Хроники Ак-Корда Непризнанный. Глава 8

Пройдя по запыленной недоброй карьере по направлению к кромке моря, они приблизились к самой опасной части трущоб – набережной.
Набережная днем – как засохший лимон, говорили столичные старожилы. А вот ночью – цвет, аромат. Бери и все соки выжимай. Луна, а то и парочка, смуррные бродяги, дриады в чем  дупло родило.
Если забредешь в седьмую ночь шестой фуги – уноси ноги: время, когда триолли ищут третьего! Находит на них ностальгия, вспоминают родные обычаи, достают расписные кисеты и прохожих. В сей неурочный час редкий мажор дойдет до середины набережной. Прижмет к парапету тихий вопрос: «третьим будешь?», и онемеют руки, взгляд потухнет, и понесут волны, кружа до тошноты, к триолльским берегам.
Наутро очнется такой мажор – курточка в пыли, голова трещит, а на работе только рингтоны и строгаются. С трудом досидит до занавеса, и на бис не выходит, хоть и оплачивается сверхурочное вдохновение щедро. А тотчас за порог, и плывет под ногами, бесом мелким трясется карьера, что ведет к вчерашним грезам дальних островов.
Все это вспоминалось отцу-корду, сам-то он мурром не увлекался, даже на презентациях крупных, когда по всей деревне пасмуррно. «Не мой жанр!» - отмахивался он. Описываем мы его рассуждения, так как они обычно за семью замками, а как набережная выглядела – сами сходите, посмотрите. К тому же кончилась она…
Глазам путников предстал трактир «Парнас», поросший мхом домишко в пизанском стиле. Кособокий, окна маленькие, чтобы гномы не заплатив, не выскакивали. Удобства уютные – во дворе, подле клетушки с горгульями.
Все путники враз замечтали о хорошо прожаренных горгульих крылышках, ведь покрепиться им доселе не пришлось.
- Это мы сколько актов за сегодня отыграли? – Дум выразил всеобщие чаяния. – Духовной пищей сыт не будешь, щас бы хиточков каких, да на повтор! Согласен, Пинки? Покушать – не так уж и бренно?
Пинки еле стоял на ногах, и лишь устало неопределенно мотнул челкой.
Мальчик уже давно спал на руках отца, оберегавшего и его здоровье, и психику от ночных сюрпризов большого города. Его лицо было светло, спокойно. Казалось, как должное он, ребенок, воспринимал все сегодняшние лихие повороты. Только его невыразимое спокойствие и некая нездешняя отстраненность поддерживали седого корда в невероятных, казалось бы, обстоятельствах. 
Житейское благоразумие будто задремало, свалившись обессиленное  ото всех метаморфоз. И сквозь грезы бормотало – «гномье логово, опасность…».
Но и голод не тетка, через минуту они уже сидели всей честной компанией за ломившимся от еды столом. Что до оплаты, путники привычно понадеялись на знание Дум-Дэфом основ импровизации.
Все, особенно Пинки, набросились на скудные гномские разносолы. Поглощенные процессом, они и сами были поглощаемы – пристальным вниманием присутствующих, отнюдь не честной компании. Не сказать, чтобы все замолчали и уставились на них… Каждый в трактире был поглощен своим делом, а именно обдумывал план их ограбления.
Вот монстры- тяжелые орки, гудели промеж себя – грифом по голове или, молниеносно расчехлив, распилить пополам соло-гитарой? В другом углу банда извозчиков обдуманно цедила слова – сперва выясним кто такие… У стойки одинокий пианист-лауреат сжимал в тренированных руках фортепианную струну, с холодным расчетом выбрав в первую жертву самого крупного – Дум-Дэфа.
Но истинный талант первым найдет дорогу. К увлеченным едой путникам подсел никто иной, как широко и печально известный в Узком море пират, контрафактист, потомственный плагий и просто настоящий гном Джигга.
Его план был лучшим, а воплощение незамедлительно. Он намеревался получить все, никто не мог остановить его.
Джига-Джигга-Джигга! Номер один!
Успешен, золотом обвешен, непобедим!
Особенность гномской  культуры – постоянный аутотренинг, заклятие Горного Нарцисса.
- Я здесь! – милостиво уведомил он наших путников.
Они не вскочили в приветствии лишь в силу смертельной усталости. «О, голос этого Джиги, это восхитительно!» - подумал Джига. Дум-Дэф не любил гномов, зная их повадки, и подумал немного другое. Он молча осмотрел непрошенного гостя.
Шапка набекрень, золотой зуб, камзол нараспашку, гульфик безразмерный. На пальцах перстень с рунами, выковано «Джигга». Дум бесстрастно собрал информацию, соотнес ее с прошлым опытом и вслух озвучил итог:
- Пошел прочь.
