Сашка

На снимке маковое поле. Оно красиво, но опасно своим дурманящим действием. Кто попал в его лапы - тот пропал.


Саша Колесников был угрюмым и немногословным. Лицо одутловатое, сколько я его помню. Парень роста ниже среднего – около 172 см. Тело полноватое для столь небольшого роста, не знавшее физических нагрузок, не говоря уже о спорте. Глаза навыкате и голубые-голубые, как бывают озера в определенную погоду. Скажем, озеро Голубое, которое находится на станции Луховицы по казанской железной дороге.
Я узнал Сашу лишь в инженерном общежитии, где он ходил шаркающей походкой.  Создавалось впечатление, что и речь была тоже шаркающей.
Саша был из деревни Константиново, где родился и жил великий Есенин. Саша тоже писал неплохие стихи, но скрывал их от коллег. Нужно было подпоить его, чтобы услышать стихи.
Первые два года, до страшного случая, мы жили в соседних комнатах, хотя из-за наличия места в моей комнате, Саша часто ночевал у нас с Володей Виноградовым, который стал технологом ториевого цеха после несчастного случая, о котором пойдет речь. Я начал работать в ЦНИЛе и трудитьс над своими технологическими задачами, а Саша – в цехе № 3, в котором пытались получить из бразильского монацита торий. Задача была наитруднейшая: уж очень плохо вскрывался монацит кипящей щелочью. Видимо, эта технологическая деталь исковеркала многим жизнь, а главное, Саше.
Неудачная шутка Саши, поставила крест на его продвижении, что, видимо, тоже сыграло отрицательную роль.
В цехе всегда что-нибудь капало. Директор Александр Иосифович, чрезвычайно строгий осетин, проходил по цеху, раздраженный неудачами.
- Это что капает? – спросил директор.
- Азотная кислота – ответил Саша, сопровождавший директора.
- Почему?! – вскипел Андрюшин.
- Потому что кислота тяжелее воздуха – ляпнул Сашка.
Директор вылетел из цеха, как пробка шампанского. И в тот же день Сашка получил строгача, а Андрюшин перестал его замечать.

Через некоторое время в цехе случилась авария, к которой Саша совершенно не имел отношения, но к нему прибежал перепуганный Бершадский, который, по всем правилам, должен был отвечать за аварию с несчастным случаем: рабочий Сычев был обварен кипящей щелочью. 
Человек выжил бы, но его поливали холодной водой из бранспойтов. Ослабленный организм не выдержал, и Сычев умер от воспаления легких. Саша ходил сам не свой: ведь он обещал многодетному Бершадскому взять вину на себя. И взял. Судили, дали 2 года условно с выплатой половины зарплаты. Выплачивал ли Бершадский, я не знаю. Но печаль была не в деньгах, а в том, как воспринял беду Саша. Он и впрямь стал думать, что несчастье случилось по его вине. Запил по-черному. К нему стали ходить всякие нечистоплотные маргиналы. Соседи стали протестовать: уж очень часто звонили в дверь. Саша придумал, как избавиться от укоров соседей. Он предупредил всех, кто ходил к нему играть в преферанс, чтобы визитеры не стучали в дверь, а только в стену комнаты, где он жил.
Потом я видел, как образовалась большая яма в стене, выдолбленная чем-то металлическим. Это свидетельствует, что есть металлический рубль на выпивку, а эти удары не производили большого  шума - не то, что звонок в дверь.
Когда я перебрался в аспирантуру, Саня еще некоторое время продержался в десятке (так называлось НИИ – 10 или ВНИИХТ). Честно говоря, работа никогда не захватывал его. Сколько раз я не начинал любимые мной научные темы, это не захватывало Сашу. Он зевал. Я думал, что он увлекся поэзией: уж очень ярким талантом он обладал. Но Саша не хотел говорить и об этом. Моя мама, которая очень любила Саню за отзывчивость и обходительность, серьезно за него волновалась и все говорила о невестах из Волгограда (а там красивых девиц пруд-пруди), но парень только отшучивался.
В девяностых годах Саша исчез. Говорили, что уехал на родину, но недавно я услыхал, что Саши уже нет. Неужели, дорогой Саша?!