Два интервью Директора ФСКН России В. П. Иванова

Два интервью Директора ФСКН России В. П. Иванова

Виктор Иванов: "Против нас развернута полномасштабная героиновая агрессия"

Интервью Директора ФСКН России В.П. Иванова Российскому Информационному Каналу «Вести 24»


Неофициальноу нас  около 2,5 миллиона наркоманов, главным образом молодежь 18-39 лет, самая репродуктивная часть населения. Ее мы и теряем. Ежедневно от героина умирает - 82 человека, в год - 30 тысяч.
Ээксперты прогнозируют, что через пять лет в каждой десятой российской семье будет по наркоману, принимающему афганские наркотики.

Безвизовый въезд в нашу страну, прозрачность границ, особенно с Казахстаном, позволяют легко проникать этой армии в Россию. Безработица способствует их массовому вовлечению в наркобизнес в роли наркокурьеров и уличных продавцов. Они охотно вербуются, особенно сейчас, когда из-за финансового кризиса теряют работу, а обратно возвращаться резона нет.

В Европе объединенной в целом проживают порядка 400 миллионов человек. Количество наркозависимых от опиатов, по оценкам самих же европейцев, - чуть более одного миллиона. Россия, в которой проживают 143 миллиона, (наркозависимых) от 2 до 2 с половиной миллионов, и 90% этих наркозависимых употребляют афганские опиаты. Почувствуйте разницу. Конечно, мы наиболее ощутимо страдаем от ситуации производства наркотиков в Афганистане.

Ситуация не может не тревожить нас, потому что у нас 30 тысяч гробов каждый год появляется из-за афганской продукции. Поэтому это вопрос, конечно, международного характера, и нужно принимать решения, наделить компетенцией и ответственностью те силы, которые взяли ответственность за эту страну, введя туда войска.


Виктор Иванов: "Против нас развернута полномасштабная героиновая агрессия"


Труд
13.03.2009
Максим Степенин

На этой неделе исполнилось 6 лет Федеральной службе по контролю за оборотом наркотических и психотропных веществ (ФСКН, бывший Госнаркоконтроль). О проблемах службы, об уровне наркомании и о структуре наркобизнеса в России "Труду" рассказал директор ФСКН Виктор Иванов.

- Виктор Петрович, ситуация с наркотиками в стране угрожающая. Несмотря на все старания правоохранительных органов, складывается такое впечатление, что все их усилия - это просто борьба с ветряными мельницами: оборот наркотиков увеличивается, прибыли наркобизнеса растут, а значит, увеличивается и количество наркоманов. Вас отчаяние не охватывает?

- Нет, не охватывает, я ведь по натуре оптимист. Но проблема действительно весьма серьезная. Наркоситуация в России крайне сложная, да и не только в России - весь мир озабочен всплеском наркомании. По оценкам ООН, число людей, употребляющих наркотики, достигает 200 млн. человек. Страшные цифры! В структуре ООН есть даже специальное профильное управление, которое возглавляет итальянец Антонио Мария Коста, одно из самых больших - там работают более 800 человек. Они, правда, не только наркотиками занимаются, но и преступностью в целом.

- Тем не менее только за последние 20 лет производство наркотиков в мире увеличилось, по разным показателям, в семь раз. Это несмотря на то, что принято целых три Международных конвенции по борьбе с наркотическими средствами и психотропными веществами - в 1961, 1971 и 1988 годах. Их подписали большинство стран - членов ООН.

- Так ведь и самой проблеме не одно десятилетие и даже столетие. Давайте вспомним хотя бы опиумные войны в Китае, когда Ост-Индская компания искусственно насаждала производство опиума. Из-за этого китайская нация к началу ХХ века, без преувеличения, оказалась под угрозой вымирания: производство опиума-сырца тогда достигло нереальной по сегодняшним меркам цифры - 45 тыс. тонн в год. Для сравнения: Афганистан, который производит сейчас практически весь опиум в мире, в 2007 году собрал 8200 тонн этого наркотика (по прошлому году данных пока нет). Около 470 тонн произвели страны "Золотого треугольника" (Мьянма, Лаос, Тайвань, Северный Вьетнам), еще 107 тонн - Мексика и около 100 тонн - все остальные. Есть разница? Так вот, тогда, в 1909 году, 13 стран, в том числе Россия, провели в Шанхае первую конференцию против опиума. Принятая там декларация создала необходимые предпосылки для консолидации международных сил, и производство наркотиков пошло на убыль. Так что смысл и результат международных усилий, конечно, есть.

- Похоже, что пока они сводятся не к искоренению, а лишь к сдерживанию наркоторговли? Мафия сильнее?

