Пенопожарный напиток. Юмор. рассказ

        Со мной недавно этакий пакостный случай приключился. Газированным напитком подавился.
        Да это ладно бы ещё было, если б я только захлебнулся им, а то ведь в какой конфуз себя  ввёл. Прямо смех сказать и грустно вспомнить.
        И что обидно. Если бы это произошло, скажем, по собственной глупости или ещё из-за каких-то там личных недостатков. А то ведь человек я вполне нормальный, и в моей психике отклонений не наблюдалось. Врачи этот факт в моей больничной карте не зафиксировали.
        И вот, пожалуйте, вполне нормальному человеку – этакий казус!
        А получилось так. Ехали мы, значит, скорым поездом под фирменным названием "Томич". Ну, что сказать? Поезд как поезд. В купе чисто, проводники чай подает. Радио чего-то там щебечет и мы картами, анекдотами забавляемся. Словом, ехать можно, не смотря на то, что за первые сутки наш поезд выбился из графика на два часа. И есть вероятность, что часика на два ещё приотстанет. Стоим на полустанках часто и подолгу, а мимо нас один за другим другие поезда проскакивают: с лесом, с нефтью, с какими-то трубами... – куда-то на Восток к Китаю поближе.
        Ну, это не в укор железнодорожникам. Движение – дело тонкое. А пассажирам куда спешить, они ж в путешествиях.
        Так вот. Когда мы сели в поезд на станции Яшкино, что в Кемеровской области, был жуткий мороз – все сорок и, конечно, с минусом. И чай горячий очень был кстати. А под вечер следующих суток, когда Свердловск миновали, в вагоне от жары, пардон, хоть до трусов раздевайся. Проводники топили, когда за бортом был минус, а на Урале плюс ноль. Вот и возник в вагоне дискомфорт в виде духоты.
Мы к проводникам жаловаться, а они, бедные, сами чуть ли не нагишом по вагону ходят. Говорят, мол, батареи еще не остыли. Потерпите…
        И чай горячий предлагают.
        А тут, смотрим, из вагона ресторана люди напитки тащут. Мать честная! – и мы за ним.
        Взяли четыре бутылки. Две "Вишни" и две какие-то под непонятным названием "Исинди" да ещё с консервантом. Больше не досталось.
        Две бутылки под разными названиями сразу уговорили, уж больно пить нам хотелось. Ничего напитки, понравились. Прохладные и газу много.
        Две другие поставили у окна на столик, для следующего употребления.
        А жара, ну не сколь ни спадает. Уж и Уральские горы проехали, две тоннели. И даже соснуть часик другой пробовали. Душно, жарко. Я носки снял, под подушку сунул. Думаю, пропотеют, вонять будут.
        Часа два выдержали. Не пили. Под вечер проводники опять с чаем заглядывают.
        Тут одна женщина не выдержала, просит меня этак:
        – Будьте так любезны, откройте, пожалуйста, бутылочку "Исинди". Напиток, говорит, уж больно вкусный и газу много, жажду утоляет.
        Я, конечно, со всем моим почтением. Хватаю бутылку и бац пробкой об край столика. Пробка в сторону, а из горла пена струей, как из бутылки шампанского.
Я, конечно, шампанского при таких случаях никогда не жалею. Пущай льется, на то оно и шампанское. А напиток жалко.
        Думаю, напиток нельзя так транжирить. Это ж с ума сойти, сколь его зазря пропадёт. Это ж сущее расточительство при такой жаре и духоте.
        Хотел было пальцем заткнуть горлышко. Ан, нет, мелькнуло в мозгу, не гигиенично, чтоб пальцы толкать в горлышко.
        И тут думаю, что тут думать! Хватаю бутылку и – хоп! – горлышко в рот. Заткнул языком. Напиток по купе перестал брызгать. И дамы мои перестали визжать. Им тоже напиток жалко было. А тут враз затихли и на меня смотрят.
        Сижу с бутылкой во рту и не знаю, что с ней делать дальше? С минуту-две продержался, потом язык приставать начал. Ведь не в каждой бочке ему быть затычкой. А тем более в бутылке с газированной водой. И щиплет его, и сдавливает. Одним словом, не совсем на своём месте. И к тому же слабеть начал. Стал мало-помалу пузыри пропускать.
        Пузыри прямо так и прут в рот. Чую, щёки раздуваются, газ в нос ударяет. А глотнуть не могу. Боясь. Если я глотну – язык от бутылки оторвётся, ослабнет.         Опять по купе пена забрызжет.
