшей меня в этот кабинет, я не придвинулся не на шаг.

Если только не считать прогрессом понимание того, что психолог мне в данном случае не поможет.

Я немножко подумал над тем, не стоит ли мне попытать счастья у другого специалиста. Однако что-то подсказывало мне, что результат будет таким же.

Так что же делать? Неожиданно мне в голову пришла настолько простая мысль, что было даже странно, как я не додумался до нее в самом начале.

Придя домой, я на всякий случай очистил карту памяти фотоаппарата и поставил его на кровать таким образом, чтобы в кадр попадал монитор и кресло перед монитором. Затем я открыл файл с книгой, сел в кресло, дотянулся до «мыльницы» и включил режим видеозаписи. После чего углубился в чтение.

На этот раз я почти не смотрел по сторонам. Лишь убедился, что «переход» состоялся, и тут же вернулся домой. А затем схватил фотоаппарат и обнаружил, что несколько минут съемки, на которые способен этот прибор, пока даже не истекли. В углу экрана спокойно горел красный сигнал «запись».   

Я нажал на «стоп». Нетерпение мое было столь велико, что я даже не стал перекидывать файл на компьютер. Вместо этого я перевел фотоаппарат в режим воспроизведения и увидел на крошечном экране свои руки, отдаляющиеся от объектива… Затем - себя, читающего книгу (черт, надо меньше сутулиться!). А потом мое изображение стало бледнеть, и наконец полностью исчезло. Некоторое время экран демонстрировал пустую комнату, после чего на изображении появились помехи, из которых вскоре сложился я, протирающий глаза и шатающийся наподобие пьяного. 

21.02. XLIV A.S., 10:40

5

Я сидел в редакции, одной рукой набивая на клавиатуре текст заметки, все мыслимые сроки сдачи которой давно прошли, а другой рукой прижимая к уху телефонную трубку.

- Понимаешь, мне не нужны откровенные шарлатаны. Шарлатанов я по объявлениям в газете целую толпу наберу. Это уже потом, когда самое трудное будет закончено. А сейчас мне нужен человек, который действительно показал себя в чем-нибудь эдаком… Которого нельзя с первого взгляда записать в обманщики или в сумасшедшие. Ага… Ага… Ага, и разоблачить. Хорошо, жду твоего звонка.

А что мне оставалось делать? Нет, я думал над тем, чтобы обратиться к властям, или к ученым, или, допустим, к ученым, связанным с властями. Но я хорошо знаю, что даже к нам в газету регулярно приходят письма от «нашедших выход в иные миры» или «обретших контакт с высшим разумом» граждан. Иногда к этим письмам приложены фотографии и видеозаписи, многие из которых, честно скажу, смотрятся более убедительно, нежели жалкий файл из моей «мыльницы». И что? Большинство этих писем сразу отправляются в корзину, а некоторые, наиболее занимательные, вывешиваются в курилке на стену для увеселения сотрудников.

Но даже если мне поверят… Честно говоря, пока я как-то не готов сдавать себя на опыты. Может быть, потом, когда я буду знать больше и, соответственно, буду цениться выше, чем рядовой подопытный кролик…

Я перечитал текст, исправил несколько предложений и перекинул файл на адрес редактора отдела. За окном уже почти стемнело. Я встал из-за стола, вышел из опустевшего к вечеру кабинета и направил свои стопы в ту самую курилку. Как назло, сейчас на ее стенах не висело описаний приключений, подобных моим. В одном углу сиротливо приютилась банальная, но талантливо выполненная писулька о жидо-масонском заговоре. Я видел ее не первый день и успел зачитать до дыр, поэтому сорвал распечатку со стены, скомкал и бросил в мусор. Вторая и последняя на данный момент «юмореска» являлась ксерокопией нацарапанного от руки письма (оригиналы таких писем по старинке принято хранить в редакционном архиве). Некий пенсионер, не стесняясь в выражениях, жаловался, что некогда во времена бурной молодости его «засадили на десять лет» за то, что он «всего лишь помацал» падчерицу, «всего лишь помацал!». Несмотря на забавный лексикон, лично у меня это письмо улыбки не вызывало. Подумав, я уничтожил и его.

Редакция располагалась в высотном здании, и из ее окна раскрывался вид, несколько лет назад приятно поразивший меня при устройстве на работу. Огромный город, снизу подсвеченный желтыми огнями фонарей и окон, а сверху и сбоку - гигантской кляксой угасающего заката…

По правде говоря, в данный момент я был бы не против выкинуть в мусорную корзину и этот пейзаж. Не до того было. Надоело.

Когда я вернулся в кабинет, на столе надрывался телефон. Я успел взять трубку и записал в блокнот номер некоей Марии, которая, по мнению моего коллеги из журнала «о потустороннем», вполне годилась на роль главной героини разоблачительной статьи об оккультистах. Коллега принес мне искренние извинения за то, что смог найти только одного персонажа. В свое оправдание он не без льстивых ноток в голосе заявил, что любого другого фигуранта его записной книжки такой умный мужик, как я, разнесет по косточкам в первые минуты беседы. А это условиям задачи не соответствовало.