- Я бы так не сказал. Проблема в том, что иногда сиюминутные конъюнктурные интересы ставятся выше интересов борьбы с наркотиками. Например, тот же Афганистан стал сегодня острейшей проблемой. По сути, с территории этой страны развернута полномасштабная героиновая наркоагрессия.

"Северный шелковый путь"

- Афганистан действительно стал "наркогосударством"?

- С недавних пор. К 2001 году талибы почти полностью искоренили посевы опиумного мака, из которого и производят героин. Но в том же году в Афганистан вошли войска НАТО во главе с США, и за семь лет производство опиатов выросло в 44 раза. Сейчас там производится 93% всех опиатов в мире. В позапрошлом году, как я уже сказал, Афганистан произвел 8200 тонн опиума-сырца, из них там же было изготовлено 820 тонн чистого героина (на 1 кг героина нужно 10 кг опия). Никакой другой экономики, кроме героиновой, в Афганистане просто нет. При этом коалиционные силы не имеют мандата на уничтожение посевов опиумного мака и героиновых лабораторий. "Урожай смерти" приносит свыше 100 млрд. долларов в год, 7 млрд. из них возвращаются в Афганистан, остальное идет тем, кто вовлечен в транспортировку, оптовую и розничную торговлю и т.д.

- 820 тонн - это много или мало?

- Для наглядности: в России в прошлом году мы изъяли около 3,5 тонны афганского героина (в 2007 году - 2,9 тонны), а в международной практике считается, что изымается только 10% того, что поступает. Если это так, то в Россию в прошлом году поступило около 35 тонн героина, это почти 9 млрд. разовых доз. Если считать в деньгах, то оптовая цена 1 кг героина у нас - 70 тыс. долларов. В розницу - добавьте еще столько же.

- Судя по этим цифрам, Россия для Афганистана все же не самый главный потребитель?

- Тут разные данные. По оценкам ООН, в сторону России по так называемому северному маршруту идет 15% афганских наркотиков, 55% - через Турцию и Балканы в Европу, остальное - южный транзит: Пакистан и Индия. На западе Афганистан граничит еще с Ираном, но туда не сунешься: там со стороны Ирана сплошные фортификационные сооружения, рвы глубиной до пяти метров, такой же высоты заборы и еще виселицы, причем не пустые.

Наши данные другие. В сторону Европы и на Юг идет по 30% урожая, остальные 40% - в Россию через Таджикистан, Узбекистан, Киргизию и Казахстан. Через Таджикистан, кстате, больше всего: примерно 2/3 от общего количества. Это так называемый "Северный шелковый путь".

- Через нас афганские наркотики тоже куда-то идут?

- Практически все здесь и остается. К сожалению, Россия является крупнейшим потребителем опиатов. Афганский героин у нас употребляют 90% всех наркозависимых. Остальные 10% - это потребители наркотиков синтетического ряда (экстази, ЛСД, МДМА, метадон), каннабисной группы (марихуана, гашиш) и кокаина. В Европе - обратное соотношение: там как раз героинозависимых примерно 10%, остальные "сидят" на каннабисе, синтетике и кокаине.

При такой тенденции эксперты прогнозируют, что через пять лет в каждой десятой российской семье будет по наркоману, принимающему афганские наркотики.

- Изымается, наверное, не только героин?

- Нет, конечно, ассортимент огромен. В прошлом году в России из незаконного оборота изъято 38 тонн наркотических средств и психотропных веществ, основные изъятия приходятся на долю нашего ведомства. Однако хуже героина ничего нет. Организм выдерживает максимум пять-семь лет, и если человек "подсаживается", то сам уже не может отказаться. Исключения очень редки. Организм просто разлагается на клеточном уровне, отказывают печень, почки, сердечно-сосудистая система.

- Сколько же у нас наркоманов?

- Неофициально около 2,5 миллиона, главным образом молодежь 18-39 лет, самая репродуктивная часть населения. Ее мы и теряем. Ежедневно от героина умирает - 82 человека, в год - 30 тысяч.

Кто здесь главный?

- Везде в мире есть свои наркобароны, их имена известны. В Таджикистане, например, государственное Агентство по контролю за наркотиками еще не так давно возглавлял генерал Гафур Мирзоев, и все прекрасно знали, что это главный наркоторговец Гафур Седой. Про Латинскую Америку и говорить нечего. Мы же знаем всех своих воров в законе, но когда речь заходит о наркотиках, то тут сплошь и рядом некие безымянные цыгане, гастарбайтеры и какие-то мелкие группы и отдельные граждане, что-то там выхватывающие из потока наркотиков и "толкающие" это дальше. У нас что, действительно нет централизованной наркомафии? При таких оборотах и суммах должна ведь быть?

