Сирия

С горы Касьюн виден весь Дамаск

В Сирию мы летели осенью 1977 года с большой радостью. У меня была уважаемая компания, включавшая начальницу иностранного отдела Тютину Калерию Максимовну и чиновницу Юзбашеву Елену Христофоровну. С ними было легко, т.к. эти женщины все знали, что надо делать, и я с охотой исполнял роль грубой физической силы.
Начало было неудачным: мы никак не могли расположиться с удобствами и спали в одной большой комнате. Такое положение длилось не долго и все урегулировалось через два дня (Калерия Максимовна нашла подход к этим арабам).
Все, что было дальше – интересно и, казалось бы, нужно для рассказа. Однако из всего “нужного” хочется поговорить о покупках в лавке араба – выходца из СССР, о поездке в Малюлю - православный храм, о посещении города Алеппо с его мечетями и армянскими поселениями, о встрече с развалинами Пальмиры и о “смертном грехе”.
Шел рамадан и мы тоже “придерживались” этого обычая, потихонечку отрезая колбаски и лакомясь сладостями. Но зато вечером, когда садилось солнце, наступала вакханалия разнообразных яств. Нам даже разрешалось выпить пива.
Дамаск поразил своими размерами и университетом, численность студентов в котором, доходила до 150 тысяч. Студенты сидели прямо на полу и что-то записывали на дощечках. Какими знаниями они обладали – одному аллаху известно. Аллах Акбар!
Почти каждый день мы обсуждали планы, которым не суждено было исполниться: каждый знал об этом и арабы, и мы. Но споры не прекращались, назначались ответственные (в том числе и я), а в глазах стояла Малюля и смертный грех, который, уже третий день сопровождал меня. Даже спутники-арабы стали как-то подозрительно поглядывать на меня. И каждый раз, как только солнце садилось, все спешили в ресторан, а мне вновь подсказывали, что у меня на лбу образовался черный крест, который хорошо бы смыть.
Тревога не давала покоя. Я стал нервным, и мне все казалось, что в этих намоленных местах крест на лбу это знамение.
Но диалектический материализм перевесил все мои вымыслы. Я стал трезво рассуждать, что дороги в Сирии пыльные, а очки – недавно подарены сирийцами. Очки складные и в шарнирах накоплена смазка, которая постепенно вытесняется из петель складного устройства. Как только я тщательно протер шарнирное устройство складных очков, на переносицу перестало вытекать масло и смешиваться с дорожной пылью. Все. Конец религиозным мучениям. Вместе с этим концом пришел конец рамадана.
   
С горы не видеть плоских крыш Дамаска,
Набитых золотом лачуг.
И не познать мне вновь как счастье-маска
Сменяет на лице испуг...

         Из стихотворения “Прощай” в цикле “Полынь”