Поблагодарив коллегу и положив трубку на рычаг, я взглянул на часы. Половина девятого вечера… Вообще-то это не очень прилично, но все же... Если отбросить совсем формальную вежливость, трудно предположить, что взрослый человек в такое время суток уже уснул.

«А может, она еще не проснулась - кто их, ведьм, знает», - с невеселой ухмылкой подумал я, нажимая указательным пальцем кнопки телефона.   

Разговор оказался коротким. Мария восприняла мой звонок без особого восторга, однако  почти сразу согласилась встретиться и побеседовать. Правда, назначить встречу удалось лишь на последние числа апреля. Значит, придется подождать чуть больше недели. Но что поделать, альтернатив у меня не было.

21.02. XLIV A.S., 11:54

6

Продавщица в зоомагазине была толста и неприветлива. Когда я попросил ее показать мне какую-нибудь взрослую крысу, она посмотрела на меня с таким злобным изумлением, словно я пришел к ней в магазин за слоном или за билетом в театр. Смерив меня презрительным взглядом, дама выдержала драматическую паузу и наконец произнесла:

- Мы взрослых не продаем.

- Но у вас же сидят трое взрослых, вон, вон и вон, - махнул я рукой в сторону неопрятных клеток.

- Они же не на продажу, - ответила женщина с таким видом, как если бы я был обязан перед посещением магазина досконально изучить все его традиции и правила.

Я на секунду задумался.

- Послушайте, - наконец сказал я. - Крысы стоят дешево. Давайте я заплачу за взрослую, скажем, втрое…

Вероятно, запрет на продажу взрослых грызунов не был вписан золотыми буквами в устав данного заведения. Скорее всего, запрет этот и вовсе был выдуман специально для огорчения покупателя, посмевшего нарушить покой продавщицы довольно-таки необычным вопросом.  Так или иначе, через десять минут я вышел на улицу, неся в руке крошечную клетку с притихшей красноглазой самочкой. Может быть, мне показалось, но зверь выглядел весьма обрадованным. Я бы на его месте испытывал бы такие же эмоции.

Зачем мне понадобилась именно взрослая крыса? Не знаю… Детеныши - они ведь, считай, дети. Я решил, что проводить опыты на детях негуманно. А мне предстоял именно опыт.

Поначалу я хотел взять с собой «в книгу» нашего пса Роджера. Но потом я подумал, что если Роджер взорвется сразу после перехода или как-нибудь нечаянно потеряется, мне будет трудно объяснить его исчезновение матери. Поэтому я решил купить себе настоящее, классическое подопытное животное.

Дома я выпустил подопытное животное на стол и решил для начала его накормить, напоить… Ну и, наверное, спать уложить. Нельзя ведь так сразу из огня да в полымя.

Лишь на следующий вечер, когда крыса, кажется, уже начала считать пару установленных на столе мисочек своей кухней, приютившуюся рядом коробку из-под фена - своей спальней, а меня - своим хозяином, я засунул ее за пазуху и приступил к чтению.

Зверь не взорвался и не исчез. Привычно зависнув в полуметре от земли посреди сумрачного осеннего сада, я ощутил, что под моим свитером по-прежнему копошится что-то теплое и живое. Я извлек зверька наружу и удивился: в отличие от меня, крыса не стала аморфной и полупрозрачной. Ее некогда белое тельце теперь было темно-фиолетовым, почти черным. Вокруг него колыхалось красноватое сияние, особенно отчетливо различаемое около головы. Через это сияние очень легко проходили мои пальцы. Как по фиолетовому, так и по красному «слою» неспешно передвигались какие-то бесцветные вкрапления - более теплые, нежели все остальное. Короче говоря, крыса выглядела примерно так же, как, наверное, могла бы выглядеть обычная местная крыса.

Я решил немножко прогуляться по саду и вскоре увидел, что нахожусь в нем не один. По дорожке неспешно шагали мои старые знакомые - девочки-подростки в старинных одеждах. Они не видели меня, и я в очередной раз испытал желание приблизиться и послушать их разговор. Однако в ходе предыдущих экспериментов я понял, что звук в этом мире распространяется плохо, и незаметно подойти к подругам на достаточное для подслушивания расстояние невозможно.  Лишний раз пугать девочек мне не хотелось. До сих пор все мои краткие контакты с обитателями этого мира оканчивались благополучно, но кто знает, какое оружие эти люди достанут из своих тайников, если я начну всерьез им докучать. 

Высокая девочка заботливо подставила локоть одной руки подруге, а второй рукой оживленно жестикулировала. Невысокая шла, молча склонив голову. Я обнаружил, что сейчас она очень похожа на обычного человека: настолько прозрачными и неравномерными были ее наружные «оболочки». Они были даже менее презентабельны, нежели «оболочки» того мужика в рясе (который, как я уже говорил, показался мне крайне изможденным).

Вот бы поговорить с ними! Но как, если при виде меня они обязательно или падают в обморок, или убегают?.. А никого другого я в этом саду не встречал (выбираться за пределы сада я пока не решался: передвигаться было слишком трудно, и вообще...). Даже тот мужик больше не появлялся. Наверное, надо было в тот раз попытаться пообщаться с ним, а не бежать сразу к Валерке. 

Я вздохнул и принял решение вернуться домой. Сразу после того, как я оказался в комнате, крыса из моей руки прыгнула на стол и бойко потрусила к кормушке. Совершенно обычная крыса. Белая. Живая.