- Вопрос справедливый, но надо представлять технологическую цепь. Опий-сырец и героин производят в Афганистане, коку и кокаин - в Латинской Америке. Там и сидят боссы. Оттуда идет транспортировка в разные концы света, и это уже прибыль других людей. Например, на границе Афганистана 1 кг героина стоит около 1 тыс. долларов, на территории Таджикистана - 2 тыс., а в крупных транспортных узлах, скажем, в Душанбе, - до 5 тыс. У того же Гафура Седого хватало ресурсов и связей, чтобы организовать доставку хоть в Москву, хоть в Ханты-Мансийск. Но героин просто так в чемоданах не возят. Тогда как? В грузовиках - среди овощей и фруктов. Из Средней Азии к нам ежегодно поступает 6 млн. тонн плодоовощной продукции. При этом ведь ни виз, ни загранпаспортов не надо. Как все это проверить? Везут наркотики также железнодорожным, морским транспортом: Всех перевозчиков контролируют их местные бригадиры, у которых в заложниках семьи.

- Вот эти фрукты-овощи привезли сюда, и что дальше?

- Второй этап. Сгружают где-нибудь в Челябинской области, дробят по 150-200 г, иногда по 1-1,5 кг. Эти партии предназначаются уже для передачи конкретным группировкам, допустим, цыганским или таджикским. Есть и наши, они лучше знают местную специфику. Взаиморасчет идет сразу. Потом из одного грамма делают 10-15 доз, нанимают наркоманов и дают им по шесть паек: пять на продажу, шестая - продавцу. А дальше деньги поступают в бизнес и материализуются. На них строят особняки, торговые и развлекательные центры, покупаются недвижимость и предметы роскоши.

Особо скажу о гастарбайтерах. Безвизовый въезд в нашу страну, прозрачность границ, особенно с Казахстаном, позволяют легко проникать этой армии в Россию. Безработица способствует их массовому вовлечению в наркобизнес в роли наркокурьеров и уличных продавцов. Они охотно вербуются, особенно сейчас, когда из-за финансового кризиса теряют работу, а обратно возвращаться резона нет.

- Но кто-то все это контролирует и координирует?

- Безусловно. Крупные преступные группировки с хорошими связями в правоохранительных органах и в бизнес-кругах.

Органы - не помеха

- Насколько вовлечены в этот преступный бизнес правоохранительные органы?

- Уровень нравственности в этих структурах вряд ли резко отличается от уровня нравственности в обществе. Другое дело, что мы можем принять меры к тем, кто запятнал свою честь. В минувшем году в отношении наших сотрудников было возбуждено почти 100 уголовных дел, 16 из них - непосредственно за наркопреступления.

- Вы их сами разоблачили?

- В основном сами.

- А как распределяются обязанности между ФСКН, ФСБ, МВД? Органы не мешают друг другу?

- Мне не мешают. Службе тоже. На низовом уровне вообще проблем нет. Мы же все делаем общее дело, обмениваемся информацией, базами данных, проводим совместные операции. Например, за год мы вместе с МВД привлекли к уголовной ответственности за наркопреступления свыше 100 тыс. человек.

Не надо мелочиться

- Чем измеряется эффективность работы вашей службы?

- Сейчас мы изменили свою внутреннюю отчетность: убавили количество показателей, сместили акценты на изъятие оптовых партий. Для героина крупной партией считается 100 г. Это 7-8 тыс. долларов, рядовому сбытчику такое не доверишь. Значит, человек какое-то место в иерархии занимает. Дальше - выявление и ликвидация организованных преступных групп и сообществ.


- У вас есть внедренные агенты?

- Да ведь ничего нового не придумаешь: агентурная работа, техническое проникновение.


Справка

ФСКН создана указом президента России от 11 марта 2003 г.

Штатная численность - 40 тыс. человек

Центральный аппарат - 1,4 тыс. человек

Основные задачи:

- обеспечение контроля за оборотом наркотических и психотропных веществ и их прекурсоров (препараты, необходимые для их изготовления) и пресечение незаконного оборота;

- выявление, раскрытие и предварительное расследование преступлений;

- координация деятельности органов исполнительной власти в сфере оборота данных веществ, а также в противодействии их незаконному обороту;

- ведение единого банка данных;

- взаимодействие с международными организациями.


Интервью Директора ФСКН России В.П. Иванова Российскому Информационному Каналу «Вести 24»



В Вене на сессии комиссии ООН по наркотикам свою стратегию борьбы с этим злом представила Россия, больше всего страдающая от потока наркотиков из Афганистана.

Какие первостепенные задачи ставит перед собой Москва в решении этого вопроса и какими способами нужно бороться с наркоугрозой, в интервью "Вестям" рассказал директор Федеральной службы по наркоконтролю Виктор Иванов.

- Виктор Петрович, вы собирались с коллегами в Вене для того, чтобы подвести итог 10 лет работы комиссии по борьбе с наркотиками. Как бы вы резюмировали результат этой работы?

