Всё в духе обрести

      Люди должны стремиться к внутреннему миру, но они должны принимать участие в жизни. Можно найти в лучших Заветах, что и в битве можно хранить спокойствие. В прекрасных образах преподано, как среди шума боя можно поучать и восходить духом. Нужно напомнить тем, кто погружен в бездействие, что они своим путем создадут ложную иллюзию спокойствия, но дух их не закалится и не преуспеет.

      Мыслитель говорил: «Море бушует и волнуется, ибо стихии не знают высших законов, но дух человеческий уже просветлен и даже в бурю может быть спокойным. Внутренний мир есть подражание Божеству».                Учение Живой Этики: Надземное, из 254

      Как просто, легко и беспрепятственно освобождается дух от, казалось бы, совершенно безвыходных обстоятельств и тяжкого окружения, когда наступает срок. И то, что стало глухой, беспробудной стеною, вдруг исчезает. И дух обретает свободу, которой был тяжко лишен.
Грани Агни Йоги, 1966 г. 53

ВСЁ  В  ДУХЕ  ОБРЕСТИ
(Из Посланий Учителя Света)

      Дух с накоплениями – это дух, который в предшествовавших жизнях уже собрал и сосредоточил в бессмертной триаде своей это нетленное и непреходящее богатство. Триада у всех, об этом говорит семеричный состав человека. Но есть духи, накопившие в ней достаточно элементов для сознательного пребывания вне тела, на высших планах, и есть накопившие недостаточно, когда не с чем и нечем себя проявить вне привычных плотных условий мира земного. Глух, слеп и нечувствителен остается такой дух к великолепию высших миров.

      И если человек все дни жизни своей на земле провел, погруженный в явления чувственно-физические и телесные, подобно свинье с рылом, опущенным книзу, к земле, то умирает тогда с ним, вместе с телом его, и сознание. И, обладая духом бессмертным, он в духе своем жить не может, ибо нечем ему, и идет на смерть, в бессознательное состояние, уподобляясь каменному, бесчувственному истукану, пока новые и новые земные воплощения в нем не пробудят осознание бессмертного духа в себе. Жизнь вечная осознается, утверждается и обретается не где-то там в небесах после смерти, но именно здесь, на земле, и сейчас, ныне, в условиях преходимости внешних явлений и смерти проявленных форм.

      Царством смерти называют мир плотный, но, смертию смерть поправ, лучше назвать его сферой проявления вечного принципа жизни среди временных форм – носителей жизни бессмертной. Искра-монада каждой проявленной формы вечна, даже атома. Бессмертна материя, сущая вечно. Как же тогда могла зародиться нелепая идея о смерти чего бы то ни было, когда бессмертно само вещество, облекающее всякую форму.

      Да! Формы рождаются и умирают, но не умирает и не может умереть то, что магнитно облекает себя тою или иной оболочкой. Сущность бессмертна, хотя и временна внешняя форма ее. Часто бессмертие смешивают с продолжением сознания после смерти. Атом бессмертен в искре-монаде своей, бессмертен и дух человека, но сохранение непрерываемости сознания после того, как сброшено мертвое физическое тело, будет уделом Адепта или тех немногих, утвердивших бессмертие свое на земле накоплениями Сокровища Чаши.

      «Нужно проявить дисциплину духа, без нее не сумеете стать свободными. Для раба она будет тюрьмою, для свободного она будет садом прекрасноцелебным.
      Пока дисциплина духа – оковы, заперты двери, и по ступеням в оковах не подняться.
      Можете понять дисциплину духа как крылья.
      Кто поймет дисциплину духа как озарение миров грядущих, тот уже готов.

      Прозревший в эволюцию пройдет к ней бережно, светло отстраняя соринки с пути. Главное, в нем не будет страха. И, бросив ненужное, он обретет простоту. Понятно, что осознание эволюции всегда прекрасно.

      Еще спросят: «Почему в начале пути дается много приятного и прощается многое?»
«Потому что вначале раздуваются все огни и позванный идет факелом. От него зависит избрать качество огня своего». Понимающий дисциплину духа поймет направление огня и дойдет до кооперации Общего Блага. Конец пути может быть освещен тысячью огней Общего Блага. Эта тысяча огней зажжет радугу ауры. Вот почему дисциплина духа – крылья!»
Учение Живой Этики: Озарение. Введение.

