Битва во времени гл. 45 - 47

45.   ПРОШЛОЕ   И   БУДУЩЕЕ

…– И всё-таки – кто нас там встретит?– донёсся до сознания Джантара негромкий голос Фиар.– И какими они окажутся?..
Джантар открыл глаза, быстро вспоминая, где это он очнулся… Над головой – был потолок скального грота, где они уже под вечер решили сделать привал, совсем обессилев от долгого пути. Слева, в просвете выхода, виднелось розоватое вечернее небо. Тропинка здесь проходила чуть в стороне – но единственное за всю дорогу её короткое ответвление поднималось к этому гроту под довольно большим углом, и потому Джантар не видел самого спуска – лишь верхушки деревьев и небо над ними. Но там, снаружи, хотя бы всё выглядело как обычно. Будто с самим их миром ничего страшного не случилось...
– Я имею в виду – их мнение о нашем человечестве,– уточнила Фиар.– А то даже по самым серьёзным текстам – везде рассыпано: «вы не сможете понять», «вы пока не готовы»... А это – тексты уже для жрецов, для посвящённых. То есть – они так отвечали и древним жрецам, когда те спрашивали о строении живой материи, молекул, атомов, возможно, даже радиоактивности? Им, в те времена – духовной элите нашего человечества?
– А откуда мы знаем – объяснили им толком что-нибудь или нет?– ответил Итагаро.– И насколько потом осталось засекречено то, что объяснили? Да ещё вопрос – как могли применить такое знание даже некоторые жрецы? Это мы привычно продолжаем думать о них всех как элите – хотя уже сами видели в интернате, чего стоят некоторые. И к тому же там были свои уровни жречества – и уровни тайн...
– Но я имею в виду самый высокий уровень, тех, кому они доверяли,– снова уточнила Фиар.– Хотя вряд ли мы читали какие-то тексты, предназначенные для них...
– Вот именно,– мрачно подтвердил Итагаро.– А сперва думали – как раз мы изучаем самый высший уровень. Конечно, как же – «тайны цивилизации»…
– Нет, но всё-таки...– снова начала Фиар.– Если, по некоторым данным, какие-то жрецы контактируют с кем-то и сейчас...
– И что мы читали в этой связи?– переспросил Итагаро.– Ту же кашу из общих слов о чьей-то неспособности что-то понять – которую лишь сперва, по неопытности, принимали за серьёзный уровень? И ещё думали – наше человечество так несовершенно, а это – высшие цивилизации... Но давайте хоть теперь подумаем: они, что, и с мудрейшими из нас говорили и говорят как с недоумками? Или – такими же недоумками считают нас наши тайнознающие? Или просто – конкретно мы изучали в интернате совсем не то, вот и продолжаем блуждать в неверных выводах?
– Но что тебя смущает?– не поняла Фиар.– Нам же дали знак...
– Дали-то дали, но я всё думаю – кто? И что знают и могут они сами? Если всё построено на тайнах разного уровня, страхе доверить что-то широким массам – даже среди самого жречества, где есть более и менее посвящённые? Так вот, какого уровня они сами – там, на другом конце стрелки – что знают и что могут? Если мы пришли к выводу, что это – в общем люди нашего уровня? И нам – не до долгих сроков тайной учёбы, не до посвящений в подземельях? А они там – хоть понимают, что происходит? Или – просто завлекают к себе возможных учеников? А то – уже как-то страшно обращаться к тем, кто сделал смыслом жизни хранение тайны. Тем более – сейчас, когда нельзя ошибиться...
«Но это хоть – не о наших горных жрецах?– с тревогой, но ещё полусонно, подумал Джантар.– А то – что же будет, если мы перестанем верить и им?»
– И вдруг это как раз – жрецы совсем не того, самого узкого круга посвящённых?– продолжал Итагаро.– А другие, больше по традиции уверенные, что знают нечто высшее? И, придя к ним – сразу становишься носителем опасных, но при этом – не самых высоких тайн? Тем более, ещё могут сказать нам: какая агрессия, видите – тут, вокруг нас, нигде ничего не происходит? И ещё – захотят удержать нас, раскрывших их местонахождение, не дать уйти... И надо срочно разобраться, с чем мы можем иметь дело! Ведь – уже не до напускания мистического тумана...
– То есть, думаешь... могут ничего об этом не знать?– растерянно переспросила Фиар.– И просто дают знак идущим к ним – как кандидатам в ученики? Да, вот уж – не подумали...
«Но я что-то видел!– вдруг вспомнил Джантар – казалось, даже прежде, чем его бросило в озноб от догадки Фиар.– Во сне... Но – что? Надо вспомнить...»
– И... если прийти туда, просто начнётся обыкновенное посвящение в ученики?– переспросил и Ратона.– Сейчас, в такой обстановке? А мы это сообразили, уже столько пройдя за целый день?..
– Так что делать?– не выдержал Минакри.– Как определить, не идём ли мы в ловушку?
– Да вот думаю,– ответил Итагаро.– А то конечно, «люди дальних миров» ещё в древности не могли не задуматься – в кого вкладывают свою мудрость, и какова её дальнейшая судьба? И, если остались в контакте – то далеко не со всеми. А остальные – взялись перетолковывать и искажать по-своему доступные им остатки... Но эти, как правило, и не уходят в тайные обители – наоборот, известны, на виду...
– Нет, почему – и уходят тоже,– возразил Минакри.– Но дело в том, что высокоразвитую цивилизацию на жреческих тайнах не создашь. Нужны не единицы – а именно большие массы образованных людей. Во всяком случае, у нас она создавалась помимо всяких центров тайного знания. И я не могу представить, чтобы где-то было иначе… А значит – и нас они не должны бы пытаться склонить к иному пути. Если это – не та чисто магическая цивилизация, о которой мы говорили…
– Но есть и явно плотноматериальные следы,– напомнил Итагаро.– Оплавленные скалы, выемки и отпечатки в грунте… А их оставили точно не магические технологии. Хотя опять же – если достоверно, и тут – не одни мифы…
– И всюду – какие-то тайные обители, к которым даже приближаешься со страхом,– добавил Ратона.– И всюду – канонизированные древние гипотезы, догадки, которые тогда не могли проверить, чудовищно долгие сроки обучения… И это – как бы наследие тех древних контактов...
– И что конкретно за тайны – хоть бы кто-нибудь знал,– продолжал Минакри.– А то вот – и книгопечатание в итоге пришло в монастыри извне…
– И тайные астрологические школы, как оказалось, даже не знали всех планет,– напомнил Донот.– Кулайт и Фартум открыла общедоступная, университетская наука...
– Мальчики, но что мы опять обсуждаем?– вдруг резко вскочила Фиар – и её силуэт с бронзовым отблеском вечернего Эяна на коже будто перечеркнул серовато-оранжевый проём выхода из грота.– Нас ждут в Тисаюме, с помощью – а мы никуда не идём! Хотя уже отдохнули…
– Пытаемся разобраться, что делать!– ответил Донот.– А то сама видишь – что знали до сих пор, как нас подготовили! Нагромождения пустых слов о несовершенстве «обыкновенного» человека, величии их самих как учителей и мудрецов – а весь прогресс, развитие идёт помимо их тайных обителей!..
– Вот я и говорю: что они дали человечеству, что сделали для него – непонятно,– повторил Минакри.– Всё, что имеем – достигнуто средствами легальной, открыто существующей науки... А их роль – в чём она? А с другой стороны, сквозь всю нашу историю идёт какая-то явная и тайная борьба – и опять же, где их роль? И – само применение их тайн? Ну, вот сейчас кто-то дал нам знак... А где были раньше – когда всё это назревало, готовилось?
«И то верно... Обратная сторона утаивания знаний...– с возрастающим беспокойством подумал Джантар.– Но к чему мы так придём? И это – когда нужны конкретные действия?..»
– И вот они хотят считаться мудрее и нравственно выше нас,– продолжал Минакри.– Хотят, чтобы мы верили, будто они могут всё предвидеть. А сейчас – только и могут давать туманные знаки... И мы верим – и идём, куда нам указано. Мы, городские дети, которые несколько месяцев перед тем вообще не покидали интерната... И они, при всей их мудрости – что же, не знают, как легко запутаться в этих вопросах, принять правду за ложь? И не понимают – как нам важно знать, чего мы вправе ждать от них?
– Но идёт борьба,– попыталась ответить Фиар.– И они просто не могут сказать нам больше...
– Но нам надо быть уверенными, что идём хотя бы не к врагам!– не выдержал Минакри.– Или – не к психопатам, которые не способны понять, что происходит! А нас запутали в этих легендах, преданиях, мифах...
– Нет, но уж срыв мы себе позволить не можем!– во внезапном отчаянии вырвалось у Джантара.– Тем более – я что-то видел...
– Что видел?– он даже не понял, кто спросил это: одновременно прозвучали несколько голосов. И даже те, кто ещё дремали – вдруг как-то сразу вскочили и резко повернулись к нему…
– Подождите, дайте вспомнить...– стал припоминать Джантар.– Кажется – опять эта стрелка. Но уже – поверх карты Каймира. И конец – где-то на нагорье. Но и это – не всё...
– А что ещё?– переспросил Минакри.– Только подумай, прежде чем сказать...
– Дай Джантару вспомнить,– остановила его Фиар.– Сейчас важным может быть всё...
И – Джантар вспомнил...
Вспомнил – и даже удивился тому, как холод ужаса в первое же мгновение не сковал при этом его разум и волю... Ведь кажется, и было – то, о чём больше всего боялись подумать. Боялись, чтобы это не стало реальностью – и огромные массы людей воочию не увидели такое...
– Огни в небе,– Джантар едва узнал свой голос.– Те самые. На фоне звёзд. Помните, я говорил... Только тогда не понял... И, значит... люди Фархелема действительно увидели или увидят, как падают звёзды... А мы – здесь, в горах. И сами ничего не можем...
И уже, казалось, не то что замерли все окружающие звуки. Волнение тонкого мира вокруг них – и то прекратилось. Будто и там кто-то понял: всё уже слишком серьёзно – и очень страшно. Ведь теперь это была не догадка, не просто слова – он видел....
И снова мгновения текли каплями вечности – но, казалось, в самом деле уже иссякающей. Последние капли времени... Несмотря на все данные науки, всё, что за тысячелетия узнало их человечество...
Но – неужели правда? И... опять же – что будет потом? Какой мир, какая реальность? Хотя и об этом – уже как будто не осталось душевных сил думать и что-то предполагать… И не был возможен какой-то внезапный выход, надежда – как раньше. Ведь это уже было как-то слишком, на самом пределе всех человеческих сил, ума и воли...
«Так что будем делать?» – Джантару показалось, что он услышал голос Фиар – но как-то беззвучно. Должно быть – это и была мысль. И сама обычно не возникавшая между ними телепатическая связь – ещё более обострила чувство какого-то рубежа, предела, грани – за которой...
«Не знаю,– только и смог так же мысленно, подсознательно откликнуться Джантар.– Теперь уже – не знаю.»
А мгновения всё текли – словно в остатках какой-то призрачной надежды, цеплявшейся за безвозвратно ускользающее – и уже страшно было задать вопрос: неужели это – на самом деле? Да и что – «это»? Крушение чего? Их цивилизации, биосферы, представлений о Вселенной – или...
– Подожди...– вдруг снова – как уже было в какой-то из прежних моментов отчаяния – разорвал эту страшную тишину голос Герма.– Как ты их видел? Просто… на фоне реальных звёзд?
– Да, именно так...– со смесью ужаса и проблесков надежды вырвалось у Джантара сквозь пелену нереальности.– Звёзды, а среди них – какие-то огни...
– Мальчики, но тогда это...– голос Фиар едва не сорвался на крик.– Совеем не то, что мы уже было подумали...
Страшное напряжение как-то сразу схлынуло – но лишь наполовину, и почти замерло, колеблясь...
– А что же? Хотя верно… Не то...– понял Джантар.– Звёзды – не могут падать… на фоне звёзд. Но что это тогда?..
И тут – мелькнул ещё образ... Но какой? Джантару даже показалось – он устремился в глубины собственной памяти вдогонку за этим ускользающим образом, пытаясь рассмотреть его...
– Но это... ещё не всё...– вырвалось у него.– Подождите, я вспомню…
– Так что там?– он снова не узнал, чьи голоса одновременно спросили это. Ведь он был весь там, в глубинах памяти, пытаясь уловить сознанием постепенно проявлявшийся образ…
– Сейчас попробую объяснить... Ну... как будто – человек за пультом управления... Какой-то установкой, или летательным аппаратом… И перед ним – огромное окно или экран. Но что на нём – не пойму...
– А сам этот человек? Как он выглядел?– снова почти одновременно спросили Донот и Герм.
– А сам – виден как-то странно...– продолжал объяснять Джантар.– В каком-то синем или серебристом освещении... Наверно – от этого окна или экрана. Не сам же по себе он такой... Или...– мелькнула новая внезапная мысль.– Думаете… это он и мог быть? «Человек дальнего мира»? Но нет, по виду – совсем как мы. Строение тела, черты лица, даже причёска – точно как у нас у всех...
– Но не просто же так ты его увидел,– с дрожью в голосе от волнения ответила Фиар.– Это – что-то значит…
– И сам, похоже – совсем молодой, как и мы,– продолжал Джантар.– И так напряжённо смотрел в это окно или экран... Как будто – в пылу битвы или погони за кем-то…
– А общее впечатление – какое?– переспросила Фиар.
– Он мне как-то сразу понравился,– признался Джантар.– И всё же – что там было, за окном или на экране... Похоже на кадры аэрофотосъёмки, что ли... Далёкая поверхность планеты, над ней клубятся облака... Но всё – в каких-то необычных цветах. Даже объяснить трудно... И потом…– вдруг вспомнил Джантар.– Был ещё и коридор внутри какого-то огромного сооружения – но это не здание. Скорее – техническая установка или транспорт… Но неужели... действительно звездолёт? И там их было уже несколько – таких же молодых и похожих на нас… И на груди у всех – эмблема… Как бы вам объяснить... Я даже скорее понял смысл, чем успел рассмотреть…
– А смысл – какой?– возбуждённо переспросил Минакри.
– Ну, как бы – два изогнутых кольцом снопа какого-то растения, скрещенных внизу и перевитых красной лентой,– начал объяснять Джантар.– И оно у них – основной продукт питания, что ли... Но – совсем незнакомое, у нас ничего похожего нет. Не знаю даже, как объяснить... Соплодия на длинных стеблях – но не как у наших семенных растений. Длинные, вытянутые семена – или просто каждое с длинной остью – двумя параллельными рядами… И эти пучки изгибаются кругом, а в круге… два каких-то их древних орудия – я не очень рассмотрел – на фоне диска планеты. А наверху, где оба пучка смыкаются – пентаграмма…
– Да, непохоже на фархелемские гербы,– сказала Фиар.– Хотя подожди... Ты не сказал «оружие»? Ты имел в виду...
– Вот именно!– воскликнул Джантар.– Орудия мирного труда! Одно – древний изогнули нож для сбора… этого же растения, а вот другое... Не помню…
– Но тогда это...– голос Фиар вновь дрогнул.– Точно как в гербе Чхаино-Тмефанхии – древние орудия мирного труда под звёздным небом! Не то, что у других: какое-то оружие, хищные ящеры! Даже у Лоруаны...
– Я понимаю, что ты хочешь сказать,– так же дрогнувшим голосом ответил Герм.– И мне – хотелось бы надеяться… Если уж так...
– И, значит – они... здесь?– словно ещё не веря услышанному, переспросила Фиар.– На самом деле?
– И всё же давайте осторожнее с выводами и догадками...– Герм едва смог унять дрожь в голосе.– Ведь это – совсем другая цивилизация. Если Джантар не ошибся...
– Но тогда значит – за наш мир действительно идёт борьба,– продолжала Фиар.– И это – уже не мистика, не предположения. Наяву…
– И нам... есть кого о чём-то спросить,– добавил Джантар.– И можно предполагать, кто дал нам знак...
И будто лишь с этими его словами наконец схлынула волна напряжения – и он, словно очнувшись, лишь тут открыл глаза. Хотя – это порождало уже новый вопрос…
– Значит, у них самих – летательные аппараты…– начал Донот.– А нам – просто идти к ним? Три дня? Когда мы так нужны в Тисаюме...
– Или у них всё – только для заатмосферных полётов?– предположил Герм.– Нет, я понимаю, сам звездолёт на планету не сядет – я имею в виду посадочные капсулы. Так же, как там были – дирижабль и вертолёт… Но и их капсулы могут садиться не где угодно – а то и вовсе не предназначены для посадок на планету с атмосферой...
– А я и не понял, что было на экране,– признался Джантар.– Я имею в виду: с высоты самолёта – или из-за пределов атмосферы, с орбиты спутника…
– Но тут-то уж – не так, как у некоторых наших мистиков,– предположил Ратона.– Когда не сами они ищут последователей – а ученик должен идти неизвестно к кому на поклон…
– Вот именно,– добавил Герм.– Хотя казалось бы, сами лучше знают, где и кого искать – а смотрят, как неопытный ученик становится добычей Тьмы...
– Нет, но если идёт борьба...– начал Талир.– И им нельзя выдать себя лишним полётом сюда, за нами... Нельзя, чтобы кто-то видел, откуда они взлетают, где садятся...
– И потому только дали знак, как к ним идти – чтобы лишний раз не выдать себя?– понял Ратона.– И… с наступлением темноты – снова в путь? Так как дальше на стрелке – ночной участок?
