Альберт есаков забытые в веках, глава 4 трилогия

Альберт Есаков

ЗАБЫТЫЕ В ВЕКАХ, глава 4
Фантастико-приключенческая трилогия

Это невероятные приключения харьковчанина Валентина Кононенко
В Украине, России, Париже, в горах Афганистана, в джунглях Бразилии, в….
Он поставил перед собой, казалось бы,  невыполнимую цель ; отыскать
людей, чьи далекие предки покинула когда-то на кораблях гибнущую
Атлантиду.
Преодолев, вместе с другом, многочисленные «непреодолимые» преграды, он нашел-таки затерянный в джунглях и болотах древний народ, и встретил девушку из своих снов ; голубоглазую дочь легендарной Атлантиды. Правда, на этом его приключения не закончились…

Примечание:
Трилогия «Забытые в веках» не издана. Авторские права защищены.
 
 ЗАБЫТЫЕ В ВЕКАХ,
книга первая               

Глава 4

НА ПОРОГЕ МЕЧТЫ
      
Перелетев, из восточного полушария в западное, и из северного в южное, друзья потеряли лето. Они улетели из Парижа весной, а в Рио-де-Жанейро уже была осень. Правда, выражалось это в том, что было не так жарко как летом, но теплее чем в Париже. Заканчивался период дождей. Они сняли номер в отеле на одной из центральных улиц – Граса Аранья. Первым делом стали объезжать помеченные в блокнотах почтовые отделения и получать свои деньги. Затруднение возникло только с сорок третьим отделением, которое оказалось аннулированным, но деньги они все же получили на Главпочтамте. Когда все было собрано, арендовали сейф в банке, и положили туда свое богатство, оставив при себе кругленькие суммы. Теперь нужно было обсудить дальнейший план действий. Им нужно было в Корумбу, но они не знали, что это за город, есть ли там хоть какие-то заводы или мастерские. Поэтому решили купить машину и оборудовать ее блоками центробежной тяги здесь в Рио, где на заводах и заводиках можно было заказать любые детали.

– Но сначала нам надо замести следы, – сказал бдительный Кононенко.
– Какие следы?

– Не какие, а чьи. Наши собственные, – и он пояснил свою мысль. – Они могут проверить все «Жигули» в Париже, и даже во всей Франции. Это можно сделать под видом техосмотра, страхования, поисков якобы пропавшей машины, и еще под ста предлогами. Потом проверят всех, кто приехал на машинах из других стран, и узнают по портовым документам, что в Гавр из Карачи прибыли «Жигули» на имя некоего афганца Асадуллы Хусейна. Дальше остается проверить гостиницы, и установить где жил этот Асадулла, а заодно и его друг Шердиль. Куда они делись? Проверка книг регистрации аэропортов и... всплывает Рио-де-Жро. Остается проверить отели в Рио, и вот они голубчики, тепленькие оба.

– Так что же получается, что в наше время нигде скрыться нельзя? – спросил Рустам.
– Очень трудно, потому, что мы все время регистрируемся. На границе, в пароходстве, в аэропортах, в гостиницах, в банке, в поликлинике и т. д. Чтобы скрыться, надо перестать регистрироваться.

– Мы можем поменять фамилии. У нас есть чистые бланки паспортов, – предложил Рустам.

– Но паспорта-то не нигерийские, не японские, а все равно афганские. Два афганца исчезли, а два других появились. Это несерьезно. Солидное ведомство на такой мякине не проведешь, – возразил Кононенко.

– Какие у тебя предложения? – спросил его друг.

– Если они установят, куда мы улетели, обязательно узнают в посольстве цель нашей поездки. Там скажут, что мы интересуемся флорой Амазонки. Значит, мы должны зарегистрироваться последний раз, оставить ложный след в сторону Амазонки, и с этого момента уже больше нигде не регистрироваться. Бразилия страна большая и искать нас будут долго, долго. Я узнал, что основные исследования ведутся в городах Манаус, где расположен Национальный институт по исследованию Амазонии (INРА), и Белен. Это  несколько тысяч километров отсюда. – Валентин минуту подумал и продолжал: – Предлагаю следующее.  Мы находим здесь частную квартиру, оплачиваем ее вперед, и говорим хозяину, что скоро переедем. Затем берем билеты на самолет до Белена. Естественно, регистрируемся ; это и есть ложный след, потому, что туда мы не полетим. Мы сойдем в городе Сальвадор, купим там машину и вернемся сюда своим ходом.

– А они не смогут выяснить, что мы сошли в Сальвадоре? – с сомнением спросил Рустам

– Смогут, – подтвердил Кононенко, – если мы не примем меры. А меры такие. Используем человеческую алчность. После посадки в Сальвадоре скажем стюардессе, что мы передумали и хотим дальше плыть морем, а билеты подарим ей. Думаю, что в этом случае, экипаж не станет заявлять, что у них освободились два места. От Сальвадора до Белена больше двух тысяч километров и, взяв пассажиров на наши места, можно хорошо подзаработать. Официально будет считаться, что мы долетели до Белена. Вот и пусть нас ищут, от Белена до Манауса по Амазонке.