      Можно надеяться, верить и ждать, но сопровождая ожидание делом. Ожидание и надежды бездеятельные бесплодны, ибо не порождают энергии духа, столь нужной для жизни во всех мирах. Труд во всех видах, труд творческий и напряженный, труд созидательный имеет свой невидимый аспект, который является его непреходящей и неотъемлемой сущностью, ибо вносит элементы бессмертия в микрокосм человека. Сущность эта – огонь. Сущность творческого труда – его огненная основа. Только в напряженном труде его огни кристаллизуются в огненные кристаллы, накапливаемые в Чаше. Потому утверждается огненный, творческий труд, как основа преуспеяния духа. В труде обретает человек право свое на бессмертие духа, на непрерываемость сознания, которая может быть зажжена только огнем.

     Ничего хорошего не получается из того, что творится во имя свое. Люди задыхаются в созданных ими самими условиях. Решение в том, чтобы во всем отойти от себя, чтобы себя исключить. Думая об Общем Благе, и для себя получает думающий свою часть по праву. Но думающий о себе себя своей части лишает, ибо теряющий душу свою обретает ее, но живущий лишь ею и ее интересами теряет ее.

      Имеется в виду личность в аспекте ее самости. Личность связана крепко с эмоциями астрала. Эти последние следует исключить совершенно из обращения при общении с людьми, исключить их из писем, из мыслей, из слов – словом, отовсюду. Ими отягощаются и окружающие, и близкие, и само пространство. Оно заражается и отемняется уявлениями самости во всех ее видах и формах. Самость – это «я», это «мне», это «мое», но не твое и не ваше, и это не Наше. Это Нам не нужно: Нам это мешает подойти ближе к вам, становясь трудно проходимой преградой между вами и Нами.

      Следует хранить свои печали и заботы про себя. Это сразу придает силы, ибо отягощение окружающих и пространство отягощает, прежде всего, самого отягощающего. Думают себя облегчить, отягощая других, но падают оба в яму: и отягощающий и отягощаемый. Обуздание своих чувств приносит сознание сдержанной силы, приносит ее и недумание о себе. Малое «я» и «свое» настолько незначительны в общей схеме вещей, что, право, не стоит уделять ему времени. Желудок требует пищи, а тело – одежды, но, удовлетворяя эти законные требования, совершенно необязательно носиться с собой и своими переживаниями эмоционально-лично-астрального порядка. Полезно при этом подумать о том, что есть целая область явлений, а главное, испытаний, которые следует переносить наедине. Даже холод, и голод, и боли испытывает сам человек, но не другой. Централизация ощущений имеет в виду очень глубокий смысл. По пути надо идти самому, неся крест свой на своих собственных плечах, не стараясь переложить его на другие. Сдержанность и замкнутость личных эмоций и переживаний силу дают и дух закаляют в борьбе.

      Если оглянуться на свое прошлое, то можно заметить, как сознание всецело погружалось в окружающую его обстановку и жило этим окружением. По аналогии нетрудно представить себе, что при переходе в Тонкий Мир сознание всецело погрузится в него и земное окружение перестанет существовать для человека. То, что вокруг, то становится реальностью для сознания.

      Сознание меняется в зависимости от внешних воздействий. Вибрации земные уйдут, их заменят вибрации Незримого Мира. Изменятся и органы восприятия. Мыслеобразы и прочие тонкие образования, не видимые ныне глазу, сделаются видимыми, вместо земных. Транспорт земной там не нужен, ибо двигает мысль. Мысленная энергия заменяет собою механическую силу. Все окружение человека в значительной степени создается его мыслью или мыслью же привлекается. Способность мысленного творчества обретают все, но по сознанию и степени его развития и особенностям.

      Все, нужное для извлечения пространственных энергий, то есть для жизни, человек несет там с собою и в себе. Внешнее созвучно реагирует на импульсы и устремления духа. Человек как бы создает мир в результате творческих импульсов, рождающихся в его микрокосме, и пожинает плоды своих устремлений. Имеет то, к чему стремится его сущность, реализуя в формах устремленную в творчестве мысль. Волшебный жезл – в руках каждого, и все разнообразие человеческих характеров и накоплений создает разновидность индивидуального окружения и сфер, соответствующих каждому и являющихся уже продуктами коллективного творчества созвучных сознаний.