«И это – уже точно на самом деле?– подумал Джантар.– Война не мистических, а реальных сил за нашу планету?»
– А там – и пересечение с какой-то дорогой,– сказал он вслух вместо этого.– Помните – две белые полоски...
– Да, ты говорил,– вспомнил Герм.– И дальше – внизу, в долине – как будто и есть эта дорога. И всё-таки – куда нас ведут, и что за странная местность? Тропинка, дорога – и всё как будто заброшено...
– Странно,– согласился Талир.– Но что остаётся – если мы уже здесь, и надо идти дальше? Ладно, я пойду вперёд, посмотрю, как спуститься в долину. А вы подождите здесь…
Он встал и вышел из грота. И Джантар наконец попытался встать, высвободив затёкшую руку, которую во сне подвернул под себя – но, неловко повернувшись, вскрикнул от боли. Ведь он лежал прямо на каменном полу грота – неровности которого глубоко врезались в тело, отпечатавшись чёткими прямыми следами.
– Сейчас пройдёт, Джантар,– сказала Фиар, подсаживаясь к нему.– И как ты неудачно лёг – прямо на этот выступ...
– А я свою постель оставил в интернате,– почему-то вспомнил Ратона.– Хотя тут – проблема, о которой даже сейчас не забудешь. И такую ткань eщё попробуй найди, если что...
– Нет, что-то не так,– вдруг сказал Герм.– Люди, точно такие же, как мы... А... вдруг мы не так поняли? И они – совсем не из дальних миров?
– А откуда же?– переспросил Ратона.– При такой-то технике?
– Из нашего будущего...– не сразу решился Герм.– Из будущего нашего мира...
И снова, в которой раз за эти дни – все замерли в оцепенении. И Джантар странным образом, на краю сознания, понял – что сам забыл о своей боли (и Фиар – что пыталась её снять)…
– Так думаешь... из будущего?– прошептал Минакри.– Хотя верно – не из прошлого же...
«Где будет освоено какое-то новое культурное растение...– Джантар даже не понял, сам подумал это, или услышал чью-то мысль, или даже как мысль – слова, произнесённые вслух. Странно, но сейчас, в таком состоянии он не смог различить.– Как… основное продовольственное. И станет – частью эмблемы...»
– И перемещаются во времени, а не в пространстве...– так же потрясённо ответил Джантар.– А эта поверхность планеты в негативно-фиолетовых тонах… Нет, наверно – тоже что-то другое...
– И они… уже знают, что будет дальше?– сообразила Фиар.– Если они – из будущего?
– А главное – это значит: и там, в будущем, есть наша цивилизация,– Джантару едва удалось сдержать судорожное дыхание.– И они явились помочь нам – тут, сейчас, в своём прошлом – чтобы само их будущее могло состояться... Понимаете? Ведь если проиграть бой сейчас – всё рухнет и там, дальше...
Опять повисла тишина – в которой каждый пытался сам, молча осмыслить эту новую истину. Но в этот раз она длилась недолго…
– И там есть именно техническая цивилизация,– вырвалась у Джантара новая мысль.– А не – эта, тайная, основанная на посвящениях единиц… Ведь такую технику «посвящённым единицам» не создать – это доказывает вся наша история. Несмотря на уверения самих посвящённых, что так знание дробится на множество узкопрофессиональных истин, каждая из которых не делает человека лучше... И что выдающихся людей – мало, а тысячи более-менее грамотных исполнителей – в критических ситуациях не могут выйти за рамки заученных знаний и умений, и это приводит к тем большим трагедиям, чем большей мощью овладело человечество...– слова одно за другим срывались у Джантара, и он даже не совсем понимал, почему говорит всё это.– Помните, сколько читали на эти темы? Хотя так и есть: общество, основанное на доступности знания лишь немногим избранным – пусть даже праведникам и гениям – всегда проигрывало обществу, где был массовый слой средне образованных людей...
– Да, не доспорили когда-то,– вспомнила Фиар.– Но до того ли сейчас…
– А вдруг как раз сейчас это важно?– продолжал Джантар, снова не понимая, что заставляет его говорить это.– Помните, когда-то мы говорили: наша культура опоздала с идеей одухотворённой технической цивилизации, пока шемрунтско-северная – с её сниженными требованиями к человеку как личности и специалисту – развивалась быстрее? И всё же: получили толпы односторонне развитых личностей, и так мало – гармоничных? Но все народы нашего человечества – либо вступали на такой путь к техническому могуществу, либо растворялись во тьме веков, уступая место другим! В крайнем случае – плелись в хвосте чужой культуры и технической мощи! И лишь мы избрали какой-то средний путь... Но те, кого я видел – не очень похожи и на нас, каймирцев. Разве что один – но и тут я не уверен. Вот и вопрос: какая она – техническая цивилизация там, в будущем? Да, им, получается, удалось отстоять от какого-то врага наш мир – но какие они сами?
– И снова – только предположения...– напомнила Фиар.– Однако верно... Мы же не знаем точно, какие они... Это несколько лет назад всё казалось так просто...
– Так думаете, они – из нашего будущего?– спросил, появляясь в проёме грота, возвратившийся Талир.– И ведут нас – по пути, который знают из своего прошлого? То есть – знают, что и эту рельсовую дорогу в долине мы должны перейти ночью, хотя она совсем рядом? И – именно поблизости от этой станции? Да, я только что видел – там заброшенная станция, с остатками ржавых вагонов...
– Секретные ведомства, секретная жизнь, о которой мы ничего не знаем,– сказала Фиар.– А у них тут была дорога, станции... Но что теперь? Если они знают, как будет дальше... И тут – уже... что-то, связанное со взаимоотношением прошлого и будущего, с тем, что и насколько предопределено... В чём мы так и не смогли разобраться...
– И – сами эти перепады от цивилизации к дикости,– добавил Талир.– От надежд на космический взлёт нашего человечества – к публичной порке, шрамам на животе, каким-то диким культам... И видите – мы уже не знаем, чего ждать от них, из будущего... Кстати – из какого, сколь далёкого? Это раньше думали – что от производства собственных космолётов нас отделяют всего десятки лет... И вообще – для чего они здесь? Если наша современность для них – свершившееся прошлое?
– Или – его всё же можно корректировать в ту или иную сторону?– возразил Итагаро.– И именно этим они сейчас заняты? Тем более, тут – как раз момент, когда решается судьба цивилизации?
– А нас ведут… просто на какую-то свою станцию или базу?– поняла Фиар.– И – всего лишь потому, что мы здесь оказались? Или... знают что-то конкретно о нас? О том, как должны сложиться наши судьбы?
«Но не запутаться бы совсем...– подумал Джантар, ощутив себя как бы колышущимся на волнах моря времени или информации, отчаянно хватаясь за некие ускользающие мысленные нити.– Высшие духи, «люди дальних миров», теперь вот – фархелемцы из будущего... И это – когда действительно идёт борьба за сам наш мир...»
– То есть... им уже известна вся наша дальнейшая жизнь?– вдруг спросил Донот.– И… этот отрезок – от нашей до их современности – уже всё-таки предопределён? Или как?..
И вновь окружающие звуки словно поглотило какой-то волной – и все умолкли, постепенно осмысливая сказанное… Ведь это означало… что люди из будущего – спасая свой мир, своё уже сложившееся (там, для них, но пока ещё не здесь, в 7842 году) прошлое – фактически решают и их личные судьбы!.. И главное – уже заранее знают, как они должны решиться! И... даже не только их – или всех нынешних людей – а и судьбы ещё не родившихся поколений, чьи жизненные пути укладывались в промежутке между «здешней» и «той» современностью!..
И… что теперь будет? Неужели все эти судьбы – отныне и пойдут по безальтернативному, единственно возможному пути, который с победой тех будущих людей становится их уже состоявшейся историей? Или... ещё возможно их поражение в этой битве? И тогда... для них с этим может исчезнуть их прошлое? Но как же тогда они сами? И что ждёт нынешних людей – здесь, в 7842 году?..
Нет – а если даже и победа? И с этим – застывшее, закристаллизовавшееся будущее многих поколений? Будущее, в котором уже ничего не изменить – а значит, и нет места надеждам, поискам, сомнениям? Всему, что составляет суть и смысл жизни разумного существа? Лишь полная неизбежность уже свершившихся событий – и никакой свободы воли? И у целых поколений отныне – лишь иллюзия самостоятельных решений и действий? И таким образом… реальностью становится то, чего больше всего боялись в ночных интернатских поисках – жёсткая абсолютная предопредёленность, и оттого – абсолютная бессмысленность и полная безнадёжность существования тех, за кого уже исходно всё решили другие?..
– Нет, но... возможно ли?– оглушённо произнёс Талир – и Джантар понял: тот слышал его мысли.– И у целых поколений – только иллюзия свободы воли? А сами они – как роботы с жёсткой программой, за пределы которой им уже не выйти? А все эти аналогии – бактерия в пробирке, программа в компьютере... Что с ним теперь?..
– Да, как просто всё казалось до сих пор...– как эхо, откликнулся Донот – хотя Джантар краем сознания вспомнил, что «просто» не было и раньше. Хотя тогда в итоге всё оставляло какую-то надежду... А что теперь? Неужели кто-то, спасая собственное прошлое, превратил в такой безальтернативный монолит всё их будущее?..
Или... такой же простой выход, как тогда, ещё возможен и тут? Но – какой? И возможен ли вообще? Если... не исключено, сама эта мысль – уже часть запрограммированного прошлого тех людей, которые сейчас решают судьбу их будущего? И сам он, Джантар Фаярхай, пытаясь что-то делать и о чём-то думать – в действительности лишь отрабатывает программу, от которой ему не отступить даже в самом малом?..
Нет, а если... взбунтоваться, попробовать вырваться за пределы предопределённости? Хотя и тут – нельзя забывать, что идёт борьба за судьбу их мира... И сами они – на стороне тех, кто хочет спасти его… А с другой стороны… что, если и сам этот бунт непокорного разума, не желающего мириться с фатальной неизбежностью – лишь часть той же программы? И точно так же предусмотрен, предопределён ею, как остальное?..
А мгновения текли – и Джантар понимал, что в душе у каждого происходила та же борьба. С одной стороны – фатальная предопределённость, с другой – реальность схватки неких сил за судьбу современного им мира… В которой – даже лучший исход означал для них фатальную предопределённость?..
Или тут снова – какая-то принципиальная ошибка? И в действительности всё – совершенно иначе?
И – тоже следовало бы рассуждать, как тогда? То есть… просто переводя вопрос на следующий уровень, поставив его так – чтобы уже сам «лаборант» оказывался на месте «бактерии в пробирке», или «программист» – в роли изображения на экране компьютера?.. Хотя как это сделать тут?.. Однако верно: их будущее – тоже есть чьё-то прошлое... И значит... точно так же кем-то запрограммированы и те?..
– Нет, а те... сами?– тут же поняла Фиар.– От чьего прошлого зависят они? А те – от чьего?..
И вновь волна чудовищного напряжения будто схлынула обратным ударом – но вновь и не до конца, а будто застыв в неопределённости, на середине...
– Или... они всё же строят своё прошлое заново, как-то меняя его?– взволнованно предположил Донот.– Но тогда – что и насколько они вообще могут? И… кто для них мы сами?
– А – все потомки в промежутке между нами и ними?– добавил Итагаро.– Что будет с их современностью? Если те меняют и их прошлое? Или… иначе в их прошлом и была бы лишь эта мировая катастрофа?
– Но что, чем и насколько тогда определяется?– переспросила Фиар.– Например: мы не можем выйти за пределы свершившегося пошлого наших потомков – или наоборот, сами создаём его своими действиями?
– И тогда – мы же в ответе за то, каким его создали?– предположил Итагаро.– Нет… а кто, в свою очередь – перед нами? Кто и как создал такую нашу современность?
– Подождите, надо во всём спокойно разобраться,– ответил Донот.– Давайте вспомним, что мы читали о предопределении и свободе воли…
– А что мы читали?– переспросил Итагаро.– И много ли истины выловили в потоках пустословия?..
– Нет, а всё-таки... Вот например, мы знаем, что бывают и несбывшиеся пророчества,– продолжал Донот.– То есть – образ события где-то уже существует, и его можно воспринять – но потом здесь, в нашей реальности, оно не происходит… И уже, по всем признакам, уходит эпоха, к которой оно могло относиться – а его так и не было. Значит – прообразы событий… в принципе не обязательно реализуются в этом мире? А иначе, при отсутствии свободы воли – неясен и смысл существования разума, который делает выбор…
– Хотя – как мы поняли раньше?– напомнил Герм.– Прошлое безальтернативно – это будущее имеет варианты...
– Но наше будущее – их прошлое,– ответила Фиар.– И у нас в нём, с их точки зрения, вариантов уже нет…
– Что-то не так,– явно с трудом заставил себя продолжить Герм.– Образы будущего доступны восприятию не вполне, не в целости – лишь до конца отдельной, пока ни с чем не сомкнутой ветви. И разные ветви – как бы содержат разные варианты одного события. Точнее – части вариантов… И стоит ветвям замкнуться иначе – что-то уже не состоится в нашей реальности. Хотя сам образ как одна из возможностей – уже был… или есть – не знаю даже, как сказать… И – где он теперь находится, какой реальности принадлежит?
И снова застыла тишина. Но было ясно, по крайней мере, одно: теперь это – уже не отвлечённость…
– Например – эти отвергнутые стволы и ветви развиваются где-то в самостоятельную реальность, альтернативную нашей?– наконец продолжил Герм.– Но если так, то – где, в каком пространстве, в каких мирах какой материальности? И… сколько там для этого нужно пространств, материи, или ещё чего-то? И сколько – самих этих миров?
– Нет, скорее всё это так и существует в виде фрагментов, прообразов,– предположил Донот.– И во многих источниках, помните, сказано – тонкоматериальных? И сложившихся – именно как плоды чьего-то мыслетворчества? И выбор между ними – делает своей волей разумное существо в некой узловой точке... Но тогда… и сама наша «телесная» реальность – складывается сперва как итог того, что кто-то представил, подумал… Правда – как же так?.. В прошлое – уходит один, уже состоявшийся ствол, а в будущем пока – густая крона ветвей... Куда деваются потом отвергнутые ветви? И вообще – куда-то необратимо уходят, так что перескок с одной на другую уже невозможен – или… у нас вдруг действительно может измениться прошлое? Но мы как будто ничего подобного в своём прошлом не помним! Не замечаем – чтобы одни люди внезапно и без видимых причин превращались в других, появлялись и исчезали целые города, страны... Постепенно – да, но не в мгновение же...
– Нет, а если действительно...– вырвалось у Джантара – хотя он сам не понял, что собирался сказать дальше.
– И всё равно – у нас есть чёткая и логически последовательная память о прошлом...– продолжал Донот.– О какой-то определённой реальности в нём… Или... просто сами ветви сменяются не скачком, а последовательно? Хотя – и тогда есть узловые точки, в которых делается выбор...
– Подождите – а чем в принципе отличается будущее от прошлого?– вдруг спросила Фиар. И хотя Джантару казалось, что этот вопрос поставит в тупик всех – Донот нашёлся сразу:
– Так мы, наверно, и воспринимаем как настоящее – саму точку на координатной оси времени, где делается актуальный сейчас выбор. Вернее – непрерывную последовательность этих точек...
– И значит – какой-то выбор на самых разных уровнях идёт непрерывно?– переспросил Герм.
– Да, и делается он существами самых разных уровней,– подтвердил Донот.– Всеми, кто воспринимает данную точку пространства-времени как настоящее. Например, мы выбрали дорогу в Тисаюм – и это для нас уже реализовалось. И не можем перескочить с этой ветви на другую, где оставались бы в интернате...
«А... чувствую ли я эти «сухие», нереальнее ветви?– подумал Джантар.– Хотя есть данные, что некоторые видят и такое. То, что потом не сбывается… И даже, возможно… сон, где я – ночной сторож...– вдруг вспомнил он.– Вот же чего – так и не было...»
– Нет, но что ещё получается с выбором на разных уровнях...– снова начал Герм.– Я выбираю какую-то ветвь элементарного уровня – а высшее существо выбирает другую, более крупную... И так как мой выбор оказался продолжением другой, отвергнутой крупной ветви – я, что, должен делать выбор уже из нового числа вариантов? Которых, возможно, не ожидал, к которым не готов?
– Вот именно...– ответил Итагаро.– И сам, как человек, должен это одобрить... И признать, что мой выбор, возможно, вёл к моему жизненному краху – а так за меня кто-то решил лучше, чем я мог бы за себя... Хотя конечно, я не знаю всего. И потом – я же, как человек, несу часть групповой кармы всех общностей, к которым принадлежу. А общностями водительствуют духи самых разных уровней – и это они лучше знают всё за нас... И вот – решение такого духа бьёт по множеству людей кармическим рикошетом такой силы, что те едва могут вынести. Хотя… будь это всегда оправданное возмездие – откуда берётся новое зло, и соответственно, повод для новых таких ударов? Значит, какая-то мера возмездия не соблюдается – наверно, уже самими людьми? Но легко ли человеку понять, что происходит, в чём он прав или неправ – если он постоянно расплачивается лишь за то, что сам – часть такой-то организации, народа, страны, поколения? Которыми руководят и правители нашего, человеческого уровня – сами такие же люди, как остальные – и те, высшие существа... Да, я чего-то не понимаю, это верно... Но – кто должен больше стремиться понять кого: кто признаёт, что сам он только человек – или кто претендует считаться высшим? А тут eщё и прямо на ходу меняется смысл всего этого… И я как бы должен удовлетвориться тем, что вообще всё не вечно – народы, государства, идеи, культуры, языки – и всё есть некая часть Единого Плана сил Света, которому противостоит такой же план сил Тьмы… Но как же всё-таки – отдельный человек? Меня же в часть Единого Плана, касающуюся лично меня, не посвятили! И вот я сделал выбор – а он опрокинут выбором высшего существа, а потом и с тем кто-то на ещё более высоком уровне поступил так же – и что должен делать я, если не вижу причин, по которым в жизнь моего мира должно войти какое-то зло, разрушение, страдание? Но кто-то уже решил всё так за целые народы? Решил – кто-то, а расплачиваться – человеку? И ему же – чувствовать, что он – помеха чьим-то великим планам, которую терпят из милости?
