Синтетическая любовь. Вторая глава

За стеклянной витриной текли люди, а рядом с ними автомобили. «Какая муть» - думал я, тщательно пережёвывая вредны жаренный пирог с картошкой. Столько грязи и отходов вокруг. Не понимаю, как люди могут так относиться к себе – загрязнять окружающую среду, атмосферу, есть пищу которая невероятно вредная. И при всём этом медицина у людей почти не развита. Врачи некомпетентны и практически бесполезны. Да ещё и медикаменты подделывают. Не удивительно, что средний возраст людей пятьдесят-шестьдесят лет, а не двести-триста как у нас. А в исключительных случаях и о пяти сотен.
Я решил отвлечься от общей невесёлой картины мира и посмотрел на Еву. Она была великолепной. Дело даже не в идеальной внешности, больших нечеловеческих глазах, о которых можно говорить и говорить, а в необъяснимом шарме, обаянии, которое просто сводит меня с ума.
Сейчас девушка уткнулась в листок бумаги и что-то там писала. Я мог рассматривать её блестящие глаза, которые переполнял смысл. Это трудно объяснить. Просто смотришь в них и ощущаешь какую-то глубинно, сложность и изящность одновременно. Сами же глаза были светло-голубыми, обрамлённые ярким чёрным кольцом. Порой казалось, что глаза Евы едва заметно светятся, а иногда мне казалось, что они становятся ярко-фиолетовые.
- Как ты можешь есть эту гадость, - сказала девушка, оторвав взгляд от бумаги, исписанной формулами.
- Ну, - неоднозначно протянул я, - здесь ничего другого нет.
Мы оба замолчали, потому что я сказал самую, что ни на есть правду, и добавить к ней было нечего.
- А ты скучаешь по дому? – спросила Ева, после того как принялась исписывать вторую сторону листа бумаги. – Расскажи о нём.
Этот вопрос меня кольнул в сердце. Я невольно поёжился и тяжело вздохнул всеми лёгкими.
- Мой мир прекрасен. В нём все имеют то, что хотят. Медицина лечит почти все болезни и способно утроить срок жизни человека. Я по многим веща скучаю. Скучаю по искусственной гравитации, по своему кораблю. Как сейчас помню как он плыл над городом, а я лежал как бы на потолке и сквозь прозрачный пол любовался проплывающими над головой городами. Скучаю по голограммам – мой мир почти полностью состоял из них. С их помощью в квартирах можно было за пять минут сменить дизайн.
- Хочешь вернуться домой? Я знаю, что это невозможно.
Я ещё раз вздохнул.
- Нет, не хочу. Может в моём мире и было всё так прекрасно, как я сказал, но души в нём не было. Весь мир – декорации. Стоит выключить генератор голограмм в доме, как видишь серые, ничем не покрытые стены, пустой потолок и пол. Максимум что в квартирах было настоящим – те вещи, с которыми человек взаимодействовал, да и то такие вещи были лишены дизайна – внешний вид им придавали голограммы. А последние годы даже люди надевали голографические маски. В каком-нибудь баре тебя могла кадрить молоденькая девочка, а на утро в постели ты мог увидеть женщину за сорок. Хоть мы и вернулись с тобой в прошлое, словно в каменный век, но жить здесь лучше, комфортнее. Люди с душой.
Я заметил, как Ева погрустнела. От неё я не ожидал такого – все лишни чувства она была способна игнорировать. На её глазах появились слёзы.
- Что случилось? – взволновался я.
- Ты так говоришь, - всхлипнула Ева и тут же успокоилась, просто отключив появившиеся эмоции, - но мир неизбежно станет тем, каким он стал. Голограммы уже изобретены. Скоро их сделают цветными, потом появиться достаточно дешёвые технологии по их производству. И всё, понимаешь?
- Понимаю, - грустно кивнул я, - мир наденет маску лжи. Через несколько поколений люди уже будут воспитываться в мире обмана, где главное спрятать своё я, выставив наружу маску. Мир станет искусственным. Даже любовь потеряет искренность. Любить будут внешний вид, манекен, а не личность человека, его душу.
- Пусть люди любят как хотят, - Ева не на шутку разозлилась, а её пальцы сжали бумагу в гармошку.
- Тяжело тебе, понимаю.
