Работа на целине

Слева напрако - Славуха, Таня, Оля, Ира и Женя - на подъезде к конечному пункту.

То, что мы сбежали с таких важных предметов, как химическая термодинамика (студенты называли ее химдым), потом нам икнулась, но никто не сожалел.
У меня не сохранился в памяти весь целинный коллектив. Точно могу сказать, что были три девушки. Ирина, с которой у меня начало завязываться что-то наподобие романа, но в Москве все лопнуло из-за химдыма. Раиля – миловидная татарочка, жившая в четвертом корпусе общежития. Таня - бесцветная, но добрая и справедливая  девушка и Оля. Остальные 7 человек – парни. Среди них Дзекун Женя, Ефимов Олег, Семенов Юра, безимянный парень из другого факультета, я, парень по имени Славуха, который очень удачно охотился. Девушки: Ирина, Раиля, Таня и Оля - полненькая девушка, красующаяся на фото.
Память подводит. Это легко объяснить тем, что часть людей были в некотором роде “инородцами”, тяжелой работой и делением коллектива на две группы, занимавшиеся разной работой. В частности, инородцы сразу откололись, и мы встречались с ними только во время обеда или ночью при отходе ко сну. 
Основная задача моя и Ирины – работать на веялке.
Воскресные дни было святым делом. Эти, свободные от работы дни, приносили много радости.
Расскажу о распорядке дня. Каждый день назначались назначением двух дежурных по кухне и один раз в три дня – назначался рыболов-охотник. Самым удачным рыболовом и охотником был Славуха, но ведь всем хотелось походить со Славухиной двухстволкой и спиннингом. Все остальные снасти, которые мы взяли, можно было выбросить. Ну, что ловить на леску, толщиной 0,3. Славуха приносил тайменей весом 6-10 килограммов, пойманных на блесну и леску толщиной не менее 0,8 мм. Мне тоже удалось вытащить тайменя не менее 4 килограммов. Я весь день дрожал от возбуждения и радости.
Второй назначалась на кухню стряпуха. И так, каждый день освобождались от работы на току два человека, а раз в три дня еще рыболов-охотник. Славуха работы не избегал: он просто занимал под дни охоты воскресенье.
Однажды он принес три утки, которые немедленно были пущены в дело. Славуха был признан как официальный охотник-рыболов.
При такой погоде и таких красотах можно было денек посвятить подъему на гору в течение всего воскресенья. Высота горы около 1,5 километра, но путь извилист и длинен. Никаких трудностей сам подъем не представлял, исключая усталость и сердцебиение. Останавливались, садились и опять шли, но, когда достигли голой вершины, открылся божественный вид. Речка Белая и мощный поток Чарюш сливались километрах в трех от станицы, и это слияние легко можно было достичь, двигаясь вдоль Белой. Чарыш же был неприступен.
Славуха сказал, что именно в тех местах он ловит тайменей, но ни разу не решился перейти Чарыш, хотя видел, что местные мужики это делают.
В следующее воскресенье та же группа решилась на мужественный шаг. Переходом Чарыша руководил Олег Ефимов. Его план был предельно ясен. Сначала форсируем реку Белую. Олег сказал, что при таком течении туристы переходят реку в сцепке, держась за плечи сразу двух коллег. При этом образуется круг, состоявший из пяти парней. Круг этот медленно вращается, но постепенно продвигается через бурный поток. Оказывается, так можно сопротивляться потоку даже, если он почти достигает груди. Один никогда бы не перешел бурную реку, а вместе мы – сила.
Олег научил нас взбираться на вертикальные скалы. Но этот трюк я никогда больше не повторю даже со страховкой, т.е. привязанным веревкой с карабинами. Это занятие не для меня: “Подумал я" и потерял интерес к альпинизму.
Подсчитывая выполненное, местный бригадир остался доволен и дал нам лишний день отдыха перед приходом машины. Даже в первых числах октября 1958 года погода была солнечной.
Мы уезжали с целины совсем не так, как приехали. Менделеевцев рассовали по разным вагонам пассажирского поезда, который шел трое с половиной суток. Это были мучительные дни: почти все целинники валялись на третьих полках в жару и бреду. Никто за нами не ухаживал, и я думаю, что мы ничего не ели, поскольку выданные пайки остались целыми. Посторонние мужики спасались водкой. У меня был жар более сорока градусов. Я метался в бреду, и меня несколько раз ловили при падении на пол какие-то мужики. На всю жизнь запомнилась мрачная песня: ее даже песней нельзя назвать.

“Бубенчики зеленые дуга, дуга, дуга”
               
                Народное?

Проходило время какого-то мычания и мужики повторяли с новой силой те же “бубенчики”. Поезда с больными целинниками прибывали целую неделю. Вернулся также больной  Валерий Легасов (в будущем Академик Валерий Алексеевич Легасов, возглавлявший ликвидацию аварии в Чернобыле). Однако он простудился сильнее, чем мы, и отстал в учебе на целый год. Все помнят, как он организовал на целине коммуну имени Павла Авксентьевича Загорца. Его ругали комсомольцы и даже дали ему выговор. На комсомольских собраниях постоянно вспоминали Вонави-Иванова, но строгих оргвыводов не сделали.
Разве могли быть строгие оргвыводы целинникам, героям труда, особенно тем, у которых отец был полковник КГБ. Им нужно было давать награды!