– Мальчики, мы, что, опять к тому же...– начала Фиар.– А нас ждут в Тисаюме...
– А высшие существа этого будто не знают?– переспросил Итагаро.– И не знали, когда решали, что мы должны трое суток идти к ним?
– Подожди, но одно дело – что мы читали в интернате, и совсем другое – что знают сами высшие существа...– снова попыталась остановить его Фиар.– И нельзя путать одно с другим...
– Однако мы думали, что та наша «мифология будущего» и есть – общепланетный выбор ветви,– ответил Минакри.– Уже готовились к такому будущему, собирались его строить. А кто-то – словно выдернул его из-под нас, подсунув взамен дикость… И нам говорят, мы же и виноваты – пошли по пути разрыва с высшими мирами: отгородились от них наукой, техникой! Но из чего это следует? Где, в чём тут разрыв?
– Но тут – какая идея?– сразу уточнил Итагаро.– Если мы хотим благоустроить этот мир – значит, тем самым уже презираем их и замыкаемся в себе! Хотя почему нам здесь что-то не благоустроить? Разве временный дом надо превратить в свалку потому, что он – временный? Да и – что тогда за цели у них в нашем мире?
– И откуда в нём – сами эти организации, объединения по идеям, разные государства, культуры?– добавил Лартаяу.– И все – в итоге водительствуемые высшими и благими духами? И у всех какое-то предназначение, место в Едином Плане – но как это совместить с тем, на каких идеях многие основаны? Ясно же – не на тех, которые ведут к единству сил Света... И кто придумывает людям такие идеи и заставляет враждовать, если сами эти духи – высшие и благие? А то казалось бы: они, высшие, на своих уровнях так враждовать не могут – иначе не виделись бы нам высшими... Но кто дробит человечество этими организациями и идеями, кто заставляет людей страдать за них? Тем более – если кто-то обладает такой мощью и мудростью, что распоряжается уже и во времени? И – хотя бы потому должен знать и понимать, что чего стоит?
– Опять же: Единый План, воинство Света, духи-водители народов,– повторил Талир.– И у каждого народа – своё предназначение, цель, а потом слабеющий народ уступает место новому, нарождающемуся... И кто решает: у какого народа – какое предназначение, кто, когда и кому должен уступить место? Например, у нас в семьях действительно мало детей – так как мы думаем о каждом, а не рожаем «про запас». А лоруанцы – уже было теснили нас числом пьяных и больных потомков... И где тут сила, а где – слабость? Или – кто вложил в национальный характер дмугильцев кровную месть, если и ими водительствуют благие высшие духи? Это, что же – и есть их доля в Едином Плане, то, что они должны были привнести в грядущее единое человечество? А с другой стороны... Вспомните: во всех этих учениях – и в лагере Света не всё гладко. Упоминаются какие-то слабые, колеблющиеся, изменившие Свету... A человек всё равно должен видеть лишь чистые Свет и Тьму, без полутонов? И не имеет права на своё мнение о том, что ему несут их слабости и просчёты? И от него требуется полная самоотдача и вера – а им можно и отойти от чего-то, и передумать в чём-то?..
И снова тишина, подобная разрыву бомбы – с которой рушилась ещё какая-то иллюзия...
– Идеал и реальность...– прошептала Фиар.– Опять – идеал и реальность... Светлые силы, тёмные силы... И мы так привыкли к этим традиционным понятиям… А тут, по сути – мифологическая абстракция! «Там» – лишь чистые Свет и Тьма, а слабые и колеблющиеся – «здесь», в мире людей… И так укоренилось, что даже не думали: как могут разумные существа во всей их сложности – тем более высшие, чьё величие, как утверждается, на нашем уровне и знать не дано – так чётко делиться на два полюса? И – нам, людям, предлагается разделиться так же? Или... кто предлагает такое от их имени?
– Точно...– так же произнёс Итагаро.– А мы и поняли по-своему: одни – за созидание, другие – за разрушение. Будто все оттенки, полутона – только на нашем уровне. А там – борются лишь две мифологические силы в абсолютной чистоте своих идей...
– И опять же: надрыв человека на пути духовного восхождения к этой чистоте – и их царственное спокойствие,– напомнил Герм.– Твоё восхождение нужно тебе, но не нам, провал на этом пути – твоя проблема…
– И мы... всё думаем – как говорить с персонажами мифов, обсуждаем именно это!– вдруг понял Донот.– Глубоко же в нас заложили... А тут – существа человеческого уровня, с человеческими интересами!
– Хотя в идеале – есть и противопоставление,– неуверенно напомнил Лартаяу.– Созидание и разрушение, синергия и энтропия... И в конкретной борьбе – конкретный вопрос, на чьей мы стороне…
– Ну, так никто же и не предусматривает энтропии – для себя!– воскликнул Итагаро.– А вот – допустить чьё-то крушение в собственных интересах... Да ещё – под благовидным предлогом, ссылаясь на мифы...
– Но тут – уже не до таких иллюзий,– ответил Джантар.– И – не персонажи легенд, которые мы изучали... Не простейшие роли и схемы из сказок, не чистое Добро и Зло... Зачем нас ориентировали на такое?..
– И – могут даже не знать этих ролей и образов из фархелемских мифологий,– добавил Лартаяу.– И наверняка свободны от этих мифологических запретов, ограничений – верности чему мы от них традиционно ожидаем...
– Да, мальчики,– согласилась Фиар.– Мы неосознанно ждём, что есть кто-то высший как воплощение наших идеалов – так нам внушили. А тут – конкретные существа с конкретными интересами... И… как бы мы промахнулись, пытаясь говорить с ними как с теми учителями из легенд – и подвели бы всё наше человечество! Вот что поняли только сейчас…
И уже волна внезапного прозрения покатилась через ауры всех – при мысли о возможном конфузе, к которому едва не подвела интернатская подготовка...
– Но хоть – просто как с разумными существами нашего, человеческого уровня, мы с ними говорить сможем?– вырвалось у Лартаяу.– Например – о той же идее высокодуховной технической цивилизации? Создана она у них, а если нет – что предложили бы нам взамен?
– И если это действительно «люди дальних миров» – считают ли нас в принципе равными себе?– добавил Итагаро.– И опять же насчёт закона воздаяния – физический или юридический?..
– И – является ли для них высшей ценностью сама личность?– словно подхватывая эстафету, продолжил Талир.– Или – только объединение личностей, или – исполнение воли высшего уровня? И их мнение о свободе разумного существа, его самоценности – или жертвенности в назидание другим?..
– И тогда уж – есть ли у них самих личное неравенство, и если есть – в чём состоит?– дополнил этот вопрос Герм.– И насчёт недобровольной жертвы при выборе ветвей на высшем уровне – если он обрекает множества разумных на трудности и страдания, смысл которых им непонятен...
– И – о самой нравственности,– добавил Джантар, охваченный общим порывом.– Достаточно ли самого основного: не причинять зла, не порождать страданий – или и они нагромождают в своих законах мелочь на мелочи, и в итоге можно понести кару просто за неисполнение формальных предписаний, не причинив никому реального зла? И вообще – признают ли они за кем-то право судить и карать других?
– И опять же – по вопросам предопределения, ветвей реальности, соотношения прошлого и будущего,– напомнил Донот.– И – самой идеи чьего-то всеведения относительно низших уровней...
– И – по проблеме возникновения зла в Мироздании,– добавил Минакри.– Что это: только хаос, энтропия – или всё же некий минус-разум с понятиями, обратными нашим? И не есть ли он в самом деле – плод бунта на неком этапе эволюции несовершенного творения против своего творца? И… тогда уж: не есть ли сам человек Фархелема – порождение целой цепи таких бунтов и отпадений кого-то от первоначальной цели? Помните, что читали об этих бунтах творений против творцов... И вообще: обязано ли творение вечно оставаться в рамках предустановленной программы – если чувствует способность к дальнейшей эволюции, чему-то большему и лучшему?
– И – есть ли у них самих эти застывшие «своды все знания»?– предложил вопрос и Ратона.– И соответственно – запреты на идейный поиск в определённом направлении, «кощунственные» вопросы, догмы, которые нельзя переступить?
– А ещё – вопрос о самой доступности знаний,– вспомнила Фиар.– «Тайная» и «открытая» наука, система образования, свобода личности в поиске Истины – или преследование за то, что может не так понять другой... Да, мальчики, но... что получилось? Будто – каждый из нас идёт к ним со своим вопросом! Так – давайте их не забудем!. Пусть каждый запомнит то, что сейчас сказал...
– Запомним,– ответил как бы за всех Джантар, повторив в уме свой вопрос.
– А сама дорога...– продолжила Фиар.– Да, я понимаю – мы хотим скорее вернуться в Тисаюм с чьей-то помощью. Но видите – с каким пониманием ситуации чуть было к кому-то не обратились… И… не затем ли должны пройти эту дорогу – чтобы что-то правильно понять для себя?..
– Возможно...– согласился Джантар спустя ещё несколько мгновений.– И… значит – ничего не меняется? Так и пойдём дальше – ночью, с темнотой, как следует из этого знака?
– Ночью, с темнотой…– уже устало ответила Фиар.– А пока – надо отдохнуть. И – вдруг ты даже что-то сможешь увидеть...

46.   РЕАЛЬНОСТЬ   И   ИЛЛЮЗИЯ

Однако – в недолгом вечернем сне Джантар ничего больше не увидел. Он просто заснул, и спал крепко, без сновидений – во всяком случае, насколько помнил…
Проснулся он – когда было уже темно, лишь узкий серпик Тарменеха ещё светил на вечернем небе. Все остальные успели проснуться раньше, и ждали лишь его пробуждения, чтобы пройти хоть немного, пока Тарменех не скрылся за горизонтом, но и опасаясь прервать возможный вещий сон или видение – хотя в этот раз видений не было. И, едва он проснулся – сразу отправились в путь, чтобы ещё при слабом свете Тарменеха преодолеть участок редколесья на спуске, а затем пересечь рельсовую дорогу…
Хотя сверху всё казалось почти рядом – спускаться пришлось неожиданно долго, и Тарменех почти коснулся нижним краем горизонта в створе долины вдалеке на западе – когда они наконец достигли края выемки, по которой проходили рельсы. Противоположный же край – оказался совсем безлесным, но даже Талиру с его ночным зрением не сразу удалось найти продолжение тропинки на поросшем высокой травой пространстве, которое тянулось вдаль до смутно видневшейся почти у горизонта лесной опушки… Потом они долго шли в этой траве по временами сужавшейся, а кое-где вовсе почти пропадавшей тропинке – и примерно около часа ночи наконец вышли к лесу, где тропинка, по словам Талира, вновь обретала прежний вид – но он сам предложил остановиться до рассвета, так как не мог уследить в ночном лесу за движениями всех девятерых, а просветное зрение Герма тоже мало чем могло помочь – живые ветки деревьев и кустов он видел неотчётливо, сухие не видел вовсе, и даже мог не различить их на фоне чьей-то ауры. Правда, спать никому не хотелось (да и где бы расположились для сна?), но и разговор дальше не получился – а вскоре и Джантар, и Минакри приняли какой-то новый знак, который поняли как указание немедленно прекратить всякие разговоры, и к тому же – скрестить ноги и руки, образовав замкнутый контур, чтобы не впустить в себя чью-то чужую, враждебную энергию. И так просидели на тропинке, под ночные шорохи и пронзительное стрекотание каких-то лесных обитателей, почти до рассвета – а затем, почему-то больше не испытывая потребности в сне, снова тронулись в путь.
Местность становилась заметно холмистее. Временами приходилось одолевать глубокие долины, крутые подъёмы, и даже что-то пoхожee на овраги, но тропинка – хотя и становясь кое-где извилистой, очевидно, в обход труднопреодолимых препятствий – по-прежнему вела куда-то в глубь лесной чащи, ни с чем более не пересекаясь и не давая ответвлений. И вокруг было странно тихо и спокойно – с трудом верилось, что где-то далеко в окружающем мире могло происходить чрезвычайное. Не чувствовалось напряжения, борьбы, опасности – хотя и сама человеческая цивилизация осталась вдалеке, словно за какой-то гранью… Лишь однажды далёкий звук, смутно похожий на грохот выстрела, заставил забеспокоиться – хотя и тут Итагаро вскоре предположил: должно быть, рухнуло старое дерево – и они, снова положившись на тот прежний знак в виде стрелки, двинулись в путь… А горный лес уже становился всё более тёмным, сумрачным – виды растительности постепенно сменялись, да и сама местность… Тропинка уже делала настоящие обходы вокруг каких-то обрывов или пропастей, за переплетением всё более густой чащи отчётливо темнели скалы, небо почти скрылось из виду – осталось только удивляться, почему этот участок пути был отмечен на стрелке одним-единственным изгибом… (Впрочем – абсолютной заданности предопределения и не ждали: ведь это означало бы не надежду и безопасность, а наоборот – крах всех надежд и всех смыслов...)
Говорить же на этом участке пути ни о чём особенно не хотелось – будто все возможные разговоры сводились к высказанным ранее идеям и предположениям, исчерпавшим себя уже вначале – и большей частью шли молча, в тревоге, в неизвестности. Тем более – как ни старался прямо на ходу, ничего больше не мог воспринять и Джантар. И уже не было понятно: реально ли то, что он видел во сне на привале в гроте, реально ли всё, что вообще обсуждали – или случился самый обыкновенный прорыв отравляющих газов, ничего больше, а в остальном – просто подвела интернатская учёба, собственная подсознательная фантазия и напряжённость момента...
…И лишь потом – уже во второй половине дня, когда на внезапно встретившемся расширении тропинки был снова устроен привал – все как-то постепенно, по одному, стали замечать странное. Сперва Ратона и Талир, потом и остальные, кроме Джантара – стали признаваться друг другу, будто мельком воспринимали образы или знаки в виде геометрических фигур, но почему-то не сразу обратили внимание. Затем – Фиар и Талир вспомнили, что при пробуждении у обоих было что-то похожее на депрессию с чувством собственной слабости и безнадёжности всего их пути, справиться с которой стоило немалого труда (и не сказали об этом сразу!), Ратона же – как будто в тот самый момент увидел угрожающий символ, похожий на нож или меч, Герму – послышался как бы издевательский хохот, а Итагаро – потом тоже вспомнил, что видел во сне странное равенство: девятку, равную восьмёрке. Вот это, последнее, не могло особенно не встревожить: их было как раз девять… А вскоре и Доноту привиделось подобное «равенство»: девять равно уже семи – и стало понятно: до них добрались силы зла, пытавшиеся внести смятение в души, и раскол – в сам их круг!.. Весь остаток дневного перехода – старались вообще меньше говорить и думать, и даже не без колебаний решились на очередном привале подкрепиться гроздьями красного ягодного папоротника, чтобы пока не трогать консервы – хотя и знали: какие-то ядовитые разновидности этого древнейшего из сохранившихся в природе Фархелема семенных растений (вернее даже – переходных от папоротников к семенным, из-за чего так и назывался) вовсе неизвестны, да и сами гроздья свешивались с дерева, росшего далеко в глубине леса, и при этом снова был какой-то, уже благоприятный, знак...
