Расставанья маленькая смерть.. продолжение

Открыв дверь  Варвара Сергеевна,  пропустила сначала Тосю, а потом  продвинулась сама, семеня ножками и опять виновато улыбаясь.

В углу  стояла кровать, а перед ней кресло - коляска. Окна были  занавешены шторами, и при малом  освещении Тося искала глазами  Алёшеньку. Старушка,  кряхтя, дотянулась   и    включила свет.

-Алёшенька не любит  дневной свет,- оправдываясь снова , произнесла Варвара  Сергеевна.

На Тосю смотрели черные,  как угли, глаза взрослого  мужчины, крепко сбитого, так как через рубашку угадывался рельеф   мышц.  Короткие тёмные волосы,  правильные черты лица, прямой нос  ровно  делил  его на две половины,а ямочка на подбородке делала выражение лица лукавым и добрым.   
 
-Вы уж простите мою маму,  она немного суетлива и щепетильна по поводу оплаты,- произнёс Алёшенька  приятным  голосом, слегка приподнимаясь на руках, и держась за железную палку, которая была приварена  от одной спинки кровати до другой. Это палка и служила ему,   «тренажёром»  для приподнимания  тела.

-Да нет, всё хорошо, меня Тося зовут, а вас я так поняла Алексей?
Разговаривая, Тося старалась не рассматривать Алексея, ей было неловко, даже стыдно это делать.

-   Имя у вас смешное, Тося!- улыбнулся он.  – Теплое,  на топлёное молоко похоже.

- Таисия я, но все зовут меня Тося, я привыкла,- теперь  она стала робеть, выдавая себя не очень уверенным голосом.

- Ну, хорошо Тося тогда и нам будет приятно так вас называть,- ответил Алексей, слегка погрустневшим голосом.

Тося замешкалась, и  уходить надо, да и делом заняться, а почему-то не хотелось  выходить из  этой комнаты. Она  была совсем другая. В ней  был порядок, чистое бельё, ровно повешенные шторы, свежие обои, обстановка  не  богатая, но всё аккуратно расставлено. Связанные  салфеточки любовно разложены  там, где  казалось, они должны быть- на тумбочке, на стуле, на столе .

Как будто  два мира   в одной квартире. Здесь - жизнь, уют,  там - тлен и хаос. 

И Тосе надо   убрать этот хаос,  все равно надо что- то делать, одними разговорами  дела   не сделаешь, да и по своей натуре она не могла оставить  такой беспорядок.

Засучив, рукава  принялась за уборку. « Божий одуванчик»  наблюдала за происходящим, скорее  с недоверием, то и дело,  поправляя Тосины действия.

-А это не надо далеко класть, мне еще пригодится,- поправляла  Тосю.

- Да что вы Варвара Сергеевна, если что будет нужно, я всегда вам помогу достать,- отвечала  Тося, делая своё дело.

-А скажите, кто  убирается у вашего сына, там такой  порядок?  - спросила Тося, видя разницу и  сгорая от любопытства.

-Алёшенька любит  сам  всё по местам,   приходит соседка, она помогает-
помыть, повесить. Не  так часто правда,  у неё у самой семья, да и мама на руках. Вот болеет  она сейчас, – сокрушенно покачивая головой   Варвара Сергеевна.

 К концу дня хаос был побежден усилиями Тоси. Вымытые полы, отмытые окна,  внесли в неё запах свежести, запах жизни. Она без сил присела на стул.

Довольная  Варвара Сергеевна всё щебетала  вокруг нее, уговаривая хотя бы попить чай. Но у Тоси  кусок в  горло не лез, видя, как Варвара Сергеевна  положила конфеты  в блюдце, две из них отложила в сторону, припрятав. Знакомая  Тосе манипуляция    старушки напомнила ей,   то время когда и у неё конфеты были на счет.

Первый день, окунувший Тосю в новый  мир других людей,  не позволил  ей  потосковать в одиночестве дома. Придя, домой уставшая до изнеможения,  она повалилась  на  кровать  и провалилась от усталости   в сон, позабыв  про ужин. 

Всю неделю потом бегала, в аптеки, магазины, делала уборки.  Но  в голове оставалась мысль  и сострадание к  Варваре Сергеевне. Что-то родное она  увидела именно  в этой  женщине, может быть одиночество её, но только более жестокое. А может,  ей было жаль её сына, который оставшись один,  узнает все  стороны интерната для инвалидов.   

Её походы в эту квартиру, как правило, стали заканчиваться  в кругу   Алексея и Варвары Сергеевны за чашкой чая, с вкусными конфетами какие  всегда приносила  Тося. Общение  было разносторонним, тематичным. Алексей всегда задавал тему  для разговора.

Больше всего Тосе нравилось разговаривать с Алёшенкой. Своё видение бытия, особый юмор, некая легкая ирония не тяготила Тосю как собеседницу, скорее увлекало. Алексей всегда внимательно слушал её, много рассказывал сам, ненавязчиво расспрашивал, а Тосе надо было выговориться зрителям.   


Иногда она  замечала более продолжительный взгляд Алексея на  себе. И тогда от жгучих черных глаз, пробегали мурашки, ресницы опускались в смущении как у молодой девушки,  а руки суетливо перебирали край кофты. Давно забытые  ощущения истомы напоминали её телу, что она еще женщина, женщина живая и  чувственная, способная зажечься  от  чуть  уловимой искры летающей в воздухе, между мужчиной и женщиной.

Приходя домой, она подолгу  вспоминала  глаза Алёксея. А потом подолгу смотрела на себя в зеркало.  Рассматривала себя нагую, одетую,  переодетую  в новые наряды, крутилась возле зеркала как девчонка. Захотелось вдруг   преобразиться, очнуться,  пожить, полетать.

Теперь все заходы к Варваре Сергеевне начинались с тщательного подбора  одежды, с подкрашивания губ, ресниц.  Ей хотелось нравиться.

Она преобразилась. Появился блеск  в глазах, появилось не описуемое желание  дышать полными лёгкими. Тося стала чувствовать своё тело, которое отзывалось на взгляд черных глаз, касание руки, на  льющуюся речь, на обычные  слова «здравствуй милая Тося», но сказанные с тайным, как ей казалось смыслом.  Она влюбилась. Потянулась   к протянутой руке, как бездомная собачка.

Погладь  бродячую псину, дай её «кусочек» тепла и ласки   и она будет идти за тобой, пока не прогонишь. А если  её взять  в дом, то она всю жизнь  будет помнить доброту хозяина, отдавая взамен свою преданностью,  и даже свою жизнью.

Обязательно на ночь,  ляжет   у ног,   охраняя сон, и все время будет стараться показать преданную «собачью» любовь. Обязательно лизнёт руку, подставит голову под неё, повиливая  хвостом, и заглядывая бесконечно колличество раз в глаза.   

Однажды  Варвара  Сергеевна, когда пришла Тося, попросила её помощи  помыть Алёшу.
Тося согласилась, видя как ей  с каждым разом всё тяжелее это делать  одной.

 Алексей как мог, старался помогать  в этой процедуре, но  его тело  не  слушалось . Тяжёлые неподвижные  ноги  тянули, как гири своим грузом, причиняя ей боль в пояснице.
 
Переодевшись в свое простое легкое платье, Тося  принялась помогать Варваре Сергеевне.  При помощи её   пересаживание  из коляски  в ванну  прошло  гораздо  быстрее и  ловко. Тося так же  отметила,  что Алексей не снял с себя   трусы. Его стеснение было заметно.

-  Алёшенька ну, что ты стесняешься  Тоси, она нам как медсестра , - ворковала Варвара Сергеевна.

- Мам, Тося будет сама стесняться, чего зря  её смущать, - с  усмешкой,  ответил Алексей.

- Да что она маленькая что ли, нашел чем стеснять, взрослую женщину, - продолжала Варвара Сергеевна, открывая  водопроводный кран и наполняя ванну пеной.
 
 Тося не  принимала участие в разговоре, слушая, что ответит Алексей.

- Вы тоже так думаете? - обратился Алексей к Тосе, веселым тоном заметив её молчание.

-В обморок точно не упаду,- засмеялась Тося, удивляясь легкости   на пикантные темы.

Вода почти до краев наполнила ванну, и  Алексей испытывал блаженство, невольно прикрывая глаза и  расплываясь в улыбке.
 
«Божий одуванчик» вдруг ойкнула, прижав руку  к спине.  Попросила  отойти   полежать, сославшись  на тянущей боль в  пояснице.

Тося, конечно, заметила её хитрое выражение  лица с напускной болью, но виду не подала « Ох Вар-вар-вара!!!».

- Идите, конечно,  Варвара Сергеевна,отдохните.Я управлюсь сама.

Они остались одни  ванной,  и  пауза на некоторое время повисла в воздухе.

Не зная, с чего начать процедуру Тося машинально выжала  на ладошку шампунь и,  набрав воды в другую ладошку,  опустила свои руки на  голову. Стала массировать  и растирать шампунь по волосам Алёшеньки. Пена начала растекаться и сползать  на лицо.

Сначала на лоб  потом медленно пробираясь к глазам. Тосина рука нежно сняла  пену с лица, впервые касаясь его. Подушечками  пальцев ощутила  его  нос, лоб, закрытые веки. Медленно поднимаясь, снова   стала   колдовать в его  волосах,  массируя кончиками пальцев. Алексей не открывал глаза.

 Его голова стала следовать движениям  её рук, догоняя их. Поливая его голову сверху водой ,опять коснулась его лица,  проведя ладошкой по нему,  как ребёнку. Стало жарко  и капельки пота стекали по  её шее в ложбинку  между  грудями.  Алексей приоткрыл глаза.

- У вас такие нежные  и мягкие руки,  так приятно, -  наконец произнёс Алексей, очнувшись от приятных  колдовских касаний.

Тося только улыбнулась. Она  мыла его как  ребёнка, вспоминая, о том, как это делала раньше с детьми.

- Вы соскучились по воде, поэтому вам всё будет   приятно.
Её  рука с мылом стала опускаться на шею, потом ему на грудь, проводя по его грудным  мышцам, соскам.
 
Впервые её руки касались его  кожи. Касались его плеч, медленно намыливая, их.  Тося увлеклась этим процессом, не замечая, что Алексей наблюдает за ней.

Она не заметила как локоть Алексея  коснулся её бедра, а  через вырез на её платье,  после того как она нагнулась еще ниже к нему, стала  видна её грудь, её белый с кружевами бюстгальтер. При каждом движении эти завораживающие зрение нежные округлости колыхались,  приводя в трепет  его сознание .Он не мог оторвать глаз.

А рука Тоси скользнули ему на живот. Его упругое и натренированное тело  от постоянной нагрузки  на верхнюю часть, дрогнуло. Тося почувствовала это  и еще раз провела по  его животу, чуть задев неловким  движением,  резинку трусов.

Алексей  невольно застонал.  «Мммм……!». Рука Тоси  замерла на том месте, где находится  самая нижняя  часть живота. Она перевела взгляд ниже руки  и ещё  ниже, туда,  где было заметно его нарастающее возбуждение.

 Потом  её глаза медленно  поднялись  на его грудь, шею и встретились  с его глазами. Эта не познанная нежность  пеленала и опутывала Алексея.  Он, машинально повинуясь инстинкту,  своей рукой опустил Тосину руку вниз до своего естества. Она не сопротивлялась. Игра  рук  приводила обоих в пьянящий восторг.

Тося не могла оторвать глаз от его нарастающего восторга,  от его податливости, от его пластилинового  повиновения её рукам. При каждом  движении  его грудь   приподнималась и замирала,  мышцы в плечах были  напряжены. А видимая  венка на шее  пульсирующими ударами  выдавала волнующее  биение сердца.

  Движение Тосиной руки стали  ритмичными,  и Алексей опять закрыл глаза, потом сдерживая стон который рвался из его груди, сжав губы еще сильнее,    напрягся  как пружина  в затворе,   готовый  выстрелить. Ещё одно движение её руки привели его к наслаждению.

-Я долго чувствовал себя бесполым,- вдруг почти шёпотом заговорил Алексей, я не ощущал его, я не мог даже представить, как это приятно, если кто-то  погладит руку. Теперь-то я знаю, какое испытываешь наслаждение, когда тебе гладят руки, начиная с волос,  кистей, плеч и постепенно опускаясь  ниже и ниже.   Это не значит, что всего этого нет, потому что все существует; и я хочу, чтобы оно продолжалось,-Алексей поднял глаза  и посмотрел на Тосю.

 В его глазах было столько тоски и боязни, что его не поймут, увидят  в нём только инвалида, а не мужчину. Пусть  его одна половина тела мертва, но вторая половина тела жива, и жаждет  потребность этих ощущений,   жаждет жить в этих ощущениях.

- Вы мне нравитесь Тося, и простите меня, если я  обидел ненароком вас,- уже безжизненным голосом    закончил свою речь Алексей.

Тося сама испытала  чувство удовлетворения забытое ею давно, и поэтому,  слушая Алексея, сравнивала его с  собой. Разницу она не  находила. Он и она... оба испытали «заточение»...    
 
(продолжение..