21.02. XLIV A.S., 13:55

7

Мария оказалась высокой худой женщиной с длинными волосами темно-русого цвета. На вид я бы дал ей лет тридцать. Или двадцать восемь... В общем, примерно ровесница.

Мы устроились за столиком кафе и первое время почти молча возились с заказом. Я не люблю занимать «техническую» паузу перед началом делового общения натянутыми светскими разговорами. Мария, по всей вероятности, тоже этого не любила. Наконец мы полностью удостоверились в удобстве выбранных мест, попробовали принесенный официантом кофе и выжидающе уставились друг на друга. Я был несколько подавлен и даже не сразу сообразил, что начинать разговор – в данном случае моя задача. Честно говоря, я только теперь осознал, насколько щекотливо мое положение. Мне казалось, что статус Марии вычеркивает ее из мира обычных людей, что при встрече с ней мне не придется соблюдать нормы вежливости и прочее. Напротив, я полагал, что она сразу посмотрит на меня покровительственным взором, разложит на столе какие-нибуль проспекты или даже скажет – «да, тебя-то я и ждала, о путник!»... Но этого не произошло. Мария сидела и молча чего-то ждала, а я потихоньку понимал, что, встреться я под предлогом интервью с врачом и попроси его прямо в кафе дать мне консультацию о моем здоровье, ситуация выглядела бы точно так же. По-дурацки выглядела бы.

-  Эээ... Должен признаться, что на самом деле меня привела сюда не статья, - выдавил я наконец.

Мария вскинула брови. Она действительно была очень удивлена. Это чувствовалось. Я почему-то подумал даже, что если бы мы были там... То есть если бы она была из того мира... Короче говоря, ее «внешние оболочки» наверняка единым махом сложились бы в подобие доспехов.

Но деваться было некуда. С каждым мигом чувствуя себя все большим идиотом, я постарался объяснить, в чем дело.

- То есть вы мне солгали, - заявила собеседница, когда ей надоело слушать мое невнятное бормотание.

Я пожал плечами.

- Ну в общем, наверное, да. Но...

Мария встала со стула, весьма нелестно отозвалась о познакомившем нас человеке и явно собралась уходить. Я был в отчаянии.

- Мария... Мария, пожалуйста. Помогите мне.

Она с некоторым сомнением посмотрела на меня и села.

- Ну ладно, говорите, - почти брезгливо произнесла она. – В конце концов, не зря ведь я сюда шла.

«Похоже, это я угодил на роль разоблачаемого шарлатана», - горестно подумал я и начал свой рассказ.

Примерно в середине повествования брезгливое выражение с лица Марии исчезло, сменившись заинтересованностью. А ближе к концу она вдруг сделала мне знак замолчать, перегнулась через стол, положила мне на лоб узкую холодную ладонь и что-то пошептала. После чего легким кивком головы велела мне продолжать.

- Это очень интересно, - сказала она вполне искренне, когда я договорил. – Но что вы хотите от меня?

- Ну... Вы же изучаете все это. Вы случайно не знаете, что со мною происходит? И что мне делать?

Мария улыбнулась. Даже немножко рассмеялась.

- Если бы такие, как я... и вы... – произнесла она, сделав акцент на слове «вы», - ...все это настолько хорошо изучили, - наверное, мир был бы совсем иным. И этот ваш сад был бы вам знаком еще по школьным экскурсиям.

Видя мое ошарашенное лицо, она попыталась как-то смягчить сказанное.

- Честно, я никогда не сталкивалась с тем, о чем вы говорите. У меня были опыты выпадения из физической реальности, но там, куда попадала я, все по-другому. Обстановка того мира, напротив, бесцветна и почти неосязаема, а я лишь совсем немножко теряю в плотности... В общем, это наверняка не то.

- И что вы делали там?

Мария пожала плечами.

- Да ничего особенного. На самом деле это случалось всего несколько раз, обычно я занимаюсь другим...

- Чем?

Мария посмотрела на меня так, будто бы я вдруг спросил ее, в какой позе она предпочитает заниматься сексом. Мне ничего не оставалось, кроме как извиниться.

- Но что мне делать? – повторил я после недолгого молчания.

Мария вздохнула и сделала большой глоток кофе. Это была уже четвертая чашка – мой рассказ явно затянулся.

- Понимаете, Сергей... Вы ставите меня в трудное положение. Если бы вы были совсем простым человеком, случайно попали куда-то не туда и пришли бы ко мне за помощью... более традиционным путем, - я бы несомненно избавила вас от этой маленькой неприятности. За определенную сумму.

Она отхлебнула еще кофе и продолжала.

- Но вы не из таких... Таких, знаете ли, видно издалека, они никогда ни в чем не сомневаются, ничем не интересуются... Просто прибегают ко мне и кричат: «ааа, помогите, у меня дома поселился барабашка!». Или «ааа, в моем компьютере завелись демоны!». Вы – это нечто иное. Я не могу помогать вам за деньги, потому что тут речь идет именно о помощи, а не о найме специалиста для выполнения работы. О дружеской помощи... Это довольно-таки тяжело, потенциально опасно, растянуто во времени. Это связывает судьбы. А мы ведь с вами не друзья, не так ли? Давайте говорить честно.