План утвердили и занялись поисками квартиры. Ее нашли на окраине примыкающей к району фавелл – Портеле. Это была небольшая комната с двумя кроватями и прочей мебелью, в частном доме, и кирпичный гараж во дворе.

Гараж надежно запирался и, кроме того, дом был огорожен крепким забором. Дальше все шло по плану. Посадка в самолет в Рио-де-Жанейро, неожиданная, но явно обрадовавшая стюардессу высадка в Сальвадоре. Здесь нужно было купить машину. Главным требованием, которое они предъявляли, была надежность мотора. Отказ мотора при обычной езде, это потеря времени и лишние хлопоты. Отказ мотора в режиме полета, равносилен смертному приговору. Требованию надежности, по мнению Кононенко, в наибольшей степени отвечали моторы фирмы Мерседес. Поэтому и был приобретен автомобиль марки «Мерседес-300» черного цвета, а модификацию друзья выбрали с минимальным количеством сервисных наворотов. На своих колесах отправились в обратный путь. Сначала на север, потом на северо-запад, по направлению к городу Фейра-ди-Сантана. Тут они допустили небольшую ошибку. Вместо того, чтобы свернуть на Рио, проехав предварительно весь город, и оказаться на магистральном шоссе, друзья повернули на юг, не доезжая до города, и тем самым выбрали дорогу похуже. Тем не менее, путь в полторы тысячи километров они преодолели благополучно, если не считать одного «мелкого», как выразился Кононенко, происшествия.

Под вечер, примерно в 25 километрах от города Морру-д’Анта, через минуту после того, как над дорогой пролетел полицейский вертолет, на подъезде к реке Мукури, они увидели «голосующую» молодую женщину. Других машин не было видно, и оставлять женщину одну на дороге было не по-рыцарски. Валентин, который в это время вел машину, нажал на тормоз. Но, не успела женщина приблизиться, как из придорожных кустов выскочили три молодца – все трое мулаты. Двое – один с револьвером, второй с ножом, подбежали со стороны водителя и рванули дверь, третий подскочил с другой стороны. Тот, что с револьвером, ткнул стволом в лицо Валентину и приказал выйти из автомобиля.

– Дурак, – по-русски сказал Кононенко, не спеша, вылезая из машины, – что ты мне его тычешь в физиономию. Когда противник рядом, оружие нужно держать прижатым к собственному боку, а не размахивать у него перед носом. Это же элементарно! – Выпрямившись, он взглянул вверх и сказал по-португальски: – Полиция!

Парень с револьвером машинально посмотрел в том же направлении. Этого оказалось достаточно для Кононенко. Его руки сработали молниеносно и синхронно. Левая схватила снаружи запястье противника, правая, ударом с противоположной стороны, отвела в сторону ствол, одновременно выворачивая наружу вооруженную револьвером кисть. В следующую секунду оружие уже было в руке Валентина, а парень схватился за свой указательный палец, сломанный предохранительной скобой револьвера. Это был один из самых простых, но достаточно эффективных приемов при работе с непрофессионалами.

Второй взмахнул ножом, намереваясь ударить Валентина сверху в грудь, но его рука, вооруженная длинным узким лезвием, наткнулась на согнутую в локте, и мгновенно выставленную перед собой левую руку Кононенко. Дальше последовало резкое движение кистью, и нападавший вынужден был разжать пальцы. Но еще до того, как сталь звякнула об асфальт, незадачливый гангстер получил сильный удар правым локтем в лицо и залился кровью. Увидев эту мгновенную расправу и револьвер в руке Валентина, тот, что был со стороны Рустама, бросился бежать. За ним засеменила женщина. Третьим побежал владелец револьвера, последним его напарник. Валентин поднял нож и с силой метнул вслед его убегавшему хозяину. Лезвие блеснуло в лучах заходящего солнца и вонзилось в правую ягодицу. Бедняга закричал, остановился, выдернул нож и, бросив его на дорогу, захромал вслед за своими товарищами.
– Теперь долго не присядешь, – пробурчал Кононенко.

Вслед убегавшим громко хохотал Рустам.

– Ну, ты страшный человек! – сказал он, улыбаясь, когда Валентин подобрал нож с выстреливающимся лезвием, вытер его о придорожную траву и сел на свое место.

– Ну, вот, теперь у нас есть оружие, – вращая барабан, сказал Кононенко.
У него на ладони лежал знаменитый «Магнум» 44 калибра. Все гнезда были заполнены патронами.

– А, вообще-то, тренироваться надо, – добавил он. – Я допустил несколько ошибок. – Он показал порез от ножа на наружной стороне левой руки, чуть выше запястья. – Этого не должно было быть!

Рустам достал аптечку и помазал ранку йодом, а Валентин по возвращении действительно начал тренироваться каждое утро. Он работал с гантелями и увесистыми нунчаками11, изготовленными  не из дерева, а из стеклопластика, делал упражнения явно восточного происхождения. Все управление машиной Валенин решил сделать на этот раз электрическим, и засел за изучение каталогов электротехнических заводов. На разработку чертежей, размещение заказов,  сборку полученных деталей и устройств ушло всего полтора месяца, т. к. они максимально использовали готовые детали и приборы, которые можно было приобрести в продаже. Теперь передняя панель их машины, отличалась от обычной, только несколькими дополнительными тумблерами, черной и красной кнопками пускателя, да четырьмя красивыми ручками вариаторов. Предусмотрели и собственное противоугонное устройство – шестизначную кодирующую систему. Без знания кода никто не мог перевести электромагнитную муфту сцепления из нейтральной позиции в положение обычной езды или в положение полета. Без этого мотор работал только вхолостую.

