Синтетическая любовь. Пролог, первая глава

Пролог.
Много ли в мире чудес? Каждый из нас по-разному ответит на этот вопрос. Кто-то скажет, что чудеса есть, но их мало. Кто-то будет утверждать, что чудеса вокруг нас, их много. А кто-то вовсе будет отрицать их существования. Мой же ответ будет куда скучнее – чудес нет. В эти слова я вкладываю совсем иной смысл, нежели те люди, которые думают, что ничего сверхъестественного не бывает.
На самом деле ответ лежит на поверхности. В мире есть много разных вещей, я рискну предположить, что в нём есть или может существовать всё, что может придумать разум. Некоторые вещи мы видим каждый день и настолько к ним привыкли, что считаем их серой обыденностью. Никого не удивить сотовым телефоном или компьютером. А вы представьте реакцию человека живущего в девятнадцатом веке при виде этой технике. Он скажет, что это волшебство, обман или чудо.
Чудеса являются чудесами до тех пор, пока они единичны или очень редки, так что мы не можем к ним привыкнуть и объяснить. Когда-то гром и молния считались божественным проявлением. А сейчас разве кто обратит внимание на великолепие росчерка молнии в тучном небе?
Но самым важным фактором чуда является вера человека в него, желание видеть что-то фантастическое, нереальное. Когда излечивается неизлечимый больной, мы верим, что это чудо, что его спас Бог. Но хоть один человек назвал чудом то, что кто-нибудь взял и внезапно умер? Почему люди называют чудесами только положительные неожиданности, а нечто плохое мы сваливаем на злой рок, сглаз и прочее? В мире нет никаких потусторонних сил, просто мы, люди, до сих пор не объяснили те или иные явления. Мы не хотим верить в том, что мир вокруг случаен, что в нём происходит всё словно в математической модели. Нам хочется верить во что-то хорошее.
Вам, наверное, интересно к чему я заговорил о чудесах, их природе? Я начал свою историю с этого потому, что вы бы просто не поверили бы моим словам. Вы бы сказали: «А, чепуха, опять низкосортная выдумка – всё это нереально, а значит бессмысленно». Но моя жизнь реальна, как и я сам. Я рассказал вам что такое чудеса, чтобы вы не обращали внимания на то, что вам незнакомо, непонятно или непривычно. Просто потому, что все эти вещи являются для меня такими же привычными как для вас телевизор или рулон туалетной бумаги.
Глава первая.
- Ева, мы уже опаздываем, - крикнул я глядя в дверной проём.
- Сейчас, я уже почти готова, - откликнулась девушка.
Такой же ответ я слышал десять минут назад. На мой взгляд вряд ли что-то изменилось за это время. Я продолжал сидеть на кухне на старом скрипучем стуле и смотреть в коридор, ожидая увидеть там утончённый силуэт Евы обрамлённый в шикарное платье. Наверняка, мой костюм уже помялся, зря я сел посидеть в нём.
- О, Перри, - наконец показалась девушка в коридоре, и начала поспешно надевать туфельку, согнув ногу в колене. – Что-то случилось? – вдруг улыбка скрылась с милого личика Евы, а голос потерял свой радостный звон и задор. – На тебе лица нет.
- Извини, - я провёл ладонями по лицу, словно хотел стереть своё выражения лица, после чего встал со стула. – Ничего не произошло, просто я задумался опять. О мире, о нас, о чудесах.
Я глянул на часы.
- Опаздываем уже.
Впопыхах мы выбежали из дома, я сел за руль иномарки среднего класса. Хотел бы я сейчас знать, что обо мне сказали бы другие. У меня хорошая квартира, машина, девушка красавица. Кто я в глазах других? Удачливый бизнесмен или лицемер и вор. Я скривился и потряс головой – опять в голову лезет всякая чепуха, которая никогда не поможет мне, а вот головная боль от неё обеспечена. Я поддал газу.
