29. 08. 2005 Зуболган. А я чучело!

   Это сон.
   На лесных прудах, что в Гольяново, мужики пригибают к воде и трясут над нею растущие на островках хвойные деревья. Деревья высокие, метров по двадцать, и стволы толщиной не меньше 15 сантиметров, а мужики тем не менее запросто склоняют их до самой воды. Август, шишки на деревьях уже созрели, и мужики таким образом гоняют с деревьев маленьких зверьков, живущих на них и поедающих шишки: соболей и куниц. Зверьки в панике. Мужики эти — охотники за пушным зверем, они знают свое дело. Да и охота, как выясняется, происходит в Сибири, в тайге.
   Один небольшой, длиной в полтора туловища белки, но толщиной в сурка зверек, который называется не то зуболган, не то соболган, делает отчаянный прыжок с приклоненной к воде ели на небольшую пушистую сосну или кедр, что растет буквально в двух шагах от меня — прыжок метров в восемь, не меньше – каким-то чудом, едва не сорвавшись с пятиметровой высоты, в акробатическом кувырке хватается лапками за ветку с крупной, сантиметров 10, зеленой кедровой шишкой – и как бы в награду за свой отважный подвиг тут же поедает эту шишку.
   Нужно сказать об этом зверьке особо. Более всего, конечно, он похож на небольшого серого бобра (а может, лемура?), только попушистее, или сказочного мумми-тролля. У него крупная, чуть ли не вполовину всего роста, голова, а на ней серо-резиновое человеческое лицо с большими глазами, толстым носом и пухлым ртом.
   Рядом со мной стоит Шура Б. [давний одногруппник по институту, у него была какая-то странная болезнь зубов, все зубы чернели и гнили. Потом его забрали в армию, послали в тайгу, в болота, и там какая-то сволочь из «дедов» ударила его по голенищу сапога нарочно, ногой. Началась гангрена, Шура вернулся из армии инвалидом, ходил только с палочкой, а ногу его, хотя и спасли, но со ступни и нижней части голени накромсали изрядно мяса, так что то, что осталось, напоминало скукоженную культю, всю в жутких багровых келоидных рубцах]. А рядом с ним стоит его жена, лет пятидесяти женщина, похоже, из эвенков – она  намного старше его, некрасивая, почти старуха, с желтыми прокуренными (там ведь даже женщины курят трубку) зубами.
   Шура рассказывает мне, что именно вот этот отважный зуболган болел и отлеживался в норе, вырытой им под грудой старых солдатских сапог, вместе со своей женой-зуболганихой. Охотники как-то выследили и погнали его, больного, загнали на дерево, но он тогда спасся и стал жить в норе.
   Во сне я «знаю», что Шура со своей женой живут теперь в тайге, на Дальнем Востоке. Очень хочу приехать как-нибудь к ним в гости, поэтому несколько раз с чувством повторяю: — Хочу на Сахалин! Хочу на Сахалин!
   Шура с женой начинают совещаться о чем-то на незнакомом мне, возможно, эвенкском диалекте. По выражениям их лиц, отдельным интернациональным словам и жестикуляции я понимаю: они подгадывают свои отпуска к моему, чтобы тоже ехать на Сахалин, ведь они живут не на самом Сахалине.
   Вопрос о поездке сводится теперь к вопросу о нашем совместном перелете. Поэтому, сразу оказавшись в служебных помещениях (или это такой зал ожидания, не разобрать) аэропорта, начинаем обсуждать новинки пластиковых моделей самолетов. Но начинаем почему-то не с самих самолетов, а с белых, пустых пластиковых моделей рукояток к игрушечным детским ружьям (были в свое время такие, их накачиваешь воздухом, и они стреляют пластиковыми легкими шариками), потом переходим на пластиковые рукоятки электроинструментов: из окна видно, как в рамках проходящей в аэропорту выставки-салона огромные, метра по 3-4 пластиковые макеты таких рукояток движутся в сторону ангара, приводимые в действие электромоторами. Это уже и впрямь похоже на элементы самолетов или их шасси.
   Я знаю, что даже игрушечные сборные модели самолетов снабжены теперь электроникой; объясняю это Шуре: в этом вопросе он сильно отстал от жизни. Но оказывается, в реальных самолетах он разбирается лучше: он рассказывает мне, что в больших, настоящих самолетах электромоторы шасси находятся в колесах, и они «спаренные, без притирки друг к другу», что позволяет двум статорам этих моторов (ведь в них вращается статор, т.е. внешнее кольцо, а не роторный вал!), находящимся внутри одной шины колеса, независимо вращаться с разной скоростью и в разные стороны, отчего колесо может поворачивать на нужный угол само по себе, без внешнего управления. – А я – чучело!– с улыбкой добавляет Шурик: он, понимаю я, имеет в виду, что на самом-то деле он теперь пилот, то есть по сути «манекен» в современном самолете, которым управляет электроника, и ему вовсе не нужно знать подобных тонкостей…