Параллельные прямые

                ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ПРЯМЫЕ


     Мне нравится моя двойная жизнь. Точнее, мне нравится проживать параллельно две жизни. Когда я нахожусь в одной, вторая присутствует в моем подсознании и манит к себе; когда пребываю во второй, картины из первой постоянно возникают перед внутренним взором. Две жизни, в которых я играю множество мелких ролей в зависимости от места, времени и объектов, с которыми приходится иметь дела или отношения, никогда не пересекаются, ведь не могут же пересечься две параллельные прямые. Или могут? Ну, если только где-то далеко-далеко в бесконечности…

     В одной жизни (первая это или вторая?)  я - примерная жена, служащая на благо своей семьи в аудиторской фирме среди балансов, цифр и скучных сотрудников, обеспокоенных неотвратимостью будущего наказания, неизвестно пока в какой форме, за маленькие уступки крупным клиентам в обмен на солидные вознаграждения.

     Я – честная труженица и белая ворона, неприступна и неподкупна, объективна, как фонарный столб. Живу просто, одеваюсь строго, муж изредка подвозит меня на работу на стареньком отечественном автомобиле. За эту скромность, я точно знаю, коллеги меня не любят, хотя неприязнь в неприкрытом виде не проявляют. Но со мной не откровенничают, не посвящают в секреты, при моем вторжении обычно оживленный разговор внезапно резко прерывается, и наступает неловкая пауза. Я не могу нести наравне с ними возможную солидарную ответственность. Единственное, что их утешает - то, что я часто беру отпуск за свой счет на две-три недели по семейным обстоятельствам.

     Мой милый муж, с которым мы уже прошли в браке бок о бок критические семь лет, но при этом вовсе не разлюбили друг друга, мне подстать. За долгую службу на одном месте он не только не вынес с предприятия крохотный гвоздик для повышения нашего семейного благосостояния, а, напротив, внес безвозмездно кучу рационализаторских предложений, за которые руководство получило значимую единовременную выгоду и регулярно снабжается финансовыми средствами из многочисленными источников, коими являются потребители усовершенствований моего мужа. Солидные роялти из месяца в месяц капают в их подставленные, широко раскрытые карманы.

     Вообще-то, по мнению многих, мы с мужем живем не слишком бедно, но чересчур честно.

     Я сказала – честно? Да, по крайней мере в этой своей жизни я честна по отношению к другим, абсолютно чужим мне людям. Но это не касается моего благородного и прекрасного мужу, который по нескольку раз в год, вздыхая, провожает меня в длительные командировки.
- Когда же это прекратится, милая? – тоскливо вопрошает он обычно, вынося из такси мой легкий потрепанный чемоданчик. – Почему твое начальство не может посылать в эти длительные командировки мужчин?
-Ты знаешь,  дорогой,- терпеливо, в сотый или тысячный раз, поясняю я,- прежде всего, мужчины у нас на вес золота, а потом - они ездят на крупные заводы, где порой бывает необходимо и выругаться, крепкое словцо ввернуть. А деликатные миссии на совместных предприятиях обычно у нас женщины выполняют. К тому же ты ведь знаешь, такого полиглота, как я, трудно найти.
_ Да-да, умница ты моя,- соглашается муж и откидывает нежной и заботливой рукой искусно промелированную прядку волос с моего лба. – Ты у меня молодец! Береги себя, пожалуйста, не слишком переутомляйся.

     Мы нежно целуемся у раздвижных дверей, потому что я категорически отказываюсь от его дальнейших услуг (беги-беги, дорогой, у меня ведь нет тяжестей!), в одиночку скрываясь в шумном нутре аэропорта (вокзала). Ему ведь еще на работу бежать нужно! Ничего особенного, просто забота.
Сквозь затемненные стекла наблюдаю, как фигура мужа постепенно растворяется вдали, только что был рядом – и вот уже нет его! Перерыв в первой жизни.

Подхожу к киоску с печатью, покупаю самый последний толстенный гламурный журнал и неторопливо выхожу из дверей навстречу свободе, на встречу со своей следующей жизнью.

     Меня подхватывает новенькая иномарка. В кредит куплена, наметанным взором определяю я.
-Сто баксов, - испытующе заглядывая под мои затемненные очки, заявляет разбитной водитель.
Я согласно киваю, загадочно улыбаясь, и приземляюсь на велюровое сиденье сзади. Время от времени чувствую его любопытствующий взгляд на своем лице и вижу в зеркале хитро прищуренные глаза.

     Мы едем в обратном направлении, проезжаем через весь город, минуя знакомую улицу с моим семейным домом. Но мои мысли уже далеко от тепленького скромного гнезда. Шоссе причудливо виляет, я холодно и вежливо поясняю водителю, куда и когда следует сворачивать, пробегает чуть минут сорок, и машина останавливается у знакомых кованых ворот. Я достаю из сумочки пульт, створки гостеприимно разъезжаются по сторонам,  и колеса заговорщицки шуршат по замощенному мраморными плитами двору.

     Водитель, косясь на трехэтажный дом, досадливо крякает, получая вожделенную стодолларовую купюру (дурак, мог заломить сто пятьдесят! –ругает себя мысленно), и выкатывается наружу, наверняка запоминая местоположение шикарного особняка. Ему повезло еще, что не довелось увидеть сквозь стены гаража три новехонькие иномарки, каждая из которых стоит на порядок больше его машины. Тогда наверняка пришлось бы сожалеть по крайней мере о трех сотнях баксов!