Автомобиль разогнался сильнее. Теперь он слегка вилял при каждом повороте руля. Это потрясающе. Я не понимаю людей, которым не нравиться ездить в автомобилях среднего класса. Им не нравиться то, что её качает на неровностях дороги, трясёт на колдобинах и заносит при малейшем касании руля. Это же так потрясающе! Ты словно чувствуешь автомобиль, ощущаешь его словно живого. Все эти чувства, которые испытываешь при езде – это жизнь. Если можно было бы закрыть глаза, то можно представлять себя в роли автомобиля. Это непередаваемое ощущение. Когда же ощущений нет, то закрыв глаза мы словно зависнем в пустоте. Пустота это отсутствие жизни.
- Перри, сейчас на лево, - Сказала Ева, отвлекая меня от нахлынувших размышлений.
Я до сих пор никак не мог привыкнуть к поездам к автомобилю. Словно ребёнок я приходил в восторг каждый раз, когда ощущал как мчится эта железная махина по всем неровностям дороги.
- Я знаю, я справляюсь сам.
Девушка грустно вздохнула.
- Эй, - я отвлёкся от дороги и кинул взгляд на девушку, - ну ладно тебе. Просто автомобилем и так очень просто управлять – сам справляюсь, без навигатора.
Девушка не повернулась ко мне лицом. Она продолжала молча смотреть в окно, но я заметил лёгкий блеск у самого кончика её глаза.
- Зачем я тебе, если ты справляешься сам? Раньше я была полезной для тебя. Тебе нужен был навигатор, а сейчас нет.
- Успокойся, - мягко сказал я, - а то тушь потечёт и глаза покраснеют.
Девушка моментально успокоилась. Я почувствовал, как расслабилось её тело, как ушло из него всякое напряжение.
- Ева, пойми, ты мне нужна сама, не потому что я сам с чем-то не могу справиться, а потому что я нуждаюсь в тебе как человеке и личности. Я люблю тебя.
- Я не человек, - странно сказала девушка.
Странной была не её фраза, а интонация, с которой она её произнесла. Словно каждая буква произносилась в разных состояниях – одна спокойная, серая, следующая жалостливая, словно произносимая на гране плача, а потом вновь серая и без эмоциональная.
Я покачал головой. Еве сейчас было трудно. Труднее чем мне или кому-либо другому. Я мог лишь отдалённо представить, что твориться у девушке в голове. Да и то только поверхностно и обобщённо. Ведь Ева является уникальной, единственной. Ни один учёный не мог бы даже представить такое существо как она.
Мы приехали. Я припарковал автомобиль у забора одного дачного домика, совершенно ничем не выделявшимся среди других таких же домиков. Судя по громким разговорам, смеху и другому шуму – вечеринка уже началась.
Наш приезд услышали. Хозяева вышли нас встречать, едва мы выбрались из автомобиля. Ничего интересного не было – обыденные диалоги, привычные и машинальные улыбки на лицах. С Евой мы быстро разделились – девушку увели куда-то её подруги. Я достаточно быстро потерял её из виду среди тоненьких, но частых стволов вишни, которой был засажен весь сад.
Сам я встретил своих друзей и мы отправились куда-то по узкой тропинке. Скоро мы вышли на небольшую полянку среди деревьев и там остановились. Беседа шла непринуждённо, шампанское создавало лёгкий налёт веселья и праздника. Но в какой-то момент, когда я запьянел настолько, что не смог больше сдерживать истинные чувства, сидящие в душе, я не сдержался и начал речь, слегка повышенным голосом:
- Послушайте, послушайте, - я слегка отошёл от компании, так что бы теперь все смотрели на меня, а не в центр круга, который образовывала наша компания, - неужели вам не хочется поговорить о чём-то более интересном и непознанном, чем об объёмах грудей ваших девушек, упругости их ягодиц, карьерном росте и прибыли?
Кто из компании усмехнулся. Хоть эти парни и были мне друзьями, знал я их плохо. Мы болтали обо всём, кроме нас самих, поэтому были практически незнакомы. Я даже имена их забывал и часто путал.
- Решил поговорить о сути бытия, пофилософствовать? Неужели мы уже настолько напились?
Компания солидных мужчин дружно рассмеялась.