Кроме того Кононенко сделал измеритель скорости собственной конструкции для режима полета, когда обычный спидометр не работал. Это был пропеллер, спрятанный внутри трубы, чтобы снизить до минимума влияние бокового ветра. При движении машины пропеллер вращался от встречного потока воздуха и тем быстрее, чем с большей скоростью двигалась машина. Это вращение передавалось на прибор, который они отградуировали в режиме обычной езды. Проверка в безлюдном месте показала, что максимальная скорость полета около 330 километров в час, а крейсерская, если можно так выразиться, примерно 259 километров в час. Очень неплохо! К тому времени, когда переделка и испытания машины были закончены, они уже более или менее познакомились с достопримечательностями Рио. Познакомились не только с роскошным центром, застроенным современными зданиями с авенидами и площадями, но и с теми районами, в которых посторонним небезопасно появляться с наступлением темноты. В отличие от Кабула здесь хижины бедняков лепились друг к дружке не только на склонах холмов. Фавеллы12 были и у самой воды на берегах залива, изрезанных многочисленными бухточкам. Они смотрели в ту же воду, в которую на противоположном берегу, поглядывали с высоты своих этажей новые жилые дома. В этом смысле Рио выглядел более «демократичным».

Вечерами, после захода солнца, наши путешественники не раз зачарованно глядели на россыпи звезд в черном небе над заливом Гуанабара и скалой Пан-ди-Асукар, что в переводе означает Сахарная голова. При этом Валентин заметил, что слово асукар похоже на украинское цукор, что тоже означает сахар. А однажды они даже взобрались перед рассветом на гору Святого Антония, чтобы от обители монахов францисканцев увидеть встающее из океана солнце. Друзья сфотографировались на фоне собора Ла Канделария с его симметричными колокольнями и парными колоннами между окнами обоих этажей. Рустам сказал только, что напрасно площадь перед собором превратили в автостоянку. Ему также не понравилось то, что со всех сторон собор, построенный в 1775 году, уже теснят высокие здания, возведенные два столетия спустя. Валентин возразил на это, что город все-таки не музей и людям жить где-то надо. Из музеев они посетили только те, которые могли дать полезные знания. Это Национальный исторический музей и Музей географии Бразилии.

В последние дни любовались отражением в спокойных водах залива многоэтажных домов на Авенида Бейра Мар, и прохаживались по мозаичным тротуарам набережной Копакабана, огромной дугой протянувшейся от мыса Леми до мыса Арпуадор. На площади Парижа Валентин насмешил Бурханова, заявив, что искусно подстриженные высокие кусты вокруг фонтана очень похожи на огромные, поставленные вертикально головки снарядов.

В общем, кое-какое представление о Рио-де-Жанейро, как и о Париже, они теперь имели и в дальнейшем уже могли поддержать разговор на тему о его красоте. Тем более, что у них была солидная пачка цветных фотографий с собственными изображениями на фоне Рио и просто видами города с его, возвышающимися над заливом, бурыми скалами и зелеными холмами.

Возможно, им удастся побывать здесь еще, но теперь их путь лежал на запад. В соответствии с принятым решением машину они пока не регистрировали. В документах, полученных в магазине, аккуратно исправили месяц, и до Корумбы можно было доехать с временными номерами, а там будет видно. Оставалось наметить маршрут. Можно было ехать до Сан-Паулу, а оттуда до Корумбы вдоль железной дороги через города Бауру и Кампу-Гранди – всего около 1750 км., но было неизвестно состояние дороги, а кроме того, у Рустама возникла собственная идея. Он предложил ехать не в Корумбу, которая расположена у южной границы болот, а через Белу-Оризонти и Убераба до города Куяба – столицы штата Мату-Гросу, который лежит на северной границе впадины Пантанал. Расстояние примерно 2100 км. От Куябы до Корумбы он предлагал сплавиться по рекам Куяба, Риу-Алегри и Парагвай, приблизительно 550 километров. Суть идеи заключалась в том, что они пересекут всю впадину Пантанал с севера на юг, и смогут по пути расспросить индейцев о людях племени Ацлан. Если о «народе, пришедшем с океана» ничего неизвестно белым, это еще не значит, что о нем не знают хотя бы некоторые из местных.

– Хорошая идея, – согласился Валентин,  только на чем мы будем плыть?

– Посмотрим, может, там какие-нибудь баржи ходят, может на плоту а, в крайнем случае, просто полетим над рекой, – сказал Рустам. – Что нам эти несчастные 550 километров! Через два часа полета будем в Корумбе.