- Да, мы не только подводили итог 10 лет работы по выполнению той политической декларации, которая была принята 20 специальной сессией Генеральной ассамблеи ООН, но и намечали и принимали новую политическую декларацию до 2019 года. В этом историческое значение этого события, поскольку оно раз в 10 лет происходит. Мы постарались серьезно подготовиться, я имею в виду не только службу, которую я возглавляю, но и наши ведомства, такие как Министерство иностранных дел, Министерство здравоохранения и ряд других ведомств. За 10 лет, конечно, к сожалению, нельзя констатировать, что выполнены все позиции, все пункты. Хотя есть, конечно, позитив. Допустим, в РФ была создана специализированная служба, которая организует эту работу. Два года назад был создан Государственный антинаркотический комитет. Я считаю, это прогрессивный шаг, он отвечает принципам и методам работы практически всех цивилизованных государства, который позволяет объединить усилия целого ряда ведомств с целью выработки эффективной политики, связанной с незаконным, немедицинским оборотом и потреблением наркотиков. В этом смысле также выстраивается основные принципы работы государства, имею в виду имплементацию в национальное законодательство положений трех основополагающих конвенций ООН, последовательно принятых в 1961 году, 1971 и 1988 годах. Это позволяет классифицировать наркосодержащие препараты, прикурсоры соответствующим образом с тем, чтобы выстраивать дифференцированные меры контроля. В этом смысле, конечно, решения политической декларации 1998 года приняты и в России, и в ряде других государств. Более того, практически 200 государств мира являются подписантами этих конвенций и, соответственно, подписантами политической декларации, которая, можно сказать, сегодня прекратила свое действие, потому что сегодня принята новая политическая декларация на следующий год. Но есть и невыполненные моменты. В частности, пункт 19 политической декларации, который гласит о необходимости принятия мер международным сообществом по ликвидации наркосодержащих растений или существенному сокращению этих посевов, в настоящее время не выполнен. Так, посевы опийного мака не только не сократились, но увеличились в 2 раза в мире.

- Для России самой острой темой в сфере борьбы с наркотиками остается проблема афганского наркотрафика. Скажите, вы почувствовали желание ваших зарубежных коллег заниматься этой проблемой?

- По-разному реагировали разные страны. Я встречался с представителями Европейского Союза, США, стран Центрально-Азиатского региона – это Иран, Казахстан. Должен сказать, разные страны по-разному реагируют. В целом все соглашаются: да, есть проблема афганского наркотрафика. Это действительно так. Но любой наркотрафик имеет начало. То есть там, где культивируется опийный мак, там, где он перерабатывается в опиум или героин, там, собственно, и начинается наркотрафик. Поэтому, говоря медицинским языком, врач, когда исследует проблему заболевания, он устанавливает ее причину и начинает лечить причину, а не последствия. А у нас на сегодняшний день усилия международного сообщества сфокусированы на борьбе с наркотрафиком, в то время как производство наркотика, культивация опийного мака просто разрастается год от года.

- Можем ли мы сказать, что Россия осталась один на один с этой проблемой, что именно Россия в наибольшей степени страдает от афганского героина?

- Вы знаете, такое впечатление, действительно, складывается на самом деле, оно не просто виртуальное, а базируется на некоторых фактах, анализе, исследовании. Например, количество наркозависимых, которые употребляют афганские опиаты в Европе. В Европе объединенной в целом проживают порядка 400 миллионов человек. Количество наркозависимых от опиатов, по оценкам самих же европейцев, - чуть более одного миллиона. Россия, в которой проживают 143 миллиона, (наркозависимых) от 2 до 2 с половиной миллионов, и 90% этих наркозависимых употребляют афганские опиаты. Почувствуйте разницу. Конечно, мы наиболее ощутимо страдаем от ситуации производства наркотиков в Афганистане.

Есть еще один фактор, который тоже является весьма существенным. Если объединенная Европа создала пограничную мощную службу - называется FRONTEX, традиционные рубежи сильно охраняются, то, конечно, они достаточно много наркотиков изымают на границе. Чего не скажешь о России. После распада, дезинтеграции Советского Союза Россия получила новую линию границы протяженностью порядка 7,5 тысячи километров. Граница, которая практически не оборудована, слабо охраняется, и соответственно, поток наркотиков легко проникает через эту линию границы на необъятные просторы нашей страны. К слову говоря, страны, которые отделяют нас от Афганистана, - это наши азиатские партнеры: Таджикистан, Узбекистан, Киргизия, - у них тоже практически отсутствуют границы. И в этом смысле также показательно, что когда стояли российские пограничники на таджикско-афганской границе, то, скажем, в 2003 году на этой границе нашими пограничниками было изъято 5,6 тонны героина. Сейчас изымается чуть более тонны. Это можно объяснить неэффективностью работы местных служб. И в этом отношении международное сотрудничество, которое организуется под флагом Управления по наркотикам и преступности ООН, они используют не деньги организации ООН, а используют деньги стран-доноров. И страны-доноры - они организуют употребление этих денежных средств уже непосредственно на месте, в этих республиках, но реализуют их путем обучения, предоставления каких-то программ содействия и так далее. Но работу организуют непосредственно собственные силы правопорядка в этих странах. Мы знаем уровень жизни в этих странах. Он невысокий, зарплаты невысокие, соответственно, и отдача невысокая. В то время как наши пограничники, базируясь на нашей основе, на наших технических средствах, имея неплохое в целом материальное содержание, они работали более эффективно.