- Нет, всё это неактуально. Вся эта философия лишь пафосные размышления ни о чём, топтания на одном месте с умным видом, - громко сказал я, пригубив ещё немного шампанского. – Есть вещи, которые будут, есть и будут актуальными, тем не менее мы о них не думаем так, как надо думать. Порой мы сидим на кухне и в ожидания ужина осуждаем всё подряд с таким видом, будто хоть что-то понимаем в вопросе о котором говорим с умным видом на лице.
Я замолк, ожидая реакции. Её не последовало – не было шуток или ухмылок. Все стояли молча и ждали что я скажу дальше.
- Вот что такое хорошо, что такое плохо? – спросил я с лёгкой иронией, ткнув пустым фужером в одного парня, словно указкой.
Он растерялся.
- Чепуха, - сказал другой, - разве это актуально? Да об этом даже дети могут сочинения писать. Грабить убивать – плохо, помогать людям и делать добро – хорошо. О чём тут ещё думать?
- Эх вы, - я со злостью швырнул фужер в вишню, - всё это у вас легко и просто. Мир кажется простым и понятным. Всё это вы граничите на белое и чёрное. Вот, например, серый – это ближе к белому или ближе к чёрному?
Озадаченное молчание.
- То-то и оно, что есть в мире вещи, которые нельзя считать по абсолюту. Мы можем математически вычислить «серость» цвета и определить процентное содержание в нём белого и чёрного, но человек не машина чтобы делать вычисления. Человек решает к чему ближе серый цвет с помощью ощущений, чувства правильности решения и его воспитания.
- Что-то я не понимаю ничего, - сказал мужчина с толстым красным лицом.
- Да всё тут просто, - я махнул рукой, - здесь просто нужно вдуматься. Не смотреть на вещи с навязанным мнением. Вот кому-то отвратительны наркоманы или алкоголики. Он с призрением о них говорит, предлагает их стрелять, чтобы они не портили жизнь нормальным людям. А кто сказал, что этот человек нормальный? Может, для всех остальных он лицемер. Может, это его нужно уничтожать, в глазах общества? Вспомните фашистов. Ведь они считали, что борются за правое дело. Что они добро, уничтожающее зло.
- Да-а, - сказал кто-то из компании.
- Мы всегда боремся со злом, и защищаем добро. Каждый из нас сам решает, что чёрное и белое. И решает он это опираясь на чувство совести и правильности в душе. Кто-то убивает кошек, сдирает с них шкуру и считает, что не несёт зла. А вот собак он убить не может – для этого человека это уже зло.
- А я вот всё понимаю, - вступил ещё один парень в мой монолог, - ты говоришь о субъективности добра и зла.
- Именно! – воскликнул я, звонко хлопнув в ладоши от радости. – Изначально вещи не наделены ни добром ни злом. Эти качества вещей живут лишь в сознании человека. Как он воспитан, то он и видит в вещах. Но это лишь прелюдия к тому, что я хотел бы рассказать.
Кто-то усмехнулся и сказал:
- Ну тебя и понесло.
Я и сам ощущал, что слишком разгорячился от шампанского, что рублю с плеча, но чувство «правильности» давало мне понять, что говорю я верные вещи. Верные, на мой взгляд.
- То, что я рассказал – это всё понятно. Давно уже человечество вымучило горьким опытом то, что плохо, а что хорошо. И если наше виденье вещей отличается и мы поступаем иначе, нас накажут, осудят. В общем, дадут понять, что мы ошибаемся. Но есть в мире вещи, мнение о которых у людей ещё не сложилось. Эти вещи ещё не окрашены. Вспомните, что было десять лет назад, когда начали появляться сотовые телефоны – кто-то восхвалял это изобретение, кто-то утверждал, что это высшее зло. Мнение ещё не устоялось. Вот о простых телефонах мы ничего не говорим – всё уже давно было обсуждено, когда они только-только появились. Так и через сто лет перестанут обсуждать вредны ли сотовые или нет.
Я замолчал. Кто-то понимающе кивал. Кто-то кивал, но ничего не понимал. А кто-то кивал просто потому, что моя речь ласкала его уши, но он не вдавался в смысл слов.
- Есть в мире такие ситуации, когда у вещей вовсе нет окраски. Тогда мы попадаем между наковальней и молотом. Мы теряемся, не знаем, как поступать. Встаёт вопрос морали и нравственности. Тот, кто вовсе не думает о правильности происходящего вокруг. Тот, кто делает то что ему хочется, на думая о других. Он просто не задумается о том, как поступать. Он поступит так, как будет лучше ему.