…Однако новое пробуждение – застало их уже после заката, в глухом горном лесу, где никто, кроме Талира, не видел даже просветов неба над головами… Да собственно, один лишь Талир и мог что-то видеть, да ещё Герм (и немного – Фиар) различали ауры остальных – самих же их, почти не видевших света аур, окружала практически полная темнота, в которой Джантара из-за укачивания трудно было сохранять равновесие. И, до сих пор уверенные, что всё идёт по известному кому-то плану – теперь они оказались в полном недоумении. Ночное прохождение участка пути, отмеченного на стрелке коротким синим отрезком, оказывалось невыполнимым… Даже возникли сомнения, какой участок был изогнут: этот, второй по счёту синий, или оранжевый, предшествовавший ему? Оказывается, и это они помнили по-разному! И Донот даже снова заговорил было об относительности предопределения, а Герм предложил попробовать найти иной смысл всего знака-стрелки – как вдруг…
…Джантар принял eщё совсем нечёткий знак – который истолковал просто как попытку привлечь их внимание, или призыв что-то правильно понять и принять спокойно – и, едва успел сказать это остальным, где-то далеко в глубине лесной чаши вдруг вспыхнул мигающий свет, а затем, несмотря на расстояние, оглушительно (хотя – после тишины этих двух дней) завыла сирена!.. Все вскочили в испуге – и даже не сразу обратили взимание, что вскоре прекратилось и мелькание, и вой – остался лишь ровный, будто от прожектора, свет, в слабых отблесках которого на листьях деревьев с трудом всё же можно было различить тропинку, уходившую дальше, в практически непроницаемый мрак… А ещё какое-то время спустя Итагаро предположил, что это просто на военном объекте где-то в стороне от тропинки по непонятной причине сработала сигнализация – и предложил, не теряя времени и пользуясь этим, немедленно идти вперёд. И правда же – нигде в ответ не последовало никаких человеческих или астральных действий, так что больше всего и было похоже: на объекте, где не осталось живых людей, сработало некое автоматическое устройство. Тем более, это неожиданное происшествие вдруг дало и столь же неожиданное объяснение короткому синему участку на стрелке – будто было очередным знаком…
Они двинулись дальше по притихшему лесу. Сквозь чащу по-прежнему пробивался свет далёкого прожектора, с трудом, но позволяя видеть в окружающем мраке тропинку – которая теперь действительно шла очень широким полукругом, будто огибая особенно большое препятствие. Впрочем, Джантар далеко не сразу понял: сколько они ни шли, источник света как-то ощутимо не удалялся, оставаясь почти на прежнем расстоянии и под тем же углом к тропинке – будто находился примерно в центре дуги, по кoтopoй здесь пролегал их путь. И лишь потом, когда всё же стали заметно удаляться от источника света, а изгиб тропинки постепенно и трудноопределимо выпрямился, Талир шёпотом признался: ему удалось различить вдалеке, в направлении на свет, что-то вроде сторожевой вышки, наподобие тех, у входа в интернат, и ограду из колючей проволоки, окружавшую выступ холма или скалы, высоко поднятый над окрестностью… А вскоре для остальных стало совсем темно – и едва Итагаро предложил сделать привал на очередном, уже едва различимом расширении тропинки, и они успели расположиться там – далёкий свет так же внезапно погас...
– Да, точно, мальчики...– прошептала Фиар.– Опять – знак... Опять нас ведут...
– То есть уже – пользуясь военным объектом, где не осталось людей,– предположил Итагаро.– И значит – эти объекты тут повсюду. Только хорошо замаскированные...
– А тропинка?– спросил Ратона.– Куда ведёт – если даже никак не связана с ними?
– А откуда мы знаем, что не связана?– с внезапной досадой ответил Итагаро.– Конечно, есть какие-то выходы... Но – так замаскированы в этой чаще, что мы ни разу не заметили. И – сколько тут всего этого, если задуматься... Хотя сейчас оно нам помогло – но вообще? Действительно, сколько ресурсов, труда – зачем? На средства уничтожения себе подобных – которыми всё равно ничего ни от кого нельзя защитить или даже завоевать? Ведь – какая местность осталась бы после тех же химических и бактериальных бомб? И – о чём думали столько людей, с какой мыслью всё это создавали?
– Сперва сами не понимали, на что идут,– предположил Талир.– Как например, наши родители…. Наверно, думали: пусть тайны, пусть секретность – не безумцы же в любом случае руководят этими проектами... Пусть числится армейским – воевать в современном мире никто не будет, а для мирной жизни – пригодится. И самим где работать – закрылись столько институтов... Но что со всего этого теперь, когда случилось такое? Что дало секретное пребывание таких масс людей в тайге, горах, пустыне? Если видите, сейчас тут – пустой, брошенный объект?..
– А где сами наши родители, даже не знаем,– вспомнила Фиар.– Мы же с ними так и не увиделись...
– Но уж с ними ничего не должно бы случиться,– с внезапной тревогой ответил Джантар.– Хотя знать бы, что сейчас в Тисаюме... И вообще – во внешнем мире... А то – так и не чувствую ничего определённого...
– И объективно получается, что мы всех там бросили,– вдруг сказала Фиар.– Наговорили про Иерархию Света, толкнули на противостояние злу, а теперь оказывается – без поддержки реальных сил. Ведь что до сих пор знали – в основном мифы, метафоры? А сами – идём по каким-то чужим знакам...
Тяжёлое молчание охватило всех... И Джантар понял: да, и сам он давно уже чувствовал это. Просто не решался признаться себе...
– Но мы же сами верили,– попытался возразить Талир.– И говорили – как сами знали...
– Но что теперь?– ответила Фиар.– И кто там что думает о нас?..
И без того непроницаемая тьма – словно ещё более сгустилась, скрывая даже слабый свет аур. Да – горькая, тяжёлая правда, от которой некуда скрыться… Фиар неосторожно высказала то, что подсознательно тревожило всех, не давало покоя каждому. Ведь сейчас, в это время – даже непонятно, где и кем, но возможно, в самом деле решалась судьба мира, в разных слоях астрала метались переполнившие их души, вырванные из тел, стояли пустыми десятки, если не сотни (о тысячах страшно было подумать) заводов и военных объектов, представлявших собой поистине мины огромной разрушительной силы, кого-то преследовали на каких-то летательных аппаратах пришельцы из будущего или дальних миров – а им здесь, на горной тропинке, кто-то давал знаки, и они, пусть поначалу споря и сомневаясь, в итоге всё равно снова пускались в путь. А в Тисаюме остались фактически обманутые ими люди, которых они взбудоражили пропагандой, основанной, как оказывалось, всего лишь на мифах – и сбежали, едва возникла реальная опасность, к которой были не готовы...
– Да, верили,– наконец заговорил Лартаяу.– И даже – взялись проповедовать от имени той же Иерархии Света…
– И оставили всех как бы на её ответственность,– добавил Ратона.– На тех, кто как бы всегда всё знает и всё может. Реальных, живых людей – оставили надеяться на миф...
– Потому что – в наших умах очень постарались создать именно такой образ,– ответил Донот.– С одной стороны – высшая сила и правда, с другой – что-то низшее, бутафорское. И будто есть некий фактор, который в итоге отличит высшее от низшего – и оправдает всё, что было сделано в интересах «правильной» силы. И мы никак не могли преодолеть этот образ – хотя подсознательно пытались бороться… И – заставили поверить в него множество других людей... Что – есть чёткая, незыблемая грань между Добром и Злом, и надо только держаться «правильной» стороны, чтобы самому быть правым…
– И что теперь делать?– напряжённо переспросил Лартаяу.– Нельзя же просто повернуть обратно! После того, как уже столько прошли...
– Да, но опять же – к кому идём?– спросил Донот.– Если это – совсем не те Иерархи Света, которые представлялись нам вначале?
– А в Тисаюме, наверно, думают: мы их обманули и бросили,– повторила Фиар.– Хотя – знать бы, что там вообще...
– И вот – думали, что руководствуемся какой-то высшей логикой,– мрачно добавил Итагаро.– А теперь – неизвестно кто завёл нас неизвестно куда… И как, вам хоть не страшно?
– Страшно...– признался Джантар.– И не только за себя... Что-то происходит со всем нашим миром – а мы идём по загадочным знакам непонятно куда и почему. И не сделали ли ошибки уже в самом начале? Правда, нет и чувства обмана, чувства, что идём в ловушку. Но меня уже беспокоит – и что нет такого чувства... Тем более – тут уже не мистический, чисто мысленный – a… реальный знак. Я имею в виду – прожектор с сиреной. Кто-то явно специально осветил участок пути, чтобы мы прошли – и сразу погасил…
– Хотя опять же возможно совпадение,– ответил Донот.– Случайное срабатывание сигнализации...
– И опять думай – случайность или нет,– мрачно согласился Итагаро.– Хотя было в том знаке-стрелке – в виде изгиба...
– Да, понадеялись на поддержку в трудный момент...– добавил Лартаяу.– Но давайте наконец подумаем – на чью? Если это – уже не мифологический образ, а… какие-то конкретные существа?
– Но, понимаете... Читая всё это – мы будто не замечали: они хотят быть для ученика, сотрудника, посланца – всем...– ответил Донот.– Не чем-то, не кем-то – всем. Всей силой, правдой мира, смыслом жизни – всем абсолютно... Не допустить в его сознание альтернативных мнений, не позволить в чём-то усомниться, обратиться к источникам информации, дать чему-то свою оценку... И мало того, везде рассуждения о преимуществе не то что ученического – а какого-то подчинённого, рабского положения перед свободным, о том, какое благо – состоять при учителе, который всё знает, может и предусмотрит…
– И вообще, знаете...– начал Итагаро, но остановился, думая, как сформулировать.– От большинства текстов – впечатление, будто кто-то попросту… бьётся у кого-то крючке – и обосновывает «высшими соображениями», почему так должно быть! Почему надо именно так измениться, зависеть от таких-то сил, стать чьим-то орудием, безоговорочно верить как учителю! А мы попались на это – и подвели стольких людей, которые нам поверили...
Удар смешанных чувств прокатился в сознании Джантара. И так хотелось сразу что-то ответить – но не знал, что... Они же только и думали – как бы противостоять злу, разрушению, организовать сопротивление в масштабе всей планеты, чтобы спасти свой мир, цивилизацию... И чем теперь всё оборачивалось?
– Мальчики, но так нельзя,– попыталась ответить Фиар.– Что-то действительно происходит. Очень серьёзное и страшное...
– Но что мы объективно сделали – как будто при самых благих намерениях...– продолжал Итагаро.– С верой в высшую силу, готовую всегда и всюду бескомпромиссно бороться со злом, в олицетворение самого Вселенского Добра, в общие интересы Разума перед лицом Мирового Хаоса – и что некто, ведущий нас этими знаками, понимает всё так же, как мы… Конечно – борьба за судьбы мира... Но давайте хоть теперь подумаем – не странно ли всё это? Вокруг идёт такая борьба – а он просто ведёт нас по тропинке, давая нам знаки, кто-то тут же морочит наваждениями, сами мы попадаем под влияние то одной, то другой идеи – о «людях дальних миров», людях из нашего будущего, ещё каких-то мистических силах? И это – когда, казалось бы, все силы и знания должны быть брошены на спасение нашего мира?..
– То есть... всё вообще может быть не так, как поняли?– растерянно переспросила Фиар.– Но – как же тогда?..
– А вспомните, что читали об этих диких по подлости «испытаниях»... Ученика посылают – воровать, попрошайничать, проповедовать в толпе уж точно какую-то чушь, «под секретом» сообщают, что другой ученик – «враг веры», чтобы посмотреть, как поведёт себя с тем... И тоже везде – игра на сокровенном, святых чувствах, вопросах личной судьбы, судьбы родных и близких, судьбы всего мира! И подумайте: стал бы кто-то играть на том, что действительно касается его жизненных интересов? Разве в бою за общую цель, когда решается судьба мира – кто-то возьмётся издевательски испытывать своих, толкать на глупости, преступления, предательство?
– Опять низший астрал...– вырвалось у Фиар – но она умолкла, и Джантар не понял, что хотела сказать дальше.
– А если – не низший?– переспросил Итагаро.– И нам надо – прямо сейчас немедленно, разобраться во всём этом обмане?
– Но трупы на улицах – не обман!– не выдержал Донот.
– И проект судебной реформы!– добавил Талир.– Уж точно – не затем, чтобы как-то испытать нас!
– Нет, конечно... Просто – мы должны были взять на себя реальную власть в городе!– твёрдо ответил Итагаро.– А вместо этого – сдали её какому-то мифу! А на самом деле – кому? И вообще... Если вспомнить – ту, прошлогоднюю историю... И – сам факт, что гипнотически внушить человеку в общем можно что угодно...
– Что ты хочешь этим сказать?– тревожно прозвучал голос Фиар в, казалось, ещё более сгустившейся тьме.
– А… что не свели ли нас попросту с ума?– объяснил Итагаро.– В порядке провокации – исключительно против нас лично? И всё, что мы воспринимаем – не более, чем бред, иллюзия? К восприятию которой нас очень умело подготовили всей нашей учёбой в интернате? Настроили соответствующим образом, чтобы мы всё именно так поняли...
– И... нет на самом деле никаких знаков?– воскликнул Лартаяу – и голос долетел до Джантара сквозь озноб.– И не было трупов на улицах? И радиопередач о конце мира?
– А реально мы вообще… где?– спросил Талир.– Всё там же, в интернате? Или... его тоже нет? Он – тоже иллюзия?
– А всё то, прошлогоднее?– вырвалось у Джантара.– Включая саму Иорару? С этого же начиналось... И – тоже не было? Но... что тогда вообще реально? И как это определить?
– Или… нереален и весь наш мир?– добавил Герм, и Джантара опять бросило в озноб.– И – мы вообще не знаем реальности, которая окружает нас на самом деле?
– Но до чего так можно додуматься...– попыталась вмешаться Фиар, хотя и в её голосе прозвучал испуг.
– Да, можно...– ответил Итагаро.– Но вспомните – что мы изучали, что пытались понять как высшую мудрость. Учения – где фактически утверждается чьё-то право на безграничный произвол над душой ученика, изнасилованной ложью до предела… И ему в ходе испытаний доводится противопоставлять себя вечности, Вселенной, Высшему Разуму – уже усвоив схему Мироздания, устроенного чудовищно жестоким образом, по совершенно бесчеловечным законам, где в итoгe якобы состоится какой-то суд не то над ним лично, не то над всем сущим в этом или во всех мирах...
– Но всё, что мы видели – реально!– не дала ему договорить Фиар.
– И на фоне этой реальности кто-то играет с нами посредством неких знаков...– продолжал Итагаро.– А в Тисаюме остались тысячи людей, обманутых нами – потому что мы сами были обмануты уклончивым словоблудием о какой-то жертвенности, доверии к учителю, особой мудрости, которая может входить в противоречие с обычным человеческим здравым смыслом – но всегда и во всём выше его! Хотя чем это сейчас поможет...
– То есть... всё это и было исходно придумано лишь для таких испытаний?– понял Талир.– Проверки, насколько можно извратить личность человека, его сознание, убеждения? Нет – а сами знаки? Кто и зачем даёт их нам?
– Не знаю... Но хочу, чтобы, по крайней мере, с нами перестали играть! Если для них самих есть что-то человеческое, что-то святое! Поскольку то, что мы увидели и узнали – давно превзошло масштабы всякой игры! И пусть мы заблуждались в чём-то – но уже не те обстоятельства, чтобы над этим насмехаться! Или они вправду считают, что стоят настолько выше всего человеческого?
– Но кто тогда эти «они»?– переспросил Талир.– Что могут собой представлять?
– Или в самом деле связь возможна только урывками?– предположил Ратона.– В виде таких коротких знаков – чтобы не могли быть перехвачены? И мы зря обижаемся на них за это?
– Но нас уже провели на мифах – и мы сделали страшную ошибку,– ответил Итагаро.– И – все видели наше бегство от реальной опасности...
– Да, мы не ждали такого,– согласилась Фиар.– Но и не просто бежали – сказали, что идём за помощью...
– А сами, не зная реальной ситуации, блуждали в знаках и мифах,– добавил Итагаро.– И как и перед кем теперь будем выглядеть?
– Но если уж так ставим вопрос – значит, надеемся вернуться,– попыталась разрядить обстановку Фиар.
– Но что и кому сумеем объяснить? Что в этой «высшей мистике» всё – точно как в самых обыкновенных тайных обществах и спецслужбах? Где тоже – самое обыкновение начальство хочет быть для молодого сотрудника образцом всего: силы, правды, мудрости! А тот поверит, зайдёт слишком далеко в борьбе с конкретным злом, убеждённый в их поддержке – и останется один против многих... А тем уже самим неловко за такое его рвение – как раз перед теми, с кем якобы бескомпромиссно борются! И начинают по-всякому изворачиваться, оправдываясь за его молодость и неопытность – а ему, знаете, особенно вкрадчиво объясняют: так нельзя, ты должен понять реальное положение дел, и всё такое... И он узнаёт: на самом деле, видите ли, кто-то от кого-то зависит, у кого-то с кем-то – особые отношения... Это пока всё относительно ясно, спокойно, благополучно – они могут изображать величие, мощь, мудрость и бескомпромиссность в борьбе со злом, а как до дела – он должен понять: всё не совсем так... А – на что же сами до тех пор толкали человека, который не всё правильно понимает, что внушали, на что настраивали? Тем более – зная, с чем он может столкнуться на таком пути? И подумайте – до какой же степени надо презирать того, кто им верит... Для чего, собственно, и нужен этот образ себя как Иерарха Света в человеческом варианте!.. И спрос в случае чего – не менее как с предавшего Иерархию Света! И в чём разница: если и там, и тут реальная помощь и поддержка – на уровне человеческой слабости и несовершенства, а спрос за всё – сполна? А сами, между прочим – в каком-то своём центре или глубоком тылу и не рискуют так, как человек в реальной жизни, на переднем крае борьбы – которой они, как принято думать, руководят! И на что хватает их самих, как дойдёт до дела? И само дело – в чём тогда состоит? Что вообще всерьёз, а что – нет? Что для них значит столько же, сколько для нас?
– Нет, а вдруг тут действительно не то?– попытался остановить его Герм.– Например – в самом деле перескок с одной ветви на другую? При котором меняются смыслы событий...
– И мы так прямо скажем людям в Тисаюме, которые нам поверили?– не дал ему договорить Итагаро.– Или как?
– Да пока сам хочу понять… А то действительно странно,– признался Герм.– Хотя у нас непрерывная память на определённую последовательность событий – а не то, чтобы, заснув здесь, проснулись опять в интернате...
– Или – на ветви, отделившейся раньше, где и самого интерната нет,– почему-то добавила Фиар.– И даже – всей той прошлогодней истории. Хотя что вместе неё – даже не представляю...