«Да как он смеет перечить Джиге! Джига сотрет его в порошок!» подумалось Джиге, а вслух он лишь промолвил:
- Завистникам ничтожным вскоре придет конец! Вернется Джига по ваши рожи, на голове блестит венец…
Путники не задрожали в ужасе лишь в силу смертельной усталости. Гном царственно проковылял к стойке и насупился там, покачивая головой и бормоча проклятия обидчику.
Мальчик вновь заснул, не обращая внимания на шум вокруг. «Он вообще какой-то неестественный, неживой» размышлял орк, глядя на своих спутников. «Можно подумать и не дитя он вовсе, а вундеркинд подводный. А все бывает, старик говорит, они у моря живут, может, и заразился индигой от свежего воздуха. Корды косный народец, они таких тотчас в детский спецхор, берегут свои единственные трезвучия…»
- Каноном укрывают как попоной, - вслух пропел он строчку из старой контркордской баллады. 
-Что? – встрепенулся задремавший старый корд.
-Успех сквозь решето! – ответил орк. – Надо же искать этого гнома, корабела, как его… Джага-джага? Джигит Джухха… Джабба… Джига!
- Так это он к нам подходил в тот миг, осыпав миражами гор, что на поверку лишь холодная скала терзаний, нет пищи, утешенья нет, лишь тлен окутал смертоносные вершины… - протяжно затянул Пинки. Он плотно отужинал и находился в особом, «прекрасном» расположении духа.
- Вроде три тарелки умял, страдалец, а все ему «пищи нет»! Вот останешься  завтра без обеда, посмотрим, как запоешь!
 Дум-Дэф подначивал приятеля, на самом деле питая к нему особую симпатию, как к младшему неразумному брату. Они многое повидали вместе, и почти сроднились, любя недостатки друг друга не меньше достоинств. Но все же они были очень разными.
- Все тлен… - довольно ответил эмор, пряча в полу плаща увесистую краюху гномского хлеба. Дум сделал вид, что не заметил.
- Да у этих гномов каждый второй Джига! – вернулся он к разговору. - Или Джиззи…
- Нет, неуч, Джиззи - это фальшивка, он никогда не прославится, только позорит гномский род, Джига лишь велик!
Гном не мог не подслушивать, а после услышанного оставаться в стороне. Он вмиг очутился у стола и извергал тираду за тирадой, понося и превознося соответственно незадачливого Джиззи и себя.
- Так это ты, тот самый великий Джига? Платиновый Корабел Джига? – Дум с серьезным видом льстил бахвалившемуся гному.
Тот с достоинством кивнул.
- Мое имя знают сцены.
Орк давно усвоил, что порой похвала дороже алгаллов. Диалог перешел в нужное русло.
- Нам нужен лучший гном-корабел во всем Ак-Корде. Тот, что рассекает волны с шиком, сметая полчища врагов лишь брошенным взглядом. Смеем ли мы обратиться к тебе, о Джига, славнейший из главнейших гномов высочайшей горы?
Дум учтиво поклонился.
Джига плотно сидел на мели и был готов на любой чес. Но фраза «полчища врагов» его не так уж и вдохновляла. Дальние родственники сомнений пробежали у него на лице. Покосившись на них, он осведомился:
- И далеко путь держим?
- Да вот хочу новых друзей свозить на недельку, до Второго. Снится мне часто, трава у дома старого, зеленая-зеленая. Щас как раз сенокос пойдет. Глянешь вдаль – только орки с косами стоят, и тишина…
Дум плел околесицу. Истинной цели путешествия он не сообщил даже своим спутникам. «Не готовы они пока к осознанию Цели. Мальчик-то все и так знает. А старик и Пинки – не готовы!»
Путь ко Второму Порогу виделся Джиге легкой прогулкой. К тому же его собственный план мог быть осуществлен играючи.
Вот его нехитрая схема:
1. Топор - остер. Упал эмор. Орк - в морг. Корд - за борт. Джига - горд.
 2. Дитя - в сетях. Пэдофиэль в Черных горах. Он рад. Джига – богат.   
Не волнуйтесь, ничего у него не выйдет!
- Мы можем отплыть завтра после обеда… - решился гном, протянув руку Дум-Дэфу.
- Можем! – беззаботно ответил орк, не заметив приветственного жеста. – Но отплывем на рассвете. Оплата составит двести алгаллов. С тебя система «все включено», остановка по требованию – Пинки укачивает всегда. Не задаешь вопросов – два счетчика. Задаешь вопросы – пойдем к этому… Джиззе.
- Согласен… - деланно обреченно махнул рукой корабел.
Остаток ночи путники провели в каморке под лестницей трактира. Мальчик безмятежно спал. Старик-корд дремал подле него. Пинки зарылся в ворох старых промасленных фраков. Лишь орк, не мигая смотрел на холодный свет Ал-Галла сквозь мизерное оконце, шепча то ли проклятия, то ли нежности.
Он просидел до рассвета, затем растолкал товарищей. Процессия двинулась к назначенному Джигой месту. Быстро и уверенно шагали наши герои, не оглядываясь. Оставленный без оплаты хозяин корчмы мог спохватиться в любую минуту…