- Это нелюди, - выкрикнул краснолицый мужчина, - они разлагают общество. Из-за них мы должны тратить столько сил и ресурсов, чтобы поддерживать порядок людей.
Его фразу все поддержали, поддержал и я.
- Я немного не об этом, - продолжил я. – Вот возьмём простую ситуацию. У вас отнимают телефон. Разве вор и бандит, что украл его у вас, подумал о вас, о правильности своего поступка? Ему наплевать. Он думает только о себе, о том, как легче всего получить то, что он хочет сам. А вот если бы я бы у вас украл телефон, то я бы очень и очень долго мучился бы. Я бы не мог бы спать ночью, спокойно жить. Я бы думал не о том, как здорово что я столько наварил украв такой навороченный телефон, а о том, какой ущерб и вред я нанёс тому, у кого украл.
- Ну, ты прям Раскольников, - усмехнулся один из парней.
- Во-от, - заулыбался я, - Раскольников это классика, потому что вопрос совести будет актуален всегда. В будущем будут не топоры, а лазеры. Бабушек будут убивать не топором по голове, а бластером в сердце. Мир измениться до неузнаваемости, а совесть останется прежней, - я сделал паузу, чтобы отдышаться.
У меня уже начинала кружиться голова, а в горле пересохло.
- Кто как считает – хороший ли человек Раскольников?
- Ну детсад какой-то, - усмехнулся тот, кто ничего не понимал и просто слушал речь.
- Убийца он, - сказал другой.
- Эх вы, - тяжело вздохнул я. – Хороший он. Говорят, что человека судят не по мыслям, а по поступкам. Так считают почти все. Но это неверно. Куда вернее фраза «встречают по одёжке, а провожают по уму». У нас должно складываться первое впечатление о человеке по его действиям, но окончательный вердикт мы должны выносить по тому, как он переживает содеянное. Даже насильник или убийца может быть хорошим человеком, а благородный человек, помогающий всем кто попадается на пути, жертвующий деньги в фонды благотворительности – полным уродом.
Где-то в вишне послышались звонкие и слегка пьяные голоса наших девушек. Я и не заметил как стемнело. Вечеринка подходила к концу.
- Завершить свою речь я хочу советом. Если вы попали в ситуацию, в которой ещё нет правильного решения, всегда думайте о правильности своего поступка. Правильное решение всегда должно быть в пользу других, а не себя. Поступок в своих интересах всегда корыстен и эгоистичен.
На полянку вышли девушки. Мы ещё о чём-то поболтали, после чего пошли в дом, чтобы вызвать каждому такси. На такси я ехать не захотел, но и за руль сесть не мог. Ева за рукав отвела меня в какой-то тёмный угол сада и предложила меня отвести домой. Прав у неё не было, конечно же, да и за рулём она никто не сидела. Более того, сейчас я видел, что она ещё более пьяная, нежели я сам.
- Справишься с управлением? – спросил я.
- Перри, я же твой навигатор, - мило улыбнулась девушка.
Мы дошли до автомобиля. Я завалился на заднее сиденье, а девушка села за руль. Только сейчас я понял, как же хотел спать. Мне было уже всё равно, доедем ли мы до дома или вылетим в кювет по дороге. Машина плавно тронулась с места и поехала.
До того, как я уснул, я видел как ведёт автомобиль Ева. Это было прекрасно и великолепно. Совсем не чувствовалось, что девушка пьяная – её движения были точными и разве что иногда они отклонялись от задуманной траектории.
Я не мог точно знать, как мозг девушки справляется с алкогольным опьянением. Единственное что я мог – это представить это. И представлялось мне это как работа машины – мозг девушки учитывал искажение в получаемых и отсылаемых импульсах и управлял телом с заданным упреждением, так что координация движений оставалась предельно точной.
Как же я люблю Еву. Пусть она не человек. Пусть она может мне помочь лишь тем, чтобы отвезти пьяного меня домой. Это не важно. Важны лишь мои чувства к ней. И это правильно.