– Или – где само наше человечество развилось из яйцекладущих рептилий, а не плацентарных, как здесь,– добавил и Джантар.– Или – вовсе нет нашего человечества, лишь Иорара – везде, по всей планете…
– Да, такого мы не знаем,– согласился Герм.– Но – если переход постепенен, как бы на фоне «обычной» жизни?.. И пока мы планируем что-то одно, верим в одно – оно понемногу превращается в другое? И мы незаметно оказываемся в неожиданной ситуации, где всё имеет другой смысл? Будто делали всё правильно – а уже к чему-то совершенно не готовы, и не знаем, что дальше? Всё было так – а стало не так...
– И тогда уж – сами повороты наших судеб...– с удивлением понял Джантар.– Когда вдруг происходило то, чего, кажется, никак не должно быть…
– И вообще – судьбы, когда человек чувствует, что «его ведут»…– продолжал Герм.– Хотя вот именно – к чему, к какой цели? И почему обязательно – через тяжёлые испытания, переживания, потрясения? Понимаете, очень похоже – будто кто-то специально решает, что я должен пройти! Ужас ошибочной операции, потерю специально оборудованного дома... Или, если мы так действительно искупаем какие-то грехи – почему особые способности и чувство миссии в борьбе со злом, требующее особой духовной чистоты, раскрылось у грешников? И потом – всякие лжепророки, одержимые, психопаты тоже утверждают, что «их ведут»...
– Я и говорю – как же сам человек?– согласился Итагаро.– У кого-то – высшая логика, высшие цели, он знает что-то лучше нас… А как же – тот, кем воспользовались в этих целях? Через его интересы, совесть, долг перед другими людьми – можно просто перешагнуть? Сделать так, чтобы его чистые намерения выглядели недостойно – и пусть оправдывается сам? И главное – чем? Путаницей, которую мы изучали?
– И тоже понять бы – зачем,– добавил Герм.– Как будто те, кто подбирали нам «запретную» литературу – сами не знали, что это...
– И как было подстроено!– напомнил Донот.– Чтобы мы нашли это как бы сами, втайне от взрослых...
– Мальчики, но мы не можем позволить себе срыв!– напомнила Фиар.– Не забудьте – где мы, и что сейчас происходит...
– Так и хотим разобраться!– ответил Итагаро.– Потому что и есть – всё это нам подсунули как каким-то неполноценным! Пусть обладающим особой силой – но низшим умственно или нравственно! Которых потому надо контролировать через некую идею – чтобы она глубоко потрясла, овладела ими... Вы поняли?
– То есть – им даже не важно было, во что мы поверим?– поражённо переспросил Ратона.– Нужен был просто рычаг контроля за нашей силой?
– Если верили, что сила у нас есть...– добавил Донот.– А не просто считали нас сумасшедшими с претензией на исключительность – и подсунули то, что сами считали бредом...
– Нет – а послание Адахало о тайнах цивилизации?– напомнила Фиар.– И что-то же происходило и происходит реально!.. «Простой человек», «регионы по вероисповеданию», наконец, эта Элбиния...
– Так и произошло то, чего они не ждали!– ответил Итагаро.– Они думали: подсовывают нам бред – а для самих всё просто и ясно! Я же говорю – лишь тогда они так самоуверенны...
– А насчёт тайн цивилизации – думаешь, врали?– переспросил Донот.– Уже с самого начала? То есть – либо сам Адахало, либо кто-то от его имени?
– Вот тут – не знаю... Но похоже, сами всерьёз это не принимали…
– Значит, опять – всё не так, как мы думали...– потрясённо констатировала Фиар.– Но что-то происходит… И кто-то даёт нам знаки... Как теперь понимать всё это?
– Да, теперь вопрос – что происходит реально,– согласился Итaгapo.– И кто с какой стороны участвует. Ведь тут – уже не мифы...
– И получается – остаются только наши горные жрецы?– спросила Фиар.– Только им мы можем верить?
– К ним же как будто и идём...– начал Итагаро – и нерешительно умолк.– Но эти знаки...– он, показалось Джантару, даже невольно хотел переглянуться с остальными, забыв про окружавшую их темноту.– Как же так…
И с этими словами тьма ещё больше сгустилась – но словно не эта, обычая ночная тьма, а страшный, тупой и глухой мрак на самом дне чего-то, в котором, казалось, тонуло всё, включая и это – самое сокровенное, caмую последнюю надежду... То, во что веками, тысячелетиями, так естественно и привычно верили миллионы людей их расы, их культуры... И неужели – тоже могло оказаться не тем, за что принимали? Нет, немыслимо было и представить...
А с другой стороны – мало ли иллюзий рухнуло в эти дни, на этой дороге? Но то всё и было – чужое, насильственное. То, во что заставляли себя верить лишь потому, что было преподнесено как высшая мудрость, великие откровения, тайны... А в это – верили сами! Не в возможность снискать милость примитивными самоунижениями, не в жалкое благоговение изнасилованных душ – в средоточие подлинной мудрости, благородства, оплот противостояния злу! Но вот перед ними – была цепь этих знаков, а позади – невольно обманутые люди в Тисаюме...
И мгновения текли – и никто не находил в себе сил хоть словом нарушить эту ставшую особенно глухой тишину ночного горного леса. И не решался спросить остальных: неужели правда? Поколеблено – то, что казалось незыблемым во всех предшествующих потрясениях?..
– Я понял...– вдруг особенно напряжённо прошептал Лартаяу.
– Но – что?– неожиданно громко вырвалось у Джантара.– О чём это ты?
– Я... увидел...– ответил Лартаяу.– Вернее – услышал... «Мы знаем о вас. Вы очень нужны. Держитесь. Не теряйте надежды…» Во всяком случае – что-то вроде этого...
– Но... кто сказал? Откуда это?– вырвалось у Фиар – и Джантару передалось возбуждение, мгновенно охватившее всех.– Неужели...
– Да... Я так и понял...– подтвердил Лартаяу.– Это они. Горные жрецы... Это их слова. Я всё-таки видел одного – и повторил, как слышал…
– Но как видел?– срывающимся шёпотом спросил Герм.
– Как-то... быстро... Только на мгновения...
– Но как хоть он выглядел?– переспросил Донот.– И в какой обстановке? Что-то… вокруг него? И… он сам себя так назвал?
– Как будто да,– не сразу подтвердил Лартаяу.– И я так понял – они вообще знают о нас... А обстановка... Не рассмотрел. Просто какое-то помещение – и всё...
– Но там хоть был день – или ночь?– сообразил Джантар.– В смысле, что где это – недалеко, там, куда мы идём – или...
– А вот это я не понял,– снова помедлив, ответил Лартаяу.– Хотя подождите... Там было искусственное освещение… И за окном – полная темнота. Так что возможно, и есть – там, где нас ждут...
– Искусственное освещение...– с внезапным полуоблегчением повторил Джантар.– Значит… всё-таки не костёр, не факел на стене – а что-то современное...
– Но – какой он сам?– спросила Фиар.– Как он выглядел?
– Ну, как...– Лартаяу вдруг запнулся.– Понимаете, саму его внешность я рассмотрел не очень. Каймирец, лет примерно 60-ти... И я... скорее просто почувствовал, что это он и есть. Не знаю, как – но почувствовал...
– И значит – всё-таки правда,– ещё ошеломлённо, будто не до конца веря в услышанное, произнёс Итагаро.
– Но опять – мгновение,– добавила Фиар.– За которое ни о чём толком не спросишь...
– Так – идёт битва...– ответил Лартаяу.– И о нас знают... Во всяком случае – сейчас я верю...
И настала тишина – уже не та, что прежде. В ней была не только тяжесть, тревога, неизвестность – а и надежда. Хотя – и потрясение новой неожиданностью, и что-то неопредёленное, порождавшее смутные, не поддававшиеся сознательной формулировке, вопросы...
– И всё-таки,– продолжил Лартаяу.– Там идет битва, решается судьба мира. А мы – здесь... Если вообще всё верно понимаем…
– Но мы не хотели бежать, оставив кого-то в опасности,– ответила Фиар, хотя и неуверенно.– Просто так сложилось...
– Да, но это: «вы очень нужны»...– повторил Лартаяу.– И – для чего? Как понять? Будто... нас специально оставили в тылу, пока другие рискуют!– сообразил он.– Но как же...
– Не всем же непосредственно участвовать в битве,– не смутился Донот.– И это не обязательно признак нашей слабости. Вдруг мы почему-то особенно нужны для будущего?
– А это – уж совсем не знаю,– с сомнением ответил Лартаяу.– И вообще, тут столько нелёгких в моральном плане вопросов. Кто должен больше рисковать собой – а кого лучше сохранить... А с другой стороны – если кто-то действительно очень нужен потом... Там, в мире после битвы, исход которой ещё не решён... Но и разве можем мы уверенно утверждать, что именно мы…
– А если – правда?– переспросила Фиар.– Хотя – и утверждать такое насчёт себя... Но и что это не так – утверждать не можем...
– В том-то и дело,– согласился Донот.– Трудно утверждать, что именно ты – совсем какой-то исключительный. Но и снять с себя такую ответственность – немыслимо. Ведь это как раз была бы слабость. В битве за судьбы мира...
– И мы опять кому-то доверились...– добавила Фиар.– В такой битве... Когда нельзя терять здравый смысл – но и трудно понять, что происходит на самом деле...
– О чём я и думаю,– подтвердил Лартаяу.– Мы – как бы в тылу битвы… Сражаются другие, а мы – в тылу. После того, как уже допустили страшную ошибку, подвели доверившихся нам людей… И возможно – нас вывели в тыл именно потому, что мы промахнулись. Но и впадать в самообвинение нельзя. Пригодиться может каждый, кто остался. И сейчас, и потом... А пока – идём по каким-то тылам...
– Хотя разве знаем, где сейчас эти тылы,– ответила Фиар.– Когда – и тут уже были касания низшего астрала...
– Так то – обыкновенные, рядовые,– даже как-то с досадой ответил Лартаяу.– И – тоже странно… Будто и сейчас им всё нипочём. Или – они уже продались какому-то мировому злу…
– Как обычные чиновники этого, плотного мира,– вспомнил Джантар.– Которые, рассуждая о грядущем мировом кризисе – тут же занимались обычными пакостями...
– А кто-то всё же – на нашей стороне,– сказала Фиар.– И даёт нам знаки... И это не игра, не испытание – мы им действительно нужны…
– Что ж – и в этот раз я, кажется, верю,– не без колебаний согласился Лартаяу.– Хотя – что остаётся?.. Когда мы – уже здесь, в горах?..
– И опять с рассветом пойдём дальше по стрелке,– добавил Итагаро.– Если не случится чего-то ещё. Хотя похоже – те, кто дали знак, уверены, что тут мы в безопасности.
– С рассветом...– повторил Донот.– А ещё целая ночь... Талир, не посмотришь, сколько времени?
– Сейчас посмотрю,– Джантару по едва заметному движению ауры показалось: Талир склонился над часами, надетыми теперь на руку Донота.– Представьте, ещё нет полуночи. До неё целых 20 минут. И значит – сколько нам тут ждать...
«И опять – никакого определённого чувства,– подумал Джантар.– Ни – что и как в окружающем мире, ни – что будет с нами и вообще... И даже… сам образ стрелки – он что, уже существовал объективно? Или сформирован в чьём-то сознании? Или возник – уже только в моём? Изо всей нашей учёбы – даже не поняли, как это бывает… В каком виде информация существует первично, объективно, как и откуда воспринимается, как трансформируется в сознании людей...»
Но тут он понял: он уже не ощущает какого-то подозрения, недоверия. Теперь – наконец была правда… Мгновение, отрывок правды, пришедший в момент сомнения – от тех, кто просто не могли сказать больше. Ведь где-то вдалеке шла битва за их мир – и те, кто вели эту битву, должны были ещё и какими-то тайными, неведомыми противнику путями, провести их к месту встречи, ожидаемой при благоприятном исходе… И уж это – наверняка были не те, кто в мирное время сыплют туманными намёками, изображая обладание тайной, но теряются при малейшей реальной опасности, извиваются в потугах доказать верность некой силе или идее, изводят устремлённых к добру и мудрости учеников пустыми нравоучениями, испытаниями, упиваясь властью над ними… А те – кому не безразлична судьба реального мира, и… они – как личности, имеющие значение для будущего...
– Вот и заканчивается этот день...– наконец произнёс вслух Донот.– Второй день нашего пути. Или третий, если считать вечер ухода из интерната. 17 шасвара 7842 года...
– 17-е...– повторила Фиар.– А позавчера, 15-го – тебе же и исполнилось 17... В день, когда и проснулись ближе к вечеру...
– Правда...– растерянно подтвердил Донот.– Я и забыл… Вообще – о скольком же мы забыли в интернате... Что из нас там сделали...
– Давайте спать, пока нельзя идти,– сказала Фиар.– Прямо на траве, или прислонившись к деревьям – как получится. А что делать – больше не на чем. Будем надеяться, что те, кто нас ведут, предусмотрели и это...
– И я надеюсь... Только – не всем сразу,– ответил Ратона.– Хотя – как в этой темноте кому-то не заснуть?
– Ну, я-то вижу,– напомнил Талир.– И могу какое-то время не спать. Но потом и мне надо выспаться. Хотя это потом и решим. Пока что пользуйтесь темнотой…

47.   ГЛАВНЫЙ   ВОПРОС

Эту ночь все спали как будто спокойно – без знаков, видений, касаний низшего астрала. По крайней мере, Джантар не помнил, чтобы что-то снилось – хотя наутро и он проснулся со смутным тревожным чувством. И Ратона признался: что несколько раз просыпался среди ночи и не помнил – от чего, да ещё потом, почувствовав лёгкое жжение на внутренней поверхности бедра, заметил небольшой след, хотя трудно было понять, чего такого мог коснуться здесь, в мокрой от росы траве. Некоторую подавленность после пробуждения, как выяснилось, ощущали и остальные… Но и этим утром – всё вокруг выглядело совершенно не изменившимся и не разрушенным, и вскоре, быстро сумев справиться с этим ощущением и снявшись с места, они продолжили путь через сумрачный даже ясным утром горный лес по всё так же петляющей между невидимыми препятствиями тропинке…
Но тут, во вновь возникшем разговоре, стали проявляться уже новые сомнения – возможно, и бывшие причиной смутной ночной подавленности… Итак, они видели горного жреца – но прежде видели и человека из иного мира или будущего, а горный жрец ни малейшим намёком не дал понять, что ему известно о таких участниках происходящего с той или иной стороны. Хотя и тут объяснением могла быть краткость связи и невозможность выдать какие-то тайны… Но в любом случае – теперь был уже не миф, не предположение, не игра фантазии, вероятность чего ещё оставалась прежде. И в конце пути предстояла встреча с кем-то реальным – возможно, с представителями иной культуры, отделённой от них столетиями во времени, либо колоссальными необозримыми далями в пространстве. И в этом, втором случае – уж точно иного разума, иной цивилизации (хотя и явно ближе фархелемцам по мироощущению, чем членистые люди Иорары)… И уже Ратона предложил новую тему разговора: возможные пути плотноматериальной эволюции разумных в иных мирах – и известные из фантастической литературы идеи по этому поводу. Ведь надо было понять – с чем могут встретиться, с какими существами придётся иметь дело! Тем более, выяснилось – и прежде не один лишь Талир много размышлял, какими были бы разумные существа, их общественная организация, материальная и духовная культура, будь она приспособлена к иной среде обитания...
–… Я, например, уже думал, какой была бы цивилизация на планете двойной звезды...– признался Герм.– Иное чувство времени, биоритмы... Оборот вокруг одной звезды, другой, возврат в точку самопересечения орбиты – и опять... И что это для них: два чередующихся года, не равных по длительности – или один, в который укладывается единый природный цикл? Или – планета обращается вокруг одной, но и вторая светит так ярко, что часть года около их противостояния – на планете нет настоящих ночей? Или – вытянутая эллиптическая орбита вокруг обеих, похожая на кометную, и с такими перепадами климата – что большая часть года, длящаяся наши столетия, у её жителей уходит на зимний анабиоз, и лишь где-то его 50-ю, 100-ю или 200-ю долю они активны – коротким местным летом... Представьте: просыпаются на каких-то… наших полгода – через каждый наш век, а одна их жизнь – десятки тысяч наших лет! Непосредственно наблюдают вековые изменения элементов орбит – а возможно, и эволюцию звёзд...
– А потом – целые наши столетия планета несётся по холодному участку орбиты от одной звезды к другой, а они – в анабиозе? Нет, подожди...– усомнился Лартаяу.– Какая температура на ней в это время? Не только двуокись углерода – азот выпадет кристаллами льда? То есть – сама атмосфера должна каждый раз оттаивать? И – не ускорит это её диссипацию? Хотя, если компоненты двойной звезды ближе друг к другу – ну, как отсюда до Тиэлиракса – и таких перепадов температур нет, может быть относительно приемлемая зима – но приливы… Даже если приливное трение при пepeхoдax от звезды к звезде не разогреет недра планеты до… постоянных тектонических катастроф – так замедлит вращение, что сутки станут равны году...
– Не обязательно,– не согласился Герм.– Хотя в любом случае – какой-то резонанс во вращении уже не двух, а трёх тел: обеих звёзд и планеты. А то и четырёх – если у планеты большой спутник, как Тарменех у Фархелема...