- Скажите, американцы и их союзники по коалиции понимают, что именно они в каком-то смысле являются причиной этой проблемы?

- Возможно, что и понимают, но они об этом не говорят. Поскольку поводом для ведения военной кампании в этой стране послужили угрозы со стороны "Аль-Каиды", угрозы терроризма, хотя, должен сказать, что если почитать внимательно, воспоминая тогдашнего директора ЦРУ Теннета, то он не без гордости упомянул, что через три недели после вхождения американских войск в Афганистан, через три недели все убежища "Аль-Каиды" были уничтожены, включая знаменитую Тора-Бора и так далее (Тора-Бора – система лабиринтов в афганской провинции Нангархар, где оборудовали укрепрайон террористы во главе с Усамой бен Ладеном. Расположены в горах на высоте около 4 километров – Вести.Ru). Тогда, конечно, возникает вопрос: восемь лет присутствия там американских войск, с одной стороны, это затраты для американского налогоплательщика, а с другой стороны, это требует постоянных поставок грузов военного или невоенного назначения. И в этом смысле интересно размышление Джорджа Фридмана – это руководитель американского исследовательского агентства Stratfor, который говорит: а необходимо ли такое количество вооруженных сил для борьбы с терроризмом? Ведь терроризм – это явление, с которым борются точечным порядком, с помощью специальных агентов, специальных служб и так далее. А они все свое оборудование несут у себя на плечах. Это дешевле было бы и для налогоплательщика, что особенно важно в условиях финансового кризиса, и это бы носило бы точечный и абсолютно правильный характер. Потому что сейчас они наносят бомбоштурмовые удары, гибнут мирные люди, растет возмущение местного населения. Также показательно, пожалуй, выступление министра иностранных дел Великобритании господина Миллибенда, который прямо сказал, что война с террором – это была ошибка. Так же отозвался и Барак Обама в Вашингтоне, что эти подходы надо менять, что война с терроризмом – это не идеология, это некая тактика, а в этой тактике нужно использовать специально обученные силы, так как в борьбе с организованной преступностью войска не нужны. И эта дискуссия сейчас идет достаточно широко.

- Наркотики являются питательной средой для терроризма. Почему американцы, которые в Афганистане ведут войну с терроризмом, отказываются одновременно уничтожать инфраструктуру наркобизнеса в этой стране?

- Как вы знаете, американцы там не одиноки, они пригласили к сотрудничеству, получив санкцию Совета безопасности ООН, создали коалиционные силы. Но мы видим некие разногласия, когда европейские страны не очень охотно посылают туда своих детей, в Афганистан, поскольку они там гибнут. Нельзя сказать, что потери там огромные, как в Ираке, они все-таки есть. Но если они будут бороться и уничтожать нарколаборатории, хранилища готового наркотика или наркопосевы, то, естественно, они встретят сопротивление, и гробы пойдут в их страны. Но с другой стороны, эта ситуация не может не тревожить нас, потому что у нас 30 тысяч гробов каждый год появляется из-за афганской продукции. Поэтому это вопрос, конечно, международного характера, и нужно принимать решения, наделить компетенцией и ответственностью те силы, которые взяли ответственность за эту страну, введя туда войска.

- Плантации мака, особенно в период цветения, очень легко заметны. Почему американцы не могут уничтожать их с воздуха, как, например, они это делали с джунглями во Вьетнаме?

- Этого бы я не рекомендовал никому делать. То, что применялось во Вьетнаме, это, конечно, античеловеческая была политика. Те гербициды, которые применялись, они на многие годы наносили вред окружающей среде и людям, то есть социуму. Есть значительно менее вредные вещества, таковым является глифосат - это известный уничтожитель сорняков, как его называют. К слову говоря, его применяют, насколько я знаю, афганские наркобароны у себя в Кабуле, уничтожая сорняки.

- Чтобы посеять мак.