        А если газы через нос выпустить, то кто её знает, чего вместе с ними выдуть может. Опозорюсь.
        Раздуло, чувствую мою физиономию до неприличных размеров. А что делать в моём положении, ума не приложу. Но и держать такое давление, сил моих нет. Газ уже через глаза стал испаряться. Того гляди, из ушей пена пойдёт.
        И страшно, и совестно, и прямо скажу, форменное безобразие. Ну, как можно выпускать напитки с таким количеством газа? Вот так вот, в затруднительном положении и лопнуть можно.
        Последним усилием взглотнул я небольшую порцию пузырей. Да, видать, язык и губы ослабли при этом. Откупорили бутылку. Циркнул на халат пассажирке. Она в сторону, как от чумового.
        Я на неё бутылкой повёл, чтоб посмотреть, не сильно ли я её окатил? Так она с лица сменилась. Пятится от меня.
        Ухватился я за бутылку, как младенец за соску, и ещё сильнее стал язык в горлышко ввертывать.
        А мой орган устал уже до изнеможения. И газ прёт. Оттого видно, что бутылку я ещё больше в руках согрел. Забродили в ней силы прямо-таки вулканические. Пузыри прут, спасу нет!
        Сижу, отвернулся к окну, и думаю. То есть думать некогда, делать что-нибудь надо. А что? – хоть подавись, ничего не могу придумать.
        Тут одна пассажирка говорит, спасибо ей:
        – Вы, говорит, хоть в стакан слейте, не то ж лопните.
        И подставляет посудину.
        А что стакан? Чувствую, если горлышко отыму ото рта, оболью пеной нос, лицо. Кому потом захочется такое поило употреблять? Ведь забрезгуют. Знаю я этих чистюличек.
        Креплюсь. Не сдаюсь. А щёки, чувствую, раздуло как шары. Стукни по ним – лопнут.
        А пузыри шипят во рту, как пар на горячих углях, пекут пасть, распирают. Ну, думаю, взглотну ещё раз. Рядом никого, не оболью, значит.
        Глотнул, да видно, лишка. Обратным ходом газ отрыгнулся. И этим самым, то есть под двойным давлением, мне совсем пасть разорвало. Во все пути – глотательные и дыхательные – подперло. И я как есть задохнулся. Искры из глаз, слезы, а из носа то, чего я и боялся – пузыри. Ну и, разумеется, по сторонам брызги веером. Всю постель пассажирке забрызжел.
        А она в амбицию, белобрысая кобра.
        – Дурак! – кричит. – И отец твой без царя в голове. И мать простушка…
        Как только она родителей моих худым словом упомянула, я тут бутылку ото рта отнимаю и стволом на неё. Всё ей пучеглазое, пардон-с, мурло пеной обрыжел.
        В купе паника. Кому-то показалось, что я пассажиров из огнетушителя обливаю. Хотели за начальником поезда, за милицией бежать. Да пена в бутылке кончилась, и мои соседи притихли.
        Тут я глянул на бутылку, а в ней на донышке чуть-чуть жидкость тёмная плещется. Ну, как есть, на палец шириной. Специально прикинул.
        Что за чертовщина! – думаю. Если б выкипела, так вся, а то ведь остаток остался.
        Протёр я глаза от газу, а нос от пузырей, читаю этикетку: "Исинди с консервантом".
        Тут только меня осенило: консервант – это же для пенообразования, вещество такое! У нас в огнетушителях применяются. Только в огнетушителях он в брикетах, а в напитке – в жидком виде. В виде темного осадка. А назначение одно – для тушения пожаров, как внутренних, так и внешних. Только встряхни посильней. Хитро придумано. Видать, наши химики поработали, из пожарных.
        Мне тут один товарищ как-то, когда я ему рассказал эту историю, как вот только что вам, посоветовал:
        – Если, говорит, будите иметь неосторожность ещё напитки брать в дорогу, то не забывайте прихватывать с собой и холодильник. Потому что по причине нагрева, говорит, некоторые напитки страшно пенятся, и даже посуду, случается, разрывают, а куда уж там ваша пасть с вашей затычкой. Ещё повезло, говорит, что вам ваше мурло не разворотило.
        Вот я и спрашиваю:
        – Вы-то как, прихватили с собой холодильник? Мой вот он, на горбу таскаю. В Средней Азии сейчас жара, не то, что в Сибири. Так что советую приобрести, пока далеко не отъехали. А на мой не рассчитывайте! Много вас тут, холявщиков...
        Меня теперь на напитках не проведёшь. Знаем, как он рот печёт, "Исинди" с консервантом.