51. ФОРМУЛА ЦЕЛИ
…– Ну, как всё прошло?– спросила Фиар, едва Лартаяу появился из-за двери ближайшего отсека, и их защитные поля с характерным хлопком сомкнулись.
– А как должно было пройти?– переспросил Лартаяу.– Всё в общем совпало с решениями правительства – только назначить дату выборов в парламент мы не догадались. А так – сошлось… Ликвидация сразу многих спецслужб, церквей, подразделений армии, даже – некоторых министерств… Кстати, Рон Лим сказал – в подвале какого-то из них обнаружили не то нелегальную тюрьму, не то сумасшедший дом. Ему как раз только что доложили...
– Легко же мы отделались...– вздрогнув, прошептала Фиар (и Джантар не мог не вздрогнуть).– И за что там кого-то держали?
– Не знаю, только начали разбираться,– ответил Лартаяу.– И – что узнает наше человечество в ходе этого очищения... А пока – все наши указы утверждены, и уже заготовлено разъяснение, что по старым законам реальных прав на престол никто не имеет. Только пойдёт оно по сетям не сразу, а с суточной задержкой – чтобы всё успели оформить решениями правительства...
– А вообще – не страшно было в роли главы государства?– спросила Фиар.– Пусть даже временного...
– А вам – в роли советников временного главы государства?– переспросил Лартаяу.– Мы же всё вместе готовили... Но – никакой глупости не сделали, верно? Перед историей стыдно не будет... Вместо «регионов по вероисповеданию» – просто автономные территории; отмена местных законов, не согласующихся с основными правами личности; ограничение возможности их введения вообще… И у Каймира – своя полноценная автономия, как раньше. Правда, перешеек может не войти – уиртэклэдцы тоже считают его своим. Но это уж решат местные выборы… А возможна и просто автономия культур – даже совместная, там, где перекрываются… И – отменяются все эти повинности в виде тренировочных лагерей, трудовых отработок, «ограничения, не обусловленные психологией и физиологией», остаются – лишь те, что целесообразны… И производства – только нужные. Так и сказано: «создание организаций, предназначенных лишь затем, чтобы занять малограмотную и неквалифицированную рабочую силу – признано категорически недопустимым». Не знаю, удачна ли сама формулировка – но так пошла в сеть... И только вопрос – куда реально девать эту оставшуюся массу...
– А как будет лично с нами?– спросил Итагаро.
– Вернёмся – и сдадим эти тесты. И сразу – полноправные граждане... И Джантару, старшему среди нас – не придётся ждать конца 44-го года, а мне, младшему – даже конца сахвея 46-го... Правда, ещё казус: теперь Гинд Янар – министр образования, а Файре Таор – здравоохранения, но они же – пока преподаватели интерната. Так как – с признанием незаконными всех распоряжений элбинских властей – и их, получается, уволили незаконно… И им завтра придётся принять у нас экзамен, а потом – вернуться к государственным делам. Так теперь это решается...
– А специфика интерната?– снова спросил Итагаро.– Как будет с этим? Нет же на самом деле понятия – «религиозная одарённость»…
– Зато есть – экстрасенсорная,– ответил Лартаяу.– И – «общее раннее развитие»… В отношении нас – уже документально подтверждено. Разобрались-таки, где правдивые документы, а где – чушь, полная парадоксов...
– А… как всё-таки – Флаариа?– спросила Фиар.– И что будет с интернатом вообще?
– Флаариа – остаётся директором интерната, ведь тоже был уволен незаконно. И будет новый набор учеников – в интернат санаторного типа для особо одарённых детей. Есть же те, кому по медицинским показаниям надо жить вдали от городов… Только придётся многое переоборудовать – чтобы не было похоже на военный объект, который там был раньше…
– А – лично твой статус? Как теперь официально оформлен?
– Да, будет в истории Лоруаны император-загадка,– ответил Лартаяу.– Которого никто не знал как реальною личность – и который рассылал указы якобы тоже из Алаофы. Компьютерная сеть очень убедительно создана такую иллюзию – как в тот раз, с извещением об инфекции. Кстати – и оно уже юридически признано ошибкой… А мы – все дни как бы не покидали интерната, к указам отношения не имеем. Значит – нечего и особо оформлять...
– Но то – официально…– ответил Джантар.– А – тайные силы, которые могут вообразить что угодно? Вот что страшно...
– Но мы хоть уже увереннее чувствуем себя перед ними,– ответил Лартаяу.– Они же натворили всё это, а не мы... Они, приверженцы старого, едва не разрушили цивилизацию – а не мы... И разве не прав Кламонтов – как у них всё ничтожно, какой внешней мишурой обставлено жалкое и убогое?.. А Вселенная – вот она, перед нами,– добавил он, уже проходя из коридора вперёд, в небольшой вестибюль, образованный пересечением трёх «горизонтальных» коридоров и «вертикального» хода, соединяющего разные уровни звездолёта, откуда через большой иллюминатор открывался вид снаружи.– Давайте пройдём сюда. По моим расчётам, как раз – снова увидим диск планеты…
И действительно – когда Джантар уже подходил к люку в переборке, чувствуя перед собой упирающуюся в стену упругую плёнку защитного поля, слева (откуда такими же овальными люками выходили eщё два коридора, образуя заметные скругления стен, похожие на горловины каких-то шлангов) вдруг стало заметно светлее – а справа…
Из-за нижнего края иллюминатора в полусферической нише корпуса корабля – стал довольно быстро подниматься край диска планеты… А над ним – простиралась вдаль, в бесконечность, бездонная чернота космического пространства с непривычно яркой и многочисленной россыпью даже не мерцающих здесь, в вакууме, звёзд – среди которых выделялись туманные эллипсы, пятна и спирали ближних галактик… Зрелище было – непривычное и захватывающее одновременно. И даже трудно давалась сознанию мысль: никто из их соотечественников-фархелемцев прежде не бывал здесь, не видел ничего подобного! Разве что – в глубокой древности, на подобном же звездолёте...
Но уже и сам диск планеты вставал в иллюминаторе всё выше – огромный, ярко-голубой. В белых разводах облаков – виднелись жёлтые и коричневые фрагменты суши… (Хотя – сейчас летели над самым широким океаном планеты, протянувшимся между Иорарой и Шемрунтом – тем самым, о котором в древнем трактате сказано: «Суши на Западе изначально нет»…) А Фархелем в иллюминаторе всё поднимался, закрывая небосвод – и у Джантара от непривычного зрелища вдруг даже возникло чувство стремительного падения куда-то в бездну, и захотелось судорожно схватиться за поручень перед иллюминатором – он едва сдержал себя… Тем более, тут же поразило и другое: вдалеке (хотя в этой космической панораме все рас стояния были трудноопределимы на глаз) за краем странно «слоистого» горизонта планеты вставал ещё краешек Тарменеха – и он же, этот краешек, отражался в безоблачном участке атмосферы, дробясь и искажаясь, будто в застывшей водной ряби… И в этом отражении заметно прерывисто мерцала видимая ещё чуть в стороне (должно быть, в зоне особо активного возмущения атмосферных потоков) золотистая искра Тайматана, спутника спутника планеты…
–…И ни в какой религии нет ничего подобного…– Джантар и не сразу понял, что произнёс это вслух.– Человек способен подняться сюда, увидеть всё это, вместить в свой разум гармонию Вселенной – а его всё пытаются поймать на примитивных пороках, ограничить какой-то убогостью… Не открывают – а закрывают пути, не возвышают – а унижают разум. Заставляют видеть великое в малом, навязывают вожделения низшей, неразвитой души – как высшие цели…
– А… отражение вы видели?– возбуждённо прошептала Фиар.
– Да… как в воде,– подтвердил Талир.– Только колеблется медленнее...
– А я и не представлял, что такое возможно,– ответил Донот.
– И у нас не предполагали,– донёсся из среднего коридора (ведущего к центру звездолёта) голос Селиверстова.– Пока сами не увидели с околоземной орбиты…
И тут…
Джантар увидел такое, что даже перехватило дыхание. Роботы… Прямо перед диском планеты – который теперь, встав в иллюминаторе ещё выше, закрывал почти всё поле зрении – тянулась вереница роботов в общем человекоподобных пропорций. Точно как – в том сне в подвале дома Фиар!..
– Не удивляйтесь,– объяснил, подходя сзади, Селиверстов.– Роботы осматривают звездолёт снаружи, нет ли повреждений. Всё-таки – переход в другие пространственные измерения... Помните, мы говорили, вообще их есть 12 – 10 пространственных и 2 временных? Но устойчивые сложные структуры – возможны лишь в пространствах трёх измерений. Вот в разных параллельных мирах и развёрнуты разные их тройки – а остальные свёрнуты на микроуровне. Со временными же, как вы сами убедились – и того сложнее...
– Но… меня удивило не это,– взволнованно объяснил Джантар.– Просто – я yжe видел такое. Тогда, во сне, в подвале… Диск планеты – и роботы на его фоне. И ещё – как бы пейзажи каких-то других планет…
– А что, возможно, и это сбудется,– ответил Селиверстов.– Правда, мы сами пока не очень разобрались в природе времени. А высшие цивилизации не хотят влиять на наш путь своими идеями. Мы должны пройти его сами… Ну вот – а сейчас звездолёт повернётся, и планета перестанет быть видна,– продолжал Селиверстов, подходя к иллюминатору, где из-за нижнего края диска планеты снова показалось звёздное небо.
– А звездолёт вращается вокруг оси не так уж быстро,– предположил Лартаяу.– Но тут важна не линейная скорость обращения – а произведение: «масса – радиус скорость». А уже радиальное ускорение создаёт гравитацию…
– Или эквивалентно ей, как сказали бы у нас,– уточнил Селиверстов.– А вообще – интересно сравнивать ход развития научных идей у разных цивилизаций. Например: вы пришли к этому просто через интуитивную догадку о существовании какой-то предельной скорости, и о том, что движению материальных тел может сопротивляться само пространство – а как трудно шли к этому у нас... Через целые новые разделы математики, какие-то странные дискуссии...
– Да, вы уже что-то говорили об этом,– вспомнил Талир.– «Масса инертная» и «масса тяготеющая», точечная частица с бесконечной энергией… И что – так трудно представить частицу как целостный волновой объект? Или – физически реальное пространство, в котором сокращаются размеры движущихся тел?
– Разные культуры – разные системы понятий и представлений,– попытался объяснить Селиверстов.– И потому – в одной естественным образом возникает идея, немыслимая в другой. Видите, вам понятно: масса – и есть масса, гравитационный заряд тела и мера его взаимодействия с пространством как физической реальностью, а у нac – придумали две разных массы, и веками бились над этим...
Но тут край Фархелема ушёл за обрез иллюминатора – и в несколько мгновений вестибюль погрузился во тьму, рассеиваемую лишь неярким освещением коридоров. И вновь – так неожиданно, что захотелось рефлекторно схватиться за поручень, чтобы не упасть… Правда, и оставшийся свет был не столь слаб, чтобы Джантара стало укачивать в темноте – но всё же тускло-синеват, неестественных цветовых оттенков(как будто у тех, кто создавал звездолёт, был несколько иной диапазон зрительного восприятия)… А за иллюминатором – теперь уже медленно плыла яркая россыпь немигающих звёзд, в которой из-за их непривычного обилия даже не всегда верно узнавались очертания знакомых созвездий...
– Но у нас гипотезу Лутаири тоже сразу не поняли,– ответил Лартаяу.– И тоже – больше по моральным соображениям. Хотя и было при императорском дворе – где вообще боялись всяких новых идей…
«Ах да... Лутаири...– вспомнил Джантар.– Это же его слова: Вселенная познаёт себя через человеческий разум…»
– А у нас вокруг этого – опять споры...– напомнил Селиверстов.– Как раз на уровне «морального отрицания» того, что не могут понять…
– Но я понял – у вас вообще не очень принято исходить из очевидных физических и геометрических соображений,– ответил Итагаро.– Хотя, казалось бы, на чертеже всё видно – исписывают десятки страниц формулами для доказательств. Правда, как и у нас – в Лоруане, Шемрунте, на Севере. И получается не учебник – частокол, дебри, сквозь которые едва прорвёшься. Зато возможно, мы веками отставали именно в математическом описании явлений – и потому упускаем что-то, прямо не следующее из образного мышления или интуиции… Нo, с другой стороны – если не подключить интуицию, где уверенность, что избран адекватный математический аппарат для описания явлений, а не – идёт нагромождение абстракций на абстракциях, и формально безупречно доказывают чушь? Например – те же «магнитные заряды». Представить – так где их место в реальной картине мира? А их «логически обосновали» – и ищут до сих пор...
– И у нас тоже,– подтвердил Селиверстов.– По чисто формальным соображениям… А вы, наоборот: и в математике, физике – больше идёте от практики, интуиции. Вот и создали такую технику – даже раньше, чем как следует освоили планету. Хотя у нас нет своей Иорары – так что не сравнишь...
– А вы стали расселяться по планете ещё на первобытном уровне,– задумчиво произнёс Талир.– И сразу – множество далеко разбросанных племён, через два-три поколения всё забывших друг о друге... Легенды, мифы на этой почве...
– И сразу – племенные божества,– добавил Джантар.– У вcex – свои… Хотя – как и у нас в других культурах. Соответственно, как мы теперь знаем – устройству астрала… Но – неужели не может быть без этого? Сперва – племенные божества, сами недалеко ушедшие от животных, судя по тoмy, какие им требовались жертвы; потом – божества-покровители сторон человеческой деятельности, по аналогии с миром людей; потом – божества-цари, политики; потом – уже претендент на роль всепланетного тирана… И исключение – лишь мы, чхаино-каймирцы. Мы как-то сразу знали: есть природные духи – а есть люди в телесной форме; и есть астрал, состоящий из людей, которые не ниже и не хуже тех духов – а просто другие... И можно договариваться о чём-то – но не превращаться в попрошаек и взяткодателей. Да, не всё в силах людей, есть тайны – но нельзя унижаться, терять достоинство, становясь, за покровительство чьим-то придатком...
– В том-то и дело,– согласился Селиверстов.– Сразу, исходно – разные представления о ценности и достоинстве личности. Либо – остаться свободными и решать проблемы самим в меру своих сил, либо – отдаться под власть, поступиться свободой, чтобы казалось, будто они решаются сами собой, но тогда сразу зачатки несправедливости: на место высшей правды – ставится попросту чья-то сила, нравственность –подменяется покорностью ей…
– Так и есть…– горестно вздохнул Талир.– А потом кому-то удобнее управлять рабами – и этот кто-то входит во вкус произвола...
– А астральная реальность создаётся мыслетворчеством людей,– напомнил Селиверстов.– И страшно, если – несовершенных… Как говорят на Земле: «что наверху, то и внизу».
– А у нас говорят: «каждый мир есть зеркало другого»,– подтвердил Джантар.– И… значит – многие из контактов...
– Увы, так и есть,– в свою очередь, подтвердил Селиверстов.– Игры с одной стороны – и глубокое потрясение для другой. Ведь в общем – лишь игра… И – сами каноны… Эти «человеческие» биографии божественных сущностей – где всё якобы исполнено высшего смысла, и идёт к одной цели... Иногда в основе и есть – просто биографии людей, где многое сложилось стихийно, никем заранее не предусмотренно, или если и был какой-то план – то совсем иной. А канонический «высший смысл» придуман позже – и богословы толкуют, как некие символы, в общем случайные обстоятельства…
– И кажется – как всё просто,– признался Лартаяу.– Теперь, с ваших слов...
– И – как иногда соотносится с исторической правдой…– добавил, подходя сзади, Кламонтов.– Той, что сложилась как реальность… Оказывается… и Занклу-Хартвес в новом воплощении – совершенно неприметный чиновник, сам не помнящий, что проповедовал – а его роль в астрале играет кто-то другой! И тот же Вохрил – думаете, действительно являлся все четыре раза? Нет – только второй и третий... Это потом уже, как первое явление – в мифологиях использован неизвестный древний проповедник, а в четвёртый раз – являлся кто-то, захвативший в астрале должность Вохрила! А сам он – малозаметный настоятель храма когда-то основанной им веры!.. Вот так и там торжествует низкая политика, перехват и передел власти – не то, что в вашем астрале. Сравнить – хотя бы конкретно со всеми вами… Или... я не знаю – вы вообще много рассказывали друг другу о своём прошлом?– спохватился Кламонтов.
– Ну… я о себе – всё, что помню...– ответил Джантар, ошеломлённый такими подробностями.– А... к чему этот вопрос?
– Я не хотел неосторожно коснуться… чем вы сами, возможно, не готовы поделиться,– объяснил Кламонтов.– А то – Джонор Хиеф рассказал мне кое-что о вас…
– Нет, почему же,– начала Фиар.– Мы ещё в интернате многое вспомнили о себе. Например, меня звали Кинтайче Малунтар – и я много лет была врачом в Кильтуме. И Ратона, тогда Ларакадо Лутаири – тоже… Кстати – дальний родственник того Лутаири. Но он был монахом-врачевателем в уиртэклэдском монастыре, а там это – совсем по-другому. Наизусть запоминали целые учебники… А Итагаро, наоборот – сам упоминается в учебниках как Нариома Факадалари, в связи с ранними работами по спектральному анализу…
– Мог сделать больше…– вздохнул Итагаро.– Но кто-то донёс как о дезертире из армии, в результате – смерть в тюрьме... Такое мы теперь помним…
– Но для вас хотя бы естественно – помнить это?– переспросил Кламонтов.– И… что Герм Ферх – Тэйн Катур – строил и испытывал едва ли не первый в истории Фархелема планер; и Минакри Арафо – Дмазор Гдугар – бежал от «посвящения во взрослость» на родину матери, чтобы получить образование, и вернуться как миссионер...
– И нашу миссию разгромили,– печально добавил Минакри.– И как раз это – был последний толчок к тому решению 7126 года… А сейчас я – опять сын тех же родителей. И – снова как-то сказалась старая карма…
– А я?– с горечью добавил Талир.– Что успел в тот раз за 20 лет? Герм Крион, студент-медик – тоже бросил учёбу, чтобы не резать червей, не участвовать в этом варварстве, пошёл работать на завод, а там какой-то «простой человек» позволил себе «расслабиться» на рабочем месте – и взрыв...
– А я, тогда Гилут Сарам – прожил обычную, незаметную жизнь…– признался Донот.– Хотя интересовался многими вопросами устройства природы, общества, искал ответы – ничего особого не достиг… А потом, уже как Гиял Риеф, тоже поступил в мединститут, а там сразу – «посвящение в студенты». Старшие заставляли младших выпить по ведру грязной воды с какими-то спорами – представляете? Чтобы потом – тошнило, рвало, мутило… И это – в мединституте... И успел только… в драке перед смертью сам «посвятить» кого-то о ближайшее дерево...– Донот перевёл вдруг гневно участившееся дыхание.– Так что я и есть – тот мой дальний родственник. И имя в извещении использовал не чужое – бывшее своё. Просто – не находил случая рассказать. И даже не хотел – о таком...
– Что – дошла очередь до меня?– с тревогой спросил Лартаяу.– И… думаете – сейчас уже можно? А то и я не говорил всей правды, какую помню… Я же не просто потомок Лартаяу Третьего в тринадцатом поколении – ещё и прямой потомок в первом. Тот самый наследник, загадочно исчезнувший тогда. Скрывался в монастыре до 72-х лет…
– И… ничего не говорили даже нам...– прошептала Фиар.– И ты, и Донот...
Да и Джантара – будто встряхнуло, едва услышал это. Хотя – тут же понял – сам подсознательно ожидал…
– Но ты же видела, что значит – признать за собой такое... Происхожу от себя же по внебрачной линии, начавшейся в монастыре – и там нашли! Или – какой-то вектор так указал на меня...
– Но я начал не к тому,– уже растерянно произнёс Кламонтов.– Просто хотел провести параллель: кто вы сами, что значит быть избранным – у вас… Не дикая игра, не многолетнее лжеученичество… И вам не стыдно за ваш вклад в историю – в отличие от тех, мифы о ком даже неудобно затронуть. Поистине – « не то позор, не то грех»… Да и у нас всех – такие же свои тайны. Я – в нашем 1443 году, увлёкшись астрологией, бежал от толпы фанатиков через ночное заснеженное поле, где и спрятаться было негде – и если бы не чей-то дисколёт, страшно подумать, что могло быть... Или Тубанов – какими помнит те, дореволюционные, церковь и казачество, если видел разгоны демонстраций? И что было с ним за «слишком свободные» разговоры – не где-нибудь, в университетской аудитории?.. И для Мерционова императорская армия – не идеал и не миф: её свои же чиновники разворовывали прямо на войне… Ареев, правда – в те свои 14 лет побывал-таки в сталинской тюрьме 1937 года... Но всё это мы помним: каким было, и – каким могло быть… А – что помнят эти «кающиеся», позорящие страну? Очереди в магазинах? И… звероподобное «собственничество», «свободу» быть убитым за денежные долги – выстрадали в своих очередях?.. И – такие вот лакейские «пророки», «праведники» с унылым отказом от чего-то, «страдальцы» – не за собственные убеждения, а кто-то дёргает их за привязь, заставляя страдать... Вы бы слышали – как они униженно выспрашивают у своих астральных покровителей разрешение на каждую мелочь! Но попробуй заронить в их умы хоть каплю сомнения...– после короткой паузы продолжил Кламонтов.– Что говорить: стадо, третья группа потребностей, не выше, но – при современной технике...
– И я хорошо помню, чем кончаются попытки им проповедовать,– добавил Селиверстов.– Меня тоже когда-то забирал дисколёт – с головой отдельно от тела. Нo, как ни горько признаться – не с Земли. И уже сам не помню, как попал в круг перевоплощений земного астрала. Смутно помню безатмосферные планеты, орбитальные поселения как будто даже не биологических человечеств...– Селиверстов умолк, словно раздумывая, продолжать ли.
– То есть – Кламонтов прав? Это – возможно?– переспросил Джантар – и спохватился:– Но... как – не с Земли? Откуда же ты тогда?
– Да вот особенно горько признаться…– Селиверстов снова помедлил, прежде чем продолжить.– Я же исходно – ваш соотечественник, фархелемец. Студент древней жреческой школы, который тоже пытался нести диким племенам свет Истины – и что из этого вышло...
И снова, казалось, замерло само время – падая каплями вечности уже в космическую пустоту за иллюминатором. Уж такого, кажется, не мог представить никто...
– И – что открывается, когда мы всё больше узнаём вас...– прошептала Фиар.– И… это ты вернулся в свой мир... И – сколько не был здесь?
– Почти тысячу лет…– голос Селиверстова дрогнул.– И не хотел сразу говорить вам всего – слишком мнoгo новой информации… Тем более, думал – всё равно не поверите. А – это же из-за меня все мы, пятеро, и были взяты снова в мой мир. В наш мир... Где я когда-то тоже хотел постичь строение материи на атомном уровне – но этого не знал ни Найр Лунт, ни Мейнт Сарам, ни…– Селиверстов снова запнулся,– Джонор Хиеф…
– Как?– вырвалось у Джантара.– Ты... знал его и тогда?