- Да что ты можешь понимать? – голос девушки стал громким, но не тоненьким, - я не человек. Я компьютер, который симулирует человеческую личность. Все мои чувства и ощущения – результат анализа. Моё подсознание – компьютер, оценивает ситуацию и выдаёт результат. Например, боль, грусть, обида или радость. Я могу разрешить чувства, а могу просто пропустить их. Захочу, и не буду чувствовать боли. Только любовь к тебе я не могу отменить. Такой меня создали. Навязали это чувство, словно привязали к тебе цепью.
Я рассмеялся.
- Моя любовь к тебе так же навязана. Тебя создавали по образу идеальной девушки взятой из моего подсознания. Я был обязан влюбиться в тебя, потому что ты мой идеал. И ничего я со своим чувством к тебе не могу поделать.
- Проклятье, - выругалась Ева, вставая из-за стола, - я осознаю человечность своей любви, но не могу принять её. Я не могу понять, как люди живут с чувствами, которые они не способны контролировать. – Пауза. – ладно, пошли отсюда, голова болит от всех этих рассуждений.
Я доел половинку пирожка, который уже долгое время лежал в пластиковой одноразовой тарелке. Совсем про него забыл. Мы вышли из кафе и пошли вдоль улицы. И я не знал что делать. Ева меня любит, но это чувство ей запрограммировали. Она мучается от осознания этого факта, потому что она человек, а не машина. С одной стороны мы счастливы вместе, а с другой оба мучаемся от того, что просто не знаем правильного решения ситуации, которой нет аналогов.
Если человек силен духом, то он никогда не сможет успокоиться, узнав что какое-то чувство или убеждение ему навязали. Он будет бороться с этим, словно с инородным заболеванием, просто потому что это чужое, а не его. Как сделать так, чтобы Ева стала ощущать свою любовь как свою, а не навязанную ей программой? Никто не даст ответа на этот вопрос.
- Что у тебя там получилось? – спросил я.
- Ничего хорошо, - девушка скомкала смятый лист бумаги в комок и выкинула в урну, - я помню те или иные формулы, но многие я просто не знаю. Да даже если бы у меня были они все – нам бы не удалось ничего сделать. Технологии антигравитации сейчас просто не существует. Пройдёт слишком много времени, когда появятся необходимые технологии.
- Я так понимаю, больше пятнадцати лет, даже если мы отдадим учёным все знания, которые у нас есть?
- Однозначно.
Мне опять нечего было добавить. Я прожил более двадцати лет в мире, где почти нет инфекций, где воздух чист и полон озона. В новых, катастрофически грязных условиях, я навряд ли доживу до сорока лет.
- Постой, - Ева резка остановилась, - как же я сразу не подумала? У нас на корабле есть наниты для ремонта корабля и поддержании его в автономном режиме.
- Ну, - согласился я.
- По идее, в нашем времени уже велись разработки нанитов для человеческого тела. Они способны компенсировать то, что со временем тело не справляется с обновлением клеток. По сути, такие наниты могут сделать человека бессмертным.
Я молча кивнул головой. Эта теория считалась в моё время фантастикой. Об этом писали фантасты, снимали фильмы. Точно так же, как сейчас, в начале двадцать первого века считается фантастикой инопланетяне, межпланетные перелёты и ещё много чего.
Ева вдруг рассмеялась. Это не было похоже на истерических смех. Скорее, искренне радостный.
- Шанс обрести бессмертие есть, - сказала девушка, - но он мал. Для начала нам нужно как-то выбраться в космос. Потом нам нужно найти на орбите Земли наш космический корабль «Искривление», который абсолютно невидим. У человечества нет сейчас таких технологий невидимости, а значит и технологий по обнаружению невидимых кораблей. Не сетью же рыбацкой нам по космосу летать и ловить корабль? Ну и на поиск нужной технологии нанитов у меня может уйти от пяти минут, до бесконечности. Это как искать правильный ответ в бесконечном количестве вариантов. Я уже начала поиск.
- Ладно, - я взял тёплую ладонь девушки в свою руку, - давай отдохнём. Ты всё равно просчитываешь варианты своим подсознанием. Может в бар сходим, напьёмся, а то от всех этих вопросов морали, когда знаешь что любимый мучается из-за тебя, но ничего с этим сделать не можешь, потому что от этого мучаешься сам, у меня просто раскалывается голова. Хорошо, что хоть засыпать приходиться не одному, а то я бы так и ворочался бы до самого рассвета с переполненной мыслями головой.
- Пошли напьёмся, - согласилась Ева, - только особо не размышляй в слух, а то после позавчерашней твоей тирады в вишнёвом саду, на нас как-то косо смотрят наши знакомые.