- Не друзья... – протянул я. Теперь до меня действительно дошло. И, хотя это было лучше, чем полное отсутствие знаний, радости я все-таки не испытывал. – Я позову официанта?

Мария молча кивнула.

Когда я расплатился, она неожиданно попросила официанта принести ей еще кофе. Она сказала, что назначила здесь еще одну встречу. Не знаю, была это правда или ведьма просто не хотела выходить из кафе вместе со мной.

Когда я на несколько шагов отошел от столика, Мария окликнула меня. Я обернулся.

- Не волнуйтесь. Просто идите своим путем и... Появятся у вас еще друзья. Именно такие, какие нужны. 

Я благодарно улыбнулся и не поверил.
    
 21.02. XLIV A.S., 23:29

8

Кажется, сейчас мне впервые захотелось почитать эту книгу не потому, что мне не давала покоя ее загадочность, а потому, что мне просто хотелось пойти в этот странный сад… Отдохнуть и привести в порядок разрозненные мысли.

День выдался совершенно сумасшедшим. С шести утра и примерно до шести  вечера я занимался исключительно работой, не имея возможности думать о чем-то другом.

А потом я попал в несколько щекотливую ситуацию. Ожидая в редакции звонка от героя интервью, который должен был высказать свои замечания по тексту, я начал читать бумажную книгу об оккультизме. Накануне эта книга показалась мне наиболее достойной из всей подобной литературы, представленной в магазине. Я так увлекся чтением, что не заметил, как сзади подошла не очень хорошо знакомая мне сотрудница. Она обратила внимание на одну большую сложную иллюстрацию-схему и начала задавать разные вопросы. Я ужасно смутился и постарался как можно скорее свернуть разговор, но… Все равно получилось неприятно.

Дома же меня ожидали еще большие неприятности. Мать, не дав мне нормально поужинать, с волнением заявила - мол, соседки по дому узнали, что я «стал сектантом и очень напугал Валерку с третьего этажа». Каким образом распространились эти слухи, я не понимаю: не сам же Валерка беседовал на лавочке с бабульками? Хотя сплетни - штука такая, пути их распространения почти всегда неисповедимы. А вообще это очень плохо: мать сама давно уже смотрит на меня косо и спрашивает, зачем я приделал на дверь своей комнаты задвижку… Не люблю, когда в семье складывается напряженная атмосфера.

Я нервным шагом (если данный способ передвижения можно назвать шагом) перемещался туда и сюда по главной дорожке сада. Как только я оказался здесь, все дневные заботы сразу стали казаться мелкими и неважными. Вместо этого я начал размышлять о природе и значении этого мира. Кажется, впервые я думал об этом настолько серьезно: возможно, сказалась потеря надежды на получение объяснений от кого-то другого…

До сих пор я слышал лишь о мирах (или правильнее говорить «мирах»?), обитатели которых обладали меньшей плотностью, нежели люди. Так называемые «тонкие миры»… А здесь, напротив, я сам превращаюсь в подобие привидения. Соответственно, этот мир можно назвать «толстым». Стало быть, реальность многослойна, и привычный нам «пласт» - всего лишь один из многих? А сколько их всего - три или бесконечное количество? Или, может быть, есть только два мира – «наш» и «иной», просто «иной» все воспринимают по-разному? Крыса моя, к примеру, вроде бы смотрит на этот мир как на «тонкий» или даже «нормальный». Фотоаппарат же, когда я попытался притащить его сюда, вообще исчез. Но от чего это может зависеть? От структуры и назначения предмета, от видовой принадлежности животного, от его даты рождения (производства) или индивидуальных особенностей характера? Количество вариантов практически бесконечно. Причем я подозреваю, что среди них есть немало таких, о существовании которых я даже не подозреваю.

Несмотря на то, что я серьезно запутался, я чувствовал странное облегчение. Кажется, чтобы успокоиться, мне нужно было с самого начала сделать очень простую вещь: начать думать. Но (тут же добавил внутренний голос) ни в коем случае не фантазировать! В условиях глобального недостатка информации грань между раздумьями и фантазией очень тонка, однако пересекать ее нельзя. Как только я перестану отличать  собственные допущения от реальности, я превращусь в того самого сектанта, коим меня объявили соседи.

- Дедушка!

Меня так передернуло, что по моему почти невидимому в сумерках телу побежали волны. Я резко обернулся, на секунду потерял равновесие, бултыхаясь в тягучем воздухе, и замер в изумлении. Напротив меня стояла одна из двух виденных мною ранее девушек - та, которая была маленькой и хилой. Только сейчас она выглядела точно так же, как я. Никакого многоцветия, никакой многослойности. Зыбкое полупрозрачное существо. Я немного помолчал и произнес единственную фразу, на которую меня хватило.

- Какой я тебе дедушка?

Девочка звонко засмеялась.

- Ну я же видела твой портрет у нас в доме! Хочешь, пошли?..