– А ты думал, откуда я его знаю? И вот – снова различие астралов… Ведь и Найр Лунт сейчас – один из академиков в Чхаино-Тмефанхии, как и Мейнт Сарам, он же – не удивляйтесь – Ларакадо Тинилирау. А ещё двое, кого я знал – Итумбер Чохрон и Лахтанар Саурвам – в развоплощённой форме, но я как-то имел связь и с ними… Кстати, Тэйн Катур,– Селиверстов обернулся к Герму,– сколько тебе было в тот раз, в 7304 году? Как я понял – восемь? А вот – Хальбир тебя запомнил. Ты уже тогда чем-то выделялся...
– Как – сам Гиял Хальбир?– переспросил Герм.– Хотя я помню… Он был у нас тогда, как целитель – прежде чем идти с проповедью в Уиртэклэдию...
– И тоже – чем кончилось… Но говорю я к тому – что вы не должны смущаться уровнем ваших личностей и ваших дел...
…Ещё какое-то время прошло в молчании – и лишь бездонно-чёрный, заатмосферный небосвод медленно плыл в иллюминаторе. Говорить же не то что ни о чем не хотелось – просто не было понятно: что тут сказать, спросить? Когда – всё надо было ещё просто пережить, осмыслить… Пришелец из мира иных измерений – оказался соотечественником, спустя тысячелетия посетившим родную планету в критический момент истории… И – знал здесь в прежних воплощениях Джонора Хиефа, Тинилирау… Хотя – и Герм вспомнил встречу с Хальбиром… Да – след их самих в истории Фархелема не так уж малозаметен...
…Но… Джантар не мог не спросить...
…– Да, но ещё вопрос…– наконец решился Джантар.– У нас есть и такие легенды… Не может быть… что развоплощённая душа попадёт в какой-то астральный тупик, ловушку, слой между мирами – где ей никто не поможет и не укажет выхода? И... именно потому, что здесь этот человек не понравился каким-то владыкам, не смирился с чем-то как с неизбежным, стал искать чего-то особенного?
– Трудно представить, на что способна злоба несовершенного разума,– задумчиво ответил Селиверстов.– А там же всё и создаётся мыслями из тонкой материи... Хотя, если бы я знал ещё какие-то подробности...
– Он как бы восстал против законов природы,– стала объяснять Фиар.– В поисках не то продления жизни, не то, как ни странно – спасения от перерождений, не то – ещё хотел заглянуть за какие-то пределы... И – будто бы – всё отвергал «истинных учителей», которые доказывали, что так нельзя, от этого может нарушиться Мировое Равновесие… И наконец – ложные учителя выпустили его в какую-то дверь между мирами, где дальше нет хода ни туда, ни оттуда. И с тех пор – он будто бы столетиями пребывает там в одиночестве...
– И такие легенды очень влияют на психику людей,– согласился Селиверстов.– В сознании ученика – какие-то пути сразу блокируются страхом. И никого не интересует: что он должен думать вообще о Мироздании, где возможно такое, и – какие же силы в нём руководят, устанавливая законы природы с такой страшной ответственностью за их нарушение? Хотя – что те же учителя знают о законах природы на самом деле?
– Нет, но вдруг действительно есть такие астральные ловушки?– с неослабевающей тревогой переспросил Джантар.– И души, заключённые в них?
– Вот потому борьба со злом и не прекращается,– скорбно ответил Селиверстов.– Пока есть могущественные, но низкие умы, убеждённые в своём праве устанавливать мировое законы... Но правда – что только не творится в других астралах, согласно существующим легендам... И здесь людей мимоходом пугают, что из-за таких-то их поступков могут возникнуть целые демонические слои, или наоборот – произойдут разрушения в плотном мире, соскальзывание планеты в «область отрицательной мерности», ещё что-то подобное… И через всё проводится мысль: путь Добра – непременно следование за такой-то конкретной иерархией...
– И борьба с её врагом – борьба с врагом Вселенной,– добавил Донот.– С врагом Наивысшего… И – как ловко подставляют себя на роль таких борцов…
–А как у вас объясняют происхождение Мирового Зла вообще?– спросил Герм.
– У нас в большинстве учений – объясняют очень древним расколом в Космической Иерархии, когда-то прежде единой,– стал объяснять Кламонтов.– Будто бы один из иерархов отошёл от плана Творца Мироздания, стал строить свой мир – но тот получился менее совершенным. Нo чем он был недоволен в первоначальном плане – непонятно. И то ли это было вообще первое в мировой истории проявление «самости», «себеслужения» – но тогда непонятно, откуда взялась эта «самость», которой не было места в изначальном плане Творца; то ли – уже сам этот иерарх-отступник был неудачным творением, но тогда и Творец оказывается первым во всём Мироздании неудачником, приходится предполагать наличие над ним ещё какого-то иного, Совершенного Творца… Впрочем, вопрос о сотворении самого Творца и о том, что лежит выше Наивысшего – в любом случае уходит в бесконечность, оставаясь без ответа. Или же – приводит к концепции замкнуто-ветвящейся Беспредельности, реализуемой путём бесконечной трансформации материи и самого пространства в разнонаправленных потоках времени, где нет какого-то Единого Начала и Единой Цели… А следовательно, и само зло – не есть нарушение изначально заданной, однолинейной направленности. Есть лишь дисгармония, несовпадение ритмов, целей, непонимание одного существа другим – и всё это может субъективно восприниматься как зло… Нo coвceм иное – когда конкретные люди, потрясённые конкретной проповедью, в экстатической исступлении готовы признать кого-то персонально – Мировым Добром, а кого-то – Мировым Злом. Тут уже – просто удар по эмоциям, помимо всякой логики...
– И на таком однажды совершённом ударе – строится мировая политика, стратегия развития человечества, идеология...– ответил Ратона.– Вот вам и «своды всезнания»… Да, но – что я ещё хотел спросить... Вот эта «любовь как космический принцип» – что она такое?
– Тут дело в том – что и у вас, и у нас этим словом принято обозначать совсем разные, даже в чём-то противоположные понятия,– снова начал Кламонтов.– Как подлинно глубокую духовную связь разумных существ – так и грубое, низкое влечение, связанное с телесным несовершенством. Когда-то природа в ходе эволюции должна была создать механизм встречи и сличения индивидуальных генетических программ – вот и породила эту тягу существ одного пола к другому. А потом – уже разумные, на которых этот инстинкт производит действие исключительной силы, стали приписывать его и своим богам, и высшим вселенским стихиям – как некий космический фактор. Стремление «располовиненных» сущностей сомкнуться вместе и испытать от этого блаженство... Ну, а… Тинилирау – или я, Хельмут Кламонтов – получается, выпадаем из общей структуры Вселенной?.. Ах да, я вам сразу не сказал,– спохватился Кламонтов.– Хотя вы и так знаете – по фрагментам альтернативных ветвей…
– Но... и ты – тоже?– переспросил Джантар, поняв, что совершенно не удивляется этому.– То есть – и в этом смысле… не такой, как большинство людей вашего мира?
– Да, мой организм тоже отличается в эту сторону,– подтвердил Кламонтов.– И у нас на Земле редко кому можно сказать такое... Ну, вам, как я чувствую – можно...
– Хотя в самом деле – что тут такого?..– Джантар не сразу смог продолжить от внезапного испуга.– Нет, но… Не нужно же им… реально вот это... по 3-4 раза в неделю?..
– Если бы...– горестно ответил Кламонтов.– Просто вам, детям-каймирцам, специально не говорят. Не готовят к взрослому позору других рас – где редко кто не узнаёт его. Как – тот же Тинилирау...
– И... это... на самом деле?– Фиар была потрясена не меньше.– Не только в альтернативной ветви реальности? Здесь – тоже?
– Так – где же тогда быть развилке ветвей...– печально ответил Кламонтов.– Это – уже биологическая природа человека как вида. Хотя ваша раса – практически свободна от этого... Да, тут вам очень повезло,– констатировал Кламонтов.– Вы – более совершенны. У вас нет этого низкого влечения, унизительной зависимости – и эйфории от её удовлетворения. И сами человеческие отношения – чище. И весь этот круг представлений связан процессом зарождения новой жизни – как возвышенным, священным актом… А у других на первом месте – именно низкое вожделение, чисто биологическая потребность. И представьте – в сочетании с той же религиозной догматикой – степень унижения человека перед образом того, кто якобы специально, сознательно сотворил его таким...
– И вот – биологические отличия…– как-то отсутствующе вырвалось у Лартаяу.– Вот – где и в чём...
– И – вся эта «мораль», принципы «муж-жена»...– приглушённо, как эхо, добавил Ратона.– Ничего высокого, чистого – одна грязь... Просто влечёт, как наркоманов. А дети для них – отходы такой «любви»…
– И персонал интерната – с дефектами тазовой области…– поняла Фиар.– Чтобы не реагировали… на нас... И та проверка по фотографиям – что почувствуем, увидя их… И – сам стыд голого тела...
– И – этот мой «дефект»,– добавил Герм.– Я только теперь понял... Совсем незначительный, как раз этой части тела. Передача гамет возможна лишь искусственным путём. И только-то... Вокруг этого – такие страсти...
– Ваше общество так боится патологий на этой почве,– подтвердил Кламонтов,– что уже любое малозначительное отклонение готово считать патологией. А если человек не проявляет тут «естественной» активности, неважно, по какой причине – значит, у него скрытый порок…
– И даже не знаешь, в чём тебе оправдаться,– не смог скрыть гнева и потрясения Лартаяу.– Нет, всё-таки – поделом им!– вырвалось у него.– Поделом… И Зонгумад Третий был в общем прав… с ними…
– Но я не думал, что это будет для вас таким ударом,– признался Кламонтов.– Вам же вообще-то известна вала биологическая природа…
– Вообще – но не так,– ответил Ратона.– А это – узнали от вас нечто чудовищное...
– Зато я понял – почему для них таким шоком и унижением стала Иорара,– ответил Лартаяу.– Какую их грязь с этим вывернуло наружу...
– А на других планетах – есть и яйцекладущие люди,– продолжал Кламонтов.– И трёхполые – у которых гамета, оплодотворяющая женскую особь, сама должна быть вначале оплодотворена другой гаметой. Правда, это уже вовсе уникальный случай, и для самих высших цивилизаций – загадка, как мог возникнуть… И даже циклы чередования: разумного поколения – с растительным, которое накапливает органику для развития разумного эмбриона, а уже разумное, человеческое – размножается спорами, выделяя их в виде насморка, и те прорастают в растительные особи следующего поколения. Так что самого инстинкта размножения у разумных нет – но и понятия какой-то семьи, родства… И не для всех упомянутых форм разумной жизни – тут был бы одинаково больной вопрос… А у вас – различия в этом давно известны, привычны, молчаливо подразумеваются, и веками же – источник подсознательной напряжённости. И потому немногие решаются на смешанные браки… Ведь невозможность удовлетворить это за счёт супруга, которому не нужно – всё равно, что вынужденная трезвость наркомана...
– И потому он был таким в нашей семье…– вырвалось у Итагаро.– Я имею в виду – мой отчим… И потому они хотят, чтобы дети, став старше, что-то там «поняли»...
– И – самих же тянет увидеть голое тело,– добавил Лартаяу.– Смущает – а тянет увидеть. Но тогда уж – у детей, которые «не поймут»… Вот что и зачем им нужно. Тут – и всё «наведение порядка», и «борьба с детской преступностью». И даже,– не сразу решился добавить он,– подлинная причина некоторых усыновлений, вторых браков...
– И сами, наверно, глубоко несчастны от этого...– попыталась как-то умиротворяюще сказать Фиар.
– Так – их ещё жалеть?– не выдержал Итагаро.– За всё, что с нами делали?
– И в основе – просто течка...– горестно добавил Герм.– Как у животных… Но это – у людей, разумных существ... И даже – как составная часть духовной культуры...
– Нo разум человека всё равно стремится вверх,– уже отчаянно продолжала Фиар.– Пусть… это – и тянет вниз...
– Нет, но нельзя же так,– начал уже Герм, соглашаясь с ней.– Должен быть выход... Нельзя мириться с таким унижением разума...
– Чхаино-Тмефанхия и не смирилась,– наконец снова заговорил Кламонтов.– Тем более, и там есть люди других рас – и как подсознательно чувствовали себя...
– И, значит – нейтрализатор гормонов...– вспомнил Джантар.– Тот, о котором говорил Тинилирау в альтернативной ветви...
– Не только в альтернативной,– ответил Кламонтов.– Уже состоялось, есть как реальность… И вот вам – «безнравственные» и «опасные» эксперименты!.. Он и начал – с нейтрализации чрезмерного действия половых гормонов. Ведь от мужского организма требуется производить гаметы – но зачем эти половые признаки? Грубые, выпирающие формы тела, тупая агрессивность, тяга к лидерству, обладанию? А в современном разумном обществе – и не нужен звероподобный хищник, захватчик, вожак стада, сам подавляющий тех, кому якобы покровительствует. Там, где идеал – свобода личности, единство в многообразии, равенство в достоинстве, высокодуховная, высокотехнологичная, экологически чистая цивилизация...
– И – чем не формула коммунизма?– вырвалось у Джантара – так, что поразило и самого.– И правда... Вот так и скажите – там, у себя!.. Что можно будет возразить?
– И правда – почему не сказать?– согласился, подходя из какого-то коридора, Мерционов.– Да, я давно уже стою и слушаю вас... Действительно – чем не формула цели...
– Верно...– наконец согласился и Кламонтов.– Как-то очень удачно сложилось, сам не ожидал... И ещё: в идеале – никто не должен быть генетически хуже остальных. Что и явилось целью второй стадии исследований… Свобода – не терять нейроны с половым созреванием, не зависеть от низких влечений и возрастных кризисов, не быть отходами «любви» человека с дефектными генами...
– И тут мы оказались правы,– констатировала Фиар.– Ещё тогда, в почтовом вагоне... Но – что потом изучали целый год...
– И это было сочтено безнравственным и опасным,– повторил Кламонтов.– Не факт биологических различий – а что кто-то попытался их преодолеть. И не факт существования пороков – а что оказалось возможным жить без них… И уже есть люди, которые избежали возрастной гормональной ломки, и их жизнь складывается успешнее – да наверняка и проживут дольше, чем те, кто растратят энергию на унизительные влечения. А анализ эмбрионального материала из околоплодной жидкости, регистрации патологических эмбриональных биополей, и просто анализ родословных во многих поколениях – позволили избежать рождения многих дефектных тел, которые иначе достались бы каким-то человеческим душам… Вот что привело ваших официальных идеологов в исступление: Тинилирау посмел выйти за пределы, которые они утверждали как незыблемые! И боялись, что такие перемены найдут сторонников в самой Лоруане... Что тогда, как будут выглядеть сами: с «конвейерной» школой, горами боеприпасов неизвестно против кого – и собственной беспорядочной семейной жизнью? А тут ещё – Иорара...
– Значит, так и есть...– согласился Герм.– Подвела собственная неполноценность. Не дать никому стать лучше – и пусть пропадают все...
– А это «желание» во всех канонах – и есть зашифрованное половое влечение?– вдруг понял Ратона.
– Оно самое,– подтвердил Кламонтов.– Речь – именно о нём. А кто не поймёт – должен мучиться, что у него вообще есть желания. Нормальные, человеческие...
– Какая низость...– прошептала Фиар.– Какая подлость... С этим шифрованием своей грязи в, казалось бы, священных текстах...
– И у нас – готовятся заранее…– ответил Итагаро.– Для нас – священный акт, как и сами роды. Я имею в виду – зачатие новой жизни. А у них – обыкновенная течка… И в канонах : столько слов о святом, сокровенном, и тут же – грязь и мерзость. У якобы высших существ – те же низкие устремления, человеческие пороки. Удовлетворение элементарных инстинктов, вожделений – как космический принцип... И у тех, кто низок здесь – потом астрал такой же...
– Но всё-таки: реального падения умственных способностей у определённых рас… не было?– с опасением спросил Донот.
– Было и это,– компьютер вновь не смог скрыть вздох Кламонтова.- В какой-то мере – было. И это тоже доказал Тинилирау...
– А как сам сначала не хотел верить,– добавил Селиверстов.– Но факты... И главная причина – даже не тяжёлые металлы. Наркотики... И очень серьёзно – генофонд целых рас под угрозой...
– И мы ничего не знали…– прошептала Фиар.
– Но Институт Проблем Разума – уже работает над вопросами охраны и совершенствования человеческой природы во всех направлениях и аспектах,– подтвердил Кламонтов.– И уж конечно, речь – не об ускорении беременности, или растениях, выделяющих животные яды. Просто ваши политики пошли характерным и для тех канонов путём – мифологического обоснования чужой «безнравственности». Впрочем – большего тяжёлые металлы и наркотики не позволили им самим…
– Какой ужас...– вырвалось у Фиар.
– Да, и тут уже не до разговоров о кощунстве,– сурово, жёстко прозвучал в ответ голос Кламонтова.– Нельзя позволить им решать судьбу отдельных людей и целой планеты. Никто не виноват им в их примитивности, тяге к порокам и издевательствам – и не обязан расплачиваться собой за неё…
– Но... что происходит у вас...– начала Фиар.– Если людей тоже сманивают на такие пути в огромном масштабе, через государственную прессу…
– Сманивают?– переспросил Селиверстов.– Или – просто любителям готовых ответов на все вопросы показалось, что прежний общественно-политический миф трещит по швам (вновь земная идиома, как отметил Джантар, не потребовала разъяснений), они заметались в поисках нового – и наткнулись на тексты, предназначенные для психического кодирования людей путём создания неразрешимых интеллектуально-нравственных противоречий?.. Но – как можно было не видеть: там, по крайней мере, всё основано на древнем мировосприятии, никаким современным богоискательским иллюзиям соответствовать не может? И не понимать, что личные ностальгические воспоминания о деревенском детстве – одно, а содержание текстов – совсем другое? И ещё говорят – стремятся к свободе духа... Хотя с таким успехом можно ввести в компьютер вирусную программу – помните, мы вам говорили о таких – и медитировать на то, что появится, на экране....
– И всё равно вопрос: только ли в том дело, что некоторые земляне опоздали с духовной эволюцией, и теперь мечутся, как перепуганные обезьяны, по непонятному для них научно-техническому миру?– добавил Мерционов.– И только ли оттого всячески поносят цивилизацию, благами которой пользуются – что остались дикарями, неспособными понять, что нельзя сливать отходы куда попало? Или тут – что-то более серьёзное?.. Например – не формируется ли и у нас свой минус-разум? И те, кто всё равно неспособны устроить себе жизнь – могут приветствовать даже такого покровителя! Ведь только так и способны воспринимать мир – как чьё-то поместье или гарем, во главе с вожаком, противостоящим всему, что «неправильно». Хотя и о том, что «правильно» – представления самые убогие: на основе традиционной племенной организации, быта, обычаев...
– Но в любом случае: технология разрушения, разложения изнутри разумных сообществ…– продолжал Селиверстов.– Вдруг появляются какие-тo «прoрoки», «посвящённые», «посланцы свыше» – которыми движет явно не мудрость, а страх перед кем-то… И вот уже «рассудочный» подход к вопросам познания мира и развития общества назван кощунством, а правильным – только то, что говорится и делается на надрыве, волне исступления, во имя и в память особого рода борцов и мучеников. Причём информация распространяется такая – что в обыденной, практической жизни как будто ничего не нарушает, зато в стратегическом плане подрывается единая система знаний, внушаются сомнения в истинности существующей картины мира, приводятся якобы «альтернативные данные» – но заметить неладное могут немногие специалисты, которые понимают суть дела. Основная масса общества – воспринимает только убеждение: учёные где-то ошиблись, оказались неправы, а главное – хотят отвергнуть Наивысшее, которое стоит на страже бедных и слабых, и заповедало всем «простую» жизнь, от которой учёные затем оторвались… То есть: аргументация идёт на уровне низших доводов, понятных массам, не то, что например, квантовая механика – но, чтобы возразить и понять суть возражений, надо знать гораздо больше. А откуда такие знания у «избранников» – которые потому и избраны, что подсознательно ощущают собственную никчёмность, и что-то представляют из себя лишь благодаря тому, что им было «дано»? Нет, я не упрощаю проблему,– сразу уточнил Селиверстов.– А то – как выглядела бы толпа из одних убогих и неграмотных? Значит, нужны и яркие личности: либо – уже состоявшиеся в каком-то качестве, либо – с задатками такового. Вот и бывает: известный врач, политик, изобретатель, подававший надежды студент – начинает метаться, бросает какие-то дела, пускается в странный идейный поиск, и спустя годы заявляет, что «обрёл веру». Или – просто однажды просыпается с «откровением». Не все же и из них способны сопротивляться кодировке...
– Но что… если помимо прочего, ещё и какая-то высокоразвитая цивилизация не хочет пускать несовершенные существа на просторы Галактики?– предположил Ратона.
– Могу ответить так: высшие не действуют методами низших. А простой страх конкуренции – никого ни над кем не возвышает. Так же – как и непонимание чужих особенностей и проблем,– ответил Селиверстов.– Хотя тут многое неизвестно и нам самим... И – вдруг действительно есть ещё галактические миссионеры, уверенные, что несут землянам Высшую Истину? Но – с какой дикостью и невежеством должна тогда сочетаться у них высокоразвитая техника... Хотя разве мы знаем: кто и с чем за всю свою историю не сталкивался, что не имел случая узнать и понять?.. Зато – убедились, как страшно невежество, исходящее из ограниченных представлений как единственно возможной истины...
– И в любом случае быть носителем чужой истины – не то, что прийти к какой-то идее самому,– продолжал Ратона.– Как – наш Хальбир, или ваш Будда Гаутама, о котором вы рассказывали, или Фаалокр, или Тинилирау…
– И – тот же Вин Барг…– добавила Фиар.– Он наверняка искал совсем не то, что ему приписывают...
– Вин Барг?– с внезапным удивлением повернулся к ней Кламонтов.– О чём это ты?
– Ну, тот человек из легенды,– не поняв причины такой реакции, объяснила Фиар.– Который искал «недозволенного» – и угодил в астральную ловушку... А... что такое?
– А... вы так и не сказали?– тоже удивлённо переспросил Тубанов (оказывается, и он стоял у выхода одного из коридоров вместе с Ареевым – но оба до сих пор не вступали в разговор).
– Да я сам не знал…– Селиверстов, казалось, был удивлён больше всех.– Только сейчас услышал... И ещё думал – что за легенда, о ком...
– Так... вы что-то знаете?– вырвалось у Донота.– Конкретно о нём?..
– Но... из-за чего это...– ошеломлённо продолжал Селиверстов.– Да, я увлёкся проблемой видений в состоянии клинической смерти... А дмугильцы потом так отреагировали на «кощунство»...
– Подожди но... какая тут связь?– громко от волнения переспросил Джантар – и, кажется, вдруг понял...
–… Джантар, что с тобой?– спросила Фиар, подхватывая его руку у самого поручня иллюминатора – и он понял ещё, что едва не упал, потеряв равновесие. И как раз тут – всё вновь озарилось сиянием встающего диска планеты...
– Так... это ты и есть?– прошептал Джантар.– Ты – Вин Барг? И всё это – о тебе?..
– Ну, или – Бин Фарк,– уже спокойнее подтвердил Селиверстов.– В другой транскрипции… И – вот как создаются такие легенды… Хорошо хоть, про Хальбира ничего подобного не придумано. Правда, он все последующие века был здесь. И известен – как Дрио Фаалокр, а теперь – и Лахтанхор Махрантай. И вы уже с ним говорили... А кого взяли на другую планету – можно вставить в любые мифы, не опасаясь, что он ответит... Кстати – похоже и на случай с твоим дневником...