- Им не надо сеять мак на приусадебных участках, они контролируют это в иных провинциях. К слову говоря, этот препарат вспоминал также Томас Швайх – это старшее должностное лицо госдепартамента США, который отвечал за выработку антинаркотической стратегии для Афганистана. Он работал под патронажем Джона Негропонте, заместителя госсекретаря США. Они разработали стратегию, в том числе и дефолиацию (уничтожение листвы – Вести.Ru) посевов с воздуха. И он же тоже упоминал о том, что отец его приятеля использовал этот глифосат для уничтожения сорняков у себя в Калифорнии, растирая предварительно перед потреблением в руках. Это говорит о том, что это безвредная вещь. Глифосат вызывает опадание листов и соответственно затрудняет период вегетации опийного мака. Но почему-то это не применяется. Понимаете, говорят, надо дать возможность крестьянам в Афганистане какую-то альтернативу. Кто бы возражал! Сейчас эта работа проводится. Уже ряд провинций Афганистана - порядка 20 - не культивируют опийный мак. Но мы видим, что там вместо культивации пшеницы сейчас культивируется конопля, из которой производится высококачественная марихуана и гашиш. И мы это видим по поступлению гашиша в Россию. Мы недавно, в январе, на Урале почти полтонны изъяли чистейшего гашиша производства северных провинций Афганистана. А если говорить о том, что афганских крестьян толкает на культивацию опийного мака нищета, то это не совсем так, это даже не полуправда, это неправда. Почему? Потому что ведущая провинция на юге Афганистана - Гильменд, которая производит 50% всего мирового запаса героина, там самые богатые фермеры в Афганистане исторически были, даже когда еще не было опийного мака вообще в Афганистане. Там прекрасные климатические условия и прекрасная система орошения, созданная британцами еще в позапрошлом веке. Значит, не нищета их толкает. И Томас Швайх в своем докладе, посвященном выработке антинаркотической стратегии для Афганистана, прямо говорит, что основным движущим фактором и мотивацией является смутная военная и политическая ситуация в Афганистане. Просто они воспользовались этой ситуацией, чтобы получать не просто прибыли, а сверхприбыли.




Интервью Директора ФСКН России В.П. Иванова Российскому Информационному Каналу «Вести 24»



В Вене на сессии комиссии ООН по наркотикам свою стратегию борьбы с этим злом представила Россия, больше всего страдающая от потока наркотиков из Афганистана.

Какие первостепенные задачи ставит перед собой Москва в решении этого вопроса и какими способами нужно бороться с наркоугрозой, в интервью "Вестям" рассказал директор Федеральной службы по наркоконтролю Виктор Иванов.

- Виктор Петрович, вы собирались с коллегами в Вене для того, чтобы подвести итог 10 лет работы комиссии по борьбе с наркотиками. Как бы вы резюмировали результат этой работы?

- Да, мы не только подводили итог 10 лет работы по выполнению той политической декларации, которая была принята 20 специальной сессией Генеральной ассамблеи ООН, но и намечали и принимали новую политическую декларацию до 2019 года. В этом историческое значение этого события, поскольку оно раз в 10 лет происходит. Мы постарались серьезно подготовиться, я имею в виду не только службу, которую я возглавляю, но и наши ведомства, такие как Министерство иностранных дел, Министерство здравоохранения и ряд других ведомств. За 10 лет, конечно, к сожалению, нельзя констатировать, что выполнены все позиции, все пункты. Хотя есть, конечно, позитив. Допустим, в РФ была создана специализированная служба, которая организует эту работу. Два года назад был создан Государственный антинаркотический комитет. Я считаю, это прогрессивный шаг, он отвечает принципам и методам работы практически всех цивилизованных государства, который позволяет объединить усилия целого ряда ведомств с целью выработки эффективной политики, связанной с незаконным, немедицинским оборотом и потреблением наркотиков. В этом смысле также выстраивается основные принципы работы государства, имею в виду имплементацию в национальное законодательство положений трех основополагающих конвенций ООН, последовательно принятых в 1961 году, 1971 и 1988 годах. Это позволяет классифицировать наркосодержащие препараты, прикурсоры соответствующим образом с тем, чтобы выстраивать дифференцированные меры контроля. В этом смысле, конечно, решения политической декларации 1998 года приняты и в России, и в ряде других государств. Более того, практически 200 государств мира являются подписантами этих конвенций и, соответственно, подписантами политической декларации, которая, можно сказать, сегодня прекратила свое действие, потому что сегодня принята новая политическая декларация на следующий год. Но есть и невыполненные моменты. В частности, пункт 19 политической декларации, который гласит о необходимости принятия мер международным сообществом по ликвидации наркосодержащих растений или существенному сокращению этих посевов, в настоящее время не выполнен. Так, посевы опийного мака не только не сократились, но увеличились в 2 раза в мире.