     Я поднимаюсь по ступенькам к резной двери, которая  открывается как бы сама по себе. На самом деле ее заботливо придерживает  мой дворецкий, облаченный в великолепный фрак, четко обрисовывающий атлетическую фигуру профессионального борца. Мой дворецкий всегда наготове, когда бы я ни появилась. Нет нужды сообщать заранее о приезде.

     Небрежно, по-хозяйски вежливо киваю в ответ на его приветствие, а он привычными движениями забирает легковесный чемоданчик у меня из рук и ставит в раздвижной шкаф рядом с саквояжами из крокодиловой кожи. На какой-то миг  на его лице пробегает легкое облачно эмоции: пренебрежение? Брезгливость?. Я усмехаюсь: потрепанный чемодан опять понадобится мне  через три недели.

     В спальне с широкой кроватью, увенчанной замысловатым шелковым пологом, достаю из гардероба блестящий купальник, мягчайший махровый халат (последние творения Гуччи ) и спускаюсь на нулевой этаж к бассейну. Прохладная вода (плюс двадцать шесть) смывает следы городской жизни с моего тела. Бодрит!

      Пожилая служанка молча накрывает ужин. Дворецкий наполняет сверкающий бокал коллекционным бордо.

      Делаю несколько звонков. Соседи рады моему появлению, интересуются, как там, в Европе. Или, может быть, я вернулась из поездки по Востоку? Ха-ха, непринужденно смеюсь я, Венеция все так же наполовину в воде, а тибетские ламы угнетены Китаем.

     Приглашения следуют одно за другим. Составляю расписание на ближайший день. Полезно для здоровья повертеться среди респектабельных, беззаботных людей. Гимнастика для освежения нацеленности на богатство. Хотя бы раз в два месяца.

     Назавтра три визита, вечеринка…
     Я посматриваю на собеседников сквозь причудливые искривления мозерского бокала, прозрачность жидкости позволяет мне видеть всех насквозь: я знаю о них все, они выбалтывают данные уже при первой встрече, не скрываются от папарацци, создавая устойчивую репутацию, светятся на голубом глазу…

     Обо мне никто не знает ничего. Мой псевдоним отлично скрывает настоящее имя. Больше всего их волнуют мои деньги: чем они пахнут - нефтью? газом? Загадочная особа! Не теряют надежды когда-нибудь раскрыть всю подноготную!

     Мы говорим о политике, финансах, медицине, шоу-бизнесе. Я профессионально поддерживаю любую тему. Они теряются в догадках: кто я? Но еще больше: кто за мной стоит? Они наблюдают мои приезды и отъезды в течение семи лет, но еще никто не разведал, откуда я приезжаю и куда уезжаю.

      Глубокой ночью уже в своем доме я включаю ноутбук и вхожу в Интернет. Здесь основа моей второй жизни, ее прочный фундамент. Источник невиданных ресурсов. Внебиржевой рынок форекс работает круглосуточно. Ввожу пароль и смотрю на свой счет. Закрываю сделку, все равно пару дней движений никаких не предвидится. За эту неделю я заработала триста тысяч евро. Конечно, вздыхаю я слегка притворно, это далеко не Сорос. Но если честно, вообще-то я довольна: на прошлой неделе получилось всего сто семьдесят. Делю добычу пополам и автоматически перевожу суммы на счета в Швейцарии и Америке. Послезавтра вылечу в Сан-Франциско. Дела. Недвижимость.

     Прохожу паспортный контроль в Шереметьево и звоню мужу. Тот радуется: соскучился за три недели.
-Вернулась? Сразу домой едешь? А говорила, будешь в субботу! Что, дома-то лучше? Дорогая, как жаль, я бы тебя встретил, но не смогу: через полчаса у меня совещание по последнему изобретению. Обязательно возьми такси.
-Не беспокойся, мы тут с коллегой, доберемся автобусом. Вещей-то практически нет.
-Жду, целую, - кричит муж в мобильник. – А что это за номер? Ты почему пользуешься чужим телефоном? Что, мой уже посеяла?
Тьфу, пропасть! Первый прокол за семь лет. У меня в руке усыпанный бриллиантами смартфон из особняка; подарок мужа, скромный «самсунг», забыт за городом на прикроватном столике.
- Не телефон, а зарядник, - уточняю я. – В гостинице забыла.
- Жду, целую, - радостно кричит муж.

     Ничего, на неделе съезжу, поменяю.


-Ну, что ты там копаешься? - зычный голос из столовой перекрывает  слова комментатора. Футбольный матч близится к концу. – Вечно с тобой: придешь с работы – а жрать нечего!

     Мой взгляд упирается в куриные окорочка на икеевской сковороде. Черт, опять будет долго и нудно ворчать, что подгорели. Сил моих нет. Выключаю газ. Руки автоматически развязывают сзади тесемки практичного клеенчатого фартука.
И кто придумал совмещение кухни и столовой? Приходится продвигаться за его спиной. Не оборачиваясь, он уже благодушно замечает в предвкушении почерневших куриных лап:
-Ну, наконец, не прошло и года!

     Когда я молча оказываюсь в прихожей, он недоуменно кричит:
-Ну, что еще?  Где еда-то?

     Я молча накидываю темный пуховик, натягиваю самовязаную шапку. Я не слышу, что еще он кричит мне вслед: захлопнувшаяся металлическая дверь приглушает надоевший за семь лет голос. Не вызывая лифт на последний, девятый этаж, легко и свободно я сбегаю по ступенькам,

     Две параллельные прямые пересекла одна кривая.