– Но это – уже слишком сильное потрясение...– сказал Тубанов.– Не надо бы – вот так, сразу...
– Значит, и Хальбир...– только и смог ответить Джантар.– И вы сразу не сказали…
– А тут – и говорить, и прощаться особенно некогда,– вдруг добавил Ареев.– Экипажу звездолёта удалось установить – в какой из параллельных миров ускользнул этот минус-разум. И там – система двойной звезды с несколькими обитаемыми планетами. Во всяком случае, жизнь есть на четырёх, в том числе на одной – разумная… А у нас – над Фастовом вот-вот взойдёт Солнце... Наша звезда, двойник Эяна в наших измерениях,– объяснил Ареев.– Время, хоть медленно, но идёт – и нам надо успеть обратно. Мы как раз шли сказать вам – но не хотелось прерывать разговор, пока было можно…
…И – Джантар совсем уже оглушённо поднял взгляд, переглянувшись с Тубановым, Ареевым... Неужели – расставание? Так внезапно – и возможно, навсегда? При том, сколько было недосказано, о скольком хотелось спросить... Тем более, только выяснилось: один из землян – соотечественник, Вин Барг, которого считали персонажем той ужасной легенды...
…А своих звездолётов – тем более, способных проникать в параллельные миры – у землян ещё не было. Их доставила сюда иная, высшая цивилизация – о которой Вин Барг (которого тогда ещё знали как Альберта Селиверстова) успел рассказать лишь: сами земляне на звездолёте мало встречались с членами экипажа, видя их как светящиеся фигуры в общем человекоподобных очертаний, и то не всегда понятно – какой материальности. Вдруг даже – и был тот самый «уплотнённый астрал»…
…Всё это как-то сразу, мгновенно, пронеслось в сознании Джантара… Нo – нет... Не могло всё так закончиться. Что-то очень важное было ещё не сказано... Но – что?..
– Так... что, уже?– первым опомнившись, спросил Донот.– И это... всё? И мы вас больше не увидим?
– Возможно, когда-нибудь,– попытался обнадёжить его Ареев.– Ведь высшим цивилизациям известен путь между мирами... Но пока нам надо к рассвету быть в Фастове...
– Ах, да...– спохватилась Фиар (и Джантар понял: будет сказано то, недостающее).– А... что нам можно говорить о вас – у себя?
– Вы формально всё это время были в интернате,– напомнил Ареев.– И само наше участие в вашей истории – известно очень немногим. Не забывайте: каждая цивилизация должна пройти свой путь.
– То есть для всех этого... как бы не было?– переспросил Джантар.– И мы, никого не найдя, просто вернулись в интернат? Или – вовсе его не покидали? А там, на площади… были не мы?..
– Нет, что-то – всё равно было,– ответил Тубанов.– Но как это представить: как реальность, легенду, что-то отвлечённое – решать вам самим. Хотя, не попытавшись намекнуть о нестабильной реальности – многое и не объяснить. Особенно – если вопрос встанет так, чтобы не пострадали невинные…
– Да, ещё надо подумать – кому и о чём говорить,– согласилась Фиар.– И кто это как воспримет...
– О проблеме людей, не готовых к современной цивилизации – всё равно придётся сказать...– продолжил Тубанов.
– И – о тех же неправомерных религиозных ожиданиях,– добавил Ареев.– Вот с чем вам надо радикально разобраться…
– А сверх того – уже думайте сами,– как бы заключил Тубанов.– Это мы за вас не решим. Вам лучше знать, что и насколько готово воспринять ваше общество. Хотя теперь оно изменилось – но как и какую сторону...
– И в любом случае – слишком сильный шок,– ответил Лартаяу.– Вот я и думаю – как там... теперь...
– Ну, а пока – время не ждёт,– снова напомнил Ареев.– Да, кстати...– он уже собирался повернуться и идти в какой-то из трёх коридоров (Джантару показалось – в правый), но вдруг остановился.– Вы не помните, как летели сюда, верно?
– Почти ничего,– дрогнувшим голосом ответил Герм.– Разве что очень смутно...
– Тут – неизвестная нам самим безынерционная технология полёта,– объяснил Ареев.– Перегрузок не будет... Но и лететь вам придётся в грузовом отсеке, без иллюминаторов – так оборудована капсула. И мы не могли иначе забрать вас всех за один рейс… А сейчас – доставим вас прямо в интернат, там на месте заберём генераторы защитного поля – и вы останетесь ждать ваших преподавателей... Всё, пора,– добавил Ареев, взглянув на свои наручные часы (как показалось Джантару – не стрелочные, механические, до сих пор привычные в Лоруане, а электронные, с жидкокристаллическим экраном, как в Чхаино-Тмефанхии), и всё-таки сворачивая в правый коридор.– Иду готовить капсулу…
52. ГРАНЬ СПРАВЕДЛИВОСТИ
…– Вот и всё,– по-прежнему с трудом произнёс Флаариа.– Теперь наконец и вы – граждане с полным общим образованием...
– Ну, мальчики, давайте смотреть, где чьи документы,– тихо сказала Фиар, подходя к столу в классе, где лежали все девать их новых, только что заполненных удостоверений личности и свидетельств об окончании школы.
– «…Санаторной школы-интерната для детей с экстрасенсорными способностями…»,– прочёл Лартаяу.– Так он теперь называется. И мы – его первый выпуск…
– А скоро – второй набор,– ответил Флаариа.– Хотя – и не раньше, чем мы тут всё переоборудуем. Но – уже есть около двадцати претендентов. И начнётся у них всё не так, как было у вас…
– Да, конечно,– согласился Итагаро, взглянув на свои документы, прежде чем осторожно положить в боковой внутренний карман своей сумки (пролежавшей всё это время в какой-то второй, дальней, так и не осмотренной при уходе отсюда, секретной кладовой интерната. Что и было-тo – как теперь казалось – целую вечность назад…).– И оформлено на компьютерном принтере,– добавил он.– Раньше так не бывало...
– В Лоруане,– напомнила Фиар.– В Чхаино-Тмефанхии – давно уже так. Но теперь и здесь – всё по-новому. Да, вот так закончилось наша учёба... Кто мог подумать...
– И правда...– почему-то шёпотом ответил Джантар, найдя и быстро просматривая своё свидетельство: на обычном официальном бланке с лоруанским гербом, но – действительно с ранее непривычным в таких документах компьютерным шрифтом названий предметов и оценок за них. И особенно обратила его внимание последняя – в специальной графе для дополнительных предметов – запись: «уровень развития экстрасенсорных способностей – высокий. Конкретный профиль – ясновидение». Так сформулировано по новым, только что утверждённым правилам...– А как начиналось...
– Не надо сейчас...– Фиар легко коснулась его руки.– Всё равно – уже в прошлом…
– И вы наконец можете строить свою жизнь по-своему,– сказал Гинд Янар.– На такой момент в истории это пришлось...
– А пока – можете пройти по всем комнатам на прощание, вспомнить, что и как тут было,– добавила Файре Таор.– Если хотите… А то – на дороге вас уже ждёт автобус…
– И за нами скоро прибудет вертолёт,– напомнил Гинд Янар.– Для инспекции других санаторных школ…
– Ну что, мальчики, пойдём?– спросила Фиар.– Посмотрим, всё ли взяли с собой, не забыли ли что-нибудь? И потом – всё-таки часть жизни...
«Ах, да,– подумал Джантар, выходя из класса следом за остальными.– Они так и не знают ещё той нашей тайны. А у нас теперь – уже эта...»
...Джантар снова открыл глаза, будто очнувшись от воспоминаний – хотя как будто не спал... За окном автобуса бежала в вечернем сумраке серая лента дороги, и ветки деревьев в неровном ритме ударяли по крыше с правой стороны. Слева же за полотном дороги тянулась сплошная стена леса… Значит – ещё не так далеко отъехали от интерната? И прошло не так много времени...
…А Джантар уже несколько раз погружался в воспоминания, всё прокручивая в памяти: как капсула вправду без ощутимых перегрузок (и даже самого чувства полёта ) вдруг оказалась стоящей уже во дворе интерната – и в открывшийся люк грузового отсека повеяло, увы, не только запахом асфальта (и они поняли, что нормальная чувствительность обоняния восстановлена); а затем после короткого прощания Тубанов и Ареев оставили их – и они ещё долго стояли во дворе, провожая взглядом удалявшуюся в небо капсулу; потом, поднявшись в здание интерната – нашли его нетронутым (не исключая, увы, неубранных полуразложившихся трупов, которые самим пришлось с соблюдением всех мер предосторожности сложить прямо во дворе); и весь вчерашний вечер – провели в спальне интерната со смешанным, оглушённо-полушоковым чувством, только ближе к ночи решавшись выйти на дорогу (где уже не было автомобиля с трупами следственной бригады); и долго стояли там, вслушиваясь в окружающую тишину – пока не вернулись обратно в спальню, и почти сразу заснули; и наутро, заставив себя настроиться на деловой лад – припоминали всё самое основное по разным учебным предметам, к новому для них (хотя давно привычному в Чхаино-Тмефанхии) компьютерному тесту (а мёртвых тел во дворе уже не было, но кто и когда их убрал – не видели); наконец уже после полудня в интернат этим же автобусом приехали Гинд Янар, Флаариа и Файре Таор, и сразу организовали всё для тестов, которые прошли неожиданно легко – вопросы в самом деле были несложными; и они уже в предзакатном свете вышли по тропинке к автобусу неожиданного ярко-красного цвета (на Земле, кстати, привычного – Джантар успел увидеть в каюте Кламонтова несколько фотографий с видами городов, где всюду были такие автобусы), и водитель, лишь спросив, где их высадить, и получив ответ: у окраинной платформы рельсовой дороги в Тисаюме – сразу завёл мотор...
…И вот автобус вёз их той же дорогой, которой всего несколько дней назад, той страшной тревожной ночью, надеялись добраться до Тисаюма пешком – и Джантар лишь теперь понимал, сколь опрометчива была надежда на это. Ведь дорога была явно длиннее, чем казалось по впечатлению от рейса в интернат в прошлом году. (Да и в тот раз, в найденном на дороге полицейском фургоне, Джантар проспал часть пути…) А сейчас автобус всё ехал – и по обе стороны дороги тянулись серовато-зелёные в сумерках сплошные стены деревьев, и конца им не было видно...
– И даже им мы не доверили наших тайн,– сказал Талир(имея в виду Гинд Янара, Флаариа и Файре Таор).– Даже им не решились сказать всего...
– И вообще – легко ли сказать такое...– ответил Итагаро.– Тем более – коротко… Что прошлое – нестабильно, что мы побывали на звездолёте из дальних миров, говорили с горным жрецом...
– …с Вин Баргом, с Хальбиром,– добавила Фиар.– И – что узнали о других астралах... А тут и самим – как с этим быть...
– Возможно, чему-то лучше остаться тайной,– согласился Итагаро.– Так как к восприятию этого – не готова и наша культура...
«И то верно...– подумал Джантар.– Как сказать – даже нашим людям? Что смыслы, казалось бы, уже состоявшихся событий могут меняться ,их начала или концы могут с чем-то смыкаться заново – порождая иной результат? Да и вполне ли сами свыклись с этой идеей?..»
–… Ну, что я услышал...– вдруг донёсся из кабины голос водителя. Правда, он говорил с характерным акцентом автономий Средней Лоруаны, их разговора наверняка не понимал – но Джантар вздрогнул, не сразу поняв, что тот имел в виду попросту радиотрансляцию (которую уже пытался включать, но – едва слышно из-за гор).– Сейчас я поставлю громче…
…– Итак, «потайные фразы»…– наполнил салон автобуса чей-то громкий голос, по-лоруански с каймирским акцентом.– Которые едва звучали в радио- и телепередачах – и, не воспринимаясь сознанием слушателей, через подсознание действовали на психику. Но нашим специалистам удалось выявить их во многих записях – и озвучить так, чтобы они были слышны в обычной трансляции…
– А это не может повлиять на психику людей?– переспросил другой, как бы далёкий голос.– А то, если люди сейчас услышат...
– Но мы yжe предупредили наших радиослушателей,– возразил первый.– Это – вставки, которые специально включались в радиопрограммы, чтобы гипнотически кодировать их. А теперь они услышат всё это непосредственно… Как там, в студии – готовы?
– Готовы,– вновь донёсся далёкий голос.– Можем начинать.
–... Скоро совсем ничего не будет,– раздался вслед за негромким щелчком странный, тихий и вкрадчивый голос, будто нанесённый на поверхность шороха или шипения, поверх которого звучал.– Ни заводов, ни продуктов – ничего. Планета иссякнет – и больше ничего не даст человеку, который её разрушает...
–... Люди, вы забыли о трудностях,– как-то похоже заговорил и другой.– Забыли, что ничего не должно даваться даром. А человек не должен только нажимать кнопки – и получать, всё, что пожелает. Вот скоро этого и не будет. И не придёт к вам больше ни по трубам, ни по проводам, ни свет, ни вода… И вы снова будете жить в пещерах и носить тяжести... А кто не сможет – пусть вымрет. Мир – он не для слабых...
– Мальчики, так... что это...– успела прошептать Фиар в короткой паузе.
–...Человечество возгордилось, презрело пределы познания, поставленные свыше...– так же странно заговорил третий голос.– И решило, что ему уже всё позволено. Но человек – не вершина творения, и высшие силы скоро докажут ему это. Так трепещите же, люди, взявшие то, что вам брать не позволено...
–…Научное знание ничего не стоит,– кажется, опять был тот голос, что вначале.– Истина – только в древних писаниях. И каждый человек ответит за всё. Как он возгордился над бедными и слабыми, не подал нищему на пропитание, стремился к познанию мира, когда кто-то голодал... Но разверзнется небо, и вспомнят люди, кто хозяин всего – однако будет поздно. И, как было сказано – грешники падут в ад, и муки их нескончаемы...
–… И придёт Занклу-Хартвес во всей славе своей...– начал ещё голос – но вдруг оборвался, не договорив.
–… И придёт Вохрил Пятикратный вершить свой последний суд,– вопреки оборванной фразе, начал новый голос.– И узрит в домах у вас нечестивые идолы: Занклу-Хартвеса, Элбэ, Фаалокра – и не оправдаетесь...
«Как – и… его сюда причислили?» – с изумлением подумал Джантар.
«Вот и отреклись как от лжепророка»,– услышал он мысленный ответ Талира.
–… Всё – в руке Элбэ,– продолжал ещё чей-то искажённый голос.– Человек – жалкий раб, и узнает он силу гнева Творца, ибо ничто не вечно, кроме самого Элбэ...
–… Дети – ваши враги,– даже после всего услышанного этот новый, голос заставил Джантара вздрогнуть.– Они хотят слишком многого. Они объедают планету. Если дать им все права, потакать им – погибнет мир. А потому – да будут их уделом рабство и тяжкий труд, и да не смеют они поставить себя наравне со старшими. Их удел – покоряться. Что есть дети перед взрослыми – то есть взрослые перед Творцом...
–… Каймирцы не уважают обычаи других народов...– заговорил снова один из прежних голосов.– Они презирают вас. Так отплатите им тем же. И будьте сами верны святым заветам предков...
–… Всякий народ имеет своё начало и свой конец,– и тут Джантар не мог не вздрогнуть, услышав это.– Новая великая нация грядёт смести старые, слабые и испорченные техникой. А слабых – жалеть нечего...
– … И дальше тут – уже нецензурное,– снова заговорил тот далёкий голос.– О «допустимой» жестокости к детям, о том, что люди как существа порочны в принципе, не могут построить совершенное общество, об их ничтожности перед «высшими силами»... Но там это всё – звучит уже так грязно и низко, что мы просто не решились пускать такое в эфир…
– Достаточно и того, что мы уже слышали,– ответил громкий голос, бывший в самом начале.– Да, граждане Лоруаны – вот что и как вам внушалось. Вот каким образом современная техника использовалась для отрицания техники. И пропаганда диких и примитивных – идей едва не погубила нашу цивилизацию… Да, это ужасно, это нельзя даже как-то осознать сразу. Но и это – надо пережить. И отказаться не от техники, не от прогресса – а от попыток дикости поставить технику себе на службу...
– Но это же... сам Рон Лим...– прошептал Донот.– Это – его голос...
– И – вот и тайны цивилизации,– добавила Фиар.– По крайней мере – ещё одна из них...
–… И тут – опять же вопрос: кто и как пользуется достижениями современной цивилизации – и не слишком ли опасны в современном мире примитивная личность и верность примитивном идеям?– заметно взволнованно продолжал Рон Лим.– И не сами ли эти идеи надо в корне пересмотреть? Да, были учения, которые издревле считались священными, существовали церковные организации, развивавшие многовековые традиции их толкования – и многим людям казалось очевидно, что там содержится высшая мудрость, нравственность, непререкаемые вечные истины и ценности. И будто никто даже не замечал – или не понимал: что речь там идёт о сокрушении мира, вечных муках, что даже формальные призывы к добру – основаны там на страхе, угрозах, принуждении, насилии над сокровенными чувствами и надеждами человека. И вот что понадобилось пережить нашему человечеству – чтобы наконец спохватиться и задуматься над этим... Вначале нам насильственно, гипнотически внушали эти «вечные истины и ценности» – заставляя на подсознательном уровне верить, что ресурсы планеты исчерпываются, общество приходит в упадок, сам человеческий разум слабеет, что над нами уже встаёт грозная тень неких «высших сил», намеренных спросить с нас за все несовершенства нашего мира – но при этом безнадёжны и всякие попытки самостоятельно найти выход, можно лишь пойти к этим «высшим силам» на поклон… А затем, не удовлетворяясь и этим – некие силы уже внутри наших, фархелемских, армий и спецслужб, в глубокой тайне стали накапливать запасы химического оружия для «очищения» планеты, и таким образом – исполнения пророчеств своих религий или того, что сами сочли таковыми... Но вот что неясно: каким представлялся им самим наш мир после этой акции? Мир, «облагодетельствованный» ими, приведённый к «исконному», «священному» порядку, очищенный от всякой «скверны»? Ведь только чудом случилось так, что они сами не учли специфики действия конкретных ядов – и жертвами стали не те, против кого планировался удар....
– А… земляне?– прошептала Фиар в очередной паузе.– У них… не так же?
– Так – «25-й кадр»...– вспомнил Итагаро.– Они же говорили…
«А в том автобусе – радиоприёмника не было...– вспомнил Джантар.– Хотя мы взяли – обычный городской. И ехали до самого Керафа, не зная, что происходит...»
–… Так что опасна не техника сама по себе,– наконец снова заговорил Рон Лим, как бы подводя итог.– Опасен полуграмотным психопат при ней – убеждённый, будто в таком-то учении, с которым он сам не знаком, заключается вся мудрость мира, а Мироздание есть поле борьбы неких сил за утверждение «высшей правды» или, напротив, низвержение чего-то в мировом масштабе...
– И объяснение уже нашли...– шёпотом произнёс Джантар в новой паузе.– Без минус-разума, безо всякой мистики...
–… И какая же конкретно организация сыграла роль непосредственной угрозы для нашего человечества?– продолжил Рон Лим.– Не та ли самая – что создавалась, по идее, для защиты государства, как его надежда и опора в критических ситуациях? Но это – если бы не её же самодовлеющая секретность, элитарность, и особого года внутренние отношения между её членами… И как тут вновь не вспомнить слова Ларакадо Тинилирау, облетевшие в эти дни всё полушарие планеты: да, это – по сути своей не современная, не актуальная организация, это – так называемое «мужское братство», реликт древних традиционных тайных обществ, создававшихся по признаку пола! И такое реликтовое братство фактически обладало современными системами вооружения, и создавало для борьбы неизвестно с кем всё новые – скорее просто для того, чтобы оправдать собственное существование в современном мире, числясь при этом в ранге важнейшей государственной структуры!.. И теперь уже можно сказать прямо и открыто: упомянутая система подсознательного кодирования была разработана, испытана и впервые применена именно там – в армии. Ведь солдат не должен был ощущать ни страха, ни сомнений перед лицом врага... Хотя вполне уместен вопрос: кто этот враг – и где он? Перед кем и ради чего солдат, получив приказ, должен был не дрогнуть, не усомниться, не вспомнить, что сам он – человек?.. А в результате – то странная беспомощность, как в Моаралане, то странная агрессивность к мирным людям, как в Тисаюме. Никто же не думал о высшем смысле и конечной цели подготовки такого солдата... Более того, в дальнейшем – теперь и это надо признать открыто – подобная система кодирования стала негласно применяться и в мирных учреждениях. Ведь и там сотрудникам надлежало быть верными какой-то цели. Или, по крайней мере – не воровать, не вредить, не нарушать существующие правила – или нарушать не слишком откровенно. И в итоге общество получило целый слой психологически обработанных, подсознательно несвободных людей, готовых к дальнейшему внушению. Плоды же этого – видели мы все. «Идеальный солдат» и «идеальный служащий» – на деле оказался идеальным врагом, диверсантом, разрушителем общества и государства, которое ему доверяло...
– Да, но что теперь?– явно не выдержав, переспросил ещё чей-то голос (и из того, как где-то на том конце от этих слов заметалось эхо, Джантар понял: передача шла из большого многолюдного помещения. А из того, как просто и без лишних представлений был задан вопрос – насколько напряжены нервы у всех присутствующих там. Или – было просто продолжение начатого ранее диалога?)...
– А теперь пусть эти половые братства обходятся каменными топорами, если они вообще нужны,– с нескрываемым презрением ответил Рон Лим.– И уж – не в ранге государственных организаций. Современный человек давно вырос из этого. И то же самое относится ко всем этим якобы тренировочным лагерям, монастырским общинам – и просто школам и институтам с их раздельным обучением… Ведь для чего оно было нужно – раздельное? Для сокрытия каких-то пороков – или напротив, большего благоприятствования им? Чтобы люди другого пола не увидели этих издевательских «посвящений» в члены братства «своих», какие мало где по всей Лоруане – исключая, разумеется, Каймир – не устраивались в недавние годы?.. И опять же – пример Ларакадо Тинилирау... Разве стал он чем-то хуже как личность из-за мутации хромосомы, определяющей пол? А – где было бы его место в системе раздельного обучения? И – что в результате он должен был скрывать о себе, числясь особорежимником в мужской школе? А потом – вдумайтесь – бежать в другую страну из-за невозможности пройти тренировочный лагерь, что в Лоруане почему-то стало закреплённой законом повинностью?..
– Вот как с ним… было… в сложившейся реальности,– прошептала Фиар.