Так и решили. Вечером расплатились с хозяином, а рано утром пустились в путь. В этот раз никто не пытался их ограбить, и до Куябы доехали без «мелких» происшествий. Здесь была пристань.  Вниз по реке ходили небольшие теплоходы. Однако, друзья уже свыклись с идеей путешествия на каком-нибудь индивидуальном плавсредстве. Ведь теплоход не остановишь, где захочется. Поговорили с местными жителями и узнали, что за городом живет индеец, у которого есть большой плот. И вот они у хижины этого индейца по имени Маноэл Соарес. Крепкий мужчина лет тридцати пяти с энтузиазмом воспринял предложение заработать извозом. А когда он заломил за это астрономическую, по его понятиям, сумму и его клиенты, не колеблясь, согласились заплатить, его энтузиазм удвоился. Маноэл предложил отправиться как можно скорее, т. к. летний паводок быстро спадал и если уровень воды будет и дальше понижаться с такой же скоростью, реки обмелеют, и он не сможет вернуться на своем плоту. Он, правда, уже подсчитал, что за такие деньги, которые ему обещали, плот можно и бросить, а дома построить новый, но двоим чужестранцам, знать об этом было необязательно. Валентин сказал, что они готовы отправиться хоть сегодня, но выдержит ли плот вес машины. Маноэл уверил, что машину его плот поднимет, и повел их к берегу реки, где в небольшом затоне стояло его «судно». Это был довольно большой плот с хижиной, мачтой и парусом и пустой площадкой, на которой вполне могла поместиться машина. Судя по толщине бревен, из которых он был сооружен, плот действительно мог поднять их автомобиль. Хозяин сказал, что отправятся они после завтра, а завтрашний день уйдет на то, чтобы проверить и укрепить вязку бревен, починить крышу хижины и сделать помост для въезда машины.

Валентин заявил, что они хотели бы приобрести хорошее ружье. Маноэл ответил, что ружье можно купить в магазине, а его сын укажет дорогу. Но Кононенко объяснил ему, что такой вариант их не устраивает, и что они вообще хотели бы поменьше появляться в людных местах. На это признание их новый знакомый понимающе улыбнулся и сказал, что все можно организовать, но стоить будет дороже. Вечером он принес новенькую двустволку германского производства и пятьдесят патронов к ней. Друзья заплатили столько, сколько было сказано.

В течение следующего дня все намеченные работы, при активной помощи Рустама и Валентина, были завершены. Плот был готов к отплытию. Маноэл рассказал, что раньше он жил на плоту с женой и старшим сыном, но потом сумел накопить денег и построить жилье на берегу. Старший сын уже большой и сможет позаботиться о матери и младшем брате, пока отец будет плавать. Друзья задавали вопросы, живо интересовались его жизнью, и индеец разговорился. Оказывается Маноэл Соарес это его христианское имя, а настоящее, – данное родителями было Нанту.

– Я из племени чикао. Мы жили в глубине джунглей. Я увидел белых людей, когда мне было десять лет. Это были гаримпейрос – искатели алмазов и разный другой сброд, наводнивший джунгли. Племя пыталось их прогнать, но что мы могли сделать своими стрелами против ружей, пистолетов и карабинов. Они устроили настоящую бойню, не щадили ни взрослых ни детей. Как ни пытались мы прятаться и уходить все дальше в джунгли, нас всюду настигали. Скоро из, примерно, пятисот человек, в племени осталось пятьдесят. Они уничтожили бы нас всех до одного, если бы не одна благотворительная организация, которая спасла нас, переселив в охраняемую резервацию.

– Когда же это было? – спросил удивленный Валентин.

 – Примерно двадцать пять лет назад, – ответил Нанту, – это и сейчас происходит всюду, где белые натыкаются на лесных индейцев. Их убивают, как зверей. А в резервации все наше племя чуть было не погибло от гриппа. Несколько человек умерло, а остальных спасли доктора. Лесным индейцам нельзя жить среди других людей, особенно белых. Мы не приспособлены к вашим болезням. Доктор говорил, что у нас нет... нет чего-то такого... я забыл, как это называется.

– Иммунитет? – спросил Рустам.

– Да, да, так он и говорил.

– А как же ты?

– Я один из тех, кто ушел из резервации и сумел приспособиться к жизни среди белых, но таких немного.

Эта исповедь произвела на Кононенко и Бурханова очень сильное впечатление. Значит, прав был Данило Иванович, когда отказывался назвать место, где обитают «люди пришедшие с океана». Более того, его опасения не потеряли актуальности и в наши дни. Это заставляло о многом задуматься. Утром, когда вкатили на плот машину, Валентин спросил:

– Капитан, можно мы будем называть тебя Нанту?

– Конечно можно. Это же мое настоящее имя, – улыбаясь, ответил Маноэл, которому очень понравилось обращение «капитан». Он только никак не мог понять, почему двое белых не соглашаются закрепить машину, так как он предлагал – привязать к плоту веревочными растяжками. Они настояли на том, чтобы сделать со всех четырех сторон упоры из бревен и этим ограничились. «Капитан» не знал, что его пассажиры просто-напросто собирались взлететь на своей машине в случае аварии.