- Для России самой острой темой в сфере борьбы с наркотиками остается проблема афганского наркотрафика. Скажите, вы почувствовали желание ваших зарубежных коллег заниматься этой проблемой?

- По-разному реагировали разные страны. Я встречался с представителями Европейского Союза, США, стран Центрально-Азиатского региона – это Иран, Казахстан. Должен сказать, разные страны по-разному реагируют. В целом все соглашаются: да, есть проблема афганского наркотрафика. Это действительно так. Но любой наркотрафик имеет начало. То есть там, где культивируется опийный мак, там, где он перерабатывается в опиум или героин, там, собственно, и начинается наркотрафик. Поэтому, говоря медицинским языком, врач, когда исследует проблему заболевания, он устанавливает ее причину и начинает лечить причину, а не последствия. А у нас на сегодняшний день усилия международного сообщества сфокусированы на борьбе с наркотрафиком, в то время как производство наркотика, культивация опийного мака просто разрастается год от года.

- Можем ли мы сказать, что Россия осталась один на один с этой проблемой, что именно Россия в наибольшей степени страдает от афганского героина?

- Вы знаете, такое впечатление, действительно, складывается на самом деле, оно не просто виртуальное, а базируется на некоторых фактах, анализе, исследовании. Например, количество наркозависимых, которые употребляют афганские опиаты в Европе. В Европе объединенной в целом проживают порядка 400 миллионов человек. Количество наркозависимых от опиатов, по оценкам самих же европейцев, - чуть более одного миллиона. Россия, в которой проживают 143 миллиона, (наркозависимых) от 2 до 2 с половиной миллионов, и 90% этих наркозависимых употребляют афганские опиаты. Почувствуйте разницу. Конечно, мы наиболее ощутимо страдаем от ситуации производства наркотиков в Афганистане.

Есть еще один фактор, который тоже является весьма существенным. Если объединенная Европа создала пограничную мощную службу - называется FRONTEX, традиционные рубежи сильно охраняются, то, конечно, они достаточно много наркотиков изымают на границе. Чего не скажешь о России. После распада, дезинтеграции Советского Союза Россия получила новую линию границы протяженностью порядка 7,5 тысячи километров. Граница, которая практически не оборудована, слабо охраняется, и соответственно, поток наркотиков легко проникает через эту линию границы на необъятные просторы нашей страны. К слову говоря, страны, которые отделяют нас от Афганистана, - это наши азиатские партнеры: Таджикистан, Узбекистан, Киргизия, - у них тоже практически отсутствуют границы. И в этом смысле также показательно, что когда стояли российские пограничники на таджикско-афганской границе, то, скажем, в 2003 году на этой границе нашими пограничниками было изъято 5,6 тонны героина. Сейчас изымается чуть более тонны. Это можно объяснить неэффективностью работы местных служб. И в этом отношении международное сотрудничество, которое организуется под флагом Управления по наркотикам и преступности ООН, они используют не деньги организации ООН, а используют деньги стран-доноров. И страны-доноры - они организуют употребление этих денежных средств уже непосредственно на месте, в этих республиках, но реализуют их путем обучения, предоставления каких-то программ содействия и так далее. Но работу организуют непосредственно собственные силы правопорядка в этих странах. Мы знаем уровень жизни в этих странах. Он невысокий, зарплаты невысокие, соответственно, и отдача невысокая. В то время как наши пограничники, базируясь на нашей основе, на наших технических средствах, имея неплохое в целом материальное содержание, они работали более эффективно.

- Скажите, американцы и их союзники по коалиции понимают, что именно они в каком-то смысле являются причиной этой проблемы?

- Возможно, что и понимают, но они об этом не говорят. Поскольку поводом для ведения военной кампании в этой стране послужили угрозы со стороны "Аль-Каиды", угрозы терроризма, хотя, должен сказать, что если почитать внимательно, воспоминая тогдашнего директора ЦРУ Теннета, то он не без гордости упомянул, что через три недели после вхождения американских войск в Афганистан, через три недели все убежища "Аль-Каиды" были уничтожены, включая знаменитую Тора-Бора и так далее (Тора-Бора – система лабиринтов в афганской провинции Нангархар, где оборудовали укрепрайон террористы во главе с Усамой бен Ладеном. Расположены в горах на высоте около 4 километров – Вести.Ru). Тогда, конечно, возникает вопрос: восемь лет присутствия там американских войск, с одной стороны, это затраты для американского налогоплательщика, а с другой стороны, это требует постоянных поставок грузов военного или невоенного назначения. И в этом смысле интересно размышление Джорджа Фридмана – это руководитель американского исследовательского агентства Stratfor, который говорит: а необходимо ли такое количество вооруженных сил для борьбы с терроризмом? Ведь терроризм – это явление, с которым борются точечным порядком, с помощью специальных агентов, специальных служб и так далее. А они все свое оборудование несут у себя на плечах. Это дешевле было бы и для налогоплательщика, что особенно важно в условиях финансового кризиса, и это бы носило бы точечный и абсолютно правильный характер. Потому что сейчас они наносят бомбоштурмовые удары, гибнут мирные люди, растет возмущение местного населения. Также показательно, пожалуй, выступление министра иностранных дел Великобритании господина Миллибенда, который прямо сказал, что война с террором – это была ошибка. Так же отозвался и Барак Обама в Вашингтоне, что эти подходы надо менять, что война с терроризмом – это не идеология, это некая тактика, а в этой тактике нужно использовать специально обученные силы, так как в борьбе с организованной преступностью войска не нужны. И эта дискуссия сейчас идет достаточно широко.