–… А теперь наконец мы узнали правду и о том, что нам выдавали за «безнравственные и опасные генетические эксперименты» – которые на самом деле ведут к избавлению генофонда нашего человечества от груза вредных мутаций и пороков, обусловленных биологическое природой человека – и как с этой точки зрение выглядит то, что некоторые люди считали достойным для представителей своего пола?.. И вот вы вспомните – как они заявляли, что современная цивилизация не даёт им «развернуться» во всей полноте их дикой силы, не позволяет «расслабиться», «снять напряжение», подавляет в человеке его якобы коренную и истинную животную природу, требует во всём чрезмерной – и оскорбительной при их широкой звероподобной натуре – точности, чёткости, осмотрительности? Как они презирали наше стремление к разумной организации жизни, без этой гонки обладания, без хищнического «добывания» и самих природных ресурсов, и плодов человеческого труда, без раздела общества на мелкие, враждующие между coбoй группировки, лишь внешне похожие на человеческие учреждения? Как всячески и на всех уровнях унижали человеческое достоинство: от мелких взяток и подношений при согласовании служебных вопросов, и до тех случаев, о которых мы тут только что слышали – и о чём ученики младших групп не решались рассказывать даже своим родителям? А это же нередко повторялось и в каждой новой школе, куда переходил ученик, в институте, в тренировочном лагере, в армии, в заводском цеху – если и там существовали эти тайные братства «своих»… И чем теперь – когда всё это вышло наружу – могли бы они оправдать такое с человеческой точки зрения? Какие доводы, достойные разумного существа, могли бы туг привести? Нет, они – не жертвы... Они получили то, что сами готовили другим. Они хотели разрушить общество, в котором за человеком признаётся право на личное достоинство, где на нём нельзя так просто сорвать свои необузданные эмоции – и в итоге сами получили собственные трупы с полными штанами этой своей животной природы...
«Вот уже как говорят теперь…» – с удивлением подумал Джантар, не ожидавший услышать такое. Хотя по сути всё было верно...
– Ну, может быть, обо всех – не надо так...– ответил где-то в стороне другой голос.
– А это – и не обо всех,– уточнял Рон Лим.– Некоторые – просто имели несчастье унаследовать те же гены, принадлежать к той же pace, быть в том же возрасте... Но давайте хотя бы теперь не стесняться правды. В основе случившегося – именно древние, животные корни человеческой психики…
– Наши слова и наши мысли…– прошептал Лартаяу.– Но теперь – как бы проходят проверку новой реальностью...
–… И что – теперь так и пойдём делиться на полноценных и неполноценных?– спросил ещё кто-то (снова – запросто, без представления).
– Верно, не хотелось бы...– согласился. Рон Лим.– Но и нельзя более рисковать принести всё наше человечество в жертву чьей-то дикости и отсталости. Мы – уже не на том уровне развития науки, техники и самого общества, когда можно было руководствоваться примитивно понятым образом вождя, образом врага, долгом по защите «своих» от «чужих» – и воспитанием тех же «своих» на крайне далёких от реальности традиционных схемах Мироздания. Реальный мир сложен – и его к такой простоте не свести...
– Но как будет с конкретными людьми? С теми, кто чего-то не поймёт или не захочет понять?
– Разумеется, критерии психической нормы не будут жёстко заданы, как технические условия или инструкции – поскольку речь о живых людях,– стал объяснять Рон Лим.– Они должны предоставлять свободу выбора, предусматривать определённую «норму реакции». Но так, как всё это определяется в Чхаино-Тмефанхии – никого и не оскорбляет. Проводятся психофизиологические тесты, выявляется пригодность или непригодность человека к определённым видам деятельности, уровень развития тех или иных способностей, характер преобладающих интересов, особенности эмоциональной сферы – и человек узнаёт свои сильные и слабые стороны, а иногда, образно говоря – и «подводные камни» психики... Да, бывает: выявляются и непростые психофизиологические проблемы, и даже скрытые пороки – что оказывается душевной травмой и трагедией для конкретной личности… Но пока мы имеем травму для многих, едва не обернувшуюся трагедией для всех – и именно на почве скрытых пороков, возведённых в ранг священных тайн...
«И наверно – до всех ещё не вполне дошло, что случилось,– вдруг подумал Джантар.– В том числе – до нас самих...»
–… И ещё мы должны со всей серьёзностью поставить вот какой вопрос,– продолжал Рон Лим.– Современная техническая цивилизация – не рай для людей из примитивных обществ, и не бездонный кладезь каких-то благ для них. И тем более – не покорная обслуга чьей-то чисто биологической плодовитости… Особенно – если речь о племенах, где издревле не считалось грехом воровать детей, торговать женщинами, использовать подневольный труд – за долги родственников, как выкуп за невесту, просто по обычаям... Для нас имеет ценность каждая человеческая личность – и никто не обязан терять своего единственного ребёнка лишь потому, что кто-то не способен честным трудом прокормить более десятка своих... Пусть даже им где-то у себя тяжело даются средства к существованию на основе примитивных сельскохозяйственных технологий, весь традиционный быт связан с бедностью и лишениями – и с этих позиций им кажется, будто городскому жителю всё даётся даром. А затем, поняв, что даром ничего не даётся и в городе – где к тому же не срабатывает привычная деревенская нравственность – они отрекаются от «испорченной» городской цивилизации вообще, взыскуя уже иного, первобытного рая… Причём мы убедились – какими методами готовы его достичь. Мы искренне хотели блага для всех – и чем нам ответили...
…Автобус стал резко сворачивать влево. Джантар привстал – и только тут увидел, как сгустились сумерки за окном. Но куда и зачем свернули?..
– Объезжаем тот фургон,– объяснил Талир.– Он тут так и стоял. И трупы не убраны. Нет только того, живого…
«Которого забыли тут без одежды…– вспомнил Джантар.– И как, куда он потом добрался?..»
–… А у нас – просто свой, особый путь развития цивилизации,– продолжал Рон Лим.– И нам ничего не даётся даром, и от нас требуются определённые усилия и знания. И нам в наших городах не нужны – ни эти полууголовные «землячества выходцев оттуда-то», ведающие примитивной чёрной работой и всеми видами преступных заработков, ни – толпы чиновников, которые лезут лишними посредниками в любое налаженное дело, присваивают себе право утвердить или не утвердить некомпетентной подписью то, что сами не понимают, и даже выносить нам судебные приговоры якобы за святотатство или государственную измену, что сами едва способны определить… Да, в современном городе нет места древним батракам, и паразитам на пороках и отбросах – а современная цивилизация действительно должна задуматься, на что ей расходовать ресурсы и энергию. Они в самом деле не безграничны – и нам надо успеть выйти на просторы нашей планетной системы, освоить разработку ресурсов соседних планет и астероидов прежде, чем возникнет риск израсходовать их невосполнимые запасы на своей планете… И тут уж – не место личным амбициям тех, кто eщё не наигрался в какого-то архаичного богача, собственника, правителя деревни или поместья, военачальника, предводителя некой гвардии… Им мы должны прямо заявить: вас, опоздавших, никто ждать не будет. Либо входите в современную цивилизацию – такую, как есть, либо, по крайней мере, не становитесь на ее пути как враги. Никто не обязан жить исключительно вашими проблемами, мироощущением, обеспечивать вам богатое житьё по древним понятиям, окружая вас роскошью и множеством слуг – и никто не обязан подгонять современную цивилизацию к вашей неспособности понять её проблемы… Тем более – куда сразу девается эта ваша якобы здоровая и неиспорченная крестьянская нравственность, стоит только вам самим перебраться в город? И – кем и почему вы здесь становитесь? И почему в Чхаино-Тмефанхии могут существовать фитотроны, биореакторы, городские поля и фермы, где производство продовольствия ведётся на основе современных высоких биотехнологий – а вам мы должны и в городе создавать примитивные рабочие места для бессмысленной переработке сырья и энергии в продукцию низкого качества, содержать какие-то свалки, мириться с существованием притонов, трущобных пригородов, полубандитских организаций, замаскированных под общественные или государственные? Почему мы должны «пристраивать» где-то множество здоровых, трудоспособных людей, не желающих, однако, организовать себе жизнь самостоятельно – и потом смотреть, как они превращают всю страну в свалку или притон? Так вот – больше этого не будет… Современная цивилизация объединяет людей, способных взять на себя ответственность за её судьбу – а не тех, кого надо eщё «пoдoбрать», как животных, придумать им цель и организацию, «воспитывать», как умственно отсталых, окружить всё, что только можно, сигнализацией и постами охраны в страхе перед воровством или диверсией...
– И – всё, как мы сразу понимали,– снова прошептал Лартаяу.
– Но теперь – уже сказано вслух,– ответил Донот.
–… И особенно это стало очевидно сейчас,– продолжал Рон Лим.– Когда ответственность за судьбу нашей цивилизации взяли на себя, не те, кто раньше так много рассуждали об «исполнении долга»… Другие стали организовывать центры, штабы, налаживать связь, взяли под контроль ещё остававшиеся работоспособными компьютерные сети – пока эти лишь, в страхе перед возможной карой со стороны уже не существовавшего начальства, ждали распоряжений свыше… А в Тисаюме, как известно, большую толпу людей сумели организовать подростки, школьники – после чего инициативы вошедших в город войск хватило лишь на попытку найти этих подростков в здании городской управы...
– Значит, знают...– вырвалось у вздрогнувшего Джантара.
– Да, уже не тайна...– прошептал Лартаяу, оборачиваясь.– Хотя...– он чуть повернулся в сторону водительской кабины.– Это же не конкретно о нас, а вообще...
– А... он не поймёт, что мы говорим?– забеспокоился Герм.
– Я слышу его мысли,– подтвердил Талир.– Точно не понимает...
– Но что такое?– забеспокоился и водитель, привстав – и, как показалось Джантару, легко постучав где-то наверху кабины.– Отключилось... Приёмник не совсем исправен, что ли... Но – вы слышали, что делается?
– Слышали,– ответил Талир уже по-лоруански.– Да, а... что сейчас в Тисаюме?– почему-то лишь тут решился он спросить.– Какая обстановка?
«Обстановка?– спохватился Джантар.– И я даже не попробовал настроиться! Да что это со мной?»
– Какая...– начал водитель.– Первые дни было: громили полицию, суды, а кто – неизвестно. А сейчас – в общем спокойно, трупы убрали. Но окраины – вымерли почти начисто, заводы, где хранилась отрава – остановлены… Да – в школах, в интернатах, больницах для детей находят всякие «орудия перевоспитания». А так – всё под охраной, жизнь как будто налаживается… Но и остались всё больше – дети и старики. Средний возраст с неподходящими генами – выбило почти начисто. Или не весь, но мужскую половину – точно… Правда, я не спрашиваю, кто вы сами,– почему-то добавил водитель.– Тоже, видно, из какого-то интерната...
–... найдены настоящие камеры пыток,– донеслось из вдруг заработавшего приёмника, подтверждая слова водителя.– И это, я напоминаю – речь идёт о школьном подвале. Так они собирались укреплять пошатнувшуюся нравственность общества... Ссылки на Канон Элбэ – слова, а вот – их дела... Обвиняли в безнравственности всё остальное наше человечество – и вот сколь нравственны были сами... И снова – вопрос: до таких пор нам зависеть от неизвестно как и когда изречённых «высших истин», голословных и бредовых пророчеств? И пусть хоть теперь ответят: почему у них всё основано на страхе, на игре в тайны неких сил, которым якобы никто в целом Мироздании не может противостоять? До каких пор они собирались мучить и унижать страхом наше человечество, сковывать его волю, насиловать разум? И пусть объяснят также собственную позицию во время этих событий! Они же всерьёз собирались встречать сокрушителя Вселенной – и сдавать ему наш мир...
– И скольких людей выгнали из домов, заставляя идти куда-то читать молитвы вместе с ними…– добавил новый, женский голос – и приёмник вновь умолк.
«А на Земле – тоже так,– с тревогой подумал Джантар.– Землян пытаются убедить, что они всецело зависят от таких «владык»… Которые могут устроить массовые бедствия – если не оказывать примитивного почитания, не считать подателями всего, без участия которых немыслимо существование Вселенной… И даже будто она сама – в чьей-то собственности, кто-то выстрадал или заработал право в любой момент сокрушить её. И служители культов, сами считаясь «пострадавшими за веру», будто держат дуло у виска человечества...»
–… Однако остались организации людей, для которых рухнуло всё, что было смыслом их жизни,– заговорил из приёмника уже другой женский голос.– Не рухнул реальный мир, реальная Вселенная – но мир их представлений, их веры, понятий о добре и зле. И это – целые религиозные ордена, подразделения армий, спецслужб – но не только… Что будет, например, с так называемой «элбинской нацией» – которую какие-то, ещё неустановленные, силы в той же церкви и армии стали формировать из части населения Внутренней Лоруаны и Дисоемского особого округа? И многие люди поверили: есть такая особая нация – и они принадлежат к ней… И сколько за эти почти полгода мы слышали: как она была подавлена все пять с лишним веков своего существования; как ей не давали развиваться другие, более древние, культуры – Лоруаны, Уиртэклэдии, Приполярья, тем более Каймира; как преследовали страдальцев за «единственно правильную» веру, будто бы заставляя присягать Фаалокру как творцу мира, а их детей в школе высмеивали из-за необходимости вскакивать с парты и читать вслух молитву в положенное время… Но задумайтесь: где какие-то признаки этой нации, где её реальная история за пять веков? Недавно обретённый «Святой Канон Великого Элбэ» – вся литература и история; также лишь с недавних пор известные рельефные иконы, изображающие, как ни странно, человеческие пороки, и столь же устрашающего вида росписи в подвалах монастырей – вся скульптура и живопись; отдельные простонародные переделки молитв других религий и уголовный, каторжно-бандитского происхождения, фольклор – по сути, весь фольклор и есть… А о какой-то подлинной традиции духовного поиска – как и, например, научной или архитектурной – говорить не приходится. Есть деревни – нет ни одного своими силами построенного города; есть остатки древней родоплеменной организации – нет ни зачатков собственной государственности, ни современных форм общественного устройства… Есть, впрочем, свой диалект уиртэклэдского языка, на котором ещё не сложилось правописание, есть церковное сословие, есть нечто похожее на сыск, спецслужбы – но это caмo по себе ещё не делает их нацией. А в общем и целом – аморфный конгломерат людей из примитивных обществ, объединённых лишь смутно понятой идеей о собственной «избранности свыше». Однако – с какой готовностью многие ухватились за эту идею и эту роль...
– Нo, правда: было и некое подобие верховной власти, и даже – «лидер нации»,– уточнил один из голосов, звучавших прежде.– Хотя теперь этот Дробис Грэбот сам трясётся на психбольничной койке – и повторяет это своё «вярт-вэртэшок»...
«Так… он?– едва не вырвалось вслух у Джантара.– Это мы видели самого «правителя»?..»
– Точно...– успел ошеломлённо прошептать Минакри в короткой паузе.– Я и не знал – что за «второй настоятель»...
– А… эта «нетолста» – знаете, что такое?– спросил ещё кто-то.– Вернее – чем могло стать?
– Что-то о религиозном запрете держать в домах толстохвостых крыс,– ответил прежний женский голос.– С карой как за серьёзное преступление… И ещё предполагалось: сбивать со всех домов балконы; заставить людей всех рас вести родословные исключительно по мужской линии; запретить занятие ответственных должностей не состоящим в браке; по малейшим поводам принудительно отдавать детей в другие семьи; а уж какая «судебная реформа» была подготовлена ими – вы знаете...
– «Вот такая мышка»...– напомнил Ратона свои слова из разговора год назад в грузовом вагоне.– С утолщением на хвосте… И – за это...
– Минус-разум даже не мог действовать последовательно...– прошептала Фиар.– Как бы божество слабых – но и хозяин, и суд над всеми...
–… И кто-то, не дрогнув, мог сделать подобное реальностью нашей жизни...– продолжал тем временем голос в радиопередаче.
«И – всё могло быть, как я видел,– подумал Джантар.– Дома без балконов, чужие семьи, работа сторожем в школе – с запертыми на ночь учениками... И всё-таки – что за передача? Откуда идёт?..»
–…Да, и вот – срочное сообщение,– вновь прозвучало как бы на заднем плане.– Но я не знаю, пускать ли такое в эфир...
– Пускайте немедленно!– ответил ещё кто-то.– Люди должны знать всё!..
– Итак, мы опять прерываем трансляцию открытой пресс-конференции правительства Лоруаны для нового экстренного сообщения,– заговорил уже профессионально поставленный дикторский голос, показавшийся Джантару знакомым (и это даже более, чем смысл слов, заставило насторожиться).– Но хотим сразу предупредить, кто видит нас в телетрансляции: то, что вы увидите, может показаться слишком страшным. Но и скрывать это от нашего человечества мы не имеем права...
– Но что – слишком страшное?– успел переспросить Донот.– После такого...
–… Я не назову своего имени…– у Джантара всё вздрогнуло внутри от внезапно раздавшегося хриплого голоса, который будто захлёбывался волной отчаяния и исступления.– Я только попробую объяснить вам всем, что случилось...– голос на мгновения умолк – и раздавался неровный шум дыхания.– Понимаете, я – офицер одного из сверхсекретных подразделений химических войск. И я давал все полагавшиеся подписки о неразглашении тайн... Но теперь...– голос снова умолк на мгновения.– В общем: когда нас всех, сотрудников секретных подразделений, в приказном порядке заставили стать членами тайной церкви Вохрила-Занклу-Хартвеса Единого – я тоже не мог отказаться...
Джантар ощутил: в автобусе все замерли в ожидании. А ведь он шёл по крутому повороту серпантина – и водителю нельзя было отвлекаться…
– …И вот… я стал верующим этой церкви,– продолжал захлёбывающийся голос из приёмника.– Стал посещать её собрания, изучать тайные тексты. И вскоре узнал – что основание благочестия здесь… и соответственно, райского блаженства там – состоит в отказе от всех и всяческих «плотских утех». Иначе я не смогу всецело посвятить себя служению Всевышнему... Но моё тело всё настоятельнее требовало именно этих «плотских утех»... И я видел, что другие воспринимают это как-то не так – и знал, что они всё равно тайком пpoдолжают грешить – но сам так не мог Я хотел веровать искренне, хотел... действительно обратиться к Высшему – и просто сходил с ума из-за того, что от меня при этом требовалось... И наконец я не выдержал...
Голос вновь умолк – и Джантару показалось: и там, откуда шла трансляция, и здесь, в автобусе – всё напряглось, как туго натянутая струна. И лишь автобус всё продолжал свой путь – уже вниз по склону, сквозь будто разлившийся по лесной чаще сумрак...
–… И решил – если выхода всё равно нет, если мир устроен так безжалостно и жестоко, что от меня требуется невыполнимое – пропадайте все,– наконец вновь заговорил тот голос.– Все, кто заставили меня принять эту веру, все, кому меня совсем не жаль. Все, из-за кого я – недавно уверенный в себе человек… готовый выполнить любой приказ для защиты своей страны – превратился в измученное страхом животное… И... в каком-то безумном состоянии я вскрыл пакет с секретным кодом – и отдал команду выпустить газы одновременно из нескольких хранилищ. Газы, предназначенные для воздействия как раз на эти самые органы и чувства людей... Чтобы убивать их… именно через это...
…И Джантар вдруг увидел внутренним взором самого говорившего – действительно в военной форме, с красным, даже багровым, трясущимся от напряжения лицом, и руками, судорожно державшими микрофон, по корпусу которого уже медленно ползли трещины. Но даже не это особенно поразило Джантара. Само лицо – было откуда-то знакомо ему...
– Да, я понимаю, что мне нет прощения...– ещё более хрипло и отрывисто заговорил тот.– Но только – где же были вы все? Вы, среди которых должен жить человек, измученный этим ужасом, и отчаявшийся найти выход… Вы, которые сами только приветствовали, когда вам вдалбливали эту веру... И всё словно затем и делалось, чтобы кто-то наконец не выдержал...– голос стал срываться, переходя едва ли не в рыдание.– А сам я теперь уже просто не знаю, как на самом деле устроен мир… И… что меня может ожидать за то, что я сделал – и за то, что собираюсь сделать… Но насчёт очищения от плотских утех – смотрите... Вот только – хватит ли у вас духу сделать то же самое... Получайте же – и подавитесь этим...
И Джантар – продолжая видеть, как говоривший всё это, отбросив микрофон в сторону, начал судорожными движениями pacстёгивать военную форму – буквально оцепенел от ужаса, поняв, что тот собирался сделать… Но всё равно это произошло быстрее, чем он мог ожидать. Уже в следующее мгновение – перед внутренним взором мелькнула рука с зажатыми в ней теми самыми «стыдными» органами, со всей силой рванувшая их – и прямо в объектив телекамеры со страшным, душераздирающим криком (как в тот раз на стройке!), разбрасывая во все стороны багровые капли, полетел кpoвaвый комок…
–… Осторожнее!– скрежет тормозов на вираже и голос Фиар вернули Джантара к реальности.
– Давайте я заменю водителя!– вскочил Лартаяу, готовый броситься к кабине.
– Не надо! Там просто – опять автомобиль с трупами!– крикнул Талир, останавливая его.
– А так-то я в порядке,– добавил водитель (И Джантар понял: все эти слова – должно быть, от общего потрясения – были сказаны по-лоруански!) – А вы думали, я потерял управление? Хотя – есть от чего. Такое мы сейчас узнаём...
– И опять – всего один чиновник...– прошептала Фиар.
–…Да, это действительно ужасно,– снова заговорил дикторский голос.– Но давайте подумаем – кто больше виноват? Тот, чья психика не выдержала – или кто свёл его с ума? Тем более, в самом деле – мы с вами будто не видели, что за «вера» в недавние годы стала распространяться в обществе, и как люди таили один от другого страх, вызванный ею...
– А – знакомый голос,– сказал Лартаяу.– Я имею в виду – диктора…
– А офицер... Это же он допрашивал Тинилирау!– будто молнией озарила сознание Джантара догадка.– Там, в альтернативной реальности!.. Я его только что видел...
– Мальчики, тише!..– громко зашептала Фиар.– Вдруг он всё-таки понимает...– она сделала жест головой в сторону кабины водителя.
– И – вот как у минус-разума всё сорвалось...– прошептал Джантар.– Вот как замкнулись векторы...
– Его же орудие – и не выдержало…– как эхо, отозвался Талир.
–… И сразу – ещё одно срочное сообщение,– вдруг снова заговорил диктор.– По поводу секретного приюта для душевнобольных в подвале военного министерства...– уже и голос диктора дрогнул (и Джантар ощутил странное недоброе предчувствие.) – «…В найденных там телах – опознаны члены творческой группы, работавшей над созданием известного документального фильма об экспедиции по исследованию Западного континента… Причём – согласно обнаруженным там же документам – ещё задолго до смерти в ходе нынешних событий они были специально подвергнуты длительному воздействию психотропных препаратов, что привело в итоге к распаду психики и состоянию полной невменяемости…» – голос диктора снова дрогнул.– Нет... Поймите, об этом мне особенно трудно говорить... Это же я, Риома Отилани, озвучивал тот фильм…
– Точно!– воскликнул Лартаяу.– А я ещё думал, кто это...
– Но... понимаете, когда я смотрел его вместе со всеми в прошлом году – как бы и сам не понимал, что это я,– продолжал Отилани.– Что это – мой голос… А сейчас – что-то прорывается из памяти… Из-под гипноза… Мне было что-то внушено... заблокировано... Переключите опять на студию в Риэланте... Я пока не могу говорить…
– Да, что делается,– снова произнёс водитель.– Что мы узнаём...
– И сам – не мог исчезнуть только из-за своей известности,– так же потрясённо (и почему-то по-лоруански) добавил Донот.– А остальные...
– А и ту запись в своё время как-то добыли дети...– сказал водитель.– Примерно ваши ровесники...
– И вот чего... они избежали,– едва не проговорившись, ответила Фиар.– Но... С ним-то хоть сейчас – ничего не случится?