Настало время отправляться. Нанту поднял парус и плот, оторвавшись от берега, медленно поплыл вниз по течению. Жена и два сына индейца долго стояли на берегу, провожая его в дальний путь. Вскоре все признаки близости города исчезли и реку обступили джунгли, кое-где еще затопленные водой. Под  вечер они стали невольными свидетелями трагедии, разыгравшейся на их глазах. Плот шел метрах в десяти от берега, когда Рустам молча указал рукой на дикого кабана пекари, подошедшего к воде напиться. Валентин с интересом рассматривал животное, не обращавшее на них внимания. Может быть, кабан принял их плот за один из плавучих островов, встречающихся на реке. Опасность, как оказалось, подстерегала его гораздо ближе. Вдруг, раздался громкий плеск, и из воды метнулось нечто длинное  с зубастой пастью. Кабан громко завизжал, когда острые зубы впились в его тело. Борьба с кайманом, – американским крокодилом длиной метра три, продолжалась недолго. Визг перешел в хрипение, потом и оно прекратилось. Туша перестала дергаться, только ноги еще несколько раз конвульсивно согнулись и разогнулись. Вопреки ожиданиям Валентина и Рустама, кайман не потащил добычу в воду, а стал рвать на куски, не сходя с места. Видя растерянные лица своих пассажиров, Нанту сказал:

– Все едят друг друга. – И трудно было понять, относится ли это замечание только к миру животных или имеет более общий смысл.

На ночевку остановились у берега, пришвартовав плот веревками к двум деревьям. За ужином Рустам спросил:

– А разве есть еще в джунглях индейцы, которые не видели белых?

– Я думаю мелких племен еще много, – ответил Нанту. – Они-то, может, и видели белых, но сами не показываются. Уходят дальше в джунгли.

– А не слышал ли ты о белых людях, которые живут в джунглях племенем как индейцы?

– Нет, о таких никогда не слыхал. Зачем белым жить в джунглях? У них много хорошей земли.

Заснули друзья нескоро. Несмотря на уверения Нанту, в полной безопасности, каждый из них думал, что кайману ничего не стоит взобраться на плот и поступить с ними как с кабаном. Утром, когда только забрезжил рассвет. Рустам встал и, проходя мимо спящего Валентина, обратил внимание,  что у того на шее лежит что-то похожее на серую тряпку. Он протянул руку, чтобы взять ее, но «тряпка» вдруг раскрыла перепончатые крылья. Рустам в испуге отдернул руку и вскрикнул. Большая летучая мышь взвилась, метнулась в проем двери и бесшумно растворилась в предрассветной мгле.
Кононенко и Нанту проснулись. Услышав в чем дело, индеец сказал:

– Это летучая мышь-вампир. Надо посветить.

Включили фонарь, и обнаружили за ухом у Валентина довольно глубокий разрез, из которого текла кровь. Рустам принес из машины аптечку и залил ранку йодом, но она продолжала кровоточить.

– После их укуса кровь долго не останавливается, – пояснил Нанту. – К тому же, они часто разносят заразу.

Смочили йодом клочок ваты, и Валентин прижал ее к над­резу.

– Действительно здесь все едят друг друга, – пробормотал он, – но как же я не проснулся?

– Эти дьяволы разрезают кожу безболезненно, а потом пьют кровь, пока насытятся, – пояснил индеец.

Всем уже было не до сна. Быстро светало. Решили отправиться в путь, а позавтракать позже в дороге. Снова мимо плывут берега реки, то заболоченные, то покрытые непроходимыми зарослями, над которыми на тридцатиметровой высоте разбросали свои роскошные листья отдельные пальмы. Взошло солнце, и над водой закружили огромные стрекозы – раза в три крупнее, чем те, что встречаются в Европе. Их крылья переливались перламутром, большие шарообразные глаза поблескивали как автомобильные фары. Валентин и Рустам уже несколько минут прислушивались, уловив какой-то странный шум. Он постепенно нарастал и стал напоминать неразборчивое бормотание. Как будто толпа разговаривающих людей шла по лесу. Казалось, слышны были даже отдельные непонятные слова. Увидев недоумение на лицах своих, навостривших уши, пассажиров, их «капитан» сказал:

– Это большие обезьяны танчагу. Они всегда так бормочут, когда собираются стаей.

Рассмотреть обезьян им не удалось, сколько ни вглядывались в проплывающие мимо огромные кроны деревьев. Гомон стал удаляться и вскоре затих за кормой.

– Танчагу? – переспросил Рустам, который серьезно отнесся к предложению Валентина написать книгу, и давно записывал  в блокнот все, что казалось ему достойным внимания, особенно местные названия деревьев, птиц, животных и т. п.

– Да, так называет их мое племя, – подтвердил Нанту, и добавил, – а белые называют их гуарибы.

Ночевать в этот раз остановились в индейском селении. Оно было расположено на низком берегу, который еще был затоплен водой. Хижины стояли на сваях, и жители перемещались между ними в каноэ, выдолбленных из целого ствола дерева. К плоту пристали несколько каноэ. Мужчины приплыли, чтобы поговорить, узнать новости. Хозяева плота всех угостили тушенкой, крепким чаем со сдобными сухариками. В знак благодарности гости привезли им по несколько рыбин. Валентин всех расспрашивал о белых людях, живущих в джунглях, но никто о них не слышал. Когда индейцы уплыли к своим хижинам, к плоту направилась лодка, которая выглядела иначе, чем каноэ предыдущих гостей. Если у тех был заостренный нос и округлая корма, то у этой и нос и корма были острыми и загнутыми кверху. Ее обводы были удивительно изящны и обтекаемы. Она двигалась по воде легко, красиво, и напоминала плывущего лебедя. Вблизи оказалось, что лодка сделана не из дерева, а из чего-то вроде соломы. Хозяина необычной лодки звали Тонго. Лицом он был не по­хож на предыдущих индейцев, хотя одет был так же как они. Кожа и волосы у него были гораздо светлее. Его тоже угостили и даже открыли бутылку вина. Когда все было съедено и выпито, Тонго сказал, отвечая на вопрос о своей лодке:

– Я родился и вырос не здесь, а на озере Титикака, вернее на полуострове Уата, который отделяет озеро Титикака от Уинамарка на юге. Там все строят такие лодки. Наши деды и прадеды, и прадеды прадедов делали такие, вот и я сделал себе. Только там их делают из камыша тотора, и они получа­ются будто золотые, а здесь камыш немного другого цвета – более тусклый, но тоже прочный и легкий.

Узнав, что приезжие ищут белых людей, которые живут в джунглях племенем как лесные индейцы, Тонго сказал, что не слышал о таких, но может рассказать легенду о других белых людях, живших в районе озера Титикака еще до появления на небе Луны.

– А разве Луна не всегда была на небе? – удивился Валентин.

– Не всегда, – ответил Тонго. – Было время, когда Луны не было.

Валентин перевел свой вопрос и ответ индейца Рустаму, который еще недостаточно освоил португальский, чтобы понимать беглый разговор. После этого он включил диктофон. Видя недоверие на лицах белых, Нанту, в свою очередь, подтвердил, что тоже слышал о том, что луна не всегда была на небе.

–  Среди людей племени аймара и других, живущих на озере Титикака, и в его окрестностях, ходит много различных легенд, – начал Тонго, – но та, которую я расскажу, это легенда моего рода. Ее передают из поколения в поколение и редко рассказывают чужим. Поэтому ее никто не знает. Дед говорил мне, а ему говорил его дед, что мы не совсем аймара. Наш род берет начало от белых людей виракоча, которые очень давно, может тысячу лет назад, а может и больше построили пирамиду Акапана, Ворота Солнца, огромные здания и скульптуры. Они построили большой город, руины которого лежат южнее озера Титикака. Это было могучее племя. Их власть простиралась далеко на север, и на юг, и на восточную равнину за горами. Но главный город – столица их царства, находился на берегу океана у большой бухты, хорошо защищенной от морских волн и ветров. Они умели строить большие корабли из дерева с мачтами и парусами, и плавали очень далеко. Государство виракоча вело торговлю с островами и странами, лежащими на западе, по ту сторону океана. Мореплаватели привозили удивительные ткани, оружие и драгоценные камни из тех стран.

Со временем правители виракоча загордились. Им не было равных по богатству, а богатство им давал океан. Постепенно и правители и простые люди перестали приносить жертвы Богу Земле, хотя Богу Океану по-прежнему приносили богатые дары. Бог Земля обиделся и стал трясти сушу, но это не вразумило людей. Чаша терпения переполнилась, когда по велению верховного правителя, был разрушен жертвенник Богу Земле для того, чтобы на его месте, напротив Ворот Солнца, построить новый дворец.

Тогда Бог Земля решил проучить неучтивых людей, и разлучить их с океаном. Он начал поднимать землю, на которой стоял город, а также морское дно, потому что оно тоже земля. Суша горбилась, вспучивалась и трескалась. В  трещины проваливались люди, животные и целые здания. Когда поднялось морское дно, корабли недолго оставались на суше. Одни за другим, они проваливались в бездонные трещины, и земля поглощала их.

Бог Океан не хотел уступать. Он боролся с Богом Землей и эта борьба приводила к новым и новым разрушениям. Долго боролись между собой два могущественных божества. Один поднимал морское дно и громоздил на суше горы, а другой гнал на землю огромные волны, пытаясь затопить ее, и вернуть в свои владения.

 Наступила великая тьма и холод, и много, много людей погибло. Так было всегда. Когда враждовали между собой боги, страдали люди.

– У нас это называется:  «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат», – не удержался от замечания Кононенко. Когда он перевел это на португальский язык, Тонго кивнул в знак согласия и продолжал:
– Увидев, что ему не победить Бога Землю, Бог Океан, который отступал все дальше и дальше, собрал последние силы, поднял самую огромную волну и бросил на сушу. Волна смыла все, что еще не было разрушено землетрясением, и заполнила большую глубокую впадину, которая раньше была бухтой на берегу океана. При этом затопила и часть города,  вернее, его развалин. Бог Земля, поднимая горы все выше и выше к облакам, поднимал и частицу океана. Так образовалось высоко в горах озеро Титикака. И до сих пор хранит оно океанскую воду, несмотря на то, что в него впадают пресноводные реки. И разрушенный город теперь находится в горах неподалеку от озера.

Очень долго продолжалась борьба двух стихий, а когда, наконец, перестала трястись земля и рассеялись тучи, люди увидели в ночном небе Луну. Это Бог Солнце зажег второй светильник, чтобы и ночью видеть, что делают люди. Некоторые считают Луну вторым глазом Бога Солнца. К тому времени не осталось в живых ни одного из тех, кто умел строить  корабли, никого из тех, кто знал, как находить дорогу в океане. Бог Земля сделал так, что оставшиеся люди вообще забыли о том, что где-то есть другие страны. Они делали только маленькие камышовые лодки, чтобы ловить рыбу.