Не дожидаясь ответа, она схватила меня за руку (как ни странно, ее пальцы довольно-таки крепко сцепились с моими) и потащила куда-то напролом, не пытаясь обходить даже самые плотные части деревьев. Несмотря на то, что девочка очень спешила, мы двигались сравнительно медленно, и когда перед нами встала громада трехэтажного деревянного дома, сумерки успели смениться вязкой осенней мглой. Мы проникли в здание сквозь стену, а потом моя неожиданная спутница чуть ли не волоком протащила меня еще через две внутренние стены и потолок. Я не успел даже удивиться необычному облику предметов обстановки (впрочем, этот облик вполне вписывался в логику виденного мной ранее). Наконец мы оказались перед огромным, во весь рост портретом.

Не могу сказать, что человек, изображенный на картине, был сильно похож на меня. Он был старше и полнее, да и выражение его лица выглядело совсем не так, как то, что я привык наблюдать в зеркале. Но особенно явных противоречий не было, и я не мог бы с полной уверенностью сказать, что портрет писан не с меня (особенно если сделать скидку на возможную небрежность художника).  Девочка тем временем щебетала.

- Я же все поняла! Я тяжело болела, и ты начал являться к нам в сад, чтобы забрать меня отсюда, из мира страданий. Пока я была живой, я была глупой и боялась тебя, но теперь я все знаю.

«Они никогда ни в чем не сомневаются, ничем не интересуются, - прозвучал в моей голове голос Марии. - Просто прибегают ко мне и…».

Девочка тем временем продолжала.

- Когда я умерла, я видела впереди какой-то свет, но я не пошла туда. Я решила, что если ты пришел за мною, то будет невежливо уходить самой… К тому же тебе я доверяю, ты ведь не можешь сделать мне ничего дурного…

«Черт», - подумал я. Я задумчиво достал из-за пазухи фиолетово-красную крысу (я почему-то привык таскать ее сюда с собой) и почесал животное за ухом.

- Дедушка, ну что? Пойдем?

С одной стороны, вполне вероятно, что мое явление в этот мир действительно было предназначено для «транзита» этой девчушки. Может быть, в прошлой жизни я и правда был ее дедом, может… «Не фантазируй!», - оборвал меня внутренний голос.

Тогда мои мысли потекли по более рациональному руслу. Конечно, можно попробовать перетащить девочку к себе. Это интересный в некотором смысле эксперимент; дома, в спокойной обстановке, я смогу ее кое о чем расспросить (я ведь об этом и мечтал!). С другой стороны… Я оценивающе взглянул на спутницу. Сколько ей лет? Двенадцать-тринадцать? Если бы она была постарше, я бы мог сказать матери, что познакомился с ней по переписке, что она приехала в Москву из другого города и не нашла, где остановиться… И вопрос с ее дальнейшей жизнью (документы и прочее) можно было бы решить проще. Но ребенок, подросток… Мне совсем не хотелось быть обвиненным в похищении и совращении несовершеннолетних. Или даже, с учетом моих последних «увлечений», - в заманивании несовершеннолетних в секту.

Далее, взрослому человеку можно было бы что-то объяснить, заставить его играть роль… А эта маленькая дурочка? Она ведь почти наверняка станет на каждом углу болтать о своем происхождении, удивляться новым для себя предметам, будет объявлена сумасшедшей…

- Послушай, как тебя зовут? - спросил я наконец.

- Как, ты не… Ах, прости, я такая глупая! Мне казалось, что вы в загробном мире все-все-все знаете. Меня зовут Кира.

Надо же, почти русское имя… По крайней мере, точно земное.

- Послушай, Кира. Все не так просто. Мне еще надо кое-что уладить, кое над чем подумать. Давай ты сейчас останешься здесь, а я…

- Нет! - неожиданно закричала моя «внучка». Из глаз девочки потекли слезы. - Дедушка, я столько ждала, дедушка, мне так страшно одной… Нет!

Я чертыхнулся и отстранился от назойливой собеседницы, которая попыталась вцепиться мне в свитер. Одновременно я начал спешно создавать в воображении образ  своей комнаты. В глазах уже начало темнеть, когда маленькая нахалка прыгнула мне на шею и изо всех сил обхватила мою талию ногами. Это было последнее, что я ощутил перед тем, как оказаться дома.

Едва мое зрение сфокусировалось, я начал испуганно озираться по сторонам. К счастью, никаких подростков в комнате не наблюдалось. Я уже вздохнул с облегчением, когда увидел, что на полу деловито обнюхивают друг друга две белые крысы. Одна - моя, красноглазая. Вторая - непонятно откуда взявшаяся, дрожащая, с черными глазами.

23.02 XLIV A.S., 19:13

9
Впоследствии я не раз пробовал переносить черноглазую крысу обратно в «толстый мир». Однако там она не превращалась обратно в девочку, а просто становилась такой же фиолетово-красной крысой, как и купленная в зоомагазине. В конце концов я устал и плюнул на это занятие. Я просто назвал новую крысу Кирой и оставил ее жить у себя на столе вместе с красноглазой товаркой (которая по праву первенства сохранила за собой гордое имя Просто Крыса).   

Честно говоря, мне было грустно только потому, что я так и не смог поговорить с девчонкой, когда та еще обладала даром речи. А жалости к самой Кире я почему-то не испытывал… Границы восприятия реальности раздвинулись для меня слишком широко, и места для жалости в моем сердце не осталось. Равно как для страха, беспокойства и прочих подобных вещей.