– Не знаю,– ответил Лартаяу уже по-хафтонгски.– А вообще… Похоже, оставшиеся векторы пошли как-то ускоренно смыкаться…
А приёмник вновь молчал – то ли трансляция не возобновлялась, то ли опять подвела неисправность, то ли горы перекрывали сигнал. Да и тут, в автобусе, вдруг понял Джантар – никому не хотелось говорить. И даже не то, чтобы не находилось слов для выражения мыслей – сами мысли не сложились, сознание не адаптировалось к новой реальности, не вполне сумело охватить собой услышанное. И автобус катился дальше в общем молчании…
«Но правда – что сейчас в Тисаюме?– подумал Джантар.– Как он встретит нас? Что мы увидим?..»
Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, настроиться – и стал видеть как будто ещё дневные, но смутные, нечёткие образы… Пустые лестничные клетки многоэтажных домов (похоже, в пригородах) – где всюду чернели распахнутые настежь проёмы дверей, а прямо на площадках: валялись брошенные в панике предметы домашнего обихода; улицы в центре города – где, напротив, всё было спокойным и целеустремлённым; другие улицы – с патрулями то в форме лоруанской полиции, то чхаино-тмефанхской Службы чрезвычайных ситуаций; множество детей и пожилых взрослых – занятых разборкой каких-то вещей, которые выносили откуда-то и складывали прямо на улице перед зданиями; знакомый по прошлогоднему видению больничный коридор, вновь полный толпой людей, хотя и более редкой, чем в тот раз; огромней штабель трупов перед такой же oгpомнoй ямой, вырытой где-то за городом, кварталы которого едва виднелись на горизонте, и рядом – грузовик, в кoтoрoм едва умещалось ещё множество трупов («А что делать?– понял Джантар, хотя не мог не вздрогнуть.– Ведь трупов тысячи…»); ограждённая мёртвая зона за окраинной платформой рельсовой дороги – ставшая такой несколько месяцев назад, после аварии поезда, гружённого ядовитыми испражнениями лоруанской армии, явившей теперь, в эти дни, свою полную никчёмность...
«Да, так и есть,– подумал Джантар.– Одни – много распространяются о долге, мужестве, чести, доблести, а доходит до дела – мир спасают другие. Кто не ходят строем, не вскакивают при виде начальства, не соблюдают церемониал вопросов и ответов в простейшем разговоре – но знают, что делать, когда надо… А те – сами оказываются болезнью, заразой мира, гнилью, неспособной распорядиться накопленной ими же мощью. Годятся только изображать силу и организацию, пока всё спокойно...»
…Снаружи уже совсем стемнело. Водитель включил фары, перед автобусом по дороге побежали пятна света. И в тот же момент – ещё где-то далеко впереди, над домами и деревьями, вспыхнули цепочки огней! И в душе у Джантара вновь что-то дрогнуло: уже – городское освещение Тисаюма!..
А за окном тянулись – тёмные, тревожно чернеющие громады пригородов: без единого огонька, будто окутанные ещё более сгущающей мрак тягостной аурой запустения. Как если бы души, покинувшие тела, но пока не принятые – лоруанским, уиртэклэдским, дмугильским, ливтонским, ещё каким-то астралом – по-прежнему пребывали здесь...
«В самом деле – как… там, у них?– с тревогой подумал Джантар.– Неужели действительно: какие-то демоны, отхлёбывая кровь из черепов, задают вопросы, как на экзамене – и человеческая душа не знает, что отвечать? Касается-то всё сплошь – старого, древнего быта… А у современного горожанина в его жизни – не было ни «стада», которое нельзя выгонять в поле до соответствующих жертвоприношений; ни такого «родительского дома», чтобы в нем жили все дети и внуки со своими семьями; неведом ему и «выкуп за невесту», и «родовое кладбище», и какие-то взаимоотношения с «караванщиком», с «городской стражей», и «дань ко двору правителя», и – хотелось бы надеяться – «церковный оброк»... И нечего сказать о том, «отпускал ли слуг на волю», «был ли милостив к нищим», жертвовал ли что-то на малоизвестные даже историкам цеха и братства... Но вопросы, согласно канонам – должны быть об этом! И... неужели, что ему нечего ответить на такой абсурд – действительно решает судьбу? И кто страшнее всего: не явные преступники – кто в глубине дули понимают, что творит зло, а – те, кто убеждены, что стоят на страже справедливости и вселенских космических законов? Конкретные существа с конкретным опытом и запасом знаний – умеренные, что принадлежат к избранной группе, знают высшее учение, или, по крайнее мере, знают, какое учение – высшее? Однажды запрограммированные на примитивные понятия, что хорошо, что плохо – и уверенные в своём праве вершить суд над другими?..»
…А время шло – но трансляция не возобновлялась, и автобус продолжал путь в сгустившейся тьме через пригородные посёлки, чередовавшиеся с болотистыми промежутками между ними (где лишь местами у проходных под стенами массивных промышленных корпусов светили тусклые лампочки, да на перекрёстках с дорогами в сторону берега стояли с погашенными фарами, выделяясь в темноте одной ближней подсветкой, патрульные полицейские автомобили. И хотя теперь они сами уже не были тревожным знаком, не несли угрозы – по прежнему интуитивному опыту от их вида становилось немного не по себе… Или… что-то другое? Что-то ещё ожидало их впереди?)...
«Но почему?– с удивлённым беспокойством подумал Джантар.– Что такого? Если – уже Тисаюм...»
А огни городской окраины приближались – вскоре Джантар мог различить и едва пробивавшийся сквозь стену живой изгороди свет окон, и фонари – над шоссе, переулками, и тем новым, пока ещё непривычным, проездом над рекой, и их мерцающие отражения в речной воде… И – на платформе стояла большая толпа, будто ожидая их...
– Кажется, нас встречают,– привстав, прошептал Лартаяу.
– Вот сейчас и узнаем,– добавил Герм.– Как тут всё было, как запомнили нас самих...
– Да, видите – вас встречают,– не поняв ничего из сказанного, по-лоруански объявил водитель.– Или – не вас?..
– Нет, именно нас,– подтвердил Герм.– Я вижу, там – наши родители...
А Джантар, как заворожённый, смотрел на приближавшиеся огни фонарей и толпу на платформе – даже не понимая, что чувствует в этот момент. Чувство было смешанным, странным, которому трудно подобрать название. К тому же – своей семьи он среди встречающих не видел...
Едва они проехали мост через реку, водитель остановил автобус – явно намереваясь затем вывести в город тем новым боковым проездом – и тут же, не выходя из кабин, прямо с пульта управления открыл дверь. Повеяло чуть влажной вечерней морской прохладой. Как давно они не дышали таким воздухом...
И только тут на Джантара внезапно нахлынуло чувство: что завершён большой путь, большой цикл событий! Что-то заканчивалось здесь, в этой точке пространства-времени. Или нет... Заканчивалось – но ещё не закончилось. Осталось ещё что-то... Но – что?..
– Что, пойдём?– спокойно, буднично спросила Фиар, встав с места.
Джантар встал – и следуя за ней, направился к выходу из автобуса, пристально вглядываясь в толпу за лобовым стеклом. Правда, там и были в большинстве каймирцы – но в большинстве же и незнакомые. Хотя он тогда, в прошлом году, почти не встречал родителей своих товарищей, вот и не помнил, как они выглядят. Нo и своих – почему-то нигде не видел… А главное – не представлял, что сможет сейчас говорить, о чём рассказывать, что объяснять. Ведь даже психологически не был готов, что их будут встречать прямо здесь… Да, собственно – и не думал, как всё будет дальше: где и как выйдут из aвтобyca, к кому из пойдут сразу, что станут делать потом – столь стремительно всё менялось в эти дни, так много было потрясений от вновь открывавшейся правды, так многое приходилось осознавать и осмысливать, что об этом – даже не успел подумать. Но вот надо было уже выходить – в толпу, где… как он вдруг понял, всё же ощущалась и странная, непонятная напряжённость...
– А моих опять нет,– горестно признался Лартаяу.– Опять не смогу их встретить...
– Ну, как там, Джантар? Вы все здесь? И уже – полноправные граждане?– вдруг услышал Джантар почти рядом голос Тайлара.
– Так и вы... тут?– вздрогнув, он обернулся – и оказался в объятиях матери и Тайлара!– А я вас сразу не увидел…
– Только вдвоём,– объяснила Таюльме Фаярхай.– И Кинтал не смог… У них в Риэланте сейчас много дел… А мы как раз вдвоём были дома. И только узнали, что вы возвращаетесь – сразу выехали сюда…
– Да, нам только вчера сообщили,– возбуждённо подтвердил Тайлар.– И мы только сейчас приехали...
– А у нас, в нашем центре, и работы не очень прибавилось,– печально сообщила Таюльме Фаярхай.– Случаи – в большинстве не хирургические… И хорошо хоть, сами из основного персонала никого не потеряли – а из вспомогательного... Так уже и Рон Лим сказал: люди просто устали от страха, что любая жалоба или неточность в документе может поломать их судьбу... Устали запасаться на все случаи жизни доказательствами своей невиновности... Устали от тех, перед кем надо унижаться, чтобы они хоть как-то работали, из-за кого не вылезали из расследований – и вообще был риск оказаться в тюрьме... Наберём новых, хороших людей...
– А… что в Керафе вообще?– спросил Джантар.– Как там сейчас?
– B общем – так же, как здесь,– ответил Taйлap.– Пустые заводы, дома, патрули на дорогах... Всякие секретные службы, военные объекты, тюрьмы – взяты под охрану… И сколько у нашего человечества, оказывается, было всего этого – что теперь и неизвестно, куда девать. Когда – самих светлых рас в среднем возрасте остались почти одни женщины… Но город уже работает, восстанавливается всё, что нужно – хотя вообще выбило где-то до четверти жителей. И кто мог думать, что существуют такие яды....
– Сами же создавали,– ответил кто-то в толпе.– Вот сами и получили… И видите – справляемся без них. Носить трупы, пpaвда, было тяжело – но есть кому печь хлеб, водить транспорт, работать за компьютером, выводить больных из шока… А те... Так нам сейчас – не до их игр. Надо восстанавливать страну...
– Правда – тут и помощь Чхаино-Тмефанхии…– добавил Тайлар.– А то даже не знаю, что было бы...
– Выслали целые подразделения – в Алаофу, Алагари…– ответил тот же голос.– Вот только не представляю, что сейчас в Нмарваге...
– И туда тоже,– подтвердил кто-то.– А что делать – всё-таки город. И не все же там – дмугильцы...
– А способных на дикость – уже, хочется надеяться, разорвало их гормонами,– добавил ещё голос по-лоруански.– Правду же сказал Рон Лим: у людей единственные дети пропадали… И сейчас – их находят в гаремах тех вождей: больных, сошедших с ума после того, что с ними делали… А тех – не жаль... Им – поделом. И не стоят, чтобы считать их людьми...
«И что ещё выяснится...» – вздрогнув, подумал. Джантар.
– И всякие «представители власти» что вытворяли,– добавил тот же голос.– Тоже вскрылось...
– Да, но вот – вы сами... Где вы были?– вдруг прозвучало тоже по-лоруански – тяжело и злобно, будто в наступившую тишину упал какой-то камень.– Вы же пошли за помощью, и мы вас ждали. Целый день, под дулами у этих солдат в скафандрах... Которые один за другим сходили с ума и падали, а оставшиеся их уносили. А потом мы ещё убирали весь город от трупов... А где были вы?
– Действительно,– поддакнул и другой.– Столько наговорили там, на площади, а появились войска – сразу сбежали... Ну, и где вы провели всё это время?
– Зато школу успели закончить,– добавил ещё третий.– В эти самые дни... Вас же в таком качестве тут встречают?..
В первые мгновения Джантару показалось, что он ослышался. Так дико и противоестественно звучало это – сейчас, после таких событий, да ещё в самый момент встречи с семьями, после длившейся почти год разлуки… Однако, обернувшись, он увидел: толпа как бы разделилась на две группы – и в меньшей, особенно выделявшейся в темноте мертвенной белизной лиц, едва ли не все были настроены недоброжелательно, если не сказать – агрессивно. Будто и тут вновь – сами гены, цвет кожи, принадлежность к разным расам и культурам как-то разделили людей… Но обвинение было брошено столь тяжёлое – не ответить нельзя...
– Да, мы пошли за помощью,– Джантар удивился, как чётко и твёрдо прозвучал в тишине над толпой его голос – хотя у самого что-то перевернулось внутри.– И вам сразу так сказали. И вовсе не думали бежать, оставляя вас в опасности...
– И вышли через другой конец тоннеля уже где-то в горах,– так же твёрдо добавил Герм.– Вернее, в предгорьях… Так что и при всех наших способностях не могли определить – где мы. Ведь у нас не было карты. И вернуться обратно не могли – тоннель за нами сразу перекрыло металлической шторой... Неужели этого никто не видел?
– Я видел!– подтвердил кто-то.– Я же там был! Бежал прямо за вами – и тут штора стала закрываться...
– И потом, дальше, была ещё одна,– напомнил Лартаяу.– Так что сами едва успели...
– И будто мы все не видели вчерашнего репортажа из городской управы,– Джантар узнал голос матери Герма.– Как там всё было устроено... И вы хоть подумали – кого обвиняете и в чём?
– Действительно – в чём мы теперь виноваты?– не выдержала Фиар.– Что вышли из тоннеля где-то в горах? Что всё-таки вернулись в свой интернат? Или – что у нас сочли возможным сразу принять выпускной экзамен? Сейчас, когда каждый оставшийся человек – на счету, и никого нельзя лишнее время морочить, как в той, прежней школе?
Однако толпа стояла молча, разделённая – будто и здесь, посередине шоссе, между людьми опустилась неведомая завеса. И Джантар ощутил – как всё более нарастало недоумение, обида, напряжённость... Хотя кажется, несколько – готовы были переместиться влево, к большинству...
– Но что делать?– прошептала Фиар.– Не выдавать же всех тайн... Горные жрецы нам доверились, мы не можем их подвести…
– И что, земные «афхансы» – тоже такие?– вспомнил Ратона.– Помните, Мерционов рассказывал? Как им школьник младших групп не может объяснить, что не посылал их туда?
–Да, мальчики, точно,– согласилась Фиар.– Как земные «афхансы»... А сказать вслух – никто не поймёт...
– Каждая трагедия имеет и своих «афхансов»,– добавил Итагаро.– Которые ищут виновных потом, когда всё кончилось... Но всё равно – надо что-то ответить...
– Только самую малость,– прошептал Талир.– Ничего конкретно…
– Давай я скажу,– и тут решился Джантар, ощущая приступ не испытанной прежде горечи и обиды.– Да, мы в нашем интернате специально изучали древние мистические учения... Такой у нас был профиль – мы назывались «религиозно одарёнными», хотя никто не мог понять, что это значит. И поначалу сами изрядно запутались в этих учениях – вот и наговорили вам что-то не то… Но мы хотели организовать вас на борьбу против зла, которое угрожало нашему миру – и дать надежду на победу в этой борьбе. И ещё знали – что есть наши, каймирские, горные жрецы, к которым можем обратиться за помощью… И – уже там, в горах, получили знак, куда нам идти – и пошли. И долго, целых три дня, шли через лес… И наконец встретили… по крайней мере, одного человека, которого приняли за горного жреца – и говорили с ним,– как сумел, объяснил Джантар.– И он знал обо всём, что здесь произошло – и сказал, что мы в общем правильно сделали, собрав вас на площади и обратившись с той речью. И всё равно не сделали бы больше – оставшись тут, среди вас… И оставил на наше усмотрение – что рассказать всем, а что оставить в тайне. Так пусть на вашей совести будет и то лишнее, что нам пришлось сказать, когда вы заставили нас оправдываться…
– Джантар, не надо,– попыталась остановить его Фиар.– Хотя я сама – в шоке... Оказывается, я совсем не знала некоторых наших соседей. Но ты подожди, не выдавай ничего. Они того не стоят...
– Так вот зачем вы собрались...– раздалось из правой части толпы – и Джантар увидел: ещё несколько человек переместились налево.– Чтобы так их встретить...
– То есть… только тот, кто был на виду – вёл себя достойно, а у кого была тайная миссия или особые обстоятельства – тот предатель?– возмущённо спросил кто-то (по лёгкому шемтурсийскому акценту Джантар предположил: Весиоро Тиялу, отец Итагаро).– Или даже – просто ошибся, поверил не тем, пошёл не туда? Но скажите: вы за это время – сделали больше, чем они? И где были бы сами – если бы они вам всё сразу не объяснили?
– И... вы, что, действительно видели горного жреца?– неуверенно спросил ещё кто-то из толпы.– И...какой он?
– Ну, какой... На вид – такой же, как мы…– ответил Джантар – и тут нахлынул такой удар горечи и обиды, какого он мгновение назад не мог ожидать.– И говорил с нами... не так, как вы здесь. И в отличие от вас – правильно понял, чего мы хотели, в чём ошиблись – и ни за что не осуждал нас. Потому что знал, как действуют на психику некоторые мистические учения – и что можно подумать, изучая их… И мы же сперва верили – что идём через это к постижению высших тайн. И там, на площади – были уверены, что делаем всё как надо для спасения мира… Но пoтoм, по дороге в горах, всё думали: как вы нас запомнили? И всё равно – надеялись на понимание… А интернат... Да, потом нам помогли найти и обратную дорогу туда,– снова, как сумел, объяснил Джантар.– И наши бывшие преподаватели – они как раз облетают на вертолётах с инспекцией все такие интернаты, уже как члены правительства – встретили нас там. И сразу сочли возможным приять выпycкной экзамен… И что – теперь мы из-за этого выглядим как предатели, которые улаживали личные дела, пока решалась судьба мира?
– Но мы не то хотели сказать…– уже менее уверенно произнёс кто-то из стоявших справа.– Только спросили, где вы провели эти три дня... А вы нас не так поняли...
– Не забывайте, что мы чувствуем и невысказанное,– ответила Фиар.
– Герм, сюда бы твою камеру...– прошептал Итагаро.– Да ещё – если бы со звукозаписью...
– Вот, я уже снимаю,– Джантар вновь узнал голос матери Герма.– Но не такую съёмку о вашей встрече хотелось бы сделать...
– Но что теперь?– Джантар почувствовал, что почти готов сорваться.– Как мы должны доказать вам, что мы – не враги, не предатели, и не отсиживались в стороне, пока весь мир был в опасности? Вот тут, сейчас, перед вами, разорвать только что полученные свидетельства об образовании – и снова пойти учиться в школу? И от этого вам станет легче? Или… просто уйти обратно, к горным жрецам?– вырвалось у Джантара неожиданно для него самого.– Потому что... не так ли вообще ими и становятся? Когда после таких событий человек не может в чём-то оправдаться, доказать, что он – не преступник, не предатель, а у него просто всё сложилось по-особому... И некоторые наши способности – как раз соответствуют. Хотя с ними можно было пригодиться и здесь…
– Джантар, подожди, не надо...– услышал он ответ матери Герма.– Я сама скажу… Как вы могли...– уже громче продолжала она.– Сейчас, когда всё уже кончилось… И специально ждали, чтобы так встретить наших детей? А что же там, на площади, никто из вас не встал и не обратился к остальным – если сразу всё так хорошо понимали?
– А это так всегда,– поддержал её Весиоро Тиялу.– Сперва одни – на острие событий, а потом, когда опасность прошла, являются другие – и ищут виноватых! Особенно – среди тех, кто связан тайной и не может ответить. По себе знаю...
– Но вы хоть понимаете… что теперь всё, сказанное здесь – тоже часть нашей жизни?– Фиар, выйдя чуть вперёд, обратилась к группе людей, стоявших справа.– И вашей тоже? Часть жизни всех присутствующих – и уже не забудется... И вы действительно ждали только затем, чтобы бросить нам такие обвинения?
– А сами?– добавил кто-то из левой части толпы.– На площади – стояли, как все… И раньше – терпели, как все, кoгдa это назревало… А сейчас кто вам виноват?
– Зато мы поняли, от чего уходят горные жрецы,– продолжал Джантар, задыхаясь от обиды.– А мы же – о стольком могли вам рассказать… Нас самих чуть не свели с ума этой ложной мистикой – как особо опасных экстрасенсов… И в какую-то секретную военную программу тоже хотели впутать... И сам интернат был не для «физически развитых» – таких, чтобы грузить трупы...
– А я бы сейчас ничего не рассказывал,– неожиданно жёстко заявил Лартаяу.– Мы, что, явились сюда как обвиняемые? В ту ночь, когда всё произошло – так и мы для чего-то пригодились, а теперь что же: они – суд, а мы – подсудимые?
– И правда, что это мы…– согласился уже кто-то из стоявших справа.– Когда даже тот временный император успел издать указ, чтобы никто никому не мстил, и не искали виноватых...
– И этот, что покончил с собой перед телекамерой – сознался, как всё было,– добавил ещё кто-то.– Хотя вы не видели этого репортажа....
– Не видели – так слышали по трансляции в автобусе. А Джантар – и видел немного... Однако ненадолго же вас хватило...– начал Лартаяу.
– Лартаяу, не надо,– отчаянно попыталась Фиар остановить уже его, пока он не сказа лишнего.
– Не надо,– внезапно согласился Лартаяу.– Всё равно после такого… уже ничего не будет как раньше! То есть, я имею в виду – так, как могло быть... Но нас уже заставили ощутить себя предателями – которых встречают народным гневом... И за что? За то, что трудно и страшно было всем – но именно мы не выложились сверх всякой меры?
И тут, во вдруг наступившей глухой тишине, Джантар почувствовал: будто какая-то трещина, расширяясь и углубляясь, поползла уже через эту новую реальность – дробя и раскалывая что-то, начавшееся было складываться заново в судьбах собравшихся здесь людей… И понял: если тут же не противопоставить этому что-то, не сомкнуть новой мыслью или действием края этого разрыва – уже в следующую минуту он приведёт к непоправимому. Теперь, когда, казалось бы, всё самое страшное – позади...
– И как – удовлетворены вы этим?– обратился Весиоро Тиялу к стоявшей в стороне (и уже явно меньшей, чем прежде) группе.– Этого хотели? Ну, что они вам задолжали, или чего не сделали за вас?
– Но горные жрецы – это же легенда...– наконец подал голос кто-то оттуда.– А тут всё – на самом деле... Трупы, солдаты, передача о конце мира... А они нам что рассказывают? Что видели горного жреца?.. И мы должны верить? После того, как целых три дня убирали город от трупов?
– И после того, как они тебе, дураку, всё объяснили,– донёсся ответ слева.– А так и ты вместе со всеми ждал бы конца мира… И сам слишком верил в кое-какие легенды...
–… И откуда вы лучше других знаете: что – легенда, а что – правда?– добавил откуда-то сзади знакомый голос, заставив вздрогнуть не только Джантара: мгновенно замерли в напряжении Фиар, Итагаро, Талир...– И откуда у вас право утверждать, будто они прикрываются легендой, оправдывая себя? Вдруг они действительно не могут выдать какую-то тайну?
– Но... кто это?.. Кто?..– раздались возбуждённые голоса в толпе.– Кто это сказал?.. Где он?..
– А вы, пользуясь этим, обвиняете их,– продолжал непонятно каким образом появившийся здесь (но по-прежнему словно невидимый) Джонор Хиеф.– И даже не в какой-то ошибке – а именно в трусости, предательстве. Хотя они пытались, как умели, поднять вас на борьбу со злом. Но вам этого мало – надо ещё умереть за вас... А ваше дело – прятаться за чужие спины. И только когда всё уже позади – обвинять других…
«Верно,– понял Джантар.– И Мерционов так говорил... Участь молодых – красиво умирать за взрослых...»