Выслушав легенду, и поблагодарив рассказчика, посидели еще минут тридцать. После этого гость сел в свою удивительную лодку, повесил на ее носу фонарь, и отплыл домой. Никакого особого впечатления его рассказ на Валентина и Рустама не произвел. В пути от Рио до Куябы, избегая отелей, кемпингов, и стараясь меньше попадаться на глаза полицейским, они часто ночевали в индейских селениях, и слышали немало легенд. Им рассказывали о человеке-дереве, женщине-орлице – дочери царя грифов, которую полюбил индейский юноша, о Великом Кобре, живущем на дне реки. Легенда, рассказанная индейцем с озера Титикака, казалась одной из многих.

Утром они отправились дальше. Некоторое время их сопровождали индейцы на лодках и среди них Тонго на своей камышовой красавице. После полудня река разделилась на два рукава, обтекая большой, покрытый буйной растительностью остров. Пошли по правому рукаву, и вдруг сильный удар бросил Валентина на бревна, а Рустам, стоявший близко к краю плота, полетел в воду. Краем глаза Валентин увидел, что их «капитан» тоже поднимается на ноги после падения.

– Я... я... я не умею...! – крикнул Рустам, погружаясь с головой.

 Плот стоял на мели, но в том месте, куда упал Рустам, видимо было глубоко. Кононенко понял, что его друг не умеет плавать. Он сбросил кроссовки и прыгнул в воду в джинсах и рубашке. Рустама поймал в полуметре от поверхности воды и поднял наверх. Слава Богу, тот еще не успел наглотаться.

– Держись за меня, сейчас вылезем, – спокойно сказал Валентин. Плот не двигался, до него было не больше пяти метров, и повода для волнения не было. Буксируя своего друга, Кононенко ворчал:

– Эх ты, предложил путешествовать по воде, а сам, оказывается, плавать не умеешь.

– Извини, но негде было учиться, – оправдывался Рустам, держась двумя руками за рубашку своего «буксировщика». И в это время они услышали дикий крик Нанту:

– Пираньи! Плывите скорее! Скорее!

Индеец схватил ружье и стал стрелять по воде позади плывущих. Валентин понял. Он читал об этих хищных рыбах, которые практически мгновенно, пожирают любую живность, попавшую в воду. Собрав все силы, он ускорил движение. Схватился за бревна, но даже ему физически сильному, тренированному человеку, было не так просто выбраться из воды. Ноги уходили под плот, а тело с каждым сантиметром подъема становилось все тяжелее. Но вот он уже на бревнах. Вдвоем с Нанту они выхватывают из воды Рустама и слышат, как он вскрикивает от боли. Две сумасшедшие рыбы вцепились в него, как собаки. Одна впилась в ногу сквозь джинсы, а вторая, к счастью, в толстую подошву кроссовка. Двумя ударами приклада Нанту расплющил о бревна обеих хищниц.

– Смотрите! – сказал он, показывая вниз. Вода, казалось, кипела от множества прожорливых тварей.

– Через пять минут от тебя остался бы один скелет, – сказал индеец, поднимая штанину на укушенной ноге Рустама. – Когда нападают стаей, они быка съедают за несколько минут.

Два ряда ран от острых зубов залили йодом и перевязали ногу бинтом.

– Еще немного, и она вырвала бы кусок мяса, – сказал Нанту, – просто не успела. Он настоял на еще одной процедуре. Принес завернутый в мокрую тряпку мясистый зеленый лист, сделал на нем множество насечек ножом, и лист прибинтовали к ране.

– Это алое, – сказал Нанту. – Очень помогает. Проверенное средство.

Рустам встал и прошелся прихрамывая.

– Ничего, за день-два заживет, – уверенно сказал индеец. – Теперь надо думать, как сняться с мели.

Вооружившись шестами, все трое принялись сталкивать плот, но, сколько ни трудились, ничего не выходило. Они лишь убедились, что со всех сторон от плота довольно глубоко. Где же эта чертова мель? После пятнадцати минут безрезультатного труда Рустама осенило.

– Ладно, вы толкайте, а я заведу мотор, – сказал он, отдуваясь, и отклеивая прилипшую к телу рубашку на груди.

– Зачем мотор? – удивленно спросил Нанту, видя, что Бурханов пошел к машине.

– Хорошая идея, – пробормотал Валентин, – как это я не догадался, а еще гениальный. Только не перестарайся! – крикнул он другу.

Рустам сел в машину и двигатель заработал. Муфта сцепления переведена в режим полета. Зажужжали блоки вертикальной тяги.

– Давай наляжем, – предложил Валентин, и Нанту, который не понимал замысла этих двух белых, не осталось ничего другого, как повернуться спиной к машине, лицом к корме, и вместе с Валентином налечь на шесты.

И хорошо, что он отвернулся, потому что Рустам все-таки не рассчитал, и машина поднялась над плотом, чуть ли не на полметра. Индейцу показалось, что произошло чудо. Под рокот мотора облегченный плот действительно сдвинулся с места и поплыл. Только теперь они поняли, на что наткнулись. Под ними была не мель, а корни затонувшего дерева, принесенного паводком. Это оправдывало их «капитана», который был уверен, что никакой мели здесь нет. Когда, вытирая со лба пот, Нанту повернулся, машина стояла на своем месте. Заглушив мотор, Рустам вышел и закрыл дверь.