Вместо этого меня вдруг охватила неуемная жажда знаний. Все свободное время я теперь тратил на то, чтобы разыскивать в книгах самой разной тематики крупицы информации о мирах, подобных открытому мной.

Причем если в самом начале целью поиска информации было немедленное устранение «толстого мира» из моей жизни, желание «быстренько все объяснить и забыть»… То теперь я уже не хотел ничего устранять и при этом не мог точно сказать, зачем продолжаю свои изыскания. Однако же я чувствовал, что должен все это изучать. Аналогично я мог бы ответить на вопрос о смысле жизни - я не знаю точно, зачем живу, но уверен, что жизнь моя проходит не зря.

Со временем я начал все чаще и чаще замечать, что поиски информации уводят меня очень далеко от «толстого мира». Заинтересовавшись какой-нибудь рецензией или цитатой, я начинал читать книги, не имеющие вообще никакого отношения к «параллельным мирам». Зачастую они не имели отношения к оккульту вообще: я перечитывал знакомые с институтских времен труды философов, психологов, литераторов, поэтов, и всякий раз поражался тому, насколько яркими красками начинают играть строки некогда не особо интересных мне произведений. То ли я с тех времен вырос, то ли еще что… Не знаю. 

Когда с момента моего первого визита «в книгу» прошло почти полгода, мое внимание было привлечено к скандинавским рунам. Едва начав читать соответствующие материалы, я испытал отчетливое желание взять в руку горсть дышащих древней мудростью деревянных кругляшков…

Как раз в этот день мы с Леной… Ах да, я еще не сказал, что та сотрудница, которая некогда смутила меня вопросом про первую прочитанную мной оккультную книгу, на самом деле подходила ко мне вовсе не из праздного любопытства. Через несколько дней, увидев, что я избегаю встречаться с ней взглядом, девушка завела со мной разговор и очень просто, сердечно извинилась. Мол, она вовсе не хотела меня обидеть и попросту не знала, что мое чтение настолько глубоко личное…

Вроде бы банальнейшие слова, но… Со мною уже очень давно никто не говорил настолько простодушно, легко и откровенно. Тем более о таких вещах. Я жадно впился взглядом в лицо Лены и еще раньше, чем она сказала о своем увлечении оккультом, почувствовал в ней что-то необратимо родное. С этого дня Лена стала моей девушкой. Ну и в некотором смысле деловым партнером: вряд ли от кого-нибудь другого я смог бы перманентно получать настолько большую помощь в моих магических изысканиях. Как бы лучше выразиться, оккультных «приключений» на ее долю выпало меньше, а вот знаниями в соответствующих областях она обладала большими, нежели я. Причем речь идет именно о знаниях, а не о начитанности… Как-то очень грамотно ее мозги были подо «все это» заточены. 

Так вот, как раз в тот день, когда я принял решение сделать себе руны, мы с Леной договорились встретиться и погулять в парке. Естественно, в процессе прогулки я начал потихоньку подыскивать подходящую для изготовления рун деревяшку. Наконец мой взгляд остановился на хорошо высохшей палке подходящей толщины, которая валялась среди ярких красных и желтых листьев на обочине дорожки. Я наклонился, чтобы поднять палку, а когда распрямился, вздрогнул. Может быть, из-за резкого движения… Или из-за долгого любования осенним пейзажем (который прочно ассоциировался у меня с первыми «выпадениями из реальности»)… Мне на несколько секунд показалось, что я нахожусь «в книге».

- Что с тобой? Тебе плохо? - будто бы издалека донесся до меня голос Лены.

- Да нет… Все хорошо, - ответил я, встряхнув головой. - Так, на секунду померещилось… В общем, потом расскажу.

25.02. XLIV A.S., 17:42
   
10

Я рассыпал руны по письменному столу и задумчиво перемешал их рукой. Наверное, надо было каким-то образом «посвятить» их в жизнь, но я никак не мог придумать, как именно это сделать.

Наконец я практически на автомате зажег свечу, поставил ее на стол... А затем подошел к двери комнаты, опустил задвижку и выключил свет. Я как раз собирался взять мирно дремлющих в своей коробке крыс и опустить их на пол, когда черноглазая Кира сама вылезла наружу, подошла к рунам и схватила одну из них зубами. Я немедленно начал ловить крысу, однако юркий зверек уворачивался, и прошло не менее пяти минут, прежде чем он оказался у меня в руке. Я осторожно отнял у Киры руну и посмотрел на нее. Эйваз… Мост между мирами, насколько я успел понять.

Тут в моих глазах потемнело, и спустя несколько секунд я обнаружил, что нахожусь в «толстом мире». Только на этот раз я оказался не в привычном мне саду, а в каком-то тесном помещении. Мое полупрозрачное тело колыхалось в нескольких десятках сантиметров от серого бетонного пола (в этом мире бетон был таким рыхлым, что больше напоминал снег).  В помещении, по всей вероятности, было темно (для обычных глаз), только в одном углу медленно умирал огарок свечи. Пламя дрожало и переливалось всеми цветами радуги, однако по краям освещенного круга все цвета резко переходили в серость. Серость эта сливалась с цветом пола, а также с легкой оболочкой, окружавшей силуэт человека, лежавшего в противоположном от свечи углу на некоем подобии нар.