– А биологическая сторона дела?– напомнила Фиар.– Какие физиологические механизмы могут обеспечить столь долгий анабиоз и потом – размораживание? И вообще, мальчики – правильно ли говорить об этом сейчас?
– Надо же знать, с чем придётся иметь дело...– ответил Герм.– Представить их возможное мироощущение, чувство пространства-времени… А видите – нам даже трудно представить: как это, когда часть года нет ночей...
– А может быть – и на планете одиночной звезды,– ответил Лартаяу.– Представьте: эклиптика наклонена к экватору больше, чем у нас – и полярные круги проходят не через океанские льды, а через населённый континент. И в каком-то городе – часть эклиптики относится к невосходящей области небосвода, а часть – к незаходящей. И, помимо обычного чередования дней и ночей… «месяц дня» – на стыке весны и лета, и «месяц ночи» – на стыке осени и зимы. У нас на южном побережье хоть час астрономических сумерек – короткая, но всё же ночь – а там центральная звезда системы около месяца не опускается под горизонт, и спустя полгода – столько же не поднимается… И даже – не всякая точка эклиптики может быть восходящей или заходящей в гороскопе, как у нас! А какая-то – заходит в самой точке юга… или севера, если другое полушарие – и эклиптика будто переворачивается: верхняя кульминирующая точка – в той же стороне неба, где полюс! И возникает уже новая точка пересечения с горизонтом – и быстро движется к востоку! А другая, напротив – соответственно от юга к западу! Причём у самого полярного круга – всё это происходит за мгновения. А чем дальше от него – тем больший участок эклиптики выпадает из гороскопов в качестве возможных точек восхода и захода – и меньше само разнообразие характеров людей того мира…
– И при рождении – кто-то должен присутствовать с хронометром, отмеряющим доли мгновений,– добавил Итагаро.– А уж вычислять сектора гороскопа – когда смещаются так быстро, или вовсе… сжимаются в точку севера или юга?
– Но это – как раз спорные вопросы, в которых мы не разобрались,– напомнил Герм.
– Характер человека скорее определяет то, в каком из 12 знаков при рождении был Эян… вообще – центральная звезда системы,– ответила Фиар.– Хотя что-то значит – и восходящая точка эклиптики, и расположение планет в секторах гороскопа… Но – почему так трудно понять это по астрологической литературе? Хотя кажется, там – уже не бред...
– А как это было бы при самопересекающихся или вытянутых орбитах...– задумался Герм.– У кого-то – на 6 дневных секторов пришлось бы делить совсем малую часть эклиптики, бывшую в тот момент над горизонтом, а у другого – почти всю. С ночными, правда – наоборот…
– Нет, почему? При виде с самой планеты – и вытянутая эклиптика выглядит на небесной сфере большим кругом,– не согласился Лартаяу.– Другое дело – сверху, перпендикулярно её плоскости. Тут действительно площади секторов будут намного различаться… Хотя верно,– спохватился Лартаяу,– при большом наклоне такой эклиптики к экватору – может быть или почти вся над горизонтом, или – под ним. А при самопересекающейся орбите вовсе – две отдельных системы секторов… А если обитаемая планета – спутник планеты-гиганта, такой, как Тиэлиракс? Представьте… её извилистую – относительно центральной звезды – эклиптику! Даже не знаю, что там считать годом, месяцем, сутками – ведь и планета-гигант обладает своим вращением... А если обращается вокруг звезды в одиночестве, без спутника – нет самого понятия месяца. А это – опять же другие биоритмы. А если… постоянная плотная облачность, как на Эринае,– назвал он единственную более близкую к Эяну, чем Фархелем, планету их системы,– не определено и понятие года...
– И даже – других небесных тел,– добавил Герм.– Разве что – через свой астрал или иные миры смогут узнать о них. А так – даже страшно представить эту их самозамкнутость в своём мире. Хотя какие-то биоритмы должны быть и у них. Во всяком случае – понятия дня и ночи…
– Если – не вечный день при синхронном вращении, когда сутки равны году,– ответил Итагаро.– А на обратной стороне – такая же вечная ночь. И только циркуляция атмосферы и общий парниковый эффект не допускают её полного вымораживания. Но уж там-то – разумным, похоже, придётся труднее всего. И пока другие цивилизации не откроют им истинные масштабы Вселенной – они даже не смогут представить её как реальность...
– Но и какой это будет для них шок,– добавила Фиар.– Крушение всей картины Мироздания, сложившейся издревле...
– И мы так думали применительно к нашему миру,– напомнил Ратона.– Высшие цивилизации опасаются шока при попытке открыть что-то всем нам сразу – и ищут способных воспринять. И те уже сами становятся тайнознающими, посвящёнными – которые не могут сказать это всем...
– Да, так нам казалось,– подтвердил Донот.– Хотя что-то явно не так…
– Конечно, не так!– согласился Талир.– Разве эти «традиционные верования» – сами по себе не шок? Тем более – когда их происхождение приписывается высшему разуму? Не лучше ли прямо объяснить нашему человечеству всё как есть?
– И вот, казалось бы – самый естественный порыв. Открыть всем правду...– задумалась Фиар.– Хотя… откуда известно: что иной разум воспримет как зло, а что – как добро? Вдруг те на самом деле – вовсе не из страха выполняют программу, которая, как кажется другим, подавила их волю? А просто… например, у них – как и у общественных членистых Фархелема! – некое распределение ролей разных особей, но это – уже в разумном обществе? Одни – в основном для продолжения рода, другие – строительства городов, третьи – обороны, четвёртые – добывания корма... Но при этом – никто не универсален, не может заменить другого – и сами их организмы устроены в чём-то по-разному! Жить могут – только сообща, единой колонией… И представьте: что будет, если кто-то захочет даровать им свободу в нашем понимании! А ведь ни из чего не следует, что такие существа не могут достичь высот технического интеллекта!..
– Так… у них и звездолёт – представляет собой такую колонию?– переспросил Герм.– И как и в чём они поймут нас? Тем более – вспомни гипотезу, что наши, фархелемские общественные членистые лишь в плотном мире проявляются как отдельные организмы – а их духовная, энергетическая сущность едина у целой колонии! То есть – как бы множество тел какой-то одной души! Правда – и не более, чем гипотеза, к тому же древняя...
– Даже не знаю, что сказать,– с сомнением начал Ратона.– Хотя в фантастике было всякое: разумные жители морских глубин, искусственных орбитальных городов, цивилизации машин, восставших против людей и заселивших безатмосферные планеты, даже – разумные космические облака. Но такое...
– Да, об иных биоритмах рассуждать проще,– согласился Герм.– А тут – уже иные понятия о самой личности. Даже в сравнении с Иорарой… Тем более – где и биоритмы те же, что у нас...
– Вот именно – один раз уже споткнулись,– ответил Лартаяу.– Вместо контакта – полное взаимное отвращение. И опять – будто одни в каких-то своих пределах... То, что узнали – чуть ли не убило саму мечту о контакте. И даже – как будто понятно, почему это скрывали. Хотя не раскрыть тайну – была бы катастрофа... Но видите – как мы не знали, что может нас смутить в ином разуме! Ну, то есть не нас, каймирцев – фархелемцев вообще. К чему мы были не готовы… А сейчас... Слушайте – нам хоть верится, что мы встретим иной разум? И теперь уже – такой, что нас поймёт?
– Верится ли мне?– задумался Джантар.– Даже не знаю… Когда тут и так уже трудно понять, во что верить...
– А поймёт ли...– так же задумчиво ответил Талир.– Но кто-то сам ведёт нас туда. А тут уж вряд ли только с одной стороны будут чётко определённые индивидуумы, а с другой – части единой колонии... Хотя – что ещё возможно? Например – кремниевая органика...
– А выдыхать такому существу пришлось бы двуокись кремния?– напомнит Минакри.– Которая газообразна лишь при температуре планетных недр? Или опять же, аммиачная органика... Ну, вместо воды – аммиак, а вместо азота тогда – что? Фосфор? А вместо фосфора – мышьяк? Или сера? А вместо серы – что? А главное, кислород для них – смертельный яд! Нет, с такой органикой – на нашу планету даже не сядут. Если она вообще возможна... Хотя придумать можно всякое – но до того ли сейчас...
– Давайте ближе к реальности,– ответил Джантар.– Потому что видел я уж точно не мыслящую плесень, и не колонию узкоспециализированных организмов. А это были люди, удивительно похожие на нас… И пусть даже – с планеты у двойной звезды, или с извилистой эклиптикой, но – люди, существа нашего образа мышления, которые познают и представляют мир так же, как мы. И даже если только внешне похожи на нас, а внутренний план строения, ближе к нашим членистым, щупальцевым или рептилиям, а не плацентарным живородящим – у них явно те же пространственно-временные масштабы восприятия мира, то же его ощущение...
– Будто и здесь, на Фархелеме дети и взрослые, лоруанцы и дмугильцы – существа не одного уровня в этом смысле,– возразил Ратона.– И как – с понятием ценности жизни, достоинства личности? И… вот тут, возможно, и есть главный вопрос... Поймут ли они – что нас беспокоит, когда мы хотим отстоять личную свободу, внутренний мир и программу жизни от посягательств? Вдруг у них нет самого понятия свободы и достоинства личности? Или они вообразят, что мы действительно ищем какого-то тупого блаженства, избавления от неприятных воспоминаний, и так далее в этом роде? И вообще давайте подумаем: что мы скажем им – не мифическим, а реальным?
– Ну, так уже заготовили вопросы,– напомнила Фиар.– Кстати, давайте повторим ещё раз. Проверим, хорошо ли сами помним…
– Так помним же...– не вполне уверенно ответил Джантар, припоминая свой вопрос.– Я как раз хотел спросить о целях, которые ставятся перед разумным существом в разных религиозных учениях. И почему всякий раз оказывается – мы что-то не так поняли. Хотя оно и исходит извне, а не от нас самих...– закончив, Джантар остался смутно не удовлетворён тем, что вспомнил... Но почему? Разве не этот вопрос он сформулировал в том разговоре?
– А хотел спросить: считают ли они нас равными себе?– вспомнил Итагаро.– И именно – в личном достоинстве. Да, и ещё – о расхождении религий в вопросах воздаяния...
– А я – о том, есть ли… или были когда-то у них самих – такие каноны... И вообще: принято ли у них канонизировать знание, преследовать отступников, есть ли жёстко установленные моральные догмы, на которые должен оглядываться каждый в любых изменившихся обстоятельствах...– будто и Ратона усомнился в своём вопросе. Хотя тогда – говорил именно это...
– А я – о ценности личности в их обществе, праве отстаивать свои интересы,– вспомнил Талир.– И – что есть для них сама личность: цель или средство…
– Я – о недобровольной жертве,– продолжил Герм.– И – как они относятся к решениям высших уровней, если те меняют судьбы конкретных личностей…
– Я – о предопределении и его пределах,– продолжил Донот.– И – как оно связано с самой природой времени…
– Ну, а я – о раздробленности нашего человечества и его причинах,– вспомнил Лартаяу.(Хотя что-то смутно насторожило Джантара – ему казалось, в том разговоре Лартаяу назвал другой вопрос. Но какой – Джантар почему-то не помнил...)
– А я – о самой природе зла, проблеме его возникновения во Вселенной,– продолжил Минакри.– И ещё – о взаимоотношении творца, и творения, праве творения на самостоятельность за пределами исходной воли творца, восстание его против этой воли – если она подавляет задатки и внутренние силы творения...
– Ну, мой вопрос, помнится, был скромнее,– напомнила Фиар.– Насколько доступно у них само знание, как построена система обучения, как и в каких направлениях развивается их наука…
– И не бывает ли она у них явной и тайной,– напомнил Талир.– И наверно, тогда уж: не надо ли и у них… выделить из интересующих тебя дел – одно, и ему одному отдать всю жизнь, а остальное, несбывшееся – похоронить,– попытался он дополнить её вопрос.– И есть ли само понятие специальности...
– В смысле – список учебных предметов определён произвольно, а не по интересам ученика или для конкретного дела?– поняла Фиар.– Да, наверно. Хорошее уточнение моего вопроса... А то действительно: теряется время, силы, здоровье, и получается слой не средне образованных специалистов – формально обученных полупрофессионалов... А как с этим – у их? Что ж, во всяком случае – помним наши вопросы…
– Или нет...– вспомнил Джантар.– Я ещё хотел спросить, как у них – с проблемой суда, воздаяния, определения какой-то вины... А то – что же получается, если давать оценку чьим-то поступкам будет некто иного уровня? Откуда ему знать – чего достоин тот, на чьём месте он не был? А существо сходного уровня – само бывает не выше и не мудрее того, над кем поставлено «по должности»… Но – дело в том, что мы, фархелемцы, сейчас как бы и предстаём перед кем-то во всём несовершенстве… И… вдруг нам придётся ставить вопрос так: не судите всех за грехи некоторых, не вмешивайтесь в то, чего не понимаете?
– Подожди...– остановила его Фиар.– Так мы – всё равно собираемся говорить с ними как с мифологическими владыками и судьями? Будто и есть – те древнефархелемские религиозные вожди, божества?
– Точно...– после недолгой паузы подтвердил Итагаро.– Всё равно после этой обработки в интернате – ожидаем предстать перед владыками, чьё верховенство – в том, что ты перед ними всегда неправ. Будто – не то судьи, не то экзаменаторы, а мы перед ними – оправдывающаяся сторона. И даже Фархелем – их собственность, за которую мы отвечаем перед ними. А это же, в конце концов – наша планета, наш мир...
– Правда,– спохватился Джантар.– Думаем, как нам оправдаться за свои недостатки. А не идём с достоинством – как представители мира, который сейчас в опасности...
Собственные слова наполнили сознание горестной, тревожной, но – твёрдой решимостью и уверенностью. В самом деле – как они оказались настроены за долгие месяцы интернатской учёбы, если даже тут, на третий день пути, в разговорах всё прорывались покаянно-оправдательные мотивы, ожидание обвинений с позиций непогрешимого верховенства, и даже – угроз всему, что осталось от их цивилизации? При том, что – и до сих пор не знали, насколько серьёзно происшедшее... А главное: шли туда, к ещё неведомому концу пути, вовсе не обвиняемые или подсудимые – представители своего мира! Пусть и не зная пока, с кем могут встретиться – но в любом случае шли не оправдываться, не просить о милости, а с вопросом: что на caмом деле произошло с их миром, их планетой, в чём причина этого, сколь велик ущерб, а главное – что делать дальше? И положение их было – вовсе не согрешившего подчинённого перед суровым начальством! Они шли говорить с кем-то от имени своего мира – как разумные с разумными, равные с равными…
– Да и те здесь – наверняка по просьбе самих горных жрецов,– предположила Фиар.– И именно – чтобы помочь нашему миру...
– Или скорее – сами предложи им помощь,– ответил Итагаро.– А то не представляю, как наши горные жрецы могли послать им зов. Или – тут уже... общая угроза,– после мгновенной, но особенно тревожной паузы добавил Итагаро.– Как нам, так и им...
– Думаешь... и такое возможно?– разнёсся голос Фиар над притихшей тропинкой – которая (как вдруг понял Джантар по заметно посветлевшему небу в просветах редеющего леса) выходила в долину или котловину, где лес сменялся горным разнотравьем.– Но что это тогда может быть?
– Не знаю, только предположил,– Итагаро, казалось, ещё больше встревожили собственные слова.– Хотя правда – о чём это я...
– А если всё же спросят: почему вы так привязаны к плотному миру, если потом все равно вернётесь в иные?– предположил Минакри.– Что ответим тогда?
– Спросим – а разве могут быть эти миры один без другого? И откуда следует – что в нашем мире недостижима никакая гармония, возможно лишь страдание?– не задумываясь, ответил Лартаяу.– И почему нам так упорно внушают: здесь – тяготы, там – блаженство, здесь – грехи и произвол, там – высшая справедливость? И мы должны не устроить этот мир к лучшему – а бросить, сбежать отсюда?
– А... вот же – самый главный вопрос, к которому сводятся все остальные, заготовленные нами!– воскликнула Фиар.– Вот то, с чем мы фактически идём к ним! Почему должны думать – что здесь всё обречено, и кто-то имеет право осудить и разрушить это в своих высших интересах? И тогда уж, опять-таки – в чьих? Кто считает себя вправе решить всё за нас, людей этого мира? И почему это обставляется так, будто кто-то постиг нечто высшее, достиг идеала практически во всём – хозяйстве, судоустройстве, образовании? Что где-то есть идеальные общины, сообщества, цивилизации, миры – а нас, непокорных, надо привести к этому силой? Заставить отказаться от мяса, денег, техники, перевести в иную форму существования, переселить в иные миры, а не пойдём добровольно – сокрушить тут всё, чтобы негде было оставаться, и поневоле потянулись туда?
Звонкая тишина повисла над всё более светлеющей, выходящей на редколесье тропинкой. Казалось, как-то сразу затихли все звуки леса – лишь слабый ветерок едва шевелил листву кустарника…
– А наше собственное мнение – ничего не значит и не стоит?– продолжала Фиар.– И если не признаём идеалом, например, полное обобществление личного имущества – то есть получается, и компьютеров, видеозаписей семейной хроники, тетрадей с записями лично для себя – так тоже смертный грех, за который нас надо покарать? Правда, там везде речь – только о мотыгах, лопатах, ездовых и вьючных животных – чего, кстати, наша культура и не знала, издревле был механический транспорт... А мясных животных – что, просто выпустить в дикую природу, на съедение хищникам? Они же специально, тоже издревле, выведены не для того, чтобы на равных конкурировать в дикой природе! Или опять же образование?: почему как идеал – почти рабская зависимость от учителя, зубрёжка колоссальных объёмов информации наизусть без осмысления, и членство в тайной иерархии со страхом разглашения чего-то? И кто это везде и всюду «лучше нас знает» такое – угрожая за ослушание гибелью всего нашего мира? А тут – уже точно не сказки и не легенды. Имеем дело с кем-то конкретным...
