Послевкусие

     Галя толкнула деревянную дверь ногой, на что та заскрипела из последних сил, и вошла в комнату. С виду это была обычная комната с печкой, деревянными окнами, топчаном и столом за которым сидел Митрофан. На полу раскиданы дорожки, вырезанные из когда-то целого паласа и прикрывающие неровности и вздутия пола, покрашенного в оранжевый цвет. Банальная обстановка для типичного частного дома, находящегося за 60 километров от маленького города.
     Митрофан опрокидывал один стакан за другим, занюхивая заплесневелой коркой хлеба, и тихо бормотал что-то себе под нос. Галя медленно подошла к столу и, отхлебнув из горла, немного поморщилась и села напротив.
Вот скажи мне, Митрофаныч, я долго за тобой ходить буду? - она сложила руки на столе и подняла глаза на него.
Сколько ни ходи — все без толку. Время теряешь. - он сходил за вторым стаканом и налил ей.
Ну что ты хочешь? Хочешь денег тебе дам? Хочешь в городе жить будешь? - Галя так убедительно пыталась вразумить старика.
Ничего мне вашего не надо! Это мой дом! Я в нем хозяин! Хочу продам, хочу сожгу! - Митрофан не хотел танцевать под чью-либо дудку.
Чтож ты такой упрямый. Я тебе обмен предлагаю. Понимаешь, ты один в этой деревне, а землю выкупить хотят. Особняки строить. Я тебе квартиру предлагаю в Курске, что тут думать-то?
Не нужна мне ваша квартира! - он сделал утвердительный жест и отвернулся. - Вы меня оставите или нет?
Митрофаныч, ну обещай подумать, а? - Галя аккуратно засунула конвертик с деньгами под его дрожащую руку.
Тебя хочу! - вдруг старик поднял на нее свои красные глаза.
Митрофаныч, ты что? С ума сошел на старость лет? - Галя смеялась, пытаясь перебороть серьезность голоса.
Хочешь чтоб я съехал отсюда, раздевайся! - Митрофан вскочил со стула.
     Гале стало противно от такого резкого поворота событий. Она расценивала происходящее как шутку до тех пор, пока Митрофан не запер дверь и не стал с бешеной скоростью стаскивать с себя гамаши. В голове стало дурно и она тут же кинулась к двери.
Мы здесь одни. Не забывай. - он ехидно улыбнулся, приближаясь к ней.
Митрофаныч, ты чего! Успокойся! Прошу тебя! Я не буду больше ходить! - Галя забилась в угол и закатила глаза от неприязни.
     Она чувствовала как по ее телу бегают старые руки, а в лицо дышат перегаром. Чувствовала как он трется членом об ее ногу. Она могла бы поднять крик, но жажда жизни одерживала верх. Быстрее закончится, быстрее уйду, зато контракт будет подписан — думала она.
     Он уже расстегнул ей блузку и теперь сосредоточился на брюках. Преодолев их, он уложил Галю на топчан, устроился сверху и запыхтел.
     От того места где она лежала открывался вид на стол с бутылью самогона, полупустой стакан, накрытый коркой сухого хлеба и ободранную картину с ВАЗ-2106. Над столом лениво жужжали мухи, а порой даже долетали до Гали и садились ей на лицо, тогда ей приходилось их сдувать. Головой она билась об гридушку старого топчана. Она даже нащупала пальцем дырку и в ней ковырялась.
     Он перевернул Галю животом вниз и, свесив голову с дивана, она с грустью изучала каждую пробоину деревянного пола, часто натыкаясь на мусор. По полу бегали муравьи и еще какие-то букашки, передвигающиеся кучками и строго по заданному маршруту...
     Галя вышла из дома с неким чувством стыда, беспомощности и обиды. Свернула в трубочку подписанный договор и, скрепив его резинкой, кинула на заднее сидение машины. В голове была пустота, одновременно сопровождающаяся миллиардом мыслей. Не хотелось ни музыки, ни тишины. Хотелось плакать. Навзрыд. И она себе это позволила. Дворников для слез нету, поэтому она пользовалась руками, периодически не видя дорогу, вытирая глаза.
     До дома она ехала быстро, даже не боясь за свою жизнь. Как будто ей было наплевать на то, что может случиться через следующие десять метров. А оно так и было. С одной стороны «укрощение строптивого», которое приведет ее к повышению на работе, а с другой... весь внутренний мир разрушил старик, царапающий ее шею своей щетиной.
     Дома ее ждал Андрей, который должен был приготовить романтический ужин к приезду Гали. Видеть никого не хотелось, но обещание надо было сдержать. Да и куда ей ехать? В том-то и дело, что некуда. Дверь открыл муж, который схватил Галю на руки и понес в спальню. Она не могла закрыть глаза, потому что перед ними стоял образ того противного старика. Но рассказывать Андрею такие вещи было запрещено. Надо было терпеть... снова терпеть...