Вдруг все это многообразие цветов и оттенков всколыхнулось, перетекая в новое состояние: человек вскочил на ноги. Молодой мужчина лет двадцати уставился на меня безумным взглядом, подслеповато щурясь.

Продолжая сжимать в одной руке крысу, а в другой - руну, я полушепотом обратился к нему:

- Не бойся!

Про себя я с удовлетворением подумал, что данное помещение весьма похоже на тюремную камеру, а значит, этот собеседник уже никуда от меня не убежит.

Полушепот мой неожиданно оказался оглушительным, словно раскаты грома. Вопреки ожиданиям, это не произвело особого впечатления на юношу.

- Отец? - спросил он спокойным голосом.

Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Одновременно я ощутил разочарование. Почему-то мне стало ясно, что ничего вразумительного парень не расскажет. Узнать мнение обывателей о призраках и барабашках я прекрасным образом могу и у себя дома. Разумом я еще допускал, что молодой человек, равно как и Кира, действительно может оказаться моим родственником из прошлой жизни... Но интуитивно я чувствовал, что это не так. Все гораздо сложнее... И проще. Только вот как? А, ладно. Этот узник мне в любом случае не помощник. 

- Нет, дед, - неожиданно даже для самого себя сострил я после минутной паузы.

Юноша, ясное дело, не мог оценить шутки.

- Дед?.. - протянул он в сомнении, и на лице его отразилось напряженное движение мысли, растекающейся по генеалогическому древу.

Я глубоко вздохнул и усилием воли вернулся к себе в комнату. Достаточно на сегодня впечатлений.

На письменном столе оплывала свеча. Крыса Кира, тихонько пискнув, спрыгнула с моей ладони на столешницу и как ни в чем ни бывало проследовала к поилке. Я погасил пламя и щелкнул выключателем. Вот так «посвятил» руны в жизнь… Не люблю, когда информация поступает в мою голову быстрее, чем я успеваю ее обдумать. «Привыкай», - ехидно произнес внутренний голос в ответ на эту мысль.

В дверь комнаты постучали. Я открыл.

- Блинчики будешь, пока горячие? - спросила мать.

Мой желудок красноречиво заурчал, окончательно возвращая меня с небес на землю. О недавнем прорыве (а это безусловно был прорыв, хотя я и не понимал пока, в чем состоит его суть) напоминало лишь резко поднявшееся настроение.

- Мам, я, кстати, пока тебе не говорил, - заявил я, наворачивая блинчики. - Я попросил жильцов съехать с бабкиной квартиры в следующем месяце. Мы с Леной решили, что нам надо будет там поселиться.

Мать всплеснула руками и села на табуретку.

- Ну… Хорошо, Сереж. Хорошо. Я сразу поняла, девушка это хорошая. А что с Иркой у тебя не срослось, это же…

- Мам!

- Ладно, ладно, - замахала руками мать и всецело погрузилась в обсуждение будущего.

Вскоре я, утонувший в ее счастливом щебете, почувствовал, что надо идти спать.

26.02. XLIV A.S., 20:09

11

Вскоре после инцидента с рунами в моих отношениях с восточной книгой, с которой началась вся эта история, произошли глобальные изменения. Поначалу мне показалось, что книга вообще перестала действовать. В один прекрасный день я сумел прочесть ее от начала до конца, однако же остался в своей комнате. Книга, кстати, оказалась интересной. Но – не более и не менее, чем другие книги оккультной тематики, с которыми я успел ознакомиться. И, кстати, выяснилось, что написана она не в такой уж глубокой древности. Давно, очень давно... Но гораздо позже, чем я думал до сих пор. Хотя иначе и быть не могло – честно говоря, поначалу я привык относить дату создания этого произведения куда-то близко к сотворению мира... Теперь я понял, насколько был глуп: кто мог написать книгу, когда на земле еще не было человечества? Да и австралопитеки вряд ли могли добиться больших успехов на литературном поприще. Более того, некоторые познания, приобретенные мною за это время, позволяли понять, что данная конкретная книга никак не могла быть написана не во втором тысячелетии...

Впрочем, это неважно. Важно то, что, прочитав последние строки и удивившись отказу механизма, я в тревоге начал читать книгу заново. Я вспомнил успевший полюбиться мне сад, вспомнил, что в прошлый раз так и не дошел до второго этажа стоящего в саду здания, которое в последнее время взялся потихоньку исследовать... И вот когда я все это вспомнил, - перемещение состоялось.

Короче говоря, я научился контролировать это.

Я рассказал о своих успехах Ленке, с которой мы уже примерно неделю жили вместе. Как ни странно, она почти не удивилась, а только заметила – «это должно было когда-нибудь произойти». Впрочем, Ленку можно понять: ее в данный момент занимало нечто другое. Недавно она дала мне почитать книгу под названием «Сатанинская библия» и (опять же!) почти не удивилась, когда я заявил, что книга написана про меня. Я пару дней подумал над тем, действительно ли мне стоит в дальнейшем называть себя сатанистом. В конечном счете я пришел к выводу, что придумать себе иного названия не могу. Говорить – «я оккультист, маг и волшебник»? Теперь это не казалось мне смешным, как год назад. Да, смех тут ни при чем -  если уж на то пошло, то слово «сатанист» год назад также заставило бы меня улыбнуться. Дело в другом, название «оккультист» не исчерпывало всего того нового, что появилось – или, точнее сказать, проявилось – во мне за последнее время.