– Верно замечено,– согласился Итагаро.– Везде как идеал – предлагается что-то частное, сомнительное, малоприемлемое, а цена ошибки – судьба мира? И вот – что-то происходит в реальности… После того, как кто-то тысячелетиями играл в умах людей судьбой Мироздания, имеющего космическую протяжённость – именно на таких вопросах! Будто и тут кто-то бьётся у кого-то на крючке, обосновывая как идеал… хотя – почему именно это? Разве нельзя иметь компьютер, видеокамеру, наконец, дом – и быть высоконравственным разумным? Так почему вместо этого – рекомендуется жить примитивной общиной, ведущей первобытное хозяйство?..
«Но... что с нами?– внезапно подумал Джантар.– Почему вдруг говорим об этом?»
– И с образованием – тоже,– продолжал Итагаро.– Почему и наша старая жреческая школа со свободным доступом учеников к литературе, и современный институт – что-то нравственно низшее, а их мистериальные посвящения на каждой новой ступени и строжайшая иерархия – идеал? Хотя тут же – и ученик представлен как ничего не знающий, не имеющий, униженно молящий о милости? И отношения с кем-то высшим – описаны как примитивное попрошайничество и вымогательство? Он должен идти на поклон к тому, кто его не любит, не уважает, презирает всё, что имеет для него смысл – и вообще может в любой момент, просто под настроение, разрушить что угодно в неограниченных масштабах! Не помочь по доброй воле, не открыть какие-то истины – а покарать, отомстить непонятно за что, ударить в слабое место, заставить ощутить свою ничтожность… И... где-то там тысячелетиями не знали, что тут людей заставляют верить в такое?
– Подожди,– остановил его Герм.– Я, кажется, что-то чувствую... Но не могу понять – что...
– И я...– насторожилась Фиар.– И почему-то вспоминается – как мне пришлось гипнотизировать учителей, чтобы не попасть в интернат. И драка в школе – после которой впервые проявились мои способности…. Действительно страшная, как на настоящей войне. Несколько учениц 12-й группы под влиянием наркотика вообразили себя не помню кем... А я – рядом, в крохотной нише в стене, где и не спрятаться. Чудом не заметили...
– А я вдруг вспомнил: у нас в школе – имею в виду, ещё в Тарнале – одному мальчику в перерыве между занятиями... пригвоздили ножом ладонь к крышке парты,– с дрожью в голосе признался Герм.– Ни с того ни с сего. Так что и ношением оружия в школу – не всё просто. Одни и так носят, а другим «не положено»… И потом, как ни в чём не бывало – заставили продолжать обычные занятия. И я, уже не помню где и почему, употребил в письменном задании слово «параллакс» – а учитель, представляете, не зная астрономических терминов, подумал – нецензурное слово, побежал к директору со скандалом...
– У меня была такая же история со словом «гемолимфа»,– вспомнил Лартаяу.– Тоже – пришлось перед всей труппой чуть ли не каяться, что – не ругательство, а название внутренней среды организма членистых. И пришёл домой в таком состоянии – что зачем-то выбросил из окна подушку… А мы жили ещё не в своём доме на окраине Амариоли – в центре города, на шестом этаже. Подушка чудом не порвалась – а то остатки было бы не собрать…
– И мне что-то хочется вспомнить… случаи, когда я был несправедлив, кого-то обидел,– сказал Талир.– И ничего такого не вспоминается – а вот хочется...
– И мне...– удивлённо призналась Фиар.– Вдруг я бывала неправа с этим своим гипнозом...
– Зато мне есть что вспомнить,– неожиданно резко заговорил Итагаро.– Все эти взрывы, пожары, обломки стен, смятые машины, кровь, развороченные тела… Потому что – должен был жить с этим подонком из военной прокуратуры там, где он… Просто сходство имени подвело... Настоящий отец скрывался в Шемтурси от ложных обвинений, вот и нашли замену с тем же именем – не знаю, зачем надо было, кто так решил... А в армии постоянно – несчастные случаи, кто-то по-дурацки гибнет. Себя ничуть не жалеют, сами как люди – слабые, то и дело срываются… И мало, что я с ранних лет видел эти ужасы и расследования – из-за постоянных скандалов хотелось бежать из дома. Не знаю, куда – просто бежать. Даже от матери… Поймите правильно – иногда уже не выдерживал. Совсем один уходил из дома куда-то в лес или тундру, разводил костёр из сухой травы, сидел и думал: долго ли продержусь там один, если что... Особенно – после случая, когда однажды среди ночи зажёг трубчатый светильник... Знаете, есть в армии такие химические источники света: как в той нашей взрывчатке – две камеры с перегородкой, заполнены разными составами. И когда трубку сгибаешь – перегородка переламывается, смешиваются – и за счёт реакции между ними трубка какое-то время даёт свет. И вот я только зажёг светильник, сел читать книгу по полупроводниковой технике – в своей комнате, никому не мешая – а он вдруг взбесился, ворвался и потребовал, чтобы я ложился спать. А реакцию, если началась, уже не остановишь – и свет от трубки так и пропадёт зря? А ему что – надо сорвать на мне настроение, показать власть надо мной… А я, думаете, знал, что эти трубки дома имелись вообще незаконно – ведь просто так, в быту, их использовать не разрешается? Вот и сказал так громко – что он уже перепугался, как бы не услышали соседи. Правда, и книгу сразу отобрал – так что больше я её не видел, а в тот раз дочитывал под одеялом что-то другое – и то в каком настроении... А – эти пьяные забавы с детьми, и не так уж редко – с чужими? Я же говорю – всё вымещают на детях. И потом в этих гарнизонных школах кто-то стоит весь урок, не может сесть – после побоев, или всадили из воздушного ружья заряд соли в мышцы бёдер, кто-то раздевается перед спортивным занятием – и тоже в полосах от розги или в волдырях, если заставили пройти через ядовитую траву… Да, кстати, Лартаяу – помнишь газетную вырезку, которую читали те наркоманы? Taк явно и есть – из армейского семейного быта! Я все годы не хотел рассказывать. Просто слов не находил – о таком… Он же и сам как-то, пока я спал – намазал мне ноги клейким составом, чтобы не ходил «где попало», мог – только по асфальту! А то приклеится ветка или камешек – и как вообще ходить? Представляете его логику? А этот клей тоже – что-то особое, военного назначения. Держится долго – и всё такой же клейкий, и оставляет следы, и от асфальта – ногу отдирать с трудом, и на работу к матери не пойдёшь – там пол гладкий, из пластика, от шагов – оглушительный треск. И обувь не наденешь – прихватит намертво. И – сколько я так ходил... Боялся даже: пойдёт какая-то реакция клея с кожей – и что тогда? Кто знает эти армейские тайны – что заготовили против врагов, каково оно действия... А. сейчас кажется – был бы тогда старше, взял бы что-то потяжелее и покрепче – и ответил ему на всё... И зачем им в этих гарнизонах жёны и дети? Пусть бы жили отдельно от всех, перегрызая один другому глотки...– Итагаро умолк, переводя дыхание.– А сейчас, знаете – даже представил, как какая-то боевая техника так и производит их на свет без участия женщин: взрослыми и в форме… Да... так ли уж несправедливо получилось с ними сейчас? Когда это зверьё в человеческом облике валяется повсюду в своей форме со штанами, полными… того, чего стоят...
– И я вспоминаю – как остался один, без прадеда,– признался Ратона.– Поехали вдвоём в пустыню, проверить мои способности на водоносных горизонтах, а как возвращались, в соседнем купе – ограбление. Ему стало плохо, меня тоже сняли с поезда – как был, с той электризующейся постелью – повели через вокзал по грязному мокрому полу, как задержанного беспризорника... И там, на вокзале чужого города, в изоляторе медпункта – хорошо хоть, в детприёмник не решились сдать из-за аллергии – ждал, что приедет бабушка. А сообщили почему-то – третьей жене отца, она приехала и повезла меня в Арахаге... 37-й год, правда, встречал там с надеждой – думал, всё равно уже разводятся, приют расформируют, я наконец поеду к бабушке... А сперва повезли – в тот второй приют, в Милирао – и помните, что там было...
– Нет, мальчики, подождите...– встревожилась Фиар.– Почему мы стали говорить о таком? Почему вспоминаем это?
– И то верно...– словно очнувшись, понял Талир.– Будто кто-то роется в памяти – и что-то тянет оттуда! Но – не то, что нужно сейчас!
– И не что попало – именно неприятное!– добавил Герм.– Но – зачем так препарировать наши воспоминания? И кто это делает?
– Или ему кажется, так он нас лучше поймёт,– предположил Ратона.
– А я в этом не уверен,– ответил Герм.– И – как доверять тому, кто роется в чужой памяти? И что хочет оттуда добыть?.. А давайте просто вспоминать из школьной программы!– вдруг предложил Герм.– Угол 1 равен углу 2, если угол 3 ещё как-то с чем-то связан… Или начнём производить в уме бессмысленные вычисления! Не объяснят толком, что им нужно – получат длинные ряды цифр...
– Мальчики, но может быть, так нельзя?– возразила Фиар.– Вдруг у них так принято начинать контакт? И это для них вообще – единственный способ достичь взаимопонимания?
– Но способны же они в принципе изъясняться словами?– переспросил Герм.– Или, думаешь – могут только эмоциями и образами?
– Но тогда это – уже не звездолётчики технических цивилизаций дальних миров,– ответил Джантар.– Разве что – копируют такую цивилизацию магически, интуитивно, пользуясь материей уплотнённого астрала…
– А вот на эти мысли – совсем никакого ответа,– сказал Минакри.– И тоже – почему?
– Странно,– согласился Талир.– А могли бы ответить – пусть эмоциями – если бы хотели. Значит, не хотят...
– Или мы уже сумели подсознательно закрыться от них,– предположил Минакри.– Но это пока, днём – а что во сне... Хотя идти ещё ночь – на сон остаётся вторая половина дня. И не заставишь себя – во сне тоже думать о каком-то абсурде. Например – чему равен объём унитаза, помоями из которого постился монах, пропорциональный собственной рясе… Да и какое впечатление можно произвести такими подсознательными блоками – на настоящих звездолётчиков или людей из будущего?
– Значит, этим вечером – не спать всем одновременно,– ответил Талир.– Кому-то – бодрствуя, следить за состоянием остальных. Правда, я и на краю диапазона не всегда слышу вас… Герм, а ты можешь сразу отличить на просвет, если что-то неладно?
– Даже не знаю,– ответил Герм.– Если бы у нас там был атлас изменений ауры при подобных состояниях... Обычный анатомический – и то не дали... Разве что могу предложить подсознательную установку: реагировать на мудрость – а не глумление, искренний интерес – а не испытания с двойным дном, серьёзное участие в судьбе нашего мира – а не игры вокруг него...
– Но сейчас – опять что-то как тянет исповедаться, пройти духовное очищение перед контактом,– вновь признался Лартаяу.– Или хотя бы – что-то вспомнить...
– Вот именно... А вдруг – мы интересуем их как личности?– неожиданно спросил Талир.– Где хотим работать, чем увлекаемся, какие проблемы решать? А я так и не успел сделать выбор – между археологией, палеонтологией, физиологией... Хотя мог ли представить – что сейчас, во времена компьютерной томографии, в мединститутах на лабораторных занятиях будут резать живых червей? Изучать биологию не живого неповреждённого организма – вскрытого располосованного полутрупа? А это – уже не то, что есть мясо животного, специально затем и предназначенного...
– И я как-то раньше не думала,– призналась Фиар.– Имею в виду – через что пропускают студентов в институтах. А не пройдёшь – не станешь врачом, останешься экстрасенсом без диплома...
– А как казалось, ещё немного – и начнут отбирать первых космолётчиков?..– дрогнувшим голосом напомнил Лартаяу.– Я в 9 лет уже думал, куда подавать заявление...
– Внеатмосферная астрономия, поиски планет у других звёзд,– так же печально согласился Герм.– А теперь – объясняй людям «оттуда», почему всё это сорвалось?
– Думали, скоро будем обследовать Майрен и Эринай в поисках органической жизни,– добавил Лартаяу.– А получили – оглушение первобытностью... Дрова, канавы, погрузка камней, досок, ремонт школы своими силами, вражда явных и тайных банд... А что фактически пересидели в интернате – когда учеников в школах и прямо на улицах хватали, секли в общем ни за что? А чем они занимались в тех же школах...
– А я когда-то думал: ученик 12-й группы – уже готов участвовать в экспериментах по компьютерному моделированию памяти, обнаружению новых элементарных частиц,– вспомнил Итагаро.– А там – походы с военной дисциплиной, «трудовые отработки», какие-то странные массовые церемонии, постановки на темы чужого деревенского прошлого… И нам, каймирцам, просто дико разыгрывать такое на уроке в школе, да ещё – как учебное задание, за которое ставится оценка? Нам непонятны эти проблемы чужой нищеты, неустроенности, неспособности цивилизованно и сообща вести дела! Вооружённые переделы пашен, огородов, наследства, и об этом – целая литература! А вы тут, в школьном спектакле – извольте изображать бедных, притесняемых богатыми, выжимать из себя нелепые страсти там, где можно элементарно договориться! Будто у нас в современности нет проблем, которые нам ближе, понятнее, которые нас волнуют...
– Но программа по лоруанской литературе – почти вся на такие темы,– согласился Ратона.– Всё – старое и чужое. А человек, не понятый обществом – будто не проблема. Человек, которого боятся, отворачиваются из-за его необычности – будто не проблема. И поиск тех же микрочастиц, первооснов Мироздания, объяснение той же биолокации – менее интересны, чем конфликт звероподобных неграмотных людей? Которых различает лишь, что один богат, а другой беден, у одного в подчинении – целая свора, а другой – тиран только в своей семье! А ты выжимай из себя ненависть к тому и сострадание к этому – несмотря на то, как лично по тебе уже прошёлся такой «бедный»...
– И где уж тут орбитальные и подводные города – или хотя бы научные станции?– добавил Талир.– Прошлое – буквально душит современность Мыслить можно – лишь теми категориями, решать – те проблемы. А своё, подавленное, носить в себе – без исхода, без решения...
– И мы опять кому-то или чему-то поддаёмся!– спохватился Донот.– Ну, сами подумайте – что заставляет нас говорить всё это?
– Предстоящий контакт,– ответил Минакри.– И я думаю – что получается с этим резанием червей в мединститутах? И в общем – с открытой институтской и тайной жреческой наукой? Правда, у нас жреческая – и не была столь тайной, как в других культурах...
– Нет, а это...– с возрастающей тревогой не дал ему договорить Джантар.– Думаете… кто-то таким образом хочет лучше понять нас самих и нашу культуру?
– И правда – опять... Но тогда и закрываться от этого нельзя – наоборот... Хотя...– Итагаро, шедший с Лартаяу впереди остальных, остановился и замер в каком-то полушаге, едва отогнув нависшие над тропинкой ветви куста ягодного папоротника – за которым, как показалось Джантару, она круто перегибалась вниз, и на большом протяжении над долиной или впадиной сквозь поредевший кустарник виднелось голубое небо.
– А что там?– спросила Фиар, подходя следом.– Да, действительно...
И Джантар – подойдя к остановившимся в недоумении остальным, увидел сквозь редеющий лес на склоне крутого спуска уже как-то неровно, извилисто, словно с камня на камень сбегающую вниз тропинку – которая затем терялась где-то внизу, зато по ближнему краю широкого ущелья тянулась чёрная лента автодороги. Впрочем, он не сразу и понял, что это – в первый момент из-за странного сходства по цвету с рекой на Западном континенте в той записи ему показалось, что и здесь он увидел иссиня-чёрную поверхность воды… Противоположный же склон – был с трудом различим за кустами и деревьями, обрамлявшими самый выход к спуску и уступ слева от него – но, насколько видно, казался снова поросшим густым тёмно-зелёным горным лесом…
– А что делать – как-то спустимся...– начал Итагаро, осторожно ступая на крутой уклон тропинки.
Джантар, немного поколебавшись, но увидев, что Итагаро спускается уверенно, последовал за ним. Здесь уже на тропинке совсем не было травы, и сухая почва мягко крошилась, тонкими струйками осыпаясь из-под ног. Однако спуск был долгим и крутым – и все пока шли молча, то и дело притормаживая и даже хватаясь руками за ветки на самых опасных поворотах…
– И всё-таки – где они бывают, когда творится зло,– вдруг снова заговорил Итагаро.– Я имею в виду – высшие существа... И нам только говорят: человек свободен в выборе – но за его выбор с него же спросится. Например: с ученика младшей группы, в отчаянии схватившегося за нож – как со взрослого убийцы...
– Итагаро, о чём ты?– снова забеспокоилась Фиар.– Что... опять?