- Наркотики являются питательной средой для терроризма. Почему американцы, которые в Афганистане ведут войну с терроризмом, отказываются одновременно уничтожать инфраструктуру наркобизнеса в этой стране?

- Как вы знаете, американцы там не одиноки, они пригласили к сотрудничеству, получив санкцию Совета безопасности ООН, создали коалиционные силы. Но мы видим некие разногласия, когда европейские страны не очень охотно посылают туда своих детей, в Афганистан, поскольку они там гибнут. Нельзя сказать, что потери там огромные, как в Ираке, они все-таки есть. Но если они будут бороться и уничтожать нарколаборатории, хранилища готового наркотика или наркопосевы, то, естественно, они встретят сопротивление, и гробы пойдут в их страны. Но с другой стороны, эта ситуация не может не тревожить нас, потому что у нас 30 тысяч гробов каждый год появляется из-за афганской продукции. Поэтому это вопрос, конечно, международного характера, и нужно принимать решения, наделить компетенцией и ответственностью те силы, которые взяли ответственность за эту страну, введя туда войска.

- Плантации мака, особенно в период цветения, очень легко заметны. Почему американцы не могут уничтожать их с воздуха, как, например, они это делали с джунглями во Вьетнаме?

- Этого бы я не рекомендовал никому делать. То, что применялось во Вьетнаме, это, конечно, античеловеческая была политика. Те гербициды, которые применялись, они на многие годы наносили вред окружающей среде и людям, то есть социуму. Есть значительно менее вредные вещества, таковым является глифосат - это известный уничтожитель сорняков, как его называют. К слову говоря, его применяют, насколько я знаю, афганские наркобароны у себя в Кабуле, уничтожая сорняки.

- Чтобы посеять мак.

- Им не надо сеять мак на приусадебных участках, они контролируют это в иных провинциях. К слову говоря, этот препарат вспоминал также Томас Швайх – это старшее должностное лицо госдепартамента США, который отвечал за выработку антинаркотической стратегии для Афганистана. Он работал под патронажем Джона Негропонте, заместителя госсекретаря США. Они разработали стратегию, в том числе и дефолиацию (уничтожение листвы – Вести.Ru) посевов с воздуха. И он же тоже упоминал о том, что отец его приятеля использовал этот глифосат для уничтожения сорняков у себя в Калифорнии, растирая предварительно перед потреблением в руках. Это говорит о том, что это безвредная вещь. Глифосат вызывает опадание листов и соответственно затрудняет период вегетации опийного мака. Но почему-то это не применяется. Понимаете, говорят, надо дать возможность крестьянам в Афганистане какую-то альтернативу. Кто бы возражал! Сейчас эта работа проводится. Уже ряд провинций Афганистана - порядка 20 - не культивируют опийный мак. Но мы видим, что там вместо культивации пшеницы сейчас культивируется конопля, из которой производится высококачественная марихуана и гашиш. И мы это видим по поступлению гашиша в Россию. Мы недавно, в январе, на Урале почти полтонны изъяли чистейшего гашиша производства северных провинций Афганистана. А если говорить о том, что афганских крестьян толкает на культивацию опийного мака нищета, то это не совсем так, это даже не полуправда, это неправда. Почему? Потому что ведущая провинция на юге Афганистана - Гильменд, которая производит 50% всего мирового запаса героина, там самые богатые фермеры в Афганистане исторически были, даже когда еще не было опийного мака вообще в Афганистане. Там прекрасные климатические условия и прекрасная система орошения, созданная британцами еще в позапрошлом веке. Значит, не нищета их толкает. И Томас Швайх в своем докладе, посвященном выработке антинаркотической стратегии для Афганистана, прямо говорит, что основным движущим фактором и мотивацией является смутная военная и политическая ситуация в Афганистане. Просто они воспользовались этой ситуацией, чтобы получать не просто прибыли, а сверхприбыли.