– Камера!– вдруг завопил кто-то из стоявших справа, бросаясь вперёд.– Смотрите, у неё камера! Они нас снимали!..
– А вот это не смей...– прежде, чем Джантар успел среагировать, кто-то подставил ногу – и кричавший растянулся на асфальте шоссе.– Тем более, и телекамера с платформы снимает встречу… Что, не ожидали – какими останетесь для истории в этих записях?
– И это идёт в эфир по всему городу,– подтвердил ещё кто-то.– В соседних домах хорошо видно на экране. Не удалось вам нагадить и спрятаться за чужие спины...
– Я его узнал…– вдруг прошептал Лартаяу – и, выйдя вперёд, склонился над упавшим.– Нигде тут не валяются девять одинаковых фальшивых орденов? И все – второй степени?
– Смотрите, точно...– кто-то удивлённо поднял с асфальта поблёскивающий в лучах фонаря предмет.– Вот они, целым блоком. Но так же не бывает на самом деле, чтобы девять одинаковых... Так это, что – какой-то сумасшедший?
– А вы под его руководством собрались чуть ли не судить нас?– не смогла сдержать возмущения Фиар.– Или что вы собирались делать?
– И надо же так опозорить себя,– с презрением добавил Весиоро Тиялу.– Когда всё уже закончилось...
– Нет, но это-то кто был?..– после недолгого замешательства вновь раздалось в толпе, когда разоблачённого «орденоносца» уже тащили в сторону.– Кто говорил всё это?.. Слышно совсем рядом – а не видно... И голос такой необычный…
«Так... все только слышали его?– понял Джантар.– Слышали – но не видели? И – вот что он тогда ещё корректировал в Тисаюме...»
– Слушаете – чудо...– едва ли не исступлённо прошептал кто-то.– Действительно – чудо...
И вновь тишина оцепенения повисла над запруженным толпой отрезком шоссе у платформы. Тишина, словно ожидающая ответов, объяснений – которых большинство присутствующих дать не могли, а те, кто могли – не решались… Но Джантар понимал: надо срочно что-то сказать, дать хотя бы видимость объяснения – чтобы разрядить ситуацию...
– Да, чудеса иногда бывают...– наконец произнёс кто-то.– Но вы... Что же вы задумали – если им пришлось вмешаться? А они не зря – обычно где-то далеко в горах, в тайне от всех...
«Вектор вины...» – словно произнёс ещё чей-то голос в сознании Джантара. Негромко, почти шёпотом (если так можно сказать о мысленном, телепатическом голосе) – и даже непонятно, чей: Джонора Хиефа? Талира? Или – просто собственная подсознательная мысль? Но Джантар понял: да, именно это сейчас решит всё! Только сформулировать немного иначе...
– В такие времена – бывают и чудеса,– вновь удивительно чётко и твёрдо зазвучал его голос в наступившей тишине.– По крайней мере – происходит много непонятного, что потом не удаётся объяснить. Тем более – не всегда есть и какое-то единственно правильное решение, не всегда понятно, как действовать, чтобы это привело к наибольшему благу при наименьших жертвах… И – не всегда понятно: в чём конкретно была чья вина, сколь она велика, можно ли было её избежать... А ещё мне вспомнились слова из разговора, бывшего у нас там – которые очень подходят и сюда: вот вы потом, когда всё прошло, возмущаетесь – почему никто не погиб, спасая вас? А что ж сами не погибли, спасая другого? Разве ему меньше хотелось жить – или его жизнь менее ценна, чем ваша?..
– Только не говори, чьи это слова,– услышал он за спиной шёпот Талира.– Не упоминай Мерционова...
– А от себя,– продолжал Джантар,– могу добавить: как там, где решаются судьбы множества людей, очень по-разному сплетаясь и сталкиваясь – может быть во всём виноват кто-то один? Кто в пределах своих человеческих сил и опыта даже не мог лично знать их всех – не говоря о том, чтобы суметь решить всё ко благу каждого? Ведь и во главе больших человеческих множеств – сами такие же люди! А вы уже готовы по-сверхчеловечески спросить с кого-то... Когда главное – понять, что произошло, и как строить жизнь дальше, чтобы это не повторилось… А не разбираться, кто и по чьему мнению ещё недостаточно пострадал...
– И то правда,– после короткой паузы согласился незнакомый женский голос.– Тем более, сами работали на этих военных заводах – так чего хотите? Нагромождали запасы ядов, и даже не думали – зачем, а теперь ищете виноватых среди детей?
– Зарабатывали деньги на чём угодно,– добавил ещё мужской голос,– так вот вам и ваш заработок. И не на кого жаловаться – только на себя... А их как встретили... Какой позор...
И снова все умолкли – но молчание было уже не таким, как прежде. Уже не висело над толпой что-то страшное, тяжёлое, готовое взорваться. По крайней мере – что-то разрядилось…
– Но вы хоть не держите обиду на всех,– сказал кто-то.– Мы же не знали, как они собираются вас встречать... И вот такие остались в живых…
– Те, кто совсем того не стоят,– добавил старческий голос, снова заставив Джантара вздрогнуть.– А что вы думаете – и в войну таких хватало. Как на кого-то донести, обвинить, так они – первые, а взять дело на себя – так нет. Но вы не обращайте на них внимания…
«Сириола. Кивау! Здесь… Но я не могу выдать себя...– смешались в этот момент мысли Джантара.– Ведь тут я – уже не полумистический персонаж, как там, на площади... Или... теперь всё равно?..»
– Не выдавай себя,– прошептала Фиар, легко коснувшись его руки.– Видишь – не все поймут...
«Но зато сколько векторов сразу замкнулось...» – ещё подумал Джантар.
– И вы там многое очень правильно сказали,– продолжал Сириола Кивау.– А то, например, и я не понимал всего. Знаете уже, как нас тут гипнотизировали через радиоприёмники? И бывало: слушаешь какую-то передачу, чувствуешь неладное, а в чём дело – понять не можешь. А вы поняли... И сказали всем…
И тут Джантар ощутил прилив спокойной уверенности – сразу отогнавший прежнюю обиду. В самом деле – так ли они были неправы, сказав всё это?..
– Да, сказали всё, как сами понимали тогда,– снова заговора он.– Был момент – когда кто-то должен что-то сказать… И ещё там, в интернате, поняли: насильники и вымогатели из астральных сфер, которым надо поклоняться и приносить жертвы – не опора и не защита нам. Но при этом – знали, верили, что есть и другие. Те, кто – на нашей, человеческой стороне… И хотели дать вам надежду на них, знающих нашу жизнь и наши проблемы – а не тех, кто, согласно легендам, выспрашивают на посмертном суде что-то про оброк и милостыню, жуя черепа и отхлёбывая кровь. И видите – не ошиблись…И пусть сами не всё можем рассказать вам, но главное – в том, что решать человеческие проблемы должны прежде всего сами люди!.. И не надо думать – что кто-то поймёт нас лучше нас самих. Что кто-то – как бы является нами в превосходной степени, нами в идеальном варианте… У нас, как у любой другой формы разума – свой путь и своё достоинство. А те, кто толком не умеют быть ни природными, ни человеческими духами, ни древними, ни современным людьми – никакие не предводители и не суд над нами. Пусть учатся делать добро, а не паразитируют на зле...
– Как хорошо сказано…– прошептал кто-то.– И к этим, которые собрались их обвинять – очень подходит...
– Но что теперь?– спросил ещё кто-то.– После того, как их тут так встретили?..
И вновь всё умолкло – и уже не только поблизости, но и вдалеке, как вдруг понял Джантар, стало странно тихо. Не было слышно даже звуков работы каких-то механизмов и трансляции из соседних домов, раздававшихся ещё совсем недавно. Лишь где-то грохотал по рельсам пригородный вагон – да ещё, возможно, с других окраин города всё же доносились неотчётливые звуки. И эта странная тишина особенно встревожила Джантара – хотя он не чувствовал, чтобы снова могло произойти чрезвычайное…
– А там трансляция прервалась,– наконец донёсся откуда-то позади толпы детский голос.– И отсюда, от вас, и из правительства – тоже. У них там диктор умер прямо на рабочем месте. Риома Отилани...
– А мы его только что слышали...– ещё после ошеломлённой паузы судорожно прошептала Фиар.– Там, в автобусе...
– И он же озвучивал тот фильм…– добавил кто-то.– И будто сам не помнил. А тут из-под гипноза что-то прорвалось – и вот...
– Да, сейчас происходит такое – что мы, наверно, всего сразу и не осознаём,– снова решился заговорить Джантар.– Но мы должны достойно воспринять и пережить всё это...
– А пока...– начал Лартаяу.– Давайте пойдём ко мне домой... Да, Джантар – и вы можете остановиться у меня. Как в прошлом году, перед всем этим...
– И – вот так судьбы,– послышалось из толпы.– То, в прошлом году, было с вами, и тут – опять вы... Чудеса всё-таки бывают…
– И дураки, к сожалению, тоже,– добавил кто-то.– Даже сейчас…
«А с Сириолой Кивау встречусь потом,– подумал Джантар, хотя в глубине сознания что-то неотчётливо мелькнуло.– Когда-нибудь…»
Толпа медленно, как бы нехотя, расступилась, давая им проход. И лишь в стороне, под самой изгородью, кто-то негромко, но надрывно выл, как раненое животное – поняв, что напрасно опозорил себя, когда всё уже было позади. Хотя как знать – не было ли и тут просто вектора вины, замкнувшейся на другом человеке? Но и сказать об этом вслух никто не решился...
53. ВОСХОД НАДЕЖД
– Ну что, пойдём?– спросила Фиар – сама, однако, продолжая сидеть неподвижно, устремив взгляд туда, где свинцово-серая поверхность моря едва заметно смыкалась с таким же серым, затянутым густыми облаками небом.
– Давайте ещё побудем здесь,– предложил Донот.– Ведь сколько не были у моря – и даже не знали, придётся ли когда-то бывать…
– Первый раз в году,– согласился Лартаяу.– А уже 22-е шасвара… И опять – будто в совсем другой жизни. После всего, что произошло...
– И опять всё уложилось в одну неделю,– ответил Джантар.– 14-го – сделали попытку проникнуть в сознание учителя, а сегодня – 22-е. Как раз – ровно восемь дней...
– И в глубине души – всё ещё не верится…– признался Донот.– Что столькое пepeжитo – и мы опять здесь… В том самом месте на берегу моря в Тисаюме, где всё начиналось год назад...
– И – я уже говорил через межгосударственную сеть со своими,– дрогнувшим голосом добавил Лартаяу.– Прямо из дома, этим утром. Тоже – впервые за сколько времени. А они, оказывается – уже во Фхлавиорме. Открыто живут, работают там… И какая-то международная организация уже точно подтвердила: в современном мире – прав ни на какой престол ни у кого больше нет. И вот тоже...– Лартаяу закрыл лицо ладонями, и его голос ещё больше задрожал.– Опять – просто вектор, или как...
– Успокойся, Лартаяу,– Фиар плавным жестом положила руку ему на плечо.– Ты же помнишь и альтернативные варианты. Как жестоки были бы к нам те, несбывшиеся судьбы...
– А переживалось, как наяву,– Лартаяу, отняв руки от лица, тоже посмотрел вдаль.– Всё, что там было: и эти браслеты, и – как я должен был целые дни проводить вне дома, и – остальное… А знаете, и «удовольствие от наказаний»…– внезапно добавил он.– Когда всё время – в одежде, как в броне, из-за чьей-то стыдливости, и тут – случай её снять. Но сразу и боль, и унижение – и связывается в единый рефлекс… Да, так ломать детскую психику… И потом – сами же в претензии...
– А – как мы все проснулись в каком-то нежилом доме?– вспомнил Донот.– А вообще детей – целыми поездами отправляли куда-то в ссылку? Это нас, экстрасенсов, не знали, куда девать, как с нами быть – и оставили. И мы уже сами взяли в общей неразберихе почтовый вагон, я назвался проводником… И потом – горели вокзалы, грабили пассажиров, а нам пришлось вступить в переговоры с бандитами, те подсунули в вагон чьи-то трупы… И мы по дороге делились рассказами, где и как потеряли свои семьи...
– По дороге в Страну Оборотней,– уточнил Герм (что Джантар едва помнил).– Думая, что в этом мире нам уже вовсе не осталось места…
– Или – как мы с Джантаром угоняли среди ночи локомотив,– добавил Итагаро.– Пробрались в депо мимо каких-то воров, проникли в кабину, я там всё запустил – а динамик на столбе надрывается: «3707-му – стоять! Задержите 3707-й!» Такой, наверно, был у него номер… И потом – по каким-то знакам должны были искать вас всех в разных городах. Кого – в чужой семье, кого – в интернате, кто – даже скрывался в брошенном вагоне на месте старой аварии…
– Это я,– признался Герм.– Хотя – и не представляю, что меня туда привело... Если – не те же слухи о видении голого тела сквозь одежду...
– А – как мы ехали в том контейнере?– добавил и Талир.– И у меня ещё этот протез не сгибался. Даже представить страшно...
– А я – с объективами вместо глаз?– напомнил Герм.– Неужели и со мной могло случиться такое?..
– И мне могли подбросить в школе запись про Тинилирау…– добавил Джантар.– Или не мне – Тайлару... И я мог быть этим ночным сторожем... И жить под опекой человека моложе себя, или психически больного – потому что начали бы переформировывать семьи, навязывать браки е чужими людьми... И неприятности, которые мы знаем в реальной жизни – как бы только след всего этого. Смутный след ужасов, которые могли быть...
– В моём случае – не смутный,– напомнил Минакри.– Хотя – и так мало ли нам досталось… И… кто-то в другой реальности мог знать нас всех, и многие годы следить за нами? И хотел – чтобы мы, потеряв свои семьи, пришли к нему же как учителю? Для чего и угнали бы локомотив, самолёт, или опять же автобус – думая, что пробираемся в аномальную зону, где обитает иной разум, способный понять таких людей, как мы...
– Или всё же – в Чхаино-Тмефанхию, с вестью об Иopape,– ответил Джантар.– И… шок от того, что там это знают – но сделать ничего не могут? Ведь за разглашение тайны – помните, что могло быть! И как сложилось в итоге – возможно, и есть вариант наименьших жертв...
– Похоже на то,– задумчиво согласилась Фиар.– Тем более – как надо было сомкнуть всё в больших и малых масштабах… Чтобы и лично ни у кого из нас – нецензурной татуировки, протезов, гибели семьи, и в судьбе целых стран – никаких эпидемий, беспорядков на рельсовых дорогах, отправки в ссылку целых поездов с детьми, раздачи продуктов питания по самому минимуму и чуть ли не под конвоем…
– Хотя фильм «Девять ночей ужаса» есть на самом деле,– сказал Итагаро.– Я утром проверил через сеть… Так что труднообъяснимые парадоксы всё же остались. Правда, сам тот фрагмент – нечёткий, можно объяснить ошибкой...
– Но что вообще могло быть,– продолжала Фиар.– И в каких масштабах пришлось решать, каких глубин времени касаться… И трудно поверить: неужели минус-разум, или его орудия среди людей – могли устроить такую эпидемию в Чхаино-Тмефанхии, чтобы заставить Лоруану отгородиться той Границей с большой буквы? И – были бы просеки шириной в городской квартал, залитые смесью страшнейших ядов, и автоматические системы залпового огня по всему периметру?.. Или – считалось бы, что мы происходим от переселенцев из другого мира – хотя на Фархелеме известны обезьяньи предковые формы нашего человечества как вида? Или просто – «запретная» часть планеты, где якобы с 6680 года обитает какой-то Чуждый Pазyм, а все люди то ли давно погибли, то ли переселились оттуда – на месте Чхаино-Тмефанхии, которой тогда вовсе не было бы?.. То есть… опять же: каковы возможные масштабы этих альтернативных реальностей? Я имею в виду – и в пространстве, и во времени?
– Кламонтов же сказал: скорее были бы просто мифы об этом,– напомнил Итагаро.– Для обоснования и оправдания – даже страшно представить, чего... Почему на планете больше нет целой соседней с нами и родственной нам страны, а само наше человечество не имеет права развиваться дальше… И – в области самой науки... Помните мифы землян: что и они будто бы не могут происходить от своих обезьян – при явном сходстве строения организма на всех уровнях; и небесные тела не могут двигаться по эллиптическим орбитам, потому что окружность – самая совершенная форма во Вселенной; и метеориты – не могут падать с неба...
– И не может быть самих молекул наследственного вещества и дискретных единиц наследственности,– добавил Донот.– И даже хотели доказать практически – получив ветвистую... ну, как её... Растение, что изображено у них на гербе...
– Гербе их великой страны,– грустно ответил Лартаяу.– О которой тоже кто-то решил, что изжила себя – и взялись растаскивать на малые… А у тех в гербах – какие-то хищники. Не так, как там – мирные основы жизни...
– И они получают хлебную муку не из корней и сердцевины стеблей растений, как мы – а из семян,– вспомнила Фиар.– В таком направлении пошёл отбор сельскохозяйственных культур...
– И нам трудно представить такое сельское хозяйство,– согласился Донот.– И сами их пищевые продукты: семена и разросшиеся сочные околоплодники растений – а не корни, клубни и стебли, как у нас. Здесь ягодный папоротник – редкое исключение, а там такова основная линия эволюции. И сам вид их природы – такое буйство красок... У нас споры и пыльца разносятся ветром – а там растениям нужны специальные, ярко окрашенные органы для привлечения мелких членистых, что переносят пыльцу на себе...
– А в остальном – как всё похоже,– вздохнула Фиар.– И учёных преследовали, когда что-то не сходилось с общепринятой мифологией, и тоже – попытки создать «массовую», «простонародную» науку на руинах «элитарной», при этом – тоже несправедливости, преследования. И – мифы, так похожие на наши... И тоже – очередное поколение верило, что живёт в великой стране, строило большие планы, начинались успешные реформы – и как им всё изгадили… Тоже кто-то захотел облагодетельствовать «пpocтых людей» – устроить хозяйство и политику в пределах их понимания… Роздали подставным лицам деньги, что остались от рухнувших организаций – а теперь правительство, чтобы содержать нужные обществу учреждения, должно просить их у бандитов, и это называется «частной инициативой в экономике»... И тоже сразу поспешили подтвердить, что чья-то вера – истинная... И те в восторге: они уже – новые идеологи, элита, власть! И будто никто не видит – что получается в общем плане мировоззрения. И тоже обоснование: при прежних властях были воры, наркоманы, нищие... Будто – при новых сразу не стало...
– А это так – всегда,– ответил Донот.– Всякий раз обещают что-то идеальное – хотя сводится к чему? Дать что-то тем, кто не имел ничего, открыть пути отверженным, ввести их в высшие круги общества, создать иллюзию покровительства слабым… А тем, кто достоин большего и лучшего, но слишком много теряет от нововведений – говорят: «Вы и так всё имели»… И – никак не получается общество равных в достоинстве. Без «образа врага», без «нечестивых», обиженных и униженных...
– Но та, земная революция ставила именно эту цель,– возразил Лартаяу.– Пробуждение здоровых, конструктивных сил общества… Ну, и конкретно – выход из первой мировой войны. Правда – сразу не удалось. Нo потом достижения были... А сейчас это ничего не стоит – потому что есть наркоманы? И даже что на Земле они есть и в странах, идущих другим путём – ладно, но вот если в Гиперборее...
– Потому что – посмели оторваться от веры, что кто-то всё создал и вправе всех судить,– ответил Ратона.– И осознали своё человеческое достоинство… Вот всё зло их мира и ринулось на них – вредя явно и тайно, извне и изнутри, используя все промахи и ошибки...
– И – что теперь будет на Земле?– тревожно согласилась Фиар.– Ведь – явный почерк минус-разума... Поставить под вопрос все человеческие знания, достижения – и навязать взамен своё, «высшее»...
– В понимании тех, кто слаб и малограмотен,– уточнил Донот.– А по сути игра на элементарных, животного уровня, лишениях – которых не должно быть в разумно устроенном обществе.
– И тоже – претензии властвовать над всем их миром,– согласился и Лартаяу.– Тоже – взяв в союзники всех, кто чем-то обделён. И тоже – идея, что сила, объемлющая всё, есть высшая правда. Сила, человеческая по уровню мышления, уровню притязаний – и совершенно бесчеловечная по конкретным намерениям...
– Но наши земные знакомые уже обрели здесь опыт,– ответил Талир.– И там, у себя, о многом догадались...
На этом разговор вдруг прервался – слышался лишь плеск волн и крики летучих мышей над морем. Джантар снова вспомнил, что на Земле эволюция позвоночных породила особую группу летающих животных, покрытых не мехом, а «перьями» – странными, сложными образованиями покровов тела, неизвестными в фархелемской природе, да и тюлени там произошли не от грызунов, как на Фархелеме, а от хищников, что выдавало строение их черепа… Но – хорошо, что природа Фархелема не породила (или не донесла до современности) так называемых «акул» – страшных гигантских хищных рыб, из-за которых многие земные моря экваториального и тропического поясов смертельно oпaсны для людей. Их экологическую нишу на Фархелеме занимали как раз тюлени, подобные им лишь размерами… Но увы, подробнее знакомиться с биологией Земли было некогда, Кламонтов успел рассказать немногое…
– Да, но – опять же о мифах...– снова начал Итагаро.– Всё-таки трудно представить: чем миф о переселении людей на Фархелем с какой-то погибшей планеты мог способствовать вере в верховенство минус-разума?
– Ну, как же,– ответил Минакри.– Единый владыка всех планет, которому ничего не стоит перебросить людей с одной на другую…
– Вряд ли всё так просто,– не согласился Ратона.– С другой стороны получается: мы – переселенцы из области пространства, которую минус-разум не создавал, и где он не властвует? Она же не упоминается ни в каких прежних мифологиях – как и Западный континент… А мифотворчество как раз имеет целью ограничить мировоззрение кругом привычного, утвердить образ владыки всего ведомого и неведомого – и замкнуть разум в этих пределах. А миф, уводящий вдаль – наоборот, уже... какой-то минус-миф?
– Нет, почему?– не согласился Джантар.– Мало ли мы изучали мифов, которые как бы уводят вдаль – в иные миры, пространства?..
– А в центре или основе – всё равно соблюдение конкретной морали, законов, обычаев,– ответил Донот.– Чтобы и в этих далях над человеком довлела непререкаемая воля – уровня племенной верхушки и племенных божеств...
– И чувство – что это везде и всюду царствует над миром,– подтвердил Итагаро.– И человек в любой ситуации обращался к тому же источнику и нравственной основе всего...
– И – никуда не сбежать,– добавил Донот.– Выхода нет. «Священное» всюду тебя настигнет – как высшая, вечная, карающая и всё подавляющая воля. Для которой конкретные платежи, подати, обряды перед алтарём равнозначны судьбам целых миров, а отступления в этих вопросах – нарушению законов Вселенной. А минус-разум – лишь понял это буквально...
– И – так ли отличается от иерархов низшего астрала животной природы?– спросила Фиар.– Кто прошли свою эволюцию, принимая поклонение слабых и необразованных людей – и так составили мнение обо всём нашем человечестве? А потом, конечно: образованные, уверенные в себе и потому менее зависимые от них люди – уже чуть ли не враги им, так как отбивают паству, состоящую из слабых… Я только сейчас поняла,– призналась Фиар.