Я стал жесче и циничнее – внешне. На деле же я просто перестал считать уважаемые мною до сих пор ценности (такие как знание, сила и индивидуальность) чем-то второстепенным по отношению к ценностям, которые принято уважать в обществе (стадность, мягкотелость, слепая вера). Я как бы одновременно сорвал с себя маски притворства и смирения. В чем-то я стал проще, а в чем-то – сложнее... Кроме того, я фактически перешел ту грань, которую принято называть «сумасшествием», и увидел, что вопреки всеобщему мнению за ней можно жить, сохраняя трезвый разум. И даже добиваясь больших успехов, чем до перехода грани: за столь короткий срок у меня вновь появилась собственная семья, мне прибавили зарплату из-за того, что я начал более оригинально и глубоко работать над статьями. Также я начал чувствовать себя увереннее в различных жизненных ситуациях, поскольку никакие ситуации, ограниченные рамками всего лишь одного мира, не могли показаться мне достаточно сложными. Я...

Да что попусту тратить слова. После прочтения «Сатанинской библии» я понял, что все это и многое другое можно обозначить кратко: я осознал себя сатанистом.

Так вот, когда я сообщил Ленке, что научился контролировать попадание в «толстый мир», она была увлечена разработкой нашего первого совместного сатанинского ритуала. Изначально идея принадлежала девушке, но я сразу же увлекся и начал принимать посильное участие в творчестве.  В конце концов, раз уж осознал – надо это как-нибудь обозначить?

Мы потратили на раздумья и приготовления несколько вечеров после работы, а потом еще выходные... Ощутив вкус управления подобными вещами, я в азарте готовил свое первое совершенно самостоятельное «путешествие». Почему-то я трактовал ритуал именно так, хотя Ленка пыталась объяснить, что все несколько иначе. На мой взгляд, ей просто не хватало чувствительности к метафорам... Ну да ладно.

К 31 октября все было готово.

12.03. XLIV A.S., 19:13

12

- Что такое «толстый мир»? – спросил я у вызванной нами сущности.

Спросил – и на секунду испугался, что меня опять, как в случае с Марией, отправят разбираться с ситуацией самостоятельно. Потом успокоился, поняв, что это – и есть самостоятельное исследование.

- Мир един, - ответила сущность. – Просто ты научился смотреть на него иначе.

- Но... – я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног: неужели все-таки сумасшествие? – Но ведь другие люди видят, как я исчезаю... И фотоаппарат...

- Когда смотришь на мир иначе, для других людей ты исчезаешь, - успокоила меня сущность.

- А крысы? Девочка Кира и крыса, она...

- Когда смотришь на мир иначе, мир не может не перемениться.

- А время, пространство... Там же явно царит иная эпоха, и места тоже не те...

- Это первая книга, которая переносит тебя в иное время и пространство? – съехидничала сущность.

Я не нашелся, что ответить. Точнее, не нашелся, что спросить: отвечал-то здесь не я. Кажется, полученная информация была исчерпывающей. Что не было произнесено – то я просто каким-то образом понял. Поэтому я просто сказал:

- Хорошо. Я и дальше буду смотреть на мир иначе.

Произнося эти слова, я испытывал странное теплое чувство, как будто бы признавался в любви действительно любимой женщине. Чувство теплое – и в то же время грозное. Ведь любовь – на самом деле не такая уж безобидная штука.

«Я связал свою жизнь с Тьмой», - промелькнула в голове пьянящая мысль. Тут подошло время, и мы с Леной синхронно произнесли:

- Ave Satanas.

12.03. XLIV A.S., 20:00


13

- Я связал свою жизнь с Тьмой, - спокойным повествовательным тоном произнес я сразу по окончании ритуала.

Лена с серьезным видом кивнула. Она – черт подери, опять! – не удивилась.

- Ты слышала это? – спросил я, немного помолчав.

- Что конкретно?

- Про «толстый мир»? Ну, что это просто другой взгляд?

- Не-а. Мы говорили о другом. Честно говоря, пока я не готова сказать тебе, - смутилась девушка. – Это связано с тобой. Такое, женское... Честное слово, речь идет не о нанесении тебе какого-либо вреда, и я все расскажу потом... Когда приведу в порядок мысли. Ты не обижайся.

- Да ладно, - махнул рукой я; я видел, что Ленка не врет насчет отсутствия вреда, а рассказывать о своих дамских секретах она попросту пока что стесняется. – Ты и не обязана мне докладываться. Лучше скажи, если оно так, то получается – она... Она... Может как бы транслироваться на два канала сразу?

Ленка неожиданно рассмеялась, откинула назад растрепавшиеся волосы и слегка обняла меня за плечи. Я опустился в кресло и посадил девушку себе на колени.

- Так тебе ведь только что сказали: это просто другой взгляд. Разные взгляды, понимаешь? – пояснила Ленка, отсмеявшись.

И вот тогда я действительно понял все до конца. 
 
12.03. XLIV A.S., 20:33