      «Совершенствование форм направляется устремлением энергий к высшему проявлению. Тот же закон гласит явленным устремлением духа. Притяжение духа к творческому проявлению насыщается устремлением воли. Трансмутация огненная выражается в продвижении всех явленных центров. Потому когда трансмутируется воля духа, то закон продвижения действует в своей спирали. Это спиральное продвижение тогда действует во всех измерениях. Когда дух может сделать круг жизни и стать над точкою начала, то, истинно, дух обрел устремление, которое утвердит дух в направлении Космической Воли. Так Космическая Воля присуща каждому продвижению в Беспредельность» Учение Живой Этики: Беспредельность, 507.

      Устремление к утверждению качеств тем хорошо, что все неосуществленное и неосуществимое здесь энергией устремления осуществляется там, и особенно прочно, когда дух идет «в нарастание». То, чего не удалось достичь на Земле, достигается там, если устремление достаточно огненно. Назовем его крыльями духа. На крыльях можно летать, но многие обитатели Тонкого Мира не знают полетов. Ничто не сравнится со счастьем свободного полета в пространстве. Там, где все движется мыслью, там человек, перенесший бытие в мысль, обретает свободу полетов.

     «Последняя часть пути к высотам жизни холодна, мрачна и одинока. Сердце взывает о тепле, о свете, о товариществе. Но этот холод, мрак и одиночество необходимы для сковывания низших желаний, для зарождения и вынашивания эмбриона новой жизни, для осознания того, что Бог является в жизни всем.  Имея Бога, душа обретает и все желаемое.

      В жизни каждого развитого сознания существуют моменты, когда эта великая истина легко и естественно входит в сердце и находит там свой дом. Но вещи, ради которых человек продает свою душу, гасят его сердечную жажду, и, не зная, что делать, большинство начинает собирать еще больше вещей, что приводит к завершению великой трагедии.

      Слова «Космическое сознание» были введены в оборот для того, чтобы выразить состояние духовного вознесения, которого может достигнуть душа человека при определенных условиях развития, когда обретается всезнание. В попытке описать неописуемое немногими словами Мы можем сказать, что это такое состояние бытия, в котором сознание человека объединяется с сознанием каждой живущей вещи и существа; сознание, в котором временно исчезает всякое чувство разделенности, но в то же время сохраняется чувство индивидуальности.

      Однако ни один нормальный человек нынешней земной расы, будучи зависимым от ограничений формы, не может сколь-нибудь долго пребывать в состоянии подобной экзальтации; следовательно, когда кто-то достигает состояния духовного сознания, то этот опыт ограничивается мгновением. Такой опыт не исчисляется временными мерками, иначе высокие вибрации этого духовного состояния разрушили бы плотное тело»
Учение Храма, ч. 2, с. 27, с. 28.

«Ищи  внутри  себя»  –  Завет  давнишний,
и  будет  «Царство  Божие»  дано,
войди   –   оставив:  алчность,
вожделенье,   честолюбье…
Как в мир земной   –  приходишь обнажённым,
так  в  «внутренего»  человека  мир –
войти  с  очищенной  душой.
Огонь  сердечный  –  к  Свету  устремлённый,
обнажит  –  скрытое  за  пеленой.
Откроются  глубины  Мирозданья, –
всё  в  духе  обрести,  и  жажду  утолить,
и   внять   Сияньям  дивным…
2.4.2007

      Чтобы двигаться в будущее осмысленно и успешно, надо знать цель, надо знать, куда и зачем идти. Бесцельное движение, то есть блуждание, делает жизнь нелепой. Дальние Миры высшей ступени даются как пример эволюции человечества и достижений духа, который люди вашей планеты могут взять за образец. Учение четко намечает этапы развития человеческого организма, раскрытия центров и обретения высших способностей ясновидения, яснослышания и всех прочих ясночувств. Мысли при этом отводится ведущее место, а также и утверждению необходимых для этого качеств духа.

      Таким образом, путь эволюции человечества намечается ясно и четко. На Дальних Мирах это уже осуществлено в той или иной степени. Сношению с этими Мирами мешает несовершенство человеческого аппарата. Ведь видеть и слышать можно не только при помощи аппаратов механических, но и без них. Телескоп, радио и телевидение представляют собою лишь несовершенное подражание аппаратуре живых существ, причем животные, рыбы, птицы и насекомые обладают такой чувствительной и утонченной аппаратурой, дублировать которую люди еще не в состоянии.