– Но те – хоть заинтересованы в стабильности природы, её сохранении,– напомнил Донот.– А этот – буквально хотел разрушить наш мир. Хотя сам вряд ли понимал, что будет тогда дальше...
– А как с этим у людей Иорары?– спросил Талир.– У них же и мифы, и религия – чисто практические, всё – на уровне повседневности...
– Неизвестно,– ответила Фиар.– И даже – как их теперь изучать? Как высшие цивилизации изучает землян – так для этого надо иметь соответствующую технику. А в открытом контакте – тоже вопрос, как будет после такого разрыва отношений… И так ли многое мы от них узнаем? И в каком плане они более интересны нам: как особая культура разумных, вторая цивилизация нашей планеты – или чисто биологически ? Хотя и тут надо иметь такие дисколёты и оборудование – чтобы изучать незаметно, ничего не нарушая…
– Да, кто мог думать, что это – основная форма контактов между цивилизациями разных уровней,– добавил Донот.– Просто наблюдать, чтобы ничего не нарушить…
– И не дать от себя то, что не пойдёт впрок,– добавил и Талир.– По крайнее мере – на данном этапе… Но и – не рухнула же сама надежда на контакт с теми, кого мы сможем понять, и кто поймёт нас! Наоборот – нашла подтверждение в лице землян и тех, кто доставили их сюда...
– Для нас лично,– напомнила Фиар.– И ещё немногих, кто будет знать тайну. А для остальных – кому по-прежнему известна лишь Иорара?
– Тоже верно,– согласился Талир.– И теперь надо как-то поддержать эту надежду для всех. Но – и не выдать лишних тайн, не породить неправомерных ожиданий...
На это никто не ответил – в разговоре вновь наступила пауза. И Джантар снова посмотрел вдаль – будто всё ещё удивляясь, что и теперь, после таких событий, мир выглядел как прежде… Но правда – ничто в окружающей обстановке не выдавало происшедшего. Плотное серое небо малозаметно смыкалось с таким же плотно-серым морем, в воздухе кружили летучие мыши, одна, вдруг развернувшись и резко спикировав, схватила рыбу – как сотни, тысячи, миллионы лет назад… И лишь eщё дальше, казалось, у линии горизонта (хотя на самом деле не мог быть так далеко) странно бесшумно двигался маленький катер, увидев который, Джантар невольно вздрогнул...
– Катер…– тоже заметив, чуть удивлённо сказал Лартаяу.– Точно как тогда...
– И – не снова ли замыкается какой-то вектор…– предположила Фиар.
– Что ж, посмотрим, какие будут волны,– ответил Лартаяу.– Хотя тогда – думаю, был просто сейсмический толчок...
– И всё-таки не сказали мы лишнего?– вспомнил Талир.– Я имею в виду – вчера, при встрече?
– Думаю, нет,– не совсем уверенно ответила Фиар.– Хотя – тоже всё думаю: почему горные жрецы – в таком отрыве от нашего человечества? Только ли потому, им приходится иметь дело с особыми факторами и энергиями?
– Понятно же, почему,– ответил Донот.– Они как бы сразу включены во многие альтернативные ветви реальности. Для них почти так же реально то, чего для остальных не было – но могло быть. И иногда такое, что просто дико представить: помните, что мы видели о себе? А им постоянно приходится касаться такого рода личных тайн: узнавать, кто каким мог быть, как и в каком случае себя повести...
– А он, возможно – таким себя не представлял,– согласился Итагаро.– Хотя мы с вами как раз во всех вариантах – если и жертвы, то достойные. И все наши родные, близкие, знакомые – тоже. Как, например, Флаариа – в ветви, где был офицером… Но кто-то – вполне может узнать о себе и не то…
– И всегда затронуты чьи-то судьбы права, интересы,– сказала Фиар.– И ничего не объяснишь, не оправдаешься. Было бы – и всё…
– И главное: того, что удалось предотвратить – потом как бы и не было!– вдруг понял Итагаро.– Результат успеха – несбывшееся, что не случилось, о чём никто не узнал! А значит… и в борьбе с тем, чего не было – нет как бы ничьих заслуг!
– А результат неудачи?– переспросил Минакри.– Наоборот – непредотвращённое несчастье, излом чьей-то судьбы?
– И если что – вопрос, почему не помогли там-то и тому-то,– добавил Ратона.– Хотя всюду успеть и всё предвидеть не могут и они...
– И тоже – каково это,– согласился Минакри.– Когда судьбы людей так связаны, переплетены, что всем помочь не удаётся, надо решать – кому в первую очередь...
– А ещё – им нельзя становиться легендой, образом мифа, который толкует кто и как угодно!– сообразил Итагаро.– Чтобы и не перетолковали – как образ Вин Барга, не включили в канон о ком-то другом – как Хальбира, не заставили толпы ждать невозможного чуда…
– И перетолковали, чтобы вывести соответствующую мораль,– согласился Донот.– Смотрите, что бывает с теми, кто заглядывает за пределы...
– Точно...– согласился и Джантар.– А кто с необычными способностями, но не чудотворец в «простонародном» понимании – отступник от святого. И попробуй начни объяснять – эти векторы, изменившийся смысл событий…
– Когда тут – опять же чьи-то права, честь, достоинство,– повторил Герм.– Хотя это и вопрос особый. И я уже много думал этой ночью…
– О чём?– не поняла Фиар.
– Да об этом же,– объяснил Герм.– Жизнь общества основана на определённых законах, правовых отношениях, люди привыкли на что-то рассчитывать – и вдруг оказывается: что-то кому-то уже не принадлежит, кто-то не имеет каких-то прав, а почему – непонятно...
И снова внезапно наступил перерыв в разговоре: похоже, к такому его повороту не был готов никто. Хотя мало ли всего передумал и Джантар в эту почти бессонную ночь – когда разговор уже дома у Лартаяу не сложился, вскоре все разошлись, а Джантар лежал в одиночестве в той комнате, что и год назад, и глядя во тьму за окном, размышлял: могло ли всё быть иначе – и как строить жизнь теперь, в этой новой реальности...
– Но такое и не может быть основано на текучих, меняющихся правах,– наконец продолжил Герм.– Вот горные жрецы и вмешиваются лишь в чрезвычайных обстоятельствах, когда решается судьба мира…
– И я думал всю ночь,– признался Джантар.– Тоже не могу свыкнуться… Ведь если предусмотреть в законах и это, то даже не представляю – как. Хотя, с другой стороны – надо, чтобы не было и этой примитивно понятой ответственности, никто не нёс кару за парадоксы...
– И если так может появляться и исчезать поистине страшная историческая ответственность...– начала Фиар.– Конечно, нужны не «исполняющие долг» на службе примитивно понятым идеям – а способные на подлинную мудрость...
– Но почему так трудно приспособить к этому человеческую логику мышления?– спросил Ратона.– Если и это – часть реальной жизни? А её будто никто не замечает…
– Да, тоже странно...– согласилась Фиар.– Не замечают. Пока волнующаяся реальность не выбросит на берег сложившейся истории ту же тайну Иорары, или допрос Тинилирау, или фотоматериал, который никто не экспонировал – а на нём проявился сверхсекретный план той самой подземной тюрьмы…
– А сейчас от катера – несколько обычных волн,– сказал Лартаяу, глядя на кромку прибоя, с шумом накатывающего на берег.– Вовсе не как тогда... Подожди – откуда сведения?– повернулся он к Фиар.– Ну, что на том фотоматериале – был именно этот план?
– В утренних новостях сказали,– ответила Фиар.– Хотя на той фотобумаге вообще было многое: какие-то уставы, планы военных баз... И тоже был бы «длительный срок тюремного заключения», если бы тот человек вскоре не умер?.. Мирный фотолюбитель, который сам не представлял, что это – и кому-то проговорился, а тот донёс... «Братство по признаку пола»… Да, а те десять бактериальных бомб из Моараланы – оказывается, всё это время хранились у кого-то на даче!– вспомнила Фиар.– Тоже утром передали… Вот и ещё один вектор. Но вообще… Это же теперь после них – убирать целое полушарие планеты. Сколько всего обезвреживать – после такого их «исполнения долга»...
– Точно – бедствие человечества,– согласился Минакри.– С такими понятиями о долге, о святом…
– Но я ещё думаю...– снова признался Джантар.– Вот эти наши родственники, знакомые из другие ветвей реальности – которых мы здесь не знаем… Кто они – в этой ветви? Души с тем же ранее сложившимся прошлым – но с иным настоящим, получившие здесь иные тела? Или они, не состоявшись здесь – просто уходят куда-то вместе со всей альтернативной ветвью, которой принадлежат?
– Но куда?– спросил Итагаро.– Ещё в какой-то слой астрала? Или – в другие пространственные измерения? То есть – где-то для этого развёртывается целое новое пространство? Хотя… тут уже такие вопросы,– явно не без внутренних колебаний продолжил он.– Насколько вообще реально виртуальное, где и как реализуется, развивается, сколь самоценно и самостоятельно...
– И всё ли тут… входит в известное нам понятие информации,– тоже не без колебаний добавила Фиар.– В том числе – сами ветви реальности и разумные существа… А то, с одной стороны – трудно представить: что и сама личность, со всем её богатством переживаний, представлений, восприятия мира – тоже только информация… То есть… как бы рябь, волновая структура – пусть и крайне сложная – на поверхности чего-то. А, с другой стороны – трудно представить и то, чем может быть эта «монада», «ядро личности», о котором знаем из многих учений. Что это за сущность сверх «просто» информации, каково её происхождение, природа? И действительно ли сама личность – как бы только её покровы, оболочка?
– Ну, это уже – такие тайны, что нам не сочли возможным их открыть,– после ещё одной напряжённой паузы ответил Лартаяу.– Или – сами не знают... Ни наши земные знакомые, ни горные жрецы, ни даже,– он снова помедлил,– та высшая цивилизация, что доставила сюда землян… Ведь тут – особенно психологически трудные вопросы, которых даже касаться страшно...
– И – каким духовно совершенным надо быть для этого,– добавила Фиар.
– Вот и ещё грань тайны,– согласился Джантар.– Да, и – то, каким образом становятся горными жрецами… Где и как они рождаются, как и куда приходят потом, должны ли проходить особую подготовку, или бывают готовы уже сразу?.. И чем определяется, что человек может взять на себя эту роль: только его личной силой как экстрасенса и уровнем духовности – или нужно что-то ещё? И – как человек узнаёт о таком своём пути?
– Наверно, и это должно быть только их тайной. И тут не всё просто... Ведь и нам сказали, что мы – сильные экстрасенсы,– вспомнила Фиар.– Но при этом – не могли принимать участия в битве. Наоборот, нас надо было безопасно вывести в тыл...
– Не знаю... Во всяком случае, наш путь – путь учёных,– ответил Лартаяу.– И мы наконец сможем вернуться на него. Даже не верится...
– Но неужели минус-разум не заметил, что ему недоступны другие небесные тела?– вдруг спросил Минакри.
– Так он же сформировался на основе человеческих мифов,– напомнила Фиар.– И даже об Иораре не знал. Хотя – как воспринимал сам наш мир, который собирался судить и разрушать?..
– И нашёл путь для бегства ещё куда-то,– ответил Донот.– Надо спасать уже тот мир…
– И наши знакомые с Земли должны что-то предпринять у себя...– добавил Итагаро.– И... неужели судьба всякого разумного сообщества – породить собственным несовершенством энтропийную тень? Ведь каждый разум – вначале несовершенен… И неужели всюду: сперва – сообщество несовершенных духов, потом – целые их организации, иерархии, и наконец – минус-разум, претендент на мировое господство?
– Хотелось бы верить, что нет,– ответил Минакри.– За собой мы, чхаино-каймирцы, подобного не знаем. Но и земляне сказали: у нас – особое, уникальное устройство астрала… Да, Кламонтов прав – в людях есть что совершенствовать...
– И Тинилирау пришёл к тому же на Фархелеме,– согласился Итагаро.– И сколько людей этим могли бы спасти себя – не будь объявлено кощунством... А в итоге: смертельное перевозбуждение как раз этой- сферы организма, психики – и полные штаны животное природы... Хорошо сказал Рон Лим...
– А представьте – имей эти яды другую избирательность и специфику воздействия?– внезапно предположил Донот.
И тут уже последовала тишина оцепенения – казалось, во всём, что окружало их. Хотя Джантар продолжал слышать плеск волн, крики летучих мышей над морем, чьи-то голоса на набережной – но будто ощутил удар холодной, могильной оглушённости, представив: всюду – мёртвые тела людей его народа, его расы… А остальные…
Стали бы – так же собирать оставшиеся силы, пытаться выяснить, что произошло, налаживать связь с внешним миром? Или – застыли тупым закодированным стадом, напрочь забывшим о человеческом достоинстве? Или – сразу бросились разворовывать, растаскивать имущество погибших, а какие-то возникающие тут же организации – не пошли бы дальше формирования уличных и квартальных банд? Да, вот и разница: кто ушёл – и кто остался. Будто произошёл отбор – но не тот, на который рассчитывал минус-разум...
– Хотя возможно, у нас и подобное слабое место найти труднее...– закончил тем временем Донот.
– Нет, но если бы действительно мир после катастрофы достался им…– начал Итагаро.– И они сразу, как в том видении Тубанова, побежали бы грабить, что осталось – чтобы потом сбыть подороже… И сразу – спекуляция, голод, банды, перед которыми бессильны остатки власти… Об охране заводов, складов оружия, транспортных коммуникаций – и не говорю, о ней никто бы не думал… А так… Да – будто произошёл отбор...– повторил Итагаро слова, пришедшие на ум Джантару.– Не знаю уж, какими путями, силами, решениями – но современный мир достался тем, кто может в нём жить. А не этим первобытным «главам семейств», охотникам-добытчикам, которые хватают и тащат всё, что могут поднять – и покоряются силе вместо того, чтобы понять её природу...
Ещё несколько мгновений прошли в молчании – и вновь с чувством: разговор подошёл к рискованной грани, которой не следовало касаться. Тайне того – какими путями пришлось горным жрецам или высшим цивилизациям принимать то или иное решение, какие из имеющихся возможностей использовать, какие планы строить на какое возможное будущее – чтобы свести всё к наименьшим жертвам...
– И правда,– сказала Фиар.– Вот говорим о тайнах, сокровенном, космическом… А вокруг нас – спасённый мир, ещё не отошедший от шока...
– И мне так кажется,– согласился Джантар.– Мы ещё не поняли на эмоциональном уровне – что произошло. И чувства как-то приглушены – а шок придёт потом...
– И хоть бы – не как на Земле,– добавил Донот.– Но там – явный разрыв истории. Миллионы людей – «виноваты» в том, чего не знали, не помнили… А та история, что знали – почти кощунство. Хотя они честно прошли свой путь...
– У наших знакомых с Земли – именно чувство разрыва,– подтвердил Герм.– Хотя есть и общая закономерность: сперва – подъём общественных сил, большие надежды, ожидания, а потом – те, кто остались в хвосте или на обочине, тянут всех назад, и остальные уже как бы виноваты: не облагодетельствовали примитивных, не отучили воров воровать… Нo в общем случае – и не решать же так, как решилось сейчас...
– Но и тут не всё просто,– ответил Итагаро.– Отбор произошёл… И видите – нет никаких банд, эксцессов, никто ничего не ворует. Все спокойно осматривают, учитывают оставшееся имущество, работают нужные предприятия, транспорт, компьютерные сети... Хотя многие – до сих пор как оглушённые, это верно...
– И всё равно – трагедия, катастрофа,– возразила Фиар.– И не всех, кто ушли в астрал, переполнив его собой, наше человечество хотело бы потерять. А – дети, оставшиеся без родителей?..
– Что тут скажешь...– Лартаяу сразу задумался.– В их семьях – вообще всё не так… Дети только смотрят – как уйти от надзора старших. Тем более – что эти старшие с ними творили! И унесло – в основном их мужскую половину, и то не всех, а до 60-ти лет. И – непохоже, чтобы дети их очень жалели. Если только вправду – не кажущееся спокойствие оглушённости, просто от истощения эмоций…
– Хотя ты прав,– согласилась Фиар.– Как жалеть тех, кто тебя не любит – но от кого зависишь, и кто пользуется этим как животное? А тут – и ушли с таким позором...
– Но что осталось – и с чем теперь разбираться…– добавил Лартаяу.– Я вот сейчас, утром, в городе встретил мальчика с этой планкой на ногах, предложил помощь, хотел снять, а он испугался: не трогай, это не простая планка, там внутри – бомба! И поставлена – на неизвлекаемость... Представляете – произвол школьного начальства за какую-то мелочь? А кода, чтобы открыть без взрыва, уже никто не знает…
– И... как теперь?– с испугом спросила Фиар.
– Решили строить специальную установку для глубокого охлаждения до температуры жидкого кислорода,– объяснил Лартаяу.– Надеются, от холода не успеет взорваться. Или взорвётся – только там, внутри. Но пока построят – ему жить с этой планкой... Джантар, а как ты чувствуешь – удастся снять?
– Установка… контейнер с толстыми стенками?– понял Джантар, едва прикрыв глаза.– В котором герметично закрывается эта планка, крышку ещё чем-то уплотняют, пускают по трубе сжиженный газ – и начинают резать или пилить край планки даже не пойму чем? А рядом – живое тело... И – гpoxoт...– Джантар будто ощутил взрывную волну.– Нo – только внутри, в контейнере. Похоже, обошлось...
– Будем надеяться,– вздохнул Донот.– Хотя абсолютного предопределения нет – но раз ты видел... И – сам факт: на что и почему придётся пойти...
– А я чем занимался всё утро?– признался Герм.– Вместе с ещё несколькими экстрасенсами, у которых тоже просветное зрение, ставил в больнице предварительные диагнозы – где у кого какое инородное тело. А таких сотни: что-то воткнуто в ногу, руку... Каялись, чтобы встретить конец мира безгрешными. Но тоже – в основном не сами, за счёт детей. И, в отличие от Керафа – много как раз хирургических случаев, пусть простых...
– А каких-то особых приспособлений на... этих органах – ни у кого не видел?– не сразу решился Лартаяу.
– А... это ещё каких?– вздрогнул Герм.
– Тоже тот мальчик сказал,– объяснил Лартаяу.– Правда, сам не видел – но слышал, будто практиковалось и такое. В школе при всей группе, в присутствии учителей, и даже с прочтением приговора, как на каком-то суде, надевали что-то на эту часть тела – «для предотвращения нездорового поведения» – и заваривали. Тоже – на живом теле. И наверно, какая боль – а остальным потеха! Вроде той казни в Иораре… И тоже обставлено как священный акт возмездия – а как потом с этим жить? И ходить в ту же школу, где все знают? И как теперь снимать? Такая вот взрослая нравственность...
– И… за что же это?– потрясённо спросила Фиар.– Что надо было сделать – чтобы подвергнуться такому?
– Да просто за слова… Сказал что-то не так, взрослые заподозрили тайный порок или святотатство – и достаточно… А теперь у некоторых – перед смертью эти органы будто бы разрывало кровью...
– И я не хотела сразу говорить,– решилась и Фиар.– Меня тоже пригласили утром в один дом как экстрасенса – осматривать мальчика, который чуть ли не два месяца провёл, стоя на коленях с руками, вмурованными в стену. Почти атрофировались мышцы ладоней – ещё немного, было бы поздно. И даже хотели выдать за чудо: будто само собой, на глазах у родителей, замуровало за какие-то грехи. И родители были так особо закодированы, что сами верили… Хотя насчёт двух месяцев, возможно, ошибаюсь – но вы бы видели его руки! И сколько такого мы ещё узнаем… Что поднялось со дна человеческих душ… А другие, кто не восприняли этих кодов – о многом и не подозревали...
– А каких детей мы видели уже на набережной, пока шли сюда?– ответил Герм.– Полосы – как от побоев чем-то раскалённым, шрамы, кровоподтёки, у одного – свежий след ожога даже на лице...
– И под той, прежней одеждой – многого никто не видел,– глухо произнесла Фиар.– А теперь все сняли эти рубашки-рясы, оделись как раньше – и что открылось… Да, будет чем заняться нам как экстрасенсам. Надолго хватит... И хоть бы удалось вернуть в норму все тела и. все души… А чем прорвётся когда-то эта нынешняя оглушённость?.. Не начнут, как на Земле, выяснять: кто знал, кто не знал?..
– А я как раз думаю – с этим ничего особенного не будет,– предположил Итагаро.– Произошло истощение конкретной сферы психики… Джантар, a ты как чувствуешь?
– Да представьте – не чувствую впереди нечего особенно тревожного,– признался Джантар.– Наоборот, даже уверенность: всем оставшимся удастся помочь…
– И я говорю: чувствуется уже не трагедия – а очищение,– подтвердил Итагаро.– Возможно, странно – но так... Ушли большей частью – те, кто мешали жить, от кого устал сам наш мир. Так что никто никому и не мстит…
– Нет, один случай был,– ответила Фиар.– Как раз по дороге в дом, о котором я говорила… Поймали бывшего директора школы – и решили проверить: выдержит ли сам то, чему подвергал учеников. Конкретно – с зажимом на… том органе. Мне сказали – некоторые в школе по девять часов так выдерживали… Но я сразу спросила: стоит ли он, чтобы терять девять часов своей жизни, проверяя это, все согласились – не стоит, сняли зажим – и дальше представьте сами...
– Да, страшно представить, что творилось…– не сразу ответил Итагаро.– Нo то – отдельный случай. А общее чувство: виновные получили своё…
– И город начал жить нормальной жизнью,– добавил Донот.– Без тех, кто в нём не нужен… Правда, я видел и пустые учреждения, кучи неубранных бумаг у бывшего полицейского архива… И не знаю: как сейчас, например, в Алаофе?
– В общем так же,– ответил Герм.– Судя по выпускам новостей…
– Да, пока реакция вялая,– согласился Итагаро.– Но – там в дальнейшем можно ждать чего угодно...
– Нет, я и там не чувствую…– встревожился Джантар, хотя в самом деле не чувствовал подобного.– Но – какие выводы будут потом… После того, что оказалось возможным сделать со многими людьми посредством этих кодов...
– А говорили: каким чудовищем был Зонгумад Третий…– вспомнил Герм.
– Хотя и он же – развивался быстрее, как мы,– ответила Фиар.– Но – сотни лет назад, в дмугильской семье, пусть и правящей. Где даже наследник престола, пока ребёнок – почти раб… А как ему наконец решились поведать, чем взрослые отличаются от детей – и он понял, из-за чего ему поломали детство... У него же эта сфера была не развита – тоже результат мутации! И ему быть бы «человеком знания» – а его держали под надзором, взаперти, чтобы в нём не проснулось животное – и вдруг, как великую честь, предлагают… войти в круг животных уже наравне?.. И тут почти сразу гибнут несколько старших родственников, и он, как единственный наследник – уже на престоле. В 16 лет...
– И – как не показать взрослым, чего они стоят?– согласился Лартаяу.– Вот и пришлось по новым законам – на суде при разводе объяснять при детях свои «проблемы», и за преступления, если и отрубали – только «это самое»... И бывшие воспитатели, охрана, старшие родственники по линии других жён отца – доживали кто в закованных латах вокруг этой части тела, кто вовсе без этих органов... За что, как за страшное бесчестье, его вскоре и свергли… Но – кто понял его самого? Кто понял, что его целью не было – предаться порокам? Когда, наоборот, у них при всех пороках – сила и власть?.. И в случае с Тинилирау... Что ему было делать, если эти лагеря – священны и закреплены законом? Что, как и кому доказать на уровне разума – если можно только силой пробить броню их тупости, чтобы хлынул «не то позор, не то грех»?..