– Не понимаю, как он нам помог? – спросил Нанту, занимая свое рабочее место.

– А черт его знает. Сам не понимаю, – улыбнулся Кононенко.

До вечера в этот день больше ничего не случилось. Ночевали они в безлюдном месте, закрепив плот в нескольких метрах от берега.

– «Где же вы «люди, пришедшие с океана», где вас искать?» – думал Валентин, засыпая под звуки похожие на собачий лай, издаваемые бодрствующими кайманами. Последнюю ночь перед прибытием в Корумбу они провели в поселке, где жили в основном белые бедняки – переселенцы откуда-то из других мест, в которых было еще хуже. И, как ни странно, первый, кто что-то слышал о белых людях в джунглях, был не индеец, а белый, пригласивший путешественников переночевать в его доме. Его звали Антонио Альмеида. Он рассказал, что слышал от одного старожила здешних мест, что где-то на левом берегу реки среди непроходимых болот живут странные белокожие люди.

– А один мой знакомый в Корумбе, даже видел в детстве одного из них, – добавил Антонио.

– Его адрес можете сообщить? Хотелось бы разузнать подробнее, – сказал Кононенко.

– Пожалуйста. Кстати он может вам пригодиться, если что-то не заладится в машине. У него небольшая авторемонтная мастерская. Да к тому же он вообще на все руки мастер, – загадочно улыбнувшись, сказал Антонио. – Трудно сказать, что он не умеет делать. Его зовут Эстебан Нето. Передадите ему от меня привет, а то, если он примет вас за полицейских, разговора не получится.

– У него есть основания не любить полицейских? – спросил Валентин, записывая адрес.
 
Антонио только рассмеялся в ответ, а Кононенко добавил:

– Если так, то мы найдем с ним общий язык.

 Эта фраза сразу же подняла авторитет гостей в глазах Альмеиды. Похоже, и сам он не стремился к встрече с полицией. Наутро, тепло попрощавшись с хозяином, и щедро расплавившись за гостеприимство, друзья отправились дальше, вниз по течению Парагвая, который имел здесь ширину уже не меньше 250 метров. Когда солнце стало клониться к закату, Нанту показал рукой на видневшиеся вдали постройки, и сказал:

– Корумба!

– Высадишь нас, не доезжая до города. Там где есть хоть какая-нибудь дорога, – попросил Валентин.

– Тогда вон там, – предложил  «капитан», направляя плот к правому берегу. – Там вдоль реки идет дорога.

Вскоре они причалили в месте удобном для съезда машины. Валентин достал деньги и сполна расплатился с Нанту. У того радостно заблестели глаза. Похоже, он не очень-то верил, что получит обещанную сумму. Видя, как Кононенко укладывает в багажник ружье и патроны, и как старательно забрасывает их сверху другими вещами, Нанту подошел к нему и сказал доверительно:

– Если вам понадобится настоящее оружие... Вы меня понимаете?

– Ты имеешь в виду войсковое? – спросил Валентин, и не получив никакого ответа, продолжал: – Оно нам, вроде бы, ни к чему, но чем черт не шутит, вдруг пригодится. Так что?

– По ту сторону боливийской границы, в городе Эль-Кармен, что на железной дороге Корумба - Санта-Крус, живет один индеец. Его зовут Марио Корранса. Скажите, что вы плыли со мной из Куябы.

Валентин записал адрес Марио на чистом листе запис­ной книжки, а потом сказал:

– Но, он же может и не поверить. Подумает, что мы из полиции...

– Дайте мне ваш блокнот, – сказал индеец, взял у Кононенко ручку и рядом с адресом накалякал несколько непонятных значков – то ли человечков, то ли зверушек, и сказал:

– Теперь поверит.

Положив,  взятый с собой дощатый настил, благополучно съехали на берег. Сердечно попрощавшись со своим «капитаном», и получив приглашение при случае заезжать, друзья выехали на дорогу, и своим ходом направились в город.

– Мы еще не отказались от правила не регистрироваться? – спросил Рустам

– Конечно, нет, – ответил Кононенко.

– Тогда предлагаю ехать прямо к этому Эстебану Нето.

– Понял. – Согласился Валентин. – У него ремонтная мастерская. Должен быть и гараж. А может быть и для нас какая-нибудь комната найдется.

– А не найдется, так он что-нибудь посоветует. Он же тут всех знает.

По адресу они нашли мастерскую довольно легко. Хозяин оказался метисом лет шестидесяти, еще крепким мужчиной, с глазами старого плута.

Узнав, что их прислал Антонио Альмеида, он радушно принял друзей. Их нежелание жить в гостинице хозяина не удивило, и он сам предложил им комнату и отдельный гараж для машины. Плату, правда, запросил немалую, но наших богачей это не испугало. Впервые за последние дни они спали на нормальных кроватях, в нормальном доме, куда не могли залететь летучие мыши-кровопийцы, и заползти кайманы или змеи.

См. продолжение гл. 5-9