      Сейчас развитие идет по пути механического и технического прогресса, но цель Эволюции – вооружить человека без единого аппарата, ибо в его микрокосме в потенциальном виде заключена самая изумительная и совершенная аппаратура, которую Мы Называем огненной. Можно видеть и слышать на расстоянии и передавать мысли. Но ведь эти расстояния не ограничены ничем. План развития человека Нами Намечен вполне определенно.

      Ведь когда-то все механические аппараты и приборы будут уничтожены, но аппарат духа неуничтожаем. И Наша задача – обратить устремления человечества на достижение неуничтожаемых приобретений. Задача невероятно трудная благодаря неверию и отрицаниям. Тупое невежество владеет даже умами тех, кто мог бы вести по тропам истинного Знания. Путь, намечаемый Нами, ясен и прям – это путь Эволюции, определенный Волею Космического Разума. Он намечен был прежде, чем человек появился на вашей планете.

      Жизнь вечную духа будем утверждать в духе, не уходя от жизни в теле, от жизни обычной, ибо обычная жизнь, то есть земная жизнь, дана для собирания и накапливания элементов бессмертия в Чаше. Чаша – бессмертное достояние духа. Чаша дана на все земные жизни, и после – на все времена. Как это ни звучит странно, но временное и земное даются человеку для обретения вечного и осознания Надземного. Временное – в вечном и вечное – во временном – это, прежде всего, жизнь, пульсирующая в каждом атоме, в каждом растении, в каждой живой форме, рыбе, животном, человеке. Временны формы жизни, но сама жизнь вечна, равно как и материя, в которую она воплощается, временны только оболочки.

      Мир, который Я Даю вам, выше человеческого разумения. Люди обычно ставят свое душевное состояние в зависимость от того, что их окружает. Мир же, который Даю, от этого не зависит. Он может утверждаться в сердце при самых дисгармоничных и неблагоприятных внешних условиях. Чтобы приблизить его, можно сознательно его утверждать вопреки неуравновесию тьмы внешней, где плач и скрежет зубовный. Столько горя в мире сейчас, что, казалось бы, ни о каком мире не приходится и говорить. И все же знать о нем, стремиться к нему, желать его – можно. Перенесение бытия в мысль будет способствовать осуществлению этого состояния, ибо тогда легче достичь понимания, что отношение ко всему происходящему с человеком определяется им самим. Нет одинаковых мерок, и то, что является нежеланным для одного, может быть желанным для другого. Трудно, понять все разнообразие человеческих сознаний и их требования к жизни.

      Несомненно одно: волею и управлением мышления можно устанавливать определенное отношение к явлениям окружающим. Так, самые тяжелые обстоятельства могут обернуться самыми счастливыми и приближающими яро ко Мне. Ведь многие подвижники сознательно отказывались от всего того, в чем обычные люди полагают счастье, и, освободившись, обретали то, чего нельзя купить за все золото мира. Просто происходила переоценка ценностей, и все земное утрачивало свою власть над сознанием.

      Уже замечали, как самые трудные обстоятельства оказывались весьма полезными, и поучительными, и упорно продвигающими в намеченном Учителем направлении. Почему же считать нежелательными явления, столь яро способствующие продвижению духа, вместо того чтобы радоваться им и извлекать из них энергии, столь нужные для возрастания духа. Потому не горюйте, но скажите: «Как полезен мне твой обман». Потому не отчаивайтесь, но скажите: «Как плодоносна теснота и ярость внешних условий, ведь они теснят меня к Свету и приближают его». Из всего противодействующего и отягчающего учитесь извлекать элементы полезности, столь нужные для расширения сознания и его роста. Нет условий противных, все начинает служить тому, кто идет в будущее вместе со Мною.

      Некоторые путники полагают, что если внешние условия их жизни изменятся в определенном отношении, то они будут счастливы и обретут душевный покой. Это неверно, ибо, как только это случится, возникнут новые, непредвиденные, но столь отягчающие обстоятельства, которые сведут на нет все перемены. Человеку кармически отпущена определенная доза счастья, и напрасно будет пытаться он увеличишь ее путем изменения внешних условий. Рычаг счастья внутри, он в духе. И утверждается или приводится в действие он изнутри. Полагать свое счастье или душевный мир и равновесие в чем-то внешнем – значит ставить его в зависимость от неустойчивости, колебаний и постоянной смены волн житейского моря, которое часто волнуется и где нет покоя.