– Ах да, «прожилки»,– вспомнила Фиар.– Но... неужели мы и подхватили – его вектор?
И этот, казалось бы, так просто прозвучавший вопрос – заставил всех остолбенеть от неожиданности…
– А вдруг – правда?– вырвалось у Джантара.– Те же идеи, интересы, проблемы... Даже – чисто личные...
– И тоже – тайны, которых лучше не касаться,– добавил Лартаяу.– Ведь тогда получается – именно он искал путей к записи об Иораре...
– Или кто-то хотел вывести его на неё...– ответил Донот.– Чтобы объявился с ней уже там. Да, этого лучше не касаться. Уже не наша тайна…
«Однако – и решение ещё одной загадки для нас»,– подумал Джантар.
–… Дождь начинает накрапывать,– вдруг сказал Лартаяу, взглянув на небо.– Может быть, пойдём?
– Разве?– переспросил Джантар, тоже ощутив упавшие на грудь и плечи редкие тяжёлые капли.– А мне казалось – дождя не будет по крайней мере до вечера...
– Большого – не будет,– согласился Лартаяу.– Отдельные капли – и всё...
– А уходить не хочется,– повторил Донот.– Так давно не были у моря...
– Да, и тоже: как бы было при тех, прежних властях?– сказал Герм.– Сразу: чрезвычайное положение, строгий пропускной режим, никто никуда не ездит, всё, что надо и не надо – под охраной, все – под подозрением, без документов никуда и не выйдешь, а с заката до восхода – не выйдешь и с документами… И вообще – мало что не закрыто и не отключено без всякой необходимости, и сама работа без выходных, отпусков, и потому – через силу. И всё равно – что-то разворовано, взорвано, кто-то от усталости нажал не ту кнопку, заступил на пост пьяным... А так – верно: трагедия – но и очищение... Все во всём спокойно разберутся, через силу никого не гоняют, все свободно ходят и ездят, кому куда надо. Никто не останавливает на улицах, не проверяет документы, не спрашивает – почему мы, например, здесь, у моря, а не ещё где-то. И на работе никто не распоряжается «по-чрезвычайному», не давит ответственностью. Ведь тут уже не до паразитов – надо делать дело...
– Как будто все почувствовали: замкнулись какие-то векторы,– сказал Лартаяу.– Или не все – но многие… И если раньше было боковое ответвление, это – уже магистральная ветвь...
– Вот бы и землянам вернуться на свою...– ответил Герм.– Хотя что пока говорить... Возможно, когда-то узнаем. Но что теперь – с надеждами построить совершенное общество для всех...
– Да, не учитывали этот фактор,– согласился Итагаро.– Что кто-то рассматривает мир – как среду, враждебную его малой группе, или – пока не завоёванную его господином, или – каким-то идеальным правителем… И при этом – тянется к современной технике. Но ответ должна дать сама жизнь...
– А кто и делает человеческую историю, если не сами люди?– возразил Джантар.– Вот наконец вопрос: кто и зачем рвётся в цивилизацию?
– И пусть даже – одного с нами вида,– согласился Итагаро.– Но если способны видеть в человеке товар и рабочий скот, как в той же земной Ичкерии – значит, и не равны нам так люди...
– И человек не обязан поступать с ними как с людьми,– твёрдо ответил. Минакри.– И не должен быть связан человеческой нравственностью, имея с ними дело – иначе просто беззащитен. Хотя как быть в конкретных случаях, какие законы принять – пока не представляю. Но видите: есть высшие цивилизации – значит, кто-то решил это для себя...
– Ну, мы о них мало знаем...– не совсем уверенно ответила Фиар – и тут её голос задрожал от возбуждения.– Но вы правы, мальчики… И я верю: всё сложится, как мы надеемся…
– А цивилизация – в конце концов, цивилизация людей,– добавил Итагаро.– А не полулюдей, которые идут напролом, как хищники и оставляют после себя руины – так что природные духи уже вынуждены защищать себя и всю природу от них! Ведь согласитесь – и такой фактор был в этих событиях. И на Земле – должны бы это учесть. Жаль, не сообразили им сказать... А ведь для этих духов природа – их дом... Но парадокс: именно остатки дикости в человеке – заставляют его разрушать природу в погоне за личным заработком, прибылью, соревнуясь в богатстве. Вот пусть народы Экватора и поймут, что во всём виноваты сами...
– И должны мы наконец как-то построить единое человечество,– ответил Джантар.– Такое, что не разрушит ни себя, ни природу. А потом – и освоить соседние планеты, выйти на просторы Галактики – высшей космической цивилизацией. Коммунистической, как говорят земляне...
– Должны,– со вздохом согласился Итагаро.– Только – когда и как...
А летучие мыши по-прежнему кружили над морем, и мелкая рябь накатывала на берег. Точно как тогда, год назад...
– Да, а… что – конкретно сейчас?– спросил Минакри.– Ну, вот мы – первый день в Тисаюме, после всего этого. И скоро – уже вечер… А дальше? Что завтра? И что – вообще?
– И то верно,– согласился Итагаро.– А сразу – и не готовы идти куда-то работать. Сколько всего надо перечитать, передумать, вспомнить, что забыли за год в интернате...
– Но – и сколько учреждений восстанавливается,– ответил Талир.– Что раньше, в Элбинии, были закрыты. Хотя верно – сколькое восстанавливать и в себе… И вернуться к тому, что оставили почти на год – даже не зная, вернёмся ли когда-то… А пока...
– Да,– вспомнил Лартаяу, поворачиваясь к Джантару,– твои уже пошли на вокзал, встречать Кинтала! А мы ещё здесь...
– Точно!– вскочил Джантар, будто что-то сорвало его с места.– Скорее туда! Я вдруг понял: мы должны замкнуть ещё одну ветвь...
– Мальчики, так пойдём!– вскочила и Фиар.– А к морю мы ещё придём завтра. И послезавтра тоже. И потом... Теперь ничто уже не должно помешать...
Джантар сам не заметил, с какой лёгкостью перебрался через парапет на уже чуть мокрый, в отдельных каплях редкого дождя, асфальт набережной – не ощутив даже головокружения. Ведь им, как он понял, надо было успеть к вокзалу ещё до дождя, кoтopый всё-таки будет – пока не хлынет с полной силой и здесь, на окраинном участке набережной, и дальше, на площади с фонтаном в начале Вокзального проспекта… Или и вовсе не попасть в дождь – который пройдёт стороной мимо вокзала и нового центра города, а значит – и не бежать по набережной...
– Нет! Не здесь!– сразу предупредил Джантар, бросив взгляд вперёд, где далёкие вершины гор уже скрылись в серой пелене дождя.– Там!– он указал тот самый поворот от набережной, у которого год назад стоял Тайлар. (Опять же : всего год и почти месяц – а будто в другой жизни…) – Где-то есть более короткий путь к вокзалу, верно?
– Верно...– подтвердила Фиар.– Мальчики, скорее... Но почему надо идти туда?
– Точно не знаю,– ответил Джантар.– Но там,– он снова указал в сторону центра города,– что-то может задержать нас, а нам надо успеть…
– Но что ещё может быть?– не понял Итагаро, переходя на быстрый шаг (уже Джантару пришлось поспешить вслед).– Если – бывший «культурный центр элбинской нации», то я уже видел, как оттуда выносили их поддельные реликвии: войсковые указы, знамёна, сабли... И теперь где-то отдельно будет музей таких «реликвий», ведь то здание – какой-то лаборатории...
– Ах да, ещё эта «нация»,– вспомнил Джантар.– Со сплошь разбойничьей историей... Но нет, думаю – не то. Что-то другое...
– Нет, а правда – куда пойдёт эта «нация» дальше?– спросила Фиар.– В смысле – люди, кто поверили, что к ней принадлежат? Думаете – сложится действительно своя особая культура?
– Трудно сказать,– ответил Джантар.– Вот тут – никакого чувства...
– Да и – чем гордиться?– добавил Ратона.– Когда предки не строили городов, не наблюдали комет и затмений – топили корабли и жгли усадьбы? И даже законы были – как делить награбленное? Кaкoe чувство истории – когда всё достойное надо начинать с нуля?..
Но тут они, быстро свернув налево и пройдя перекрёсток с боковой аллеей – сразу оказались в начале узкой улицы старой застройки. Она была малолюдна, лишь кое-где в ограждённых решётчатыми заборами дворах и у подъездов домов, что выходили прямо на улицу, лежали груды вещей – и какие-то люди (вероятно, жители этих домов) выносили всё новые, складывая здесь же. На их же появление – как будто никто не реагировал... Хотя их опредёленно узнавали (вчерашний репортаж о встрече у платформы видел весь город) – все продолжали занижаться своими делами. Разве что один человек во дворе дома мельком указал на них другому – да eщё кто-то лоруанской внешности, встретившийся по дороге, отвёл взгляд… А им и не до того было, чтобы вспоминать о вчерашнем: улица была длинной, и хотя вдалеке, изгибаясь, сворачивала как раз в нужном направлении – надо было спешить…
«И всё-таки верно...– подумал Джантар.– Не столько трагедия – сколько восстановление, возврат на магистральную ветвь. Ушло то, что долго отравляло жизнь – и чему в её продолжении нет места...»
– И всё-таки – что там могло помешать нам?– спросил Лартаяу.
– Не знаю,– ответила Фиар.– Например, пришлось бы оказывать кому-то помощь. И тоже был бы выбор… Когда и не замкнуть ветвь нельзя, и объяснить, в чём дело – тоже...
– Нет! Сириола Кивау...– понял Джантар.– А я вчера сразу не подумал...
– А – что такое?– встревожилась Фиар – но тут же сама поняла.– А… сколько ему... было? 83 ?..
– 82...– уточнил Джантар.– Мы же тогда были ровесниками… Ну вот – а теперь, в этой жизни, нам уже не встретиться. И – было как-то связано с путём по проспекту. Значит, он жил там... А я и не знал...
– Но... сейчас – успеваем?– кажется, больше даже чтобы отвлечь Джантара от этой мысли, спросил Ратона.
– Успеваем,– ответил Джантар.– Я чувствую это...
Однако за поворотом улицы открылся уже новый, следующий изгиб – и Джантар прибавил шаг. Хотя в самом деле чувствовал: успевают. И ещё одно событие, которое должно произойти в этот день – не сможет не состояться...
– Смотрите, вот же они...– донёсся со стороны негромкий голос.– Идут мимо нас... И – говорили с горными жрецами... А их тут так встретили...
– Так то – кучка дураков,– ответил другой голос.– Весь город – встретил их иначе. А те – и не стоят, чтобы вспоминать...
– Ладно, не останавливайте их,– сказал третий.– Не зря так быстро идут куда-то. Сейчас у всех есть дела...
– Не стать бы ещё самим какой-то легендой…– обеспокоенно откликнулся на это Лартаяу.– Мы к этому совсем не готовы...
– А там что-то передают,– сказала Фиар.– Слышите – у кого-то за окном?..
– …Потому что нельзя было разрабатывать такие-то темы исследований, не принадлежа к такому-то тайному братству…– донёсся из приёмника за чьим-то окном голос… Тинилирау!– К этим собиравшимся где-то в банях или кабинетах в подвале группировкам приближённых к кому-то... А человек, прошедший честный, легальный путь – никак не мог понять: почему рушится его жизнь, его исследования закрывают, а самого преследуют, кому и чем он помешал?..
– Вот бы какую баню совместить с туалетом,– прошептал Лартаяу.
– И туда же – «святой» унитаз… для эффекта,– добавил Минакри.– И полный вытрезвитель «святых слёз». Чтобы поняли, чего стоят…
–… Зато где они все теперь?– продолжал уже удаляющийся голос Тинилирау.– И что можно о них вспомнить? Где плоды деятельности целых институтов, составленных сплошь из этих «благонадёжных», отбывших и отслуживших всё, что положено, здоровых и «физически развитых»? Хотя они много рассуждали о нравственности и безнравственности тех или иных экспериментов – но что дали нашему человечеству сами? Что и для чьего блага сделали?..
–… Нет, правда, мальчики – надо определяться,– сказала Фиар, как только голос Тинилирау в радиотрансляции пepecтaл быть слышен за очередным поворотом улицы.– А то всё свалилось на нас так неожиданно – но давайте решать...
– А что решать?– переспросил Герм.– Ты же знаешь, чем займёшься – и я – тоже. Вернусь к наблюдениям переменных звёзд, неравенств в движении Тарменеха, Тайматана, спутников Тиэлиракса... И просветное зрение смогу применять открыто – чтобы и тебе помочь в постановке диагнозов…
– Нo я – не только практической медициной,– уточнила Фиар.– Вы же видели, как земляне знают свою природу на молекулярном уровне – а мы? Сколько реакций в организме пока не умеем объяснить, кофакторов наших ферментов, возможно, не знаем? И – роль микроэлементов в нашей живой природе? Вот чем надо заняться...
– А – эволюция звёзд, галактик, само происхождение Вселенной?– ответил Лартаяу.– В чём, как я понял – есть загадки и для тех, высших...
– А – эволюция планет, их физика, химия?– добавил Донот.– Особенности строения планетных систем и их эволюции?
– И тогда уж – свои, фархелемские космолёты, чтобы добраться до них…– с внезапным возбуждением ответил Итагаро.– А значит – и системы управления ими. И – моделирование процессов мышления, памяти...
– А – глубинные уровни материи?– продолжил Ратона.– В чём мы с нашим более образным подходом, возможно, и разберёмся по-своему… Не так, как земляне с их математикой…
– А уж поле деятельности историка – после всего, что узнали,– Джантару даже перехватило дыхание.– Ветви реальности, древние контакты... Хотя возможно, что-то останется уже тайной самих историков – но объяснить случившееся нашему человечеству надо...
– А – происхождение самого нашего человечества?– добавил Талир.– И – человечества Иорары? Правда, тут подумать – как его изучать...
– И только мне пока трудно определённо сказать, чем займусь,– признался Минакри.– Когда цикл этих нравственных исканий завершён, а объяснять случившееся – дело историков, психологов, психиатров... Хотя в строительстве космолётов, изучении живой материи – найдёт дело и химик. Ну, и – взаимодействия на ядерном уровне, конкретные механизмы реакций...
– Но пока – и с поиском опасных объектов путём биолокации дел хватит,– чуть охладил общий порыв Ратона.– И с их обезвреживанием: тоже физика, химия, биология, медицина, психология, история... И что ещё узнаем – и как повлияет на сознание людей...
– И то верно,– согласился Джантар.– Пока – конкретные проблемы… Всё обезвредить, объяснить, вывести общество из возможного шока, который придёт потом... Но – не забыть и о перспективных целях, о том, что впереди...
– …А разве мало людей пострадали на этих допросах, следствиях?– снова донёсся из окна какого-то дома голос Тинилирау.– И сколько судеб это поломало, сколько душевных травм оставило? А каково многим из нас было и просто учиться, работать? Это – к вопросу, кто больше достоин сострадания в данной ситуации. Тех ли жалеть, кто ушёл – или кому даже сейчас страшно их вспомнить? И даже спустя годы не изгладились следы в душах, а возможно, и на теле – от тех же тренировочных лагерей, полиции, детских учреждений?..
– Он тоже пытается снять шок, как может,– сказала Фиар.
– А шока и нет,– ответил Ратона.– Его ожидают – а его нет. И возможно, не будет. Просто чувство очищения...
– И мне всё больше так кажется,– Джантару снова перехватало дыхание.– И все мы – уж точно на своём пути…– повторил он слова, сказанные ещё год назад, при отправке с окраины Арахаге.– И вся планета – на своём пути...
А конец улицы был уже близок – и впереди в её створе Джантар видел перекрёсток с другой, знакомой ему, более широкой улицей, которая выходила почти прямо к рельсовой дороге у конца Вокзального проспекта. И туг перед внутренним взором – вдруг стали вставать образы: что будет дальше, несколько минут спустя...
…И он уже заранее видел: как они будут подходить к вокзалу, как ещё издали увидят встречу матери и Тайлара с выходящим из вагона Кинталом – и знал, что в тот момент Фиар за его спиной скажет: теперь можно вовсе попытаться убрать у Кинтала хромоту, а у Ратоны – аллергию… И так же явственно вставало последующее: как они уже все вместе войдут в пригородный вагон – и, пока будут ждать отправления, каким-то образом (чего никогда не бывало прежде) тоже будет включена трансляция: голос уже Рут Хиефа – оглашая официальные версии каких-то событий из найденных в архивах судебных дел, и тут же для сравнения – сами их участники станут рассказывать, чему подверглись в процессе следствия… И это всё же будет шок – сам Рут Хиеф не сможет ровно и спокойно читать лживые документы, согласно которым непонятно за что задержанные люди уже там, в полиции, якобы сами ранили и калечили себя. Люди, чьей кармой точно не было – отсиживать в тюрьме или сумасшедшем доме за кого-то, порой даже неизвестного им… И пассажиры, ожидающие отправления – все вдруг умолкнут, будут потрясённо слушать, и лишь затем, когда вагон уже тронется в путь по новой временной эстакаде на месте разрушенного моста, некоторые станут вспоминать подобное yжe из своей жизни, или жизни знакомых им людей. Случаи из мирных, совсем ещё не чрезвычайных докризисных времён – когда многие просто не подозревали о подобном. В самой полиции многие – как тот же Рут Хиеф – не представляли: чего, по мнению судебных властей, стоила человеческая жизнь…
…А затем, посреди этого разговора, вагон остановится у окраинной платформы – и они выйдут, и поначалу не смогут отвести взгляд от мёртвой зоны по другую сторону платформы, где ещё в прошлом году, перед их отправкой на второй этап конкурсного отбора в Риэлант, был целый квартал переулков под густыми кронами деревьев, а теперь остались пусто чернеющие стволы с редкими остатками ветвей – но вскоре первое потрясение от увиденного пройдёт, и они медленно двинутся переулками по левую сторону домой к Герму, где их ждала та запись, сделанная год назад на набережной...
…И Джантар видел: как рассядутся на стульях (часть которых придётся принести из дома Фиар) в нижней комнате дома Герма, где он до тех пор не бывал – и Герм, молча задёрнув шторы, запустит проектор, и они станут смотреть запись… Начинающуюся, правда, с незнакомых Джантару кадров: фрагментов телепередач, астрономических схем, ещё каких-то пересъёмок – которые пойдут в ускоренной перемотке, и сам Герм едва не пропустит момент, когда перевести на обычную скорость воспроизведения… И он даже заранее представлял – как у него что-то дрогнет внутри, когда увидит на экране себя вместе с матерью, Кинталом и Тайларом во дворе дома Лартаяу, а потом – их всех уже на берегу моря, перелезающих парапет набережной, и то поодиночке, то группами плывущих в удивительно прозрачной, пронизанной лучами Эяна воде, сквозь которую отчётливо видно покрытое крупной галькой дно и игра световых бликов на нём… А потом будет и та волна – и Джантар увидит, как она словно осторожно поднимает его, несёт, даже не накрыв с головой, опускает на гальку – вовсе не так, как чувствовал тогда… И затем – их общая съёмка на набережной, на мгновение мелькнёт далёкая панорама гор и порта – и запись кончится. А с ней наконец завершится и весь этот цикл событий в их судьбах – будет замкнут наверняка последний, ключевой в этом цикле, вектор данной ветви реальности…
И они ещё долго после того, как Герм отключит проектор, не смогут вновь заговорить о чём-то… И потом уже там – снова будут слушать трансляцию, в которой Рут Хиеф, Гинд Янар, Файре Таор будут пpивoдить всё новое, что вскрылось за эти дни в сфере правосудия, образования, психиатрии… О годах и десятилетиях, вычеркнутых из жизни людей – из-за неизвестно кем и когда подброшенного секретного документа, пистолета, наркотика, не вовремя сработавшей сигнализации, не совпавших показаниях каких-то приборов, невменяемых воплей утратившего человеческое подобие «потерпевшего», померещившихся учителям «тайных пороков»… И пусть теперь это в прошлом, уже за гранью – оно не сможет не вызывать ужаса вновь и вновь, заставляя думать, чего сами избежали лишь чудом. И всё очевиднее будет: да, такое внезапное и трагическое очищение их человечества – всё же наименьшая жертва. И Зонгумад Третий не был тупо жестоким, в отличие от «исполняющих долг», возводящих привычные пороки в ранг закона и традиции – ему просто не оставили иного выхода. Как всему их человечеству – теперь... И всюду, где ломают чью-то жизнь на почве «неловких», «запретных», «кощунственных» вопросов, которые, видите ли, нельзя обсуждать вслух – рано или поздно может случиться такое. В конце концов – никто не обязан быть унижен чужим срамом…
…И пусть потом будут ещё дни и ночи, полные напряжённых размышлений: не могло ли быть иначе, не было ли иного решения? – уже очевидным казался ответ: иначе бывает – там, где никого не ставят ниже его собственного уровня, не исходят из удобства управления худшими, никто – не слишком «равнее» других, а к тайнам не приставлены дураки – и их разлагавшимися корпорациями не опутан весь мир...
…Вот только – если бы заодно и тут не страдали невинные! Чья беда – лишь в менее совершенных комбинациях генов, душевной дисгармонии, отдельных (возможно, и неосознаваемых) остатках тех же архаичных программ… Увы, это так. Чётких граней в обществе нет – и любое потрясение в нём неоднозначно и противоречиво… Но теперь уже – пусть новая, свободная от старых догм, наука поможет построить свободное от старых пороков общество. И души, что сейчас переполнили собой астрал – благодаря той же науке получат новые, совершенные тела...
…Всё это пронеслось за мгновения и перед мысленным взором и в сознании Джантара – он, будто очнувшись, даже удивился, в какой короткий отрезок времени уложилось… Но они уже выходили на перекрёсток, откуда была видна площадь перед вокзалом, а за ней – перрон с подъезжавшим поездом, и среди немногих ожидающих на перроне людей Джантар не мог сразу не узнать двоих – матери и Тайлара. И – заранее насторожённо прислушался, ожидая, что скажет Фиар...
– А знаете – я же могу попытаться помочь и ему,– всё равно, как удар грома, прозвучал её голос, едва Кинтал появился в дверях вагона.– И тебе, Ратона, с твоей аллергией – тоже. Теперь, когда уже не надо быть больным, чтобы оставаться свободной личностью...
И волна радостного возбуждения прокатилась через тело и ауру Джантара… Да, теперь точно всё сомкнулось – и возвращалось на магистральную ветвь, отрыв от которой случился когда-то в прошлом… И снова предстояло войти в привычный круг дел, поисков, размышлений – всего, что было оставлено почти на год, и казалось уже оборвавшимся вовсе, отрезанным какой-то гранью…
И далее – те, пока не сбывшиеся видения: в интерьерах лабораторий, у каких-то установок… А возможно – и те нездешние пейзажи, в каком-то ином, незнакомом свете, будто действительно – на планетах других звёзд...
И – вся последующая жизнь...
Битва во времени гл. 51 - 53
© Copyright: Юрий Леляков, 2009
Свидетельство о публикации №209031500651
Свидетельство о публикации №209031500651
Рецензии