– Возможно,– согласился Итагаро, не забывая внимательно смотреть себе под ноги. Джантар, спускавшийся следом, вспомнил о ящиках с продовольствием и обеспокоенно взглянул назад – но Донот и Ратона как будто без проблем спускались по тропинке с одним, уже полупустым, а следом Минакри и Талир так же несли второй.– И всё-таки...– продолжал тем временем Итагаро.– Если человек в большинстве случаев не понимает, за что ему воздаётся – а воздаяние непонятно за что может скорее ожесточить, чем сделать лучше и совершеннее... В чём тут высшая справедливость?
– А дорога, куда спускаемся...– вдруг сообразил Джантар.– Её же не было в видении со стрелкой…
– Или действительно кто-то очень ловко играет на наших сомнениях...– продолжал Итагаро, будто не слыша его, и только не забывая отводить ветки в стороны.– Люди, мол, знают, что грешить нельзя – а не грешить не могут, такова их природа, устроенная вопреки высшим законам – но и снисхождения им за это не будет... Хотя откуда известно, что именно эти законы – высшие? Кто и как это решил? А с другой стороны – все эти гарнизонные подонки, аварии, записки с угрозами целой семье... Что тут считать справедливым воздаянием за что?
– И вновь мы – всё о том же,– напомнила Фиар.– Но почему? Что заставляет вспоминать это?
– Верно,– Итагаро удивлённо оглянулся, стоя уже в самом низу, у выхода с тропинки на асфальт.– Что же это такое...
– А дорога в самом деле – поперёк нашего пути,– сказал Лартаяу, спускаясь следом.– И что дальше? Джантар, как было на стрелке?
– Прямо вперёд...– со всё возрастающим недоумением ответил Джантар.– Никаких пересечений до самого конца... Действительно – как же это?
– И продолжения тропинки по ту сторону не видно,– добавил Лартаяу, пройдя чуть из-под полога ветвей к самой обочине дороги.– Сплошные заросли... А по краю – даже какой-то земляной вал... Куда нас завели?– Лартаяу недоуменно оглянулся.– Джантар, если бы ты мог прямо сейчас...
– Попробую…– ответил Джантар, упёршись рукой в шершавый, в косых чешуйчатых квадратах размером с ладонь, ствол ближайшего дерева, и закрыл глаза. Но в его сознании было странно пусто – кажется, как никогда раньше. Мелькали обрывки совсем неясных образов, фосфены, пятна света, пробивавшегося сквозь веки от колыхания листвы деревьев в слабом долинном  ветерке – и всё...
– Или теперь уже – просто по сторонам горизонта?– неуверенно предположил Итагаро.
– Но... мы до сих пор на северо-восток и шли...– ответил Джантар.
– Значит, должно быть продолжение тропинки,– уже увереннее заключили Лартаяу.– Просто за валом не видно. Тем более, тот склон – пологий. Пойдём туда? Всё равно вокруг – никого...
– А асфальт, должно быть, горячий,– сказал Герм.– Видите, какая чёрная поверхность? Даже воздух струится. И через это – идти...
– Горячий…– подтвердил Лартаяу, ступив на дорогу и сделав несколько шагов.– Стоять, правда, трудно – но идти можно. А вот – как перебраться через вал, и где дальше тропинка… Или нет... Справа, я смотрю – ответвление от дороги!– воскликнул Лартаяу, глядя куда-то в сторону.– И как раз в нужном направлении! Отсюда – направо, а там – налево!
– Но на стрелке ничего подобного не было,– ответил Джантар, выходя на действительно очень горячий и даже липкий от жары (будто специально к рассказу Итагаро о том случае – вдруг подумалось ему) асфальт дороги.– И что за покрытие…– всё с большим беспокойством продолжал Джантар, следя за рукой Лартаяу. Долина по обе стороны тянулась почти до горизонта, лишь там постепенно теряясь в зарослях деревьев – и по всей её длине шла прямая, серовато-чёрная с какими-то смоляными блёстками, лента дороги. И лишь в одном месте, ещё сравнительно далеко, виднелся поворот налево, примерно в прежнем направлении их пути. Это было начало какой-то боковой дороги, врезанной в противоположный склон долины и ведущей куда-то дальше вверх – хотя склон там заметно понижался…
– Другого пути всё равно нет...– ещё более неуверенно сказал Итагаро, тоже ступая на асфальт.– А с этой стороны – дальше нет и обочины. И асфальт липкий… Правда, не так, как тот клей. Кстати же я его вспомнил…
– Зато – полоска тени от деревьев,– ответил Лартаяу.– Правда, совсем узкая, и то – пока тень не уйдёт с дороги. Так что пойдём быстрее…
Джантар наконец сообразил вернуться с раскалённого асфальта в тень под деревьями – и неожиданно для себя оказался во главе всей процессии. Остальные двинулись следом – в тени на самом краю дороги, где асфальт ещё сохранял прохладу и не казался липким на ощупь. Только Лартаяу почему-то продолжал идти по накалённой середине дороги в стороне от остальных…
– Лартаяу, ты действительно можешь там идти?– спросила Фиар.
– А почему нет?– ответил Лартаяу.– Ходили же как-то – по городу, и на прогулки во дворе интерната. Я даже замечал – мне бывает странно приятно идти по такой холодной или горячей поверхности, что кажется, сам едва могу выдержать,– вдруг признался Лартаяу.– А отводить ветки руками – так тоже...
– Но мы не можем позволить себе лишний риск...– начала Фиар.
– И всё-таки я тоже пойду там,– сказал Минакри, переходя из узкой неровной тени на асфальт.– Тем более – это и не угли. Хотя верно – асфальт какой-то липкий,– добавил он через несколько шагов.
– Так и вопрос – чем покрыт асфальт?– ответил Итагаро.– Ведь тоже – дорога к военному объекту. По крайней мере – бывшая. А вы так просто идёте по ней…
– Но тут уже нас в этих знаках ни о чём не предупредили,– неуверенно предположил Лартаяу.– И вы идёте по той же дороге – только в тени…
«И правда...– мысленно согласился Джантар.– Не предупредили... И стрелка дальше шла прямо. А мы – вместо того, чтобы искать продолжение тропинки – пошли в сторону...»
Он прислушался – и вновь ощутил лишь странную пустоту. Не было страха, беспокойства – но и прежней уверенности… Если их куда-то вели, и это так важно, как они думали – неужели не должны были предупредить и об этой шоссейной дороге, как предупредили о той, рельсовой? И – не указали бы сразу, как дальнейшее продолжение пути, этот поворот налево? А то, к примеру – откуда ведущий их некто мог знать, что они не станут взбираться на крутой, поросший густым колючим кустарником вал, пытаясь отыскать за ним продолжение тропинки?..
«Если ведут...– мысленно повторил Джантар.– А... если нет?»
…И, помнится, так же сомневались они год назад – на пути в Арахаге, и в самом телецентре… И сейчас – до сих пор не знали, что это было: чей-то продуманный, тщательно разработанный план – или цепь удивительным образом совпавших случайностей, породивших в итоге некое подобие плана? Но такое чудо вряд ли возможно дважды... И значит – тут тем более могла оказаться лишь странная случайность, по недоразумению принятая как знак свыше. Даже если срабатывание сигнализации на скале за деревьями – вторая такая случайность...
Или пусть – не случайность. Всего-навсего… очередной пример его, Джантара, ясновидения: стрелка, указавшая, как они пойдут дальше – сами, по собственной инициативе, без чьего бы то ни было плана, принимая и в дальнейшем лишь собственные мгновенные сновидения на почве подсознательных ожиданий за некие знаки!..
И – снова одни, без помощи и поддержки… Но теперь уже – в битве за судьбы всего их мира... Через год после того – как, так же положившись на чей-то наверняка мифический план, знаки, предчувствия – уже раскрыли тайну… Которая, как верно сказал Лартаяу – буквально убила во всём их человечестве надежды на контакт, мечты о нём! Пусть и вернув одну цель, одну веру – в свои силы и способности – при этом убила другую. А какое они имели на это право? Разве их дело – решать за всех такое?..
Вот именно... А сами – как-то и не задумывались над такими последствиями своего поступка. Хотя конечно – тогда ими двигала естественная любознательность, стремление понять происходящее, помочь своему человечеству не зайти в тупик – но что в итоге? Вековая, тысячелетняя мечта их же человечества – словно вываляна в грязи, изгажена этой баней-туалетом, унижена оскорбительной примитивностью и прагматичностью самой иорарианской культуры – в которой не нашлось ничего интересного для их цивилизации, как-то обогащающего её?..
Волна странного тягостного чувства нахлынула на Джантара. Не просто страх, не просто вина – что-то большее. И казалось – совсем уже не оставлявшее выхода, надежды, оправдания... Но почему? Ведь, с другой стороны – что было бы теперь, не раскрой они тайну? И всё же в сознании словно разрасталось убеждение – что они фактически извратили путь своей цивилизации. Они, девять самоуверенных подростков, вообразивших, что подобное им дозволено. И... вот зачем кто-то повёл их по стрелке – чтобы спросить за содеянное! Кто-то, возможно – поистине воплощающий высшую справедливость как этого, так и других миров...
Нет, но – по какому праву? И где был сам тот кто-то – когда власти этого мира говорили всем, что надвигается кризис, заканчивается ресурсы, стремительно глупеют сами люди – и даже познание мира выходит на принципиальные пределы? Чем и кому помогли те, высшие, что сами были готовы спасти? А тут вдруг – явились с каким-то судом, спросом за то, что уже свершилось?..
Или… опять – просто атака низшего астрала? Джантар, подумав об этом, даже встряхнул головой, будто отгоняя наваждение – и едва не задел лицом ветку, которую сразу не заметил...
Да, надо идти осторожнее... Хотя... они же действительно сделали это! Открыли своему человечеству тайну, не имея морального права…
Нет – а если бы не открыли? На что пошли бы власти всех стран их мира, кроме одной – во имя сохранения тайны? И к каким последствиям это могло привести?..
Или... суть главных, коренных проблем их цивилизации – вовсе не в этом? Зря они придали записи об Иораре такое значение?..
Да и – не сами же пошли в то подземелье. Их явно повела туда какая-то мистическая сила… И теперь у них – чувство страшной вины перед всем своим человечеством, а та мистическая сила – как бы и ни при чём?
И – по какому праву кто-то ведёт их на суд или допрос? После всего, что случилось, после трупов на улицах – и ужаса тех, кто остался, решивших, что действительно гибнет мир? И тоже – где были сами завлёкшие их сюда ложным знамением?
Нет, но… что теперь? Когда они – уже здесь, в горах, так далеко от цивилизации? По-прежнему идти, куда их ведут – и надеяться на мудрость и снисхождение? Что те – всё же сумеют отличить добросовестную слабость или ошибки от сознательного злодеяния? Как будто они, великие и мудрые – не могли отличить и так, не заставляя проделать такой путь...
А если и идти – то, как и говорили, не просителями или подсудимыми. Достойно – и со всеми заготовленными прежде вопросами. И eщё – с новым, только что пришедшим на ум Джантару… Зачем те – зная, как сейчас нужны в Тисаюме их знания, способности, убеждённость в борьбе со злом – вместо этого воспользовались их доверчивостью и мистической путаницей в умах, заставив пройти такой путь куда-то в самое сердце гор, и ничего даже толком не объясняя по дороге, давая лишь смутные отрывочные знаки? И это – когда сами они не могли не испытывать тревоги за судьбу своего мира, человечества – но и не могли понять, что происходит, нужна была надежда, совет, поддержка? Когда – просто подло и чудовищно играть в какие-то суды, посвящения, испытания, когда не до этой околомистической мишуры?..
Нет... Снова – что-то не то. Будто кто-то сознательно внушал нелепые, несправедливые ожидания – толкая к ответу злом на добро...
…Джантар, словно очнувшись от этого шквала мыслей, увидел идущих рядом Минакри и Лартаяу – и вновь ощутил под ногами неожиданно горячий асфальт. Ах да – последние остатки тени ушли с дороги, теперь вся она была освещена жаркими лучами Эяна, успев стремительно нагреться даже в бывшей течи... Но и – едва обернувшись посмотреть, не отстали ли остальные, Джантар вдруг понял, что снова борется с чем-то ужасным в своей душе. Что-то рвалось извне в его сознание, подавляло волю, угрожая сломить её – хотя мгновениями само казалось лишь чудовищным порождением бреда… А главное – что могли сейчас они сами? Что зависело от них, чем могли помочь хотя бы друг другу? Девять подростков, пусть с необычными способностями – здесь, в горах, в отрыве от цивилизации – когда что-то непередаваемо огромное, грозное и страшное, возможно, уже захватило мир? A кто-то – кому по непонятной причине доверились с самого начала – вёл их через горы с какой-то целью, завлекая труднопонятными знаками?
Совсем уж страшная догадка мелькнула в сознании Джантара...
А... если они сами же – и впустили в свой мир зло, которое угрожало ему? Сами, своими действиями – ещё тогда, в прошлом году? Или – самоуверенными надеждами узнать некую тайну своего мира? Возможно… даже совершив для этого какой-то иллюзорный подвиг? И именно это – уже с самого начала влекло их ко злу, к разрушению?..
Нет – а те? Где были сами высшие существа, которые знают всё наперёд? Почему не остановили их, не предупредили заранее? И даже сейчас их собственной мудрости хватает лишь на то, чтобы обвинять и судить кого-то уже по итогам свершившегося?..
Или... тут – уже что-то такое, перед чем бессильны и они? Но тем более: какой спрос с тех, кто сами – только люди, пусть не совсем обычные? В чём их вина, за что расплачиваться? За то, чего не предусмотрели те, высшие? И в чём какая-то роль самих высших существ? Сперва оставаясь в глубоком тылу битвы – затем, уже по её итогам, сорвать гнев на слабых, на тех, кто не были подготовлены, просто чего-то не знали?
Ho – можно ли сейчас так рассуждать? Ведь сама битва – реальна! И в ней нельзя позволить себе слабость... Но – и нельзя корчить из себя сильного, бесстрастно наблюдая за метаниями слабых! Тем более – с нескрываемой готовностью покарать кого-то потом, когда всё закончится? Будто самим – уже заранее известен исход битвы! Битвы за судьбу их мира...
Или... так и есть? Всё – как в канонах, по которым ещё от начала мира определена сторона, грядущая победить в этой битве? И значит, весь их путь, усилия – как и усилия всего их человечества в попытках решить что-то своим умом и волей – напрасны и бессмысленны? И сейчас в их мир действительно пришел кто-то такой, кому никто ничем не в силах противостоять? И даже… бывшие покровителя, которые привели их сюда этими знаками – теперь фактически враги у него на службе?
И... как же – они сами? Не будут бороться, сопротивляться? Просто сдадутся на милость того, кто захватил их мир? Но разве не долг разумного существа – отстаивать свою правду до последнего?
Хотя... вот именно – до какого «последнего»? И – до каких пределов простирается мощь зла, вторгшегося в их мир? И… что оно способно сделать с человеческой душой, не покорившейся ему? А тут – и образы ада из всех канонов… Но... и то – хоть какое-то существование, какая-то надежда! А если... действительно не будет даже и такого? То есть – вообще ничего?
Охваченный совсем уже невыразимым, не испытанным прежде ужасом, Джантар обернулся посмотреть, где остальные, идут ли по-прежнему за ним – и тут же налетевший откуда-то порыв ветра едва не сбил его с ног, и он увидел, что вокруг мечется какая-то серая мгла…
Но – как же это? Ведь только что был – жаркий и безветренный летний день…
Однако новый порыв ледяного ветра едва не бросил его на Герма, шедшего следом – остальных же он вовсе едва увидел. Летнего дня как не бывало – повсюду вокруг, скрывая их силуэты, кружилась пурга...
– Герм, давай возьмёмся за руки,– едва узнав свой голос, с трудом произнёс Джантар.– Все вместе, цепочкой. Чтобы не потеряться... И пусть они видят, что мы не разобщены, мы – едины...
– Джантар, о чём ты?– голос Герма тоже показался Джантару как чужим.– То есть... что это? Где мы?
– Мальчики, правильно,– прошептала Фиар где-то сзади.– Надо держаться вместе... Не поддавайтесь им...
А в воздухе – уже заметно похолодало. И асфальт, как вдруг понял Джантар, был не жарким – холодным... И листья на деревьях над обочиной дороги – словно исчезли, унесённые снежной круговертью. И Джантар, всё продолжая механически двигаться вперёд – задевал головой и плечами лишь жёсткие упругие голые ветки…
– Ну, что же вы?– донёсся сквозь вой ветра отчаянный крик Лартаяу.– Не дайте захватить себя всему этому! Надо сопротивляться!
«Не допущенный к тайне – не дойдёт...– всплыла в памяти Джантара строка из какого-то «священного» текста.– Пурга, половодье, смерч или ураган унесёт его – а вокруг будет ясный и тихий день, и никто не поймёт, что это было... А допущенный войдёт под сокровенные своды – и тайное знание откроется ему...»
«А... вдруг и вправду – только игра или испытание? Ведь что им – даже если мир в опасности... Для них всё – игра...»
– Держитесь...– едва ли не через силу прошептал он.– Не верьте… Всё это – только иллюзия... Они опять испытывают нас...
Его голос потонул в вое ветра. И, едва Джантар, с усилием приподняв голову, успел бросить взгляд вверх, в серое, заполненное снежным вихрем небо – как оно раскололось, разверзлось – и что-то огромное, чёрное и. страшное ринулось оттуда прямо на них. И ещё мгновение – эта глухая, пустая чернота скрыла собой и поглотила всё...