      Сокровища духа нельзя собрать сразу, ибо препятствием служит степень вместимости сознания. А оно растет и расширяется медленно. Поэтому собирание ценностей духа происходит по мере роста и расширения сознания. Даже Учитель не Может дать поверх его вместимости, то есть больше того, чем оно может понять и воспринять. Но каждую крупицу знания, вновь обретенную, следует отмечать и сознательно откладывать в хранилище Чаши. Именно сознательное откладывание, или накапливание, особенно ценно.

      Много ценностей может пройти мимо неосознанными, и не столько из-за невозможности сознания вместить, сколько из-за неумения усмотреть и удержать усмотренное. Все таким образом пропущенное бесследно проходит мимо. Вот почему каждодневные записи столь полезны. Пользуясь расширением сознания, Учитель Посылает новые мысли и новое понимание явлений. Их уловивши, хорошо записать, и не столько для себя, сколько для тех, кто пойдет после.

      Как бы трудно ни складывалась жизнь, жить все равно нужно. Так не лучше ли, чтобы соблюдалось достоинство духа и выполнялись условия ученичества. Слишком уж коротко земное существование, чтобы можно было его провести бесполезно. Последствия и результаты всех трудов земных пожинаются в Надземном. Потому так важны и труды, и устремления. Потрудившийся щедро пожнет. Устремленный получит по силе огней устремления. Желающий знания там обретет то, чего не смог достичь он в мире плотном.

      Нашедший бесценное сокровище ни о чем другом кроме него думать не будет. Теряют значение все вещи земные, положение и богатство, когда обретены и начинают накапливаться и умножаться сокровища духа. Нет им цены, ибо неотъемлемы даже смертью тела. Нет им цены, ибо раскрывают перед человеком несказуемые возможности жизни духа. Открывают доступ ему в океан пространственной жизни и к неисчерпаемой сокровищнице мировой мысли.

      Нелегок этот путь восхождения духа в условиях тяжких земных, но достижение цели компенсирует все, через что приходится проходить. И если бы предложить сужденному ученику все блага земные в обмен на сокровища духа, ни мгновения не задумался бы он над тем, что предпочесть – земные ли блага преходящие и заканчивающиеся жизнью тела, или непреходящее сокровище духа, неотъемлемое ни жизнью, ни смертью.
 
     Когда колеблется все, будем утверждаться на Основах, они непоколебимы. Повторение в себе их укрепляет. Начнем повторять, пока сознание не обретет равновесия и не почувствует прочного фундамента под ногами. Непоколебима лишь Лестница Иерархии. Иерархия – это Основы. Будем на Ней укреплять силы. Два мира – этот и тот – тоже Основы. Временна и смертна плотная оболочка и прочие все, но вечен, бессмертен и нерушим дух. Подвижен Великий План, и подвижности подлежит все, сужденное срокам.

      Сейчас вам виден мир плотный и его формы, но не видны ваши мысли, представления и устремления, которые наполняют ваше сознание. Потом мир плотный виден не будет, но будут видимы мысли, представления, и устремления, и формы уже Тонкого Мира. И то, что сейчас не имеет земной, ощутимой реальности, ее обретет в Мире Надземном, но уже в виде реальности или видимости Тонкого Мира. Ценность и значение этих духовных накоплений необычайны, если они от Света.

      Лучше получить Озарение, не увидев обещанного преображения условий земных, чем его увидеть, но не обретя Озарения. Ибо «Царствие Божие внутри вас есть», ибо все внешнее, хотя бы и имеющее огромное значение для эволюции планеты, все же останется внешним, в то время как внутреннее достижение дух уносит с собою как свое неотъемлемое достояние. Потому жизнь духа ставится во главу угла. Потому правильно поступает тот, кто живет формулой: «Все пройдет, но дух пребудет вовеки».

Н.К.Рерих.  Очерки.

СВЕТОЧИ

      "Батюшка завтра придет". При таком сообщении весь дом наполнялся незабываемым торжественным настроением. Значит, что придет о. Иоанн Кронштадтский, будет служить, затем останется к трапезе, и опять произойдет многое необычное, неповторимо замечательное. В зале установлялся престол. От раннего утра и домашние все и прислуга в особо радостном, повышенном настроении готовились встречать почитаемого пастыря. Какие это были истинно особые дни, когда Христово слово во всем вдохновенном речении Великого Прозорливца приносило мир дому. Это не были условные обязанности. Вместе с о. Иоанном входило великое ощущение молитвы, исповедание веры. Мы жили тогда на Васильевском острове, как раз против Николаевского моста. Окна выходили на Неву, а с другого угла была видна набережная до самого Горного института. По этой набережной издалека замечалась заветная, жданная карета, и торопливо-заботливо проносилось по дому: "идет", "приехал". И опять входил благостно улыбающийся, как бы пронизывающий взором о. Иоанн и благословлял всех, сопровождая благословения каждому каким-то особым, нужным словом.

      Кому-то Он говорил: "Радуйся", кому-то "Не печалуйся", кому-то - "В болезни не отчаивайся". Все эти быстрыс слова имели глубочайшее значение, открывавшееся иногда даже через продолжительное время. Затем говорилось "помолимся". После чего следовало то поразительно возвышающее служение, которое на всю жизнь не забудет тот, кто хоть однажды слышал и приобщался ему. Поистине, потрясающе незабываема была молитва Господня в устах о. Иоанна. Невозможно было без трепета и слез слушать, как обращался этот Высокий Служитель к самому Господу с такою верою, с таким утверждением, в таком пламенном молении, что Священное Присутствие проникало все сердца. Продолжением того же священного служения бывала и вся трапеза с о. Иоанном. Мы, гимназисты, от самых первых классов, а затем и студенты, навсегда вдохновлялись этим особо знаменательным настроением, которое продолжает жить нестираемо десятки лет - на всю жизнь. Тут же за трапезой происходили самые замечательные указания и прозрения. Часто говорилось: "Пусть ко мне придет такой-то - нужно будет". А затем, через многие недели, слушавшие понимали, зачем это было нужно. Или - "Давно не видал такого-то", и через некоторое время все понимали, почему проявлялась такая забота.

      Помню, как однажды о. Иоанн подозвал меня, тогда гимназиста младших классов, и, налив блюдечко старого портвейна, дал выпить из своих рук. Когда же моя матушка заметила, что "он у нас вина не пьет", то о. Иоанн сказал: "Ничего, ничего, скоро нужно будет". А через две недели у меня открылся тиф, и при выздоровлении врач предписал мне для подкрепления сил именно этот старый портвейн. Также всегда помню благословение о. Иоанна на изучение истории и художества и неоднократные заботы о болезнях моих, которым я был подвержен в школьные годы. Одно из последних моих свиданий с ним было уже в Академии Художеств, когда теснимый толпою почитаемый пастырь после литургии проходил залами академического музея. Увидев меня в толпе, Он на расстоянии благословил и тут же, через головы людей, послал один из своих последних заветов. Мой покойный тесть, Ив.Ив. Шапошников, также пользовался трогательным благорасположением о. Иоанна. Он звал его приезжать к нему и, чувствуя его духовные устремления, часто поминал его в своих беседах. Помню также, как однажды на Невском, увидев из кареты своей ехавшую тетку жены моей, княгиню Путятину, Он остановил карету, подозвал ее и тут же дал одно очень значительное указание. В этой молниеносной прозорливости сказывалось постоянное, неугасаемое подвижничество о человечестве.

      Известно множество случаев самых необычайных исцелений, совершенных им лично и заочно. А сколько было обращенных к истинной вере Христовой после одной хотя бы краткой беседы с высокочтимым пастырем. Известно, как два гвардейских офицера, по настоятельной просьбе их родственниц, в любопытстве и невежестве поехали в Кронштадт повидать о. Иоанна. При этом в пути они говорили между собою: "Ну что ж, поболтаем". Приехав в Кронштадт, они заявили о своем желании повидать Батюшку. На это келейник вынес им пустой стакан с серебряной ложечкой и сказал: "Батюшка поболтать велел". Конечно, молодые люди были глубоко потрясены, и все их легкомыслие навсегда их покинуло. Наряду с прозорливостью о. Иоанн отличался и свойственною великим подвижникам широтою мысли. Помню, как при разговоре о том, почему дворниками в Зимнем дворце служат татары, о. Иоанн с доброй улыбкой сказал: "Татары-то иногда лучше бывают".

      Когда скончался о. Иоанн, то всей Руси показалось, что ушла великая сокровищница русская перед новыми для земли испытаниями. Вследствие отъезда не пришлось быть на погребении о. Иоанна. Так и остался Он как бы неушедшим, а Его светлопрозорливый взор живет навсегда во всех, кто хотя бы однажды видел Его. И в наши времена не обделена земля великими подвижниками, крепкими, светлыми воеводами земли русской. Незабываемы также встречи и с другими Иерархами, среди которых всегда остаются живыми и встречи с митрополитом киевским Флавианом, и работа по украшению Почаевской лавры с блаженнейшим митрополитом Антонием, и посещения Им совместно с митрополитом Евлогием нашей иконописной мастерской при школе Императорского общества поощрения художеств. Митрополит Флавиан особенно ценил строгий византийский характер фресковой живописи. В моих эскизах для церквей под Киевом Он отмечал именно это качество. Блаженнейший митрополит Антоний вообще глубоко ценил старинное иконописание, которое, как нельзя более, отвечало и всему богослужебному чину. Помню, как при обсуждении одной из мозаик для Почаевской лавры я предложил избрать сюжетом всех Святых стратилатов Православной церкви, и митрополит вполне одобрил это, подчеркивая и умственность такого образа. Помню, как владыка Антоний, смотря на мою картину "Ростов Великий", проникновенно сказал: "Молитва Земли Небу".

      Драгоценно и радостно было встречаться с владыкой на путях церковного художества и видеть, как глубоко Он чувствовал священное благолепие русской иконы. А ведь в те времена не так часто еще понималось высокое благолепное художество нашей старинной иконописи и стенописи. В то время покойный император еще с прискорбием замечал: "Если моя бабка могла иметь в Царском селе китайскую деревню, то могу же я иметь там новгородский храм". Глубокая скорбь о несправедливых суждениях сказывалась в этом замечании. Помню, как мне приходилось представлять на благословеиие Иерархов и эскизы стенописи Святодуховской церкви в Талашкине под Смоленском, и иконостас Пермского монастыря, и мозаики для Шлиссельбурга, и роспись в Пскове. А иконы нашей иконописной мастерской, писанные как учащимися школы, так и инвалидами Великой войны, широко расходились по Руси и заграницей, внося в жизнь истовые изображения Святых Ликов. Видимо мне, что из учащихся иконописной мастерской некоторые, проникнутые религиозными основами, приняли монашеский чин и подвизаются и ныне в монастырях. Еще не так давно имели мы трогательное письмо от одной нашей бывшей ученицы, сердечно благодарившей за наставление в иконописании, которое ей как монахине особенно пригодилось для украшения ея обители.

      Одним из последних благословений на храмостроительство было трогательное благословение покойного митрополита Платона нашей часовни в Нью-Йорке. Сам владыка по причине смертельной болезни уже не мог прибыть на освящение, но он прислал преосвященного Вениамина и весь клир свой, присовокупив свои трогательные благословения и пожелания. Священную хоругвь владыка освятил сам. Моя бытность в Париже одухотворялась еще близостью славного служителя Христова о. Георгия Спасского, одного из последних духовников моих. И не могу не записать одного из удивительных рассказов его. О. Георгий рассказывал, как однажды он исповедовался одному чтимому иеромонаху Новоафонского монастыря. Продолжу рассказ в Его словах: "Бывает, что во время торжественных событий вторгается в нас посторонняя мысль; так же и тут. Иеромонах уже возложил епитрахиль на меня, а в меня проникла мысль, как же заплатить за исповедь? С одной стороны, он - монах, а я - иерей. С другой же - почему не внести обычную лепту? И вот мучила меня эта мысль, а в это время иеромонах снял епитрахиль, возложил руку мне на голову и говорит: "А за исповедь я вообще денег не беру". Такими необычными знаками была наполнена жизнь о. Георгия.

      Сама кончина Его была завидно необычайная. Во время лекции своей "Единение в Духе Святом" о. Георгий как-то особенно проникновенно произнес слова "объединение и Духи" и затем медленно склонился на кафедру. Все слушатели застыли в ожидании, предполагая напряженный экстаз любимом пастыря. Когда же подошли к Нему, то оказалось, что Он уже отошел. Так необычно светло, в мысли о Духе Святом, отошел светлый пастырь. Необыкновенно вдохновительно вспоминать о пастырях светлых, которые среди тьмы невзгод силою духа своего приносили твердость и мужество и неутомимо направляли к труду и строению. Как поразительно начинается акафист Преподобному Сергию: "Избранный от Царя Сил Господа Иисуса, данный России Воеводо...". Воеводы духа, строители жизни, истинные оплоты просвещения всегда